Юрий Роденков играл в молодежной сборной с Дзюбой, жил в одном номере с Аршавиным в «Зените», забивал в премьер-лиге «Локомотиву» и «Ростову», но в двадцать девять лет оставил футбол и сейчас служит алтарником в питерском Храме чудотворной иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость (с грошиками)». О пути от «Зенита» к храму Юрий рассказал мне в Санкт-Петербурге.
«В детстве я был маленький, но быстро бегал и в школе «Смена» сдал все нормативы. Потом все начали расти, а я в одиннадцать-двенадцать лет остался на том же уровне. Да и в команде было некомфортно - строгий тренер, конкуренция, драки. Дети бывают ожесточенными - оскорбляют, унижают друг друга. Я это с болью воспринимал.
Мама нашла мне другую питерскую школу - «Динамо». Со «Сменой» мы их обыгрывали по 10:0, но тренер Игорь Лебедев понравился маме по человеческим качествам. Она не ошиблась - у Лебедева я раскрылся. Из «Смены» моего возраста в профессиональный футбол попали немногие, на слуху только Рогов и Нагуманов, а из «Динамо» - восемь человек. Недавно Лебедеву исполнилось пятьдесят - он вышел мусор выкидывать, а мы стоим у подъезда всей командой, поздравляем его.
Хотя и в «Динамо» я начинал с трудом. По нормативам стал последним, и Игорь Владимирович грозил переводом во второй состав. Сначала я то играл, то нет: например, в матче с «Зенитом» вышел против огромного парня по имени Леня (царствие ему небесное: его сбила машина, когда он катался на велосипеде). Леня был в два раза выше меня - трудно против такого действовать. Потом я завоевал авторитет, стал капитаном, физически вырос. На чемпионате России в Воронеже мы уступили «Торпедо-Металлургу», за который играли Набабкин и Рязанцев, 0:4, но я хорошо себя показал, и меня позвали в тот же «Торпедо-Металлург» и «Зенит».
Московский вариант Роденков даже не рассматривал и подписал контракт с «Зенитом».
«На первую зарплату - сто долларов - я купил себе MP3-плеер».
Юрий интересен еще и тем, что закончил общеобразовательную школу с серебряной медалью, получив четверку только по литературе.
«Разгильдяем-двоечником быть нельзя. Не развивая голову, ты убиваешь себя, потому что после футбола есть и другая жизнь. Среди питерских футболистов отличников хватает - например, форвард Макс Мосин. Талантливый футболист, его сравнивали с Аршавиным. Он попал в «Зенит», но на тренировке сломал ногу и не заиграл. Зато теперь считается очень перспективным тренером в зенитовской академии».
Сам Роденков попал в основу «Зенита» после двух сезонов в дубле.
«Зимой 2007-го Дик Адвокат взял меня на сборы с основой, где поселил с Аршавиным. Я не верил, что это происходит со мной. В детстве жил возле базы в Удельной, подавал мячи на «Петровском», собирал автографы Березовского, Кобелева, Кондрашова и мечтал играть за «Зенит». Каждая тренировка с основой была для меня событием - думал: неужели это я приезжаю на тренировку, меня пускают на закрытую территорию, и я выхожу на поле!
На сборы в Марбелье мы заехали вечером. Зашли с Аршавиным в номер, легли спать, но над нами горели шесть лампочек. Говорю: «Я пошел искать выключатель». Не нашел. Андрей: «Ладно, давай я поищу». Тоже неудачно. Легли со светом, а потом я закрыл дверцу шкафа и свет выключился. Если кто-то из лидеров «Зенита» мог напихать на тренировке, то Аршавин, наоборот, подбадривал: «Не расстраивайся, все нормально».
Из иностранных игроков запомнился голландец Риксен - во время кроссов бежал впереди всех, обгоняя молодежь.
После сбора Адвокат сказал: «Ты талантливый игрок, но у нас конкуренция - Текке, Домингес, Погребняк, Аршавин. В первую лигу я тебя не отпущу, но тобой интересуется «Спартак» Нальчик - можешь съездить туда». Я пошел за советом к Аршавину. Он сказал: «Пока из «Зенита» не выгонят - не уходи». У Андрея ведь тоже непросто начиналась карьера в «Зените». Его один раз привели к тренеру Морозову - не понравился. Второй раз - не понравился. Но с таким талантом он не мог не заиграть.
