Уэйн Гретцки — герой документального цикла «Кубок войны и мира», премьера которого состоится сегодня на «Матч ТВ». В эксклюзивном интервью нашему телеканалу легендарный канадец вспоминает главные встречи со сборной СССР. «Кубок войны и мира» — 5 сентября в 17:25 на «Матч ТВ».
Открыть видео— Во время Кубка Канады-81 вы были молоды. Вам было тяжело в команде?
— Да, я попал туда еще ребенком, в 19 лет. Кажется, что Суперсерия 1972 года была только вчера. И вдруг эти парни оказались рядом со мной! Перро, Лефлер и Ларри Робинсон — было немного страшно, но все они оказались приятными людьми, которые хорошо ко мне относились.
— Кто вам помогал?
— Я обожествлял Лефлера. Шел туда, куда шел он. Я ходил за ним 8 недель. В течение 5 из них у нас был тренировочный лагерь, а затем турнир длительностью три недели. Я был очень счастлив от нахождения в команде, потому что не ожидал туда попасть.
— Главный тренер сборной СССР разработал специальный план, как выключить вас из игры. Что скажете?
— Это было в момент рассвета советского хоккея. Они проиграли в 1980-м (на Олимпийских играх сборная СССР неожиданно уступила в финале команде США — «Матч ТВ»), и это отбросило их назад. Начался небольшой переходной период, когда пришли молодые Крутов, Макаров и Ларионов, но в то же время играли опытные Третьяк и Васильев. Это была очень сильная команда, одна из самых сильных, с которыми я играл. Они были лучшими в 1981 году.
Но я помню, что на групповом этапе мы победили их 7:3. У нас была очень хорошая команда: Потвен, Робинсон, Лефлер, Перро, Босси. Когда мы попали в финал, то чувствовали, что можем выиграть. Помню момент, когда мы уступали 1:3, но играли в большинстве. Шла середина второго периода. Мы думали, как бы сократить отставание. А они взяли и забили — это был конец! Конечно, мы были разочарованы, но победила более достойная команда.
— После турнира вам подарили часы «Картье». Они еще у вас?
— Да, у моего отца. Мы храним памятные вещи о Кубках Канады — такие как кольца, часы.
— В 1982 году вы поехали на чемпионат мира за реваншем?
— Да, 1982-й был необычным годом. Мы хотели взять топ-игроков в команду — именно это нужно, чтобы выигрывать турниры. В Финляндии все повторилось: Кларк измерил клюшку Третьяка, и оказалось, что ее крюк толще, чем разрешено. Мы снова проигрывали 1:3 и были в большинстве. И тогда мы сказали о клюшке Третьяка, чтобы получить преимущество 5 на 3 и забросить хотя бы одну шайбу. Но Фетисов, Касатонов и Крутов забили гол, оставшись втроем против пятерых. Мы знали, что может соперничать с командой СССР. Но их команда была намного лучше.
— Правда, что в 1984 году, когда главным тренером был Глен Сатер, атмосфера в раздевалке была далека от идеальной?
— Одно дело — собрать команду Канады, совсем другое — Советского Союза. В СССР игроки находились вместе одиннадцать месяцев в году. Они играли в товарищеские матчи, участвовали в турнирах и чемпионатах мира. Мы же собирались на три недели и пытались установить в раздевалке командное общение. Но нельзя это сделать принудительно, такие вещи должны произойти сами по себе. Поэтому начали мы очень плохо. Между игроками «Айлендерс» и «Ойлерс» чувствовалась враждебность. Их было 5 или 6 человек, нас — 6 или 7. Так что атмосфера была тяжелая, но мы смогли сработаться. Канада показала свою лучшую игру и в овертайме полуфинала обыграла советскую сборную. До того момента мы плохо играли.
— Что было не так с игрой сборной Канады до встречи с командой СССР?
