После пресс-конференции Червоткин был невесел. Один из тренеров его успокаивал: «Леха, что ты мог сделать? Отдал себя без остатка. Выложился на сто процентов. Не переживай!» В интервью «Матч ТВ» спортсмен рассказал, что произошло с ним на этапе.
– После финиша не могли встать, лежали минуты три, настолько тяжело далась гонка?
– Мне было очень плохо. Это у меня первый старт после «Тур де Ски». Были, конечно, скоростные тренировки, но это совсем не то. На соревнованиях, когда ты надеваешь номер, тем более в эстафете, нужно отдавать все. Я работал как мог, где-то на адреналине, который появлялся от поддержки болельщиков. Особенно тяжелым был последний круг, и большое спасибо всем, кто меня поддерживал.
– То, что вы проиграли свой этап лидерам, это «физика» или психология?
– Психологически я уже давно был готов, не мандражировал. Конечно, приехав сюда на Олимпиаду, я предполагал, что будет непросто, что состояние именно с точки зрения физической формы окажется вот таким. Все-таки три недели без тренировок и продолжительный курс антибиотиков не могли пройти бесследно. Рассчитывал, что будет непросто, но все оказалось даже хуже. Александр Большунов привез мне отрыв, и я думал, что, когда соперники меня догонят, то смогу за ними уцепиться, однако даже это не получилось сделать.
– Что за болезнь, расскажете подробнее?
– Не знаю, где именно я ее подхватил, но суть в том, что, когда я приехал домой в Киров после «Тур де Ски», то очень старательно избегал контактов с людьми, даже отказывая во встречах тем, кто хотел меня увидеть напоследок перед отъездом на Олимпиаду. И дома я был максимально изолирован. Затем отправился на сбор в Сочи через Москву. До Москвы ехал на поезде. И уже в столице начал чувствовать себя не очень хорошо, но списал это на плохой сон в поезде и сопутствующую усталость. В Сочи в первую ночь меня вырвало пару раз, а утром температура уже была 38 градусов. Занимался самолечением, меня курировал доктор юниорской сборной, но это не принесло успеха. И 22 января рано утром мы полетели в Москву вместе с также заболевшим Большуновым. Там выяснилось, что у меня начался гайморит, рентген показал жидкость в околоносовых пазухах. Быстро это решить можно было только проколом. На это ушла неделя.
– Когда вернулись к тренировкам?
– 30 января, болезнь отняла 18 дней.
– А когда прилетели в Корею?
– 14 февраля. Акклиматизацию не почувствовал, во всяком случае пока. В самолете почти не спал, затем как-то сумел избежать срывов на дневной сон, продержавшись до полуночи. В первую ночь проснулся один раз, на вторую – вообще беспробудно спал.
– Тяжело было ждать старта?
– Да, мы были еще на сборе в Зеефельде, я смотрел, как бежал Денис Спицов, и понимал, что мог бы быть там, рядом с ним.
– На этап имелся план по тактике и раскладке сил?
– Вообще я полагал, что организм отреагирует получше, и старался немного наращивать скорость и мощность работы под конец. Но это не получилось. Тренеры в какой-то момент стали давать неточные секунды по отрыву, я думал, что выигрываю больше, чем было на самом деле. Ну, а затем уже увидел достающую меня тройку и начал искать силы, чтобы удержаться с ними до конца. Но и этого не смог.
– Какие дистанции еще планируете здесь бежать?
– Надеялся на полтинник классикой, в этом году я достаточно сильно добавил этим ходом и ожидаю этой гонки. Если будет хорошее самочувствие, рассчитываю побороться.
– Вы из самого Кирова?
– Нет, я из деревни Зыково Котельнического района Кировской области. Но сейчас переехал в Киров, там есть квартира, где мы с моей девушкой делаем ремонт. Она ждет меня дома.
– Она и другие близкие вас уже поздравили?
– Не знаю, я не взял с собой телефон, он сейчас в олимпийской деревне.
– Какие планы до конца сезона?
– Хочу по итогам Кубка мира подняться в общем зачете как можно выше. Как минимум остаться в десятке. Такая возможность есть, это реально, главное сейчас – набрать нужную форму, чтобы она позволила этого добиться.
Фото: globallookpress.com
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
