— Владимир Буре перенес инсульт в 2017 году, когда ему неудачно сделали шунтирование — требовалось поменять клапан сердца, — рассказывает «Матч ТВ» Куперман. — Но когда операция была практически завершена, началось кровотечение. Пришлось вскрывать уже зашитый шов, все вычищать. Операция вместо шести запланированных часов длилась все 12. Потом случился инсульт, во время которого произошла остановка сердца на 16 минут. Больше месяца Владимир был в коме. Когда он выкарабкался из больницы, начал не только ходить, но и по часу плавать, бывать в тренажерном зале. Он работал над собой. Заново учился говорить, составлять слова.
Впервые мы встретились в редакции журнала «Спортивные игры», где я был редактором отдела хоккея. Это было летом 1990 года. Я тогда даже не знал, как называть Буре-старшего — обращался к нему «Владимир Валерьевич». Мы встретились, когда я собирал документы о том, что его сын Павел провел определенное количество матчей за ЦСКА, и выбравший его на драфте «Ванкувер» сможет сохранить права на Пашу за собой. Володя должен был подписать документы, чтобы потом я помчался с Игорем Ларионовым в канадское посольство для отправки бумаг по факсу в Ванкувер.
Так мы с Владимиром и познакомились, с тех пор виделись довольно часто. Я запомнил лето 1992 года, когда семья Буре приехала в Сан-Диего. Поздно ночью в большом бассейне лежали он, я и 18-летний Валера Буре, который уже провел один сезон в канадской юниорской лиге. Володя лежал в воде, смотрел в звездное небо и говорил: «Не могу поверить, что такое происходит со мной. Год назад мы еще были в Москве».
Отец Володи был репрессирован в 30-х годах. Когда началась Великая Отечественная война, он просился на фронт. Сам Владимир рассказывал мне, что родился в Норильске, где сидел его папа. Но когда ему исполнилось шесть лет, они вернулись в Москву. Близкая дружба с Владимиром Буре у нас завязалась, когда он начал работать тренером «Нью-Джерси» по физподготовке. И как бывший пловец, он делал акцент на большой объем работы, развивая выносливость у хоккеистов. Помню, как при нем прибавил Скотт Гомес, превратившись из среднего игрока в звезду НХЛ.
Как-то «Девилз» приехали на матч с «Финикс Койотис», где работал я, и я видел, как Вячеслав Фетисов играл в теннис с Буре. Стою рядом с Сергеем Брылиным и смотрю, как они резались на равных, и Володя возмущался, когда мяч улетал в аут, но Фетисов его засчитывал. Брылин с улыбкой говорил: «Вот такие у нас правила. А что поделаешь? Ведь Слава — тренер». Мы много смеялись, крепко дружили. Масса хоккейных историй…
Володя — уникальный человек. В первую очередь он сделал себе имя в плавании. И поверьте, Владимир Буре в Советском Союзе был на слуху точно так же, как Лев Яшин, Анатолий Фирсов, Галина Прозуменщикова, Елена Петушкова. Буре был одним из ведущих спортсменов СССР за всю историю. В бассейне он завоевал четыре медали Олимпиад: одну в 1968 году, еще три — в 1972-м. Буре состязался с великим американцем Марком Спитцем. Володя рассказывал, что выиграть у него было невозможно. Потом уже он немного поддерживал отношения с Марком. Но со мной о плавании Буре говорил неохотно, когда я заводил разговор о Спитце или широкоплечих пловчихах из ГДР. И вообще Володя вел себя очень скромно. Никогда не бравировал тем, что у него четыре олимпийские медали или два Кубка Стэнли, что он заслуженный мастер спорта СССР по плаванию и заслуженный тренер России по хоккею. Он никогда не бил себя в грудь, что это он подготовил Пашу и Валеру, во всяком случае в разговорах со мной. В новом браке у Владимира родилась дочка Катя, сейчас она живет в Нью-Йорке, окончила престижный университет.
Мы с Владимиром созванивались раз в три-четыре месяца, но говорили подолгу. В последний наш разговор Буре рассказал, что ему рекомендовали плавать в океане — по часу, а то и по два. Я тогда еще удивлялся, но Владимир делал это с удовольствием. С ним плавала или была на берегу жена Юлия. И вот во время одного из заплывов Володе стало плохо с сердцем прямо в воде. Его отвезли в реанимацию, где держали дня три, потом выписали. Во время разговора я обратил внимание вот на что — Буре обычно ни на что не жаловался, но тут несколько раз сказал, что ему очень больно. Я не стал спрашивать, где и как больно, но я понял, что это может быть сердце…
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