Я остался еще на один сбор, после которого Адвокат снова напомнил о предложении Нальчика. «Нет, я останусь». - «Нет, ты поедешь». Я все равно не хотел: в предыдущем году в Нальчике были теракты, но родители настояли, и выбора не осталось - поехал. Сначала жил на базе, в комнате с Денисом Поповым и Димой Ятченко, а потом снял себе квартиру, потому что мне нужно личное пространство.
Город в итоге понравился: культурная столица Кавказа, Чегемские водопады, Приэльбрусье, горячие источники. Нередко после игр мы собирались всей командой, вместе с тренерами, женами, детьми - танцевали, пили вино. Тренер Юрий Красножан не подсматривал, кто сколько выпьет, а наоборот, говорил: «Хорошо вчера сыграли. Сегодня отдыхайте».
Хорошо играть нам удавалось благодаря тому, что Юрий Анатольевич целую неделю готовил нас к предстоящему матчу. В понедельник детально разбирали оборонительные действия соперника. Во вторник - атакующие. В среду - стандарты. Потом проводили двусторонний матч, в котором одна из команд изображала нашего будущего соперника. Это нам очень помогало. Пять человек из нашей команды - Файзулин, Ятченко, Самсонов, Кажаров и я - выступали в молодежной сборной. Витя Файзулин, вокруг которого в Нальчике строилась вся игра, после того сезона уехал в «Зенит».
В Нальчике Роденкову жилось спокойно, но у его друзей возникали проблемы.
«Был случай: Файзулин, Ятченко и другие игроки вернулись из кинотеатра со стеклянными глазами: «В нас стреляли!» Они шли вчетвером, а перед ними пара - девушка с парнем. Обошли их: двое с одной стороны, двое с другой. Оказалось, по местным обычаям так делать нельзя. Тот парень позвонил кому-то, примчалась толпа, стали стрелять, но наши ребята убежали».
Если Файзулин стал открытием 2007-го, то Роденков своей игрой в том сезоне недоволен.
«Два гола за год - маловато для форварда. Забил «Локомотиву» и «Ростову», но упустил очень много моментов - в детстве я играл под нападающими и мало тренировал удар, завершающую стадию атаки, и, наверно, это мне помешало. Рикардо Жезус в том же чемпионате забил семь и поехал в ЦСКА. На бразильских пляжах настолько разработал голеностопные связки, что обладал очень плотным ударом.
Мы с Жезусом подружились. Я помогал ему с переводом, а сам с его помощью освоил португальский. Я даже записался на занятия, чтобы изучить его серьезнее. Хотел сделать на руке татуировку - надпись на португальском. Слава Богу, не сделал. А Жезус потом был у меня в гостях в Питере, где впервые увидел снег».
В Нальчике Юрий познакомился и со своим земляком Виктором Васиным.
«В родном городе мы не были знакомы - впервые я увидел его на тренировке «Спартака». Играли «четыре на четыре». Смотрю, какой-то здоровый парень крутит-вертит, забивает. Думаю, конкурент у меня в нападении появился: высокий, быстрый, техничный - как так-то? Потом узнал, что он центральный защитник. Говорят, техничный защитник - беда для команды. Но лучше уж техничный, чем деревянный».
На финише того сезона Роденков сыграл против любимого клуба.
«Зная, что выйду в стартовом составе против «Зенита», я был в очень взбудораженном состоянии, не мог его подавить и после поражения 0:3 у меня неделю болела голова. Отработав сезон, я вернулся в «Зенит». Мне сказали: «Ты не нужен. Ищи себе команду». Я снова поехал в Нальчик, прошел со «Спартаком» все сборы и за два дня до первого тура, проснувшись, увидел двадцать пропущенных вызовов от мамы. «Что случилось?» - «Тебя не заявили на чемпионат». Я пошел к Красножану. Он: «Разбирайся с агентом. Какие-то проблемы с трудовой книжкой». Агент сказал: «Разбирайся с клубом». Я не видел смысла разбираться, кто виноват. Главное - меня не заявили, я не мог попасть в другую команду премьер-лиги и поехал в ФНЛ.
Очень расстроился, но что делать - направился во Владикавказ. Там одним из моих конкурентов был румын Кристиан Тудор. Суперталант. На тренировках замыкал точным ударом каждую подачу - то щекой, то через себя, то головой. Мне же как раз этого и не хватало. Но в игре у Тудора были проблемы с движением - из-за пристрастия к алкоголю (через четыре года он умер от цирроза печени. - «Матч ТВ»).
