Нынешний сезон НХЛ стал рекордным по количеству обменов с участием российских игроков. Сменил клуб в том числе и Дмитрий Куликов, переехав из раздевалки «Анахайма» в «Питтсбург». Для 32-летнего защитника «пингвины» станут уже восьмым клубом в заокеанской карьере.
После перехода Дмитрий значительно повысил шансы побороться за Кубок Стэнли. Если «Анахайм» только и мечтает что о конце сезона, то «пингвины» находятся в разгаре борьбы за попадание в плей-офф. Однако сам Куликов пока не может помочь своему клубу: он получил травму уже после четвертой игры в составе новой команды.
«Узнал об обмене из телевизора еще до того, как мне позвонил генменеджер»
— Как себя чувствуете? Неизвестно, когда вернетесь в состав?
— К сожалению, пока в списке травмированных. Но все равно работаю каждый день, занимаюсь физиотерапией, а также выполняю все, что говорят врачи.
Конечно, лучше становится, но неизвестно, когда вернусь на лед. Стараюсь как можно быстрее восстановиться, но это занимает определенное время. Так что попытаюсь к концу сезона вылечиться. Может быть, это займет еще неделю, может — две.
— Игрок НХЛ на восстановлении — что это за история? Как проходит сам процесс?
— Смотря какая травма — ситуации у всех разные, поэтому способы восстановления тоже отличаются. Я вот сломал ногу, а со сломанной костью особо ничего не сделаешь. Необходимо, чтобы она срослась.
А так в моей ситуации какие получаются упражнения, такие и выполняю. В основном все направлено на то, чтобы держать мышцы в тонусе и не дать им атрофироваться. В целом каких-то удивительных моментов здесь нет, рабочая рутина.
— В «Анахайме» вы оказались после «Миннесоты», где провели один из лучших сезонов в карьере. Трудно было уходить?
— Если говорить откровенно, то этот обмен перед сезоном был для меня шоком. Мне очень нравилось в клубе. Поэтому было тяжело, но, как говорится, это лишь бизнес. Хотя, конечно, бизнес какой-то жестокий.
— В «Миннесоте» вы играли с Кириллом Капризовым. Удивлены, что он недавно в лиге, но уже побил кучу рекордов?
— Ни капельки не удивлен. Я видел, как Кирилл играет еще в России и какой хоккей показывает. Также видел его уровень, когда он только приехал и отыграл сезон еще до моего прихода в «Миннесоту». А после он вообще выстрелил!
По работоспособности, технике, катанию это один из лучших игроков в лиге. Так что его достижения меня вообще не удивляют. Мы и сейчас поддерживаем связь.
— Вас из «Анахайма» обменяли в «Питтсбург» в самый последний момент. Как узнали о решении клубов?
— Да, мой обмен был в день дедлайна НХЛ, а это большое событие, которое транслируется по телевизору и идет с 15:00 по нью-йоркскому времени. Каждый обмен объявляется и подробно обсуждается экспертами в студии.
Так что я узнал обо всем из телевизора, еще до того, как мне позвонил генеральный менеджер. Не знаю, как телевизионщикам удается сообщать об обмене раньше, чем об этом узнают сами игроки, но вот так получилось.
— Какая была первая реакция?
— У меня появился шанс попасть в команду, которая может пробиться в плей-офф. И возможность участвовать в матчах, которые значат больше, чем простые игры в регулярке. В таких матчах чувствуешь больше ответственности и вытаскиваешь из себя все лучшие качества. Так что мне было приятно, что я оказался именно в такой команде.
— Были мысли, что в итоге останетесь в «Анахайме»?
— Я был на 99,9% уверен, что не останусь. Я ведь в последних двух матчах не принимал участия. Генеральный менеджер сказал, что клуб не хочет, чтобы я получил травму. Тогда я сразу понял, что готовится обмен. Получилось так, что он состоялся в последний день.
— Сложно сидеть без дела в ожидании перехода?
