Пять часов на каблуках, предвзятость судей и анекдот про допинг — российская всадница Марина Афрамеева рассказывает, как готовилась к соревнованиям по конной выездке на Олимпийских играх. Индивидуальные соревнования в выездке с участием российских спортсменов – 11 августа в 16:00.
Дорога до Рио
— Дорогу лошади перенесли хорошо, хотя Воск впервые перелетел на другой континент. Лошадь — активное животное, им тяжело столько времени находится без движения. Еще и тряска в дороге. Состояние нестабильное это нервирует.
Но у Воска температура у него поднялась невысоко, через полсуток он уже нормально акклиматизировался. А вот в другой сборной — бельгийской, что ли, — температура у коня очень сильно поднялась, лошадь очень плохо перенесла полет.
На самолете все-таки гораздо лучше путешествовать. После переезда по земле многие лошади нездоровы. Может развиться транспортная болезнь — лошадь инвалидом на всю жизнь может остаться или даже умереть. У Юрия Львовича [Файнштейна, тренера Инессы Меркуловой] три лошади умерло.
Мы загрузили лошадей в контейнер в Льеже. Не спали, там холодно было, условий нет. Там мы дежурили из-за лошадей и вообще от них не отходили — волновались из-за ситуации с допингом. Мало ли что может быть.
Из Льежа поехали во Франкфурт на поезде, оттуда на самолете — уже в Рио. По прилете долго получали аккредитации, простояли четыре часа и в олимпийскую деревню попали только в девять. А в десять на конюшне уже была тренировка — я вещи бросила и туда побежала. Двое суток не спали в сумме, получается. Часа в три вернулась в деревню в четыре я отрубилась — и проспала до девяти утра. Такого со мной еще не было.
Распорядок дня
— Никуда, кроме конюшни, мы не ходим. В шесть утра встаем, идем на завтрак, через полчаса на конюшню. Тренировка обычно в восемь-девять утра. Тренируемся примерно час, лошадей моем, приводим в порядок, ставим холод. Также утром тренировка у других спортсменов, а это конкуренция, следить очень важно
В середине дня мы возвращаемся в олимпийскую деревню — может быть допинг-тест. Примерно в шесть-семь часов возвращаемся обратно, чтобы прошагать лошадей второй раз. Отбой обычно не слишком поздно, до десяти. Вот когда мы были на церемонии открытия, вернулись во втором часу ночи. Из-за этого на следующий день половина людей опоздала на тренировки.
Церемония открытия
— Это мечта, которая сбылась. Всегда хотела пройтись по такому большому стадиону, как «Маракана». Было еще очень приятно, когда мы стояли всей сборной перед входом, и за оградой люди, не попавшие на церемонию. И они нас так поддерживали: «Вы должны быть здесь, Россия, мы за вас!» Даже русские были, орали так, что глотки сорвали. С бразильского ТВ многие просили интервью, но это по-английски нужно было разговаривать. Да мы и побоялись, все-таки такая напряженная ситуация.
На поле, уже после выхода, подходили люди из разных сборных фотографировались. Все очень доброжелательны.
Я на каблуках пять часов на открытии простояла. До конца я не дождалась, у меня с утра тренировка была. Да и за лошадьми надо ухаживать — наши девчонки коноводы вообще не пошли на церемонию, очень сильно расстроились. Олимпийский огонь я увидела, но салют — нет. Но я не расстроена, потому что мы и так оттуда долго добирались по пробкам.
Находится в такой массе великолепных спортсменов — это впечатляет. Да что там, в деревне-то ходить на завтрак тоже — все там такие деловые, кого угодно можно встретить.
Тренировка
— Элементов я много не работаю. Просто настраиваю контакт, чтобы лошадь шла хорошо, импульсивно, чтобы все критерии были соблюдены и нам поставили хорошие оценки. Стараюсь не переутомлять. Очень часто я перешагиваю коня, к сожалению.
Повторю пару элементов, походим шагом, Воск отдохнет, высохнет — он же почти все время в мыле. Еще пошагаю. Со мной Инесса Меркулова тренируется, и мы с ней меняемся: у них отдых — я шагаю. Она же и тренирует меня.
Ходят стюарды, следят, чтобы не было никого постороннего. Каждый день в 11 часов меряется температура, и все записи сверяются. На всех КПП проверяется, когда лошадь вышла, когда зашла.
Для лошадей все сделано хорошо. Жаловаться в организации не на что. Для меня это первая Олимпиада, и на конной базе все нормально. Никаких сдвигов во времени, за всем следят. Каждые 15 минут по конюшне проходят стюарды и проверяют, нет ли кого постороннего.
Жара
— После +17 в Льеже мы попали в +30 в Рио, и первые дни Воск только ходил, не бегал. Жару лошади вообще переносят очень тяжело. На жаре лошадь вялая, не может работать, показать хорошо элементы. Она очень плохо себя чувствует, повышенная температура. Представьте, если бы человека в сауне заставили еще и спортом заниматься. Тепловой удар может быть, лошадь может выйти из строя и вообще в соревнованиях не участвовать. Чтобы этого избежать, лошадей мы моем холодной водой, ставим холод — компрессы со льдом такие. Чуть ли не на голову брикеты кладем, на затылок.