Потом я оказался во Владивостоке. Очень трудно было после выездных серий игр перестраиваться на другой часовой пояс. Заходишь на кухню базы часа в три-четыре ночи, а там трое уже сидят - пьют чай со сладким: значит, тоже не спится. Неделя уходила на привыкание. Потом - домашняя игра и новый полет, новый часовой пояс, новая перестройка.
Зато летать с «Лучом» было комфортно. Самолеты были качественные, большие и в полете вообще не трясло. Ощущение - будто в кафе сидишь. Вот в дубле «Зенита» был случай - в самолет ударила молния, и он начал падать. Свет отключился, но потом все нормализовалось.
За сезон во Владивостоке сменилось три тренера - литовец Зелькявичюс, испанец Аркос, а поверил в меня Александр Побегалов. Однажды у меня не складывалась игра в первом тайме, мне было неудобно перед тренером, я уж и сам думал: «Александр Михайлович, да замените вы меня». А он не заменил, и во втором тайме я забил победный гол.
После сезона во Владивостоке меня позвали в «Ростов». Мог вернуться в премьер-лигу, но не прошел медосмотр: на велосипеде поднялось давление. Отправили на обследование. Когда вернулся, на мое место взяли другого игрока.
Оказался в Белгороде. Играл там у Мирослава Ромащенко и Леонида Кучука. Кучук ночами не спал - смотрел футбол, анализировал, пытался улучшить наши результаты, но в итоге сказал: «Ребята, извините. Я все испробовал, но у нас не идет. Я уже не выдерживаю». При Кучуке я бегал больше всего в карьере - он заставлял нападающего при обороне опускаться в зону опорного хавбека. Помню, в матче с «Краснодаром» я противостоял Максиму Деменко и так набегался к перерыву, что у меня в глазах потемнело. А Кучук подбадривал: «Беги, Родя, беги». Классный русский мужик - было ясно, что позже он прорвется. Божий промысл, что в Белгороде у него не пошло.
Ромащенко дал на сборах такие нагрузки, что я даже заболел - иммунитет ослаб, и я подхватил вирус. Тогда казалось, что сборы - самое тяжелое время, но сейчас понимаю, что оно, наоборот, счастливое: тебя кормят, обстирывают, массируют - нужно только мяч попинать и побегать чуть побольше. Семья далеко, но можно же по гаджету созвониться. Я сейчас с удовольствием съездил бы на сбор - для меня он был бы как отпуск».
После Белгорода Юрий попал в калининградскую «Балтику», где его жизнь круто изменилась.
«Когда приземляешься в Калининграде, ощущение, что прилетел в Германию. Я жил в двухэтажном немецком доме. Рядом море. Но мама сердцем чувствовала, что я веду себя неправильно. Деньги, новая компания, вседозволенность... Не конкретизирую, чтобы никого не искушать. Маму это настораживало, но проблема в том, что меня вообще ничего не настораживало. Я вел неправильный образ жизни и считал, что это нормально, потому что другие футболисты жили так же. Я ездил на «Инфинити», имел одну из самых больших зарплат в команде, нарушал режим, при этом был основным игроком. Это расслабляло - чем дальше, тем сильнее.
Потом позвонила мама: «Юр, это последнее, что я могу для себя сделать». - «Что именно?» Оказалось, она совершала паломническую поездку на теплоходе из Санкт-Петербурга в Ярославль, и там выступал батюшка Александр Азаренков. Он рассказал о спортивном проекте для детей-сирот: два храма, футбольный и боксерский залы. Узнав, что батюшка - спортсмен, мама решила познакомить его со мной.
Сначала я отнесся к этому эгоистично. Есть друг в автобизнесе, в аптечном бизнесе - теперь будет друг в церкви, поможет решить какие-то проблемы. Но познакомившись с этим человеком, я понял, что хочу быть на него похож. В его глазах я увидел, какой я гнилой, низкий и падший человек. Он строит храмы, помогает детским домам, при этом - профессиональный автогонщик, бывший ВДВ-шник, мастер спорта по рукопашному бою и кикбоксингу, а также футболист-любитель. У него нарушен обмен веществ и немного лишнего веса, но в обращении с мячом он в полном порядке. Рассказывал: «Когда я вернулся из ВДВ, в чемпионате Оренбургской области через себя забивал». Пятнадцать лет он вел служение в тюрьмах. Причащал заключенных.