— Конечно, не очень приятно, когда ты находишься не в команде, не тренируешься в клубе, в котором провел весь сезон. Я даже в тренировках не участвовал. Знаю, что это широко практикуется в лиге, но со мной подобной ситуации никогда не происходило, поэтому было немного странно.
— Как в «Анахайме» игроки отреагировали? Кто-то особо огорчился вашему переходу?
— Да, несколько игроков, с которыми близко общались. Мы же вместе узнали про мой обмен. Так получилось, что у команды была тренировка и мы вместе смотрели телевизор, как раз в день дедлайна. Когда стало все известно, мне несколько ребят пожелали удачи, сказали: жалко, что ты покидаешь команду.
— Было какое-то прощальное мероприятие или что-то в таком духе?
— На это вообще времени нет. Как только узнал об обмене, со мной почти сразу связались из «Питтсбурга», а на следующий день я уже улетел.
— Вы в «Анахайме» не отвыкли от русской речи?
— Не с кем пообщаться было на русском языке. Но я ребятам все же по-русски говорил что-то, когда это было необходимо. В раздевалке у меня спрашивали, как произнести какое-то слово, я им объяснял. А во время игры… я такие слова не могу говорить в интервью (смеется).
«В «Анахайме» иногда было ощущение, что играют кто в лес, кто по дрова»
— «Питтсбург» — рекордсмен по выходам в плей-офф. Команда 16 лет подряд бьется за Кубок Стэнли. У вас есть объяснение этому?
— В этом клубе все зациклено на успех и победу. Команда же всегда была топовой. Сколько я играю в НХЛ, «Питтсбург» в порядке.
Мне кажется, это передается из сезона в сезон. Команда «заражается» победами, а клубы, у которых накапливаются поражения, не могут вылезти из ямы и попасть в плей-офф. Это уже то, что уходит корнями куда-то вглубь.
— Как вас встретил Малкин? Все-таки в «Питтсбурге» появился еще один россиянин.
— Хорошо встретил. Я не знаю, какой ответ вы ожидаете (смеется). Просто «привет, Жень» и в ответ: «привет, Дим».
— Насколько сложно переходить в другой клуб посреди сезона и адаптироваться к новой системе?
— Не сказал бы, что мне было тяжело. Когда я перешел, у нас был перерыв между играми и я одну тренировку провел с командой, а на следующий день уже был матч.
Так что не было особо времени адаптироваться к новой среде, но все равно сразу влился в коллектив и стал чувствовать себя частью команды. С тренерами поговорил по тактике: как защитники должны действовать, как команда играет. Загвоздок никаких не было, я все понял. Все-таки я много разных тренеров сменил, да и тактика везде примерно одна и та же.
— В «Анахайме» ваше среднее игровое время составляло чуть больше 20 минут (третье место в команде). В «Питтсбурге» — меньше 13 минут. Тяжело было психологически перестроиться?
— Думаю, так совпало. Просто тренер, может быть, хотел, чтобы я комфортнее себя чувствовал на льду и постепенно вливался в команду. Ну, а там первые три матча — и я получил травму. Честно говоря, даже не обратил внимания, что мало играю.
— Что думаете про состав «Питтсбурга» после всех обменов? Вместо курса на омоложение «Пингвинз» пригласили несколько опытных игроков. Намек, что клуб хочет не просто попасть в плей-офф, но и пошуметь там?
— Команда не просто стремится попасть в плей-офф — всегда есть задача выиграть Кубок Стэнли. Я не знаю, какие решения и почему принимают генеральные менеджеры. Игроки просто выходят на лед, чтобы играть и побеждать.
— В «Питтсбурге» есть Сидни Кросби, в «Анахайме» — Тревор Зеграс. Кто более технически одарен?
— Я бы их даже не сравнивал. Совсем разные игроки.
— На тренировках удивляют?
— В «Питтсбурге» только несколько занятий успел провести, поэтому про Кросби ничего не могу сказать.
В «Анахайме», бывало, Зеграс поднимает шайбу и кладет из-за ворот. Ну, а так вообще он технически очень одаренный игрок. Руки у него отличные, за ним всегда интересно наблюдать.