Мы в девять утра тренируемся, и в девять утра уже жарко! Это что, в четыре утра надо вставать, чтобы в шесть тренироваться? Но время нам выделяют: во сколько поставили, во столько обязаны приехать.
Жара может повлиять и на выступление. Много элементов не поработаешь, — всего же их 35. Приходиться распределять. Было бы попрохладнее, элементы можно было бы повторить, наладить с лошадью контакт. Вчера мы видели, как у женщины в одной сборной совсем не получался элемент. Очень много они работали, вся лошадь в мыле. Но так и не получилось сделать, и она плюнули и увела лошадь — бессмысленно на жаре столько раз повторять элементы.
От +15 до +17 градусов заниматься супер, +20 тоже хорошо, а если выше — уже тяжело. А сегодня, например, по ощущениям все +35. Каждый день с тремя майками хожу, все время переодеваюсь.
Лошадей мутит от жары, в манеже они нервничают. Мистер Икс чуть поспокойнее, у меня Воск активнее, а значит чувствительнее к перелетам, к погоде вообще, даже к мухам.
Воску сейчас сложнее. Мистер Икс простецкий парень, ему все равно. А Воск — личность, можно сказать. Хотя Воск очень дружит с Мистером Иксом, они прямо два другана. Воск без него не может. Когда Мистер Икс уходит, Воск начинает кричать, возмущаться, куда увели друга. Очень он любит компанию.
После тренировки
— Сначала мы ведем лошадей на конюшню — мыть, ухаживать. На соревнованиях уход особый — например, ноги регулярно проверяем. Воск же имел уже травму, но сейчас она о себе знать не дает.
Уход занимает часа четыре-пять. Это с промежутками, конечно: есть ведь перерывы на холод. Массаж делаем, шагаем — лошадь должна в тонусе быть. И вечером тоже еще примерно четыре часа ухода.
Каждые три дня мне приходится писать примерные планы: во столько-то я буду в олимпийской деревне. Я же не знаю, когда нам тренировку поставят. Нам говорят «Да у вас выездка, у вас пробы не возьмут!» Но мы уже так переживали, что вообще на Олимпиаду не попадем, что теперь относимся серьезно. Могут и после соревнований взять.
Наши лошади тоже часто на допинг тестируются: в прошлом году очень часто, на турнирах в Германии, Голландии, на чемпионата Европы. Но лошади это нормально переносят. Когда они со старта, ноги волокут — так хотят писать, что им уже все равно.
Отношение
— В русском доме все друг друга поддерживают. У нас узнавали, когда мы выступаем: «О, десятого, придем, у нас допуск есть!» Мы говорим: «Ну, ребят, извините, мы к вам не придем. Мы только и следим за лошадьми целыми днями».
Особенно с теннисистами задружились. Они вообще молодцы пацаны! Нашлось несколько парней, которые живут недалеко от нас на конной базе. Говорят, заедем к вам.
Представьте, как тяжело пробиться на Игры: только две индивидуальные пары у нас попали. Конкуренция высокая, и кто бы ни говорил о поддержке, много кто не любит Россию. Некоторые не хотят, чтобы Россия вылезла в конном спорте. Если от нас поедет много спортсменов, они могут быть и призерами.
У судей к России тоже внимание особое. Конечно, свою страну тянут. Если у своих элементы получаются хуже, они немного подтягивают. В итоге — равные баллы, или они нас даже объезжают. Неравнодушно дышат к нам.
Из-за скандала с допингом мы были как на иголках, следили, как все решается в судах. Нам сразу сказали: не едет Россия — вы тоже не едете. Хотя нам предлагали выступать под олимпийским флагом — если захотим. Но мы бы не поехали. Мы за Россию выступаем, патриотичный дух должен быть.
Когда сказали, что решать будут федерации, мы написали в Международную федерацию конного спорта. Нам ответили: мы не то что не против, мы хотим, чтобы вы выступали. Это большой колорит, ведь очень мало русских участвуют в Олимпиаде. После этого письма мы чуть подрасслабились.
Я хожу по олимпийской деревне, и там такие ходят пацаны, вот просто шкафы! Как они без допинга могут быть? Допинговый скандал в отношении России — это политика. У нас из-за допинга в олимпийской деревне такой анекдот ходит: «Бэрримор, почему русские не поехали на Олимпиаду? — Ссут, сэр. — Какой суд? — Не суд, а ссут, сэр».
Планы
— Про ожидания от самих себя говорить не буду, но золота от нас не требуют. Мы за три года попали на Олимпийские игры, и это достаточно быстро. А за год с 19-го места на чемпионате Европы прыгнули на седьмое. И нам еще две сотых балла не хватило, чтобы попасть в командные соревнования в Рио. Инесса и Анатолий Тихонович Меркуловы в 2012-м писали план на четыре года — и мы его перевыполнили.
Конный спорт — это как фигурное катание. Просто нужно выполнить чисто свое, без ошибок на элементах — этого просят все. Ошибка — и все, тебя режут, и ты в заднице.
Текст: Александр Муйжнек
Фото: Getty Images, globallookpress.com, РИА Новости/Елена Соболь
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