После знакомства с ним я отыграл еще четыре года. Закончил в «Зените» - правда, пензенском. Там меня тренировал бывший игрок ЦСКА Сергей Филиппенков. Он был очень перспективным молодым тренером, прямо горел своей работой, но через пару месяцев после моего отъезда из Пензы умер от инфаркта.
Разорвав контракт с Пензой, я решил, что сделаю все возможное, чтобы остаться в футболе. Не получится - закончу. Обзвонил всех агентов, все команды. Ответ: «Юр, денег нет. Кризис». Тогда я написал резюме на английском языке и разослал примерно тысяче иностранных команд. Получил только два ответа - отрицательных.
Витя Файзулин помог с денежкой, и я купил билеты в Таиланд для просмотра в местной команде. С агентом что-то сорвалось, и я не полетел. На просмотре в Риге у меня нога заболела. В другой команде дернул ахилл на тренировке. Договорились о просмотре в «Факеле», там я в первой же двусторонке забил три мяча, но по дороге домой чуть не потерял сознание из-за повышенного давления. Голова кружилась - мог только лежать. Господь перекрыл мне все пути: как бы я не рыпался - «нет, извини, у тебя другой путь».
В двадцать девять лет я закончил с футболом и поступил в духовную семинарию, чтобы стать священником. Прожил три месяца в женском монастыре, ездил с батюшкой в тюрьму пожизненного заключения «Черный дельфин», помогал в хосписах, детских домах.
Был, например, в гайском детском доме-интернате Оренбургской области. Там невозможно сдержать слезы. Епископ Орский Ириней рассказывал, что, впервые попав туда, попросил отпустить его на минуту. Вышел - и заплакал. Там есть слепая и глухая девочка: болеет эпилепсией, лежит в кроватке и даже говорить не может. Другая девушка, которой Господь дал больше здоровья, после двадцати восьми лет в этом интернате нашла кровных родителей. Я был там в день, когда ей сказали, что приедет ее папа. Весь дом стоял на ушах, она была невероятно счастлива».
Отправиться в монастырь Юрию посоветовал батюшка Александр Азаренков.
«Я признался ему, что никак не могу жениться, и он спросил: «Может, ты монах? Поживи в монастыре». Позвонил своему другу Сергею Баранову, протоиерею женского монастыря. Он сказал: «Пускай приезжает хоть завтра». В монастыре - ни телевизора, ни футбольного поля, только молитва и труд. Монахи уходят из мира к Богу. Разрывают мирские узы, отдают игумену паспорт, меняют имя.
Самым приятным для меня послушанием было ухаживать за собаками, двумя большими девочками-сенбернарами, Мирой и Гердой. В семь утра накладывал им каши, наготовленной с вечера, выгуливал, мыл клетки. Потом разгружал муку, помогал развозить хлеб из монастырской пекарни, а оставшееся резал на сухари. В монастырь приходят для более близкого общения с Богом - когда как следует потрудишься, молитва хорошо идет. А через молитву Господь дает на сердце такую благодать, что снова хочется трудиться».
Оставив футбол, Юрий поступил в воронежскую духовную семинарию.
«Все преподаватели - священники. Мужчины в рясе и с крестом. Преподают, например, гомилетику - науку о построении проповеди в храме.
Вернувшись в Питер, я стал ходить по всем храмам - искал себе место. Везде отвечали: «Алтарник не нужен». Позвонил мой тренер Игорь Лебедев: «У меня есть друг - священник. Хочешь к нему в храм?» Его друг - это Андрей Ландухов, играющий в Питере за ветеранскую команду «Виктория». Я приехал в его храм на проспекте Обуховской обороны. Оказалось, Андрей там не священник, а алтарник. Работает в пивоваренной компании «Балтика» и играет в футбол. Пообщавшись с ним и настоятелем отцом Богданом, разрядником по фигурному катанию, другим алтарником Юрой, бывшим хоккеистом, сыгравшим одну игру за СКА, я понял, что хочу остаться в этом храме.
Сейчас я помогаю батюшке - мою алтарь, подаю кадило, кладу закладки в Апостол и другие священные книги. И так четыре дня в неделю. В день - две службы, занимающие в общей сложности четыре часа».