— Мы оступались и не выглядели как команда. Все тянули одеяло на себя, но, знаете, коллективу из 22 игроков тяжело быстро сблизиться. На это ушло какое-то время. Когда же все получилось, мы обыграли советскую сборную в полуфинале. Я видел, как наша команда объединилась.
— Канада хорошо играла в 1981-м, но проиграла в финале, а в 1984-м выглядела плохо, но победила. Как же так?
— У канадских игроков и команд есть такая особенность — они долго ждут случая, чтобы оказаться на высоте, и чем важнее игра, тем лучше канадские хоккеисты выглядят. На Олимпиаде 1988 года мы легко шли к победе и были очень сильны. Мы пропустили три шайбы в пяти матчах, но проиграли чехам 1:2. В 2002 году мы спотыкались на протяжении всего турнира, зато в полуфинале и финале были исключительно хороши и выиграли золотые медали. То есть ключ к успеху — становиться лучше с каждой игрой. Но для этого есть всего 2 недели. К счастью, игроки из команды 1972 года и то, как они объединились, когда проигрывали в серии 1:3, придало нам чувство, что со временем мы будем прибавлять.
— В 1984-м у Канады было два капитана — вы и Робертсон. Как это произошло?
— Тренер думал, что я слишком молод. Мне было 22. В Канаде очень ответственно быть капитаном. А Ларри Робинсон пользовался уважением в раздевалке и хорошим отношением других хоккеистов. Думаю, это был простейший способ разделить груз ответственности между нами двоими. Поэтому он так и поступил.
— Вы чувствовали влияние политики — например, в связи с присутствием СССР в Афганистане?
— Мы как игроки не очень задумываемся об этом, потому что приоритет профессиональных хоккеистов — играть против лучших соперников. В то время советские игроки не могли выступать в НХЛ, а профессионалов не пускали на Олимпиаду. Кубок Канады был для нас единственной возможностью встретиться и показать, что наша страна гордится игрой на Кубке Канады.
— Поговорим о 1987-м. Правда, что вы не хотели играть на Кубке, но вас уговорил отец?
— В 1981 году я играл в Кубке Канады, в 1982-м был чемпионат мира. В 1984-м — Кубок Канады, а до этого я играл в четырех финалах Кубка Стэнли подряд. Я хотел сделать паузу, чувствовал, что мне надо подзарядиться. Столько играть в хоккей под давлением! А потом Майк (Кинэн, тренер сборной Канады — «Матч ТВ») позвонил мне, мы встретились и хорошо все обсудили.
— Он обсуждал с вами позицию Лемье и то, как вы будете играть вместе?
— Невероятно, что я помню все эти подробности. У нас была очень хорошая команда: Марк Мессье, я, Марио, Пол Коффи, Грант Фюр. Но в самом начале мы опять немного затормозили, и Майк принят решение, что я и Марио будем играть вместе. Первый матч, в котором это случилось, был против чехов. И мы отлично смотрелись. Играя вместе, мы с Марио принимали на себя большое давление, но снимали его с команды.
В то время Марио переходил на другой уровень, он был, как я в 1981 году, когда наблюдал за парнями вроде Лефлера, Дени Потвена и Робинсона. При этом он учился этике и тому, что необходимо делать, чтобы стать лучшим игроком. В 20, 21 или 22 мы думали, что знали все, но это не так. Я узнал многое в 1981-м, Марио — в 1987-м.
— В третьем финальном матче вы, Лемье и Мессье играли вместе. Три центрфорварда в одном звене!
— Я должен быть откровенным и признать, что в 1987 году у русских команда была лучше, чем у нас. У них было четыре звена и 6 защитников. Разница в том, что у нас был лучше вратарь. В то время Третьяк завершил карьеру. И их вратарь был не так хорош, как Грант Фюр. Честно говоря, самой большой разницей в серии стало упрямство Виктора Тихонова. Он чувствовал превосходство своих спортсменов. Был ли состав сборной СССР глубже, чем у нас? В 1987 году мы не были той самой командой, но Майк переиграл Тихонова, это точно.