— Работа защитников во многом зависит от того, насколько им помогают нападающие. Как с этим обстояли дела в «Анахайме»?
— Я отыграл там целый год и могу сказать, что приходилось трудно. Иногда было ощущение, что играют кто в лес, кто по дрова. Нападающие могли убежать в нападение и в защите не отработать. Порой просто не понимал, что происходит. Надо было всегда быть начеку. В общем, было тяжело играть в защите.
«Фанаты «Торонто» командные майки кидают на лед, а это хуже, чем просто кричать «позорище»
— Вы как-то сказали, что делаете только те упражнения, которые полезны исключительно для хоккея…
— Я придерживаюсь принципа, что выйти тренироваться ради того, чтобы просто потренироваться — это больше во вред. Когда играешь много матчей подряд и между ними дают дополнительную тренировку, видно, что игроки выходят на нее без особого желания. Во время усталости такие тренировки только вредят.
Сейчас многие команды привлекают людей из различных спортивных организаций, которые следят за физическим состоянием хоккеистов. Они даже могут с тренерами посоветоваться и порекомендовать им дать игрокам дополнительный выходной, чтобы те восстановились.
— Некоторые клубы на тренировку приглашают фигуристов. У вас бывало такое?
— Не знаю, я даже не слышал об этом. Я сам фигурным катанием в детстве занимался. Базу себе, как говорится, создал, а больше и не надо (улыбается).
— Можете вспомнить самую необычную тренировку в НХЛ?
— Это когда я еще выступал за «Флориду». Один раз тренировались в Центральном парке на открытом катке — было прикольно.
— А что больше всего раздражает в тренировках?
— Самое нелюбимое — бегать челноки (смеется).
— Некоторые хоккеисты удивляют партнеров странными упражнениями, которые выполняют только они.
— Меня в моем возрасте уже ничем не удивишь (улыбается). Но вот Ягр, когда во «Флориду» приехал, делал странные упражнения. Он в утяжеленном жилете катался, на коньки какие-то штуки вешал для баланса, а в тренажерном зале постоянно медицинболом в стенку бросал. В общем сам себе придумывал упражнения.
— Пытался кто-то по его системе работать?
— Он один занимался, а все просто смотрели. Может, потом кто-то повторял, когда он не видел (смеется).
— Вы сказали, что начинали заниматься фигурным катанием. Как перешли в хоккей?
— Я не помню, как меня родители перевели. Вроде моей группы еще не было, когда я начал заниматься фигурным катанием. Только 1989 год рождения набирали, поэтому меня отдали на фигурное.
А потом я как-то упал на тренировке, бровь разбил и сказал, что больше не хочу заниматься. Тогда меня отдали в хоккей и я тренировался с командой на год старше.
— Многие хоккеисты начинали с фигурки. Насколько полезны полученные там навыки?
— Трудно сказать. Многие игроки никогда не занимались фигурным катанием, но отлично катаются. А есть те, кто занимался, но катается плохо. Наверное, зависит еще от того, сколько времени на это ушло.
Вообще, на фигурных коньках должно быть легче учиться. У них зубцы есть, и можно по льду ходить, чтобы не болтались голеностопы. А с них уже потом на хоккейные легче переходить.
— В КХЛ после вылета «Металлурга» во втором раунде Кубка Гагарина болельщики «сталеваров» скандировали «позорище». В НХЛ такое можно представить?
— Все бывает. Болельщики могут скандировать «уволить тренера» и освистать могут. В «Торонто» вообще командные майки кидают на лед, а это еще хуже, чем просто кричать «позорище».
— Был случай, когда фанаты заходили в раздевалку к «Спартаку» и жестко отчитывали игроков. В этом сезоне в клубный автобус «Ак Барса» также зашли болельщики после провального отрезка команды.
— Ну, в автобус, наверное, перебор. Где охрана в этот момент была?! Как они вообще туда могли попасть?