Юрий признается, что поначалу скрывал свою духовную жизнь. «Играя за «Енисей» в Красноярске, я уезжал куда подальше, чтобы сходить в храм - стеснялся. Потом мои футбольные друзья удивлялись: «Юр, ты где сейчас?» - «В Оренбурге. В церкви». - «Ты с ума сошел?» Так отреагировала пара человек. Батюшка мне сказал: «Пройдет время, и они будут обращаться к тебе за духовной помощью». Спустя годы уже не один десяток человек обратился ко мне с духовными вопросами и просьбами помолиться.
В храме мы часто говорим, что не нужно никого заставлять верить в Бога. Господь сказал, что нельзя насиловать чужую волю. Бесполезно кричать о вере, навязывать ее кому-то. Это вызывает только отторжение. Нужно вести себя так, чтобы люди сами тебя спросили: «Как ты так живешь?» И по своей воле шли в церковь.
Сейчас я с удовольствием хожу на благотворительные мероприятия. Помогая людям, испытываю радость, которую ни за какие деньги не купишь. Ездили, например, к бездомным на Черную речку - там люди, потерявшие дома обманом, или спившиеся. Сердце содрогается - как там можно жить? Маленькое помещение, двухъярусные койки. Конечно, таким людям хочется помогать. В детском садике, наоборот, было много позитива. Пообщались, поиграли в футбол, и в конце дети говорили мне спасибо. «Да за что спасибо? Мне самому классно. С удовольствием приезжал бы сюда чаще».
Через неделю поеду на сессию в духовную семинарию. Учиться осталось два года. После этого надо жениться, и тогда есть шанс на рукоположение. Если меня сочтут достойным нести Слово Божие, стану сначала дьяконом, а потом священником».
С женитьбой у Юрия наметилась определенность.
«Я всегда мечтал, чтобы встреча с будущей женой получилась небанальной. Но для этого нужно было предпринять какие-то действия. Я зашел «Вконтакте» на страницу «Православная христианка» и стал выбирать, кто мне нравится. Добавил Настю, встретился с ней, и она спросила: «А как ты меня нашел?» - «В группе «Православная христианка». - «Меня там никогда не было». Оказалось, она как-то случайно туда добавилась и никогда туда не заходила. Тем не менее мы уже полтора года вместе».
Службу алтарником Юрий совмещает с работой детским тренером. Год назад начал тренировать семилетних игроков школы «Смены».
«Самый лучший возраст. Внимательно слушают, доверяют. Еще не избалованные, и в них можно воспитывать положительные качества. Мне нравится эта работа, хотя сначала было тяжело - дети разбегались в разные стороны, и я не знал, что делать. Помогли лекции по возрастной педагогике в духовной семинарии. Их читает православный психолог. Стараюсь не кричать, не заставлять, а заинтересовывать и влюблять в футбол. Сейчас мы участвуем в турнирах, недавно играли против школы «Авангард», работающей по системе «Барселоны», - ее открыли мой друзья Саня Евстафьев с Олегом Трифоновым, бывшие игроки «Зенита».
Еще я играю в футбольной команде «Митрополия». Недавно ездили на турнир в честь открытия Новых Крестов: участвовали наша церковная команда, прокуратура, заключенные, надзиратели, артисты и ветераны «Зенита». В финале мы обыграли прокуратуру.
Новые Кресты издалека напоминают европейскую гостиницу - особенно по сравнению с мрачными старыми Крестами. Но сами камеры навевают ужас: огромная железная дверь, маленькое пространство, прибитый к стене стол - это отрезвляет. Сразу понимаешь, что туда лучше не попадать - там очень тяжело.
Молодым начинающим футболистам я бы сейчас процитировал Блаженного Августина: «Делай все, что можешь, и будь, что будет». Для спортивного роста нужно использовать не только каждую тренировку, но и внетренировочное время, не теряя ни секунды драгоценного времени, Результат же твоей работы оставь на волю Божию. Если вдруг что-то не будет получаться, никогда не унывай и не опускай рук, но если вдруг ты станешь лучшим в мире, ни в коем случае ни перед кем и никогда не превозносись. Ведь твои успехи, это не только твоя заслуга, но и промысел Божий».
«В 20 лет почти каждую неделю бегал в театр». Самый необычный русский футболист
Фото: vk.com/Юрий Роденков
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