— А что случилось в третьем матче финала? Канада проигрывала со счетом 0:3. Как вам удалось вернуться в игру?
— Вторая игра была очень эмоциональной, мы истощились физически и психологически. Два овертайма и победа 6–5 — нам очень тяжело далась эта победа. А Мессье, Лемье и я очень много отыграли в том матче. После этого был день отдыха, в 8 вечера нас не ждала игра, так что домой мы попали поздно ночью. А утром мы поняли, что не успеем восстановиться. И до того как опомнились, уже проигрывали 0:3. Если я правильно помню, Фетисов забросил шайбу нерабочей рукой. Майк снова нагрузил Брайана Проппа, Рика Токкета и других парней. Таким образом, он дал мне, Мессье и Лемье возможность перевести дух. И мы не поняли, как это произошло, но счет стал 3:2. Мы вернулись в игру! Это не только подзарядило всю команду, но и сняло давление с меня, Марио, Мессье и Коффи. Мы были готовы побеждать.
— То есть в 1987 году был совершенный хоккей?
— Лучший хоккей я видел в 1972 году. Бобби Кларк, Эспозито, Хендерсон и советские игроки Якушев, Третьяк и Харламов! Эти серии невозможно повторить, потому что они особенные. Но в 1987 году мы максимально приблизились к тому, что было в 1972-м. Нас вела вперед эта энергетика трибун и энтузиазм. И снова у соперника было 4 звена, более глубокий состав, чем у нас, и они играли со страстью. Я не пытаюсь акцентировать на этом внимание, но поражение во многом объяснялось упрямством и мыслями о собственном превосходстве. Но это был не тот случай.
— Давайте перенесемся в 1991 год. Когда Канада играла с США, эта игра была принципиальной?
— Да, в какой-то мере это было началом становления американской команды с игроками вроде Челиоса и других. Было видно, что они прогрессируют. Но в 1991 году мы были лучшей сборной Канады из тех, в которых я играл. Глубина состава была максимальной. Честно говоря, только с этой командой Майк мог осуществлять ротацию защитников в четыре линии.
— Скажите, когда ваши эмоции были сильнее — пока вы сами выходили на площадку или позже, когда стали менеджером?
— В 1987 году мы ездили на игры с папой. Дорога занимала 15 минут, отец очень нервничал. А когда он нервничал, нервничали все. Как игрок вы можете что-то изменить и повлиять на результат игры прямо сейчас. Но если вы фанат, тренер или менеджер, то просто надеетесь, что человек окажется на высоте. Есть игроки, которым нужно быть на высоте. В 2002 году мы выиграли золотые медали в Солт-Лейк-Сити. Кто-то спросил меня, как мы собираемся победить. «Очень просто, — ответил я — Лемье, Сакик и Айзерман — лучшие на льду. Для победы нужны лучшие игроки, поэтому они победят».
В хоккее так всегда: если ты побеждаешь, тебя все любят, если проигрываешь — никому не нужен. Адреналин — главное чувство профессионального спортсмена. Именно адреналин заставляет нас рисковать, чтобы в итоге оказаться на вершине. Это основная составляющая великого спортсмена.
— Какие российские и советские игроки вам нравятся?
— Лучшие игроки? В 1981 году Васильев играл очень хорошо. А молодая тройка Ларионова, Макарова и Крутова была исключительно хороша. Не думаю, что у кото-то есть сомнения в том, что Фетисов — лучший игрок, против которого я играл. Лучший советский хоккеист всех времен — возможно, вратарь Третьяк. Мне кажется, он заставил канадцев и американцев по-новому воспринимать советских хоккеистов. Третьяк первым поменял их мировоззрение. Хотя Марк Мессье сказал бы, что лучший советский хоккеист — это Якушев.
— Вы хотите передать привет кому-то из русских игроков?
— Павлу Буре. Привет, Павел.
Фото: Getty Images, gretzky.com, Андрей Голованов и Сергей Киврин
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