— Их специально впустили…
— Наверное, такая тактика: давайте фанатов запустим, если они тренера не слушают, чтобы они их услышали и больше плохо не играли. У меня такого не было никогда.
— Вы уже несколько сезонов ассоциируетесь с защитником оборонительного плана. Вообще в современном хоккее осталось еще это разделение?
— Ну, если ассоциируюсь, значит, так и есть (улыбается). Никогда про себя не думал, что я защитник оборонительного плана. Просто защитник. Всегда считал, что не надо разделять и вешать ярлыки. Есть просто ребята более талантливые при игре в нападении. А так все должны помогать и в нападении, и в защите.
— Вы же в начале хоккейной карьеры играли на позиции форварда. Тот опыт пригодился?
— Конечно, какие-то атакующие навыки и голевое чутье остались с того времени, когда я был нападающим. Тем более, я играл на позиции центрфорварда, а это активная работа в обеих зонах. Может, именно поэтому хорошим защитником стал.
— Многие переживают, что их перевели из нападения в защиту, все-таки в нападении больше возможностей забросить.
— Я не переживал. Когда начал играть в защите, у меня стало лучше получаться, да и голы с передачами остались. Конечно, нравится забрасывать шайбы, но хорошая передача нравится не меньше, чем гол. Длинный пас, скидка на пустые ворота, красивая комбинация, найти кого-то под бросок — это тоже очень приятно. Получаю такие же эмоции, как и от заброшенных шайб. У меня поэтому не было рвения вновь стать нападающим, мне комфортно.
«Мы по-моему не игру команды разбирали, а отдельно игру Макдэвида, словно у них других игроков и нет»
— Вам в защите против кого сложнее всего играть?
— Против Сидни Кросби очень тяжело, против Патрика Кейна. Сейчас кого-то не назову и потом предъявят, почему не назвал (смеется). Вообще против всех топовых игроков: Малкин, Александр Овечкин, Коннор Макдэвид, Леон Драйзайтль. Против тех, кто много очков набирает. Я думаю, что по их феноменальной результативности понятно, что их никто не может остановить. Я не исключение.
— Илья Ковальчук рассказывал, что им тренерский штаб отдельно разбирал игру Конор Макдэвида. И давал задание чуть ли не «1 на 1» с ним играть.
— Хорошим игрокам всегда уделяется больше внимания при разборах. Против них нельзя совершать глупые ошибки, они сразу же могут наказать. Ты выходишь на лед и знаешь, что это не игроки третьего или четвертого звена, которым надо просто шайбу бросить в чужую зону или не потерять на синей линии. А когда против тебя выходят звезды, они постоянно что-то создают в атаке, пытаются пойти в обыгрыш, сыграть нестандартно. Против них аккуратнее надо действовать.
У нас, когда первая игра была против «Эдмонтона», тренер на собрании раз пятьдесят сказал «Макдэвид». Мы по-моему не игру команды разбирали, а отдельно игру Макдэвида, словно у них других игроков и нет.
— А как сыграли тогда?
— Вроде выиграли — 4:3.
— Получается, сработала тактика тренера.
— Сработала (смеется). У нас вратарь на голове стоял в этом матче. 50 бросков отбил или что-то близкое к этому (49 — «Матч ТВ»).
— А против Овечкина в большинстве специальное задание дают?
— Нападающим говорят, чтобы они рядом с Александром стояли. А так больше ничего не сделаешь против него. Еще броски от него блокировать (смеется).
Он же никуда не едет при розыгрыше большинства, на одном месте стоит, поэтому к нему одного игрока ставят. пятерка же из пяти игроков состоит, верно? Вот и получается, что там игра «4 на 3» идет.
— Со стороны болельщикам может показаться, что фишку Овечкина за столько лет можно было бы и раскрыть.
— Там еще четыре человека находятся и за ними тоже смотреть надо. Обороняющаяся команда увлекается, следит за остальными, сдерживает их, а потом… бам, и он один остается. Так и получается, что забрасывает.
Понятно, что задача за ним следить, но другие игроки тоже хорошо разыгрывают. У «Вашингтона» два хоккеиста располагаются по бортам, а их передачи могут пройти между ног сразу у троих соперников. Евгений Кузнецов, Никлас Бекстрем — такие мастера, что их пас пройдет через клюшку, под клюшкой, даже в дырку в коньке попадут. Вот так и получается, что Овечкина выводят под бросок.
— Удивлены, что он в 37 лет идет на сезон в 50 шайб? Побьет рекорд Гретцки?
— Думаю, побьет. И я вообще не удивлен. Он всегда много забивал и постоянно жестко играет. Овечкин всегда действует без прокатов, не проезжает мимо и охотно идет в борьбу. Короче, с огнем играет в каждом матче, в каждой смене.
«Полностью согласен с Проворовым. Каждый имеет право принимать решение за себя»
— Недавно Россию отстранили от ЧМ-2024. Отсутствие нашей команды на крупных международных турнирах может сказаться на числе детей, желающих заниматься хоккеем?
— Когда ты только начинаешь заниматься хоккеем, вряд ли сразу ставишь целью попасть в сборную. Сначала играешь потому, что тебе нравится это делать, ты получаешь удовольствие от самого процесса.
Это уже потом оказываешься в сборной региона, а оттуда в главной команде страны. Понятно, что до этого уровня доходят единицы. Так что я не думаю, что санкции ударят по популярности хоккея среди детей.
Но вот то, что нельзя болеть за свою страну — обидно. Болельщику всегда приятно смотреть матчи чемпионата мира и болеть за сборную России, ведь у нас на каждом турнире есть шанс выиграть золото. Я считаю бредом, что России не дают участвовать в соревнованиях.
— НХЛ запустила уличную молодежную лигу. Насколько проект поможет популяризировать хоккей?
— Чем больше людей будет играть, тем больше будет интерес к нашему спорту. Это большое и хорошее дело.
— А вы помните, когда в последний раз играли в хоккейной коробке во дворе?
— Наверное, когда маленький был. В детстве часто рубились во дворе. Ворота делали из перчаток или из того, что под руку попадалось. И играли не всегда на коробках, иногда просто на улице.
— Вы говорили, что никогда не станете тренером из-за того, что эта работа забирает много эмоций. Ничего не поменялось?
— Нет (смеется). Я еще не поменял мнения и не думаю, что это сделаю. Работа тренера — это очень тяжело. Нужно смотреть видео по каждой команде, тактику разбирать, постоянно проводить собрания с игроками. Это же ночная работа. Я не знаю, когда у тренеров вообще есть время хотя бы поспать.
— Вы активно вели страницу в популярной соцсети до апреля прошлого года. Почему перестали?
— У меня нет желания вести страницу, выставлять фотографии. Короче, не мое это. Думал, что заведу и все поменяется, начну постоянно выкладывать туда что-нибудь и наполнять страницу. Однако завел — и забросил.
— Но не впадаете в крайность как Панарин с кнопочным телефоном?
— У меня обычный. Ну, смартфон как у всех, а не телефон, как у него (смеется).
— Сейчас многие хоккеисты отказываются от участия в ЛГБТ-акциях. Было подобное обсуждение в «Анахайме» или «Питтсбурге»? Как Вы отреагировали бы, если бы ваш клуб участвовал в такой акции?
— Обсуждается тема, но я бы не сказал, что очень активно.
Этот вопрос же поднялся, когда «Филадельфия» с нами играла, против «Анахайма»: Иван Проворов решил не выходить на разминку в «радужной» майке. Тогда и обсуждали этот вопрос с игроками.
Я с Проворовым полностью согласен. Каждый человек имеет право принимать решение за себя. Он не вышел тогда на лед, и другие команды начали разрешать игрокам выбирать самостоятельно. Я не знаю, как бы отреагировал, но еще раз скажу, что каждый должен иметь право лично принимать решения.
— Никогда не думали, чем бы занимались, если бы не хоккей?
— Задумывался, но ничего хорошего не надумал. Еще буду думать.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
