Бывший вратарь сборной Эстонии дает эксклюзивное интервью корреспонденту «Матч ТВ» Леониду Волотко.
- Сколько платили в полулюбительском клубе Италии
- Зачем Парейко ходил на фанатскую трибуну «Торино»
- Почему в Польше футболистам запрещали выходить из дома
- Зачем в «Кьево» предлагали заключить фиктивный брак
- Как после карьеры футболиста стать спортивным директором и заниматься облигациями
Павлюченко, Путин
– В России вы дольше всего играли за «Ротор» и «Томь». Переезд в Волгоград как-то объяснили «заоблачными деньгами». Сколько надо было предложить, чтобы вы согласились уехать в клуб, где с финансами все было плохо?
– Две тысячи долларов. Плюс премиальные: за победу дома – две тысячи, в гостях – три тысячи. Я подумал: «В сезоне 30 матчей. Ну, раз 10 мы выиграем, наверное». То есть всего – около 30 тысяч долларов за сезон – мне в те времена такая сумма даже присниться не могла!
– Рекордная задолженность в Волгограде?
– Восемь месяцев. Мы тогда вылетели, но Владимир Горюнов (на тот момент президент «Ротора» – «Матч ТВ») вызвал футболистов, которым нужно было поехать и посмотреть квартиры. Мне по контракту жилье не полагалась, но я тоже оказался в списке. Квартиру в итоге продал – на тот момент это сильно помогло.
– В «Роторе» вы застали Романа Павлюченко. Каким он тогда был?
– Молодым, очень талантливым и немного дерзким. В чем это проявлялось? У нас Валера Есипов обычно залетал в раздевалку и начинал пихать. По делу или нет – неважно, но это было. А Павлюченко однажды встал и ему ответил. Причем так, что началась потасовка. Молодых в то время много было, но огрызнуться Есипову не осмеливался никто, это считалось чем-то сверхнеправильным. Но Рома это сделал.
– Где чаще приходилось экономить – в «Роторе» или «Томи»?
– В Волгограде. Потому что не было финансовой подушки – зарабатывали не очень много, а когда деньги придут в следующий раз, никто не знал. В Томске было легче: да, могли не платить четыре месяца, но как только появлялись деньги, сразу все закрывали. Плюс, уровень зарплат был другим, да и семья уже появилась – поэтому отношение к деньгам поменялось.
– А когда деньги кончились, помощи просили у Владимира Путина.
– Вообще-то нам сказали, что проблему будем обсуждать с Мутко. Мы прилетели в Москву и к 12 часам должны были ждать его в «Доме Радио» – у Виталия Леонтьевича там была какая-то встреча. Но в последний момент пошли слухи: «Похоже, куда-то выше пойдем». Сначала нас привезли к Белому дому, мы простояли там полтора часа. Нас отправили в Ново-Огарево – тогда стало ясно, что будет встреча с премьер-министром. От команды поехали капитан, Валерий Непомнящий и Юрий Степанов (гендиректор – «Матч ТВ»). Путин запомнился как очень уверенный человек, который если вникал в проблему, то сразу ее решал, а если что-то советовал сделать [спонсорам], это приравнивалось к приказу. Через две недели все долги были погашены, а бюджет не вызывал нареканий в течение полугода. Я Владимиру Владимировичу подарил шарф «Томи». Если бы у клуба появился такой болельщик, «Томь» сейчас стала бы как «Зенит». Но, видимо, шарф где-то затерялся.
– В первом сезоне в Томске вы работали с Анатолием Бышовцем, который в «Локомотиве» цитировал философов, рассказывал притчи и вспоминал Олимпиаду-88.
– В «Томи» было то же самое: в каждой команде кассета перематывалась и запускалась с самого начала. Анатолий Федорович – культурный, начитанный, с большим опытом. Вопросов нет! Но для большинства футболистов его подход – это слишком сложно. Идет разбор игры, вдруг – пауза, после которой начинается какая-то басня или история. Первые 30 секунд вообще не понимаешь, к чему это будет сказано. Но Бышовец как-то умудрялся закольцовывать: «Вот теперь поняли, почему мы проиграли?» До кого-то доходило, а кто-то сидел со знаками вопроса на глазах: «Что происходит?» Ну а про Олимпиаду была одна фраза: «Никто ее не выигрывал, кроме кого? Правильно, Анатолия Федоровича».
– Скрыльников так этим вдохновился, что придумал самый известный финт российского футбола.
– У него был еще один. Однажды наматывали круги на тренировке – настроение хорошее. А Костя – самый веселый в команде, у него через слово шутки проскальзывали. В общем, он откуда-то взял банан и, когда бежал мимо Бышовца, приложил его к уху, сделав вид, что говорит по телефону. Анатолий Федорович ничего не понял, повернулся к нам и своим голосом воскликнул: «А что происходит?» Вся команда просто рухнула.
– В прошлом году Валерий Петраков пообещал перечислять в помощь детям тысячу рублей за каждое матерное слово. 11 лет назад лексика была другой?
– Такой же, Юрьевич оставался верен себе и всегда был эмоциональным. Случалось, в перерыве влетал в раздевалку – и начиналось! Но если бы тогда он отдавал за мат по тысяче рублей, думаю, сейчас в Томске стоял детский дом, построенный из золота.
– Валерий Непомнящий рассказывал, что японец Мацуи и кореец Ким Нам Иль были ошарашены увиденным в России, поэтому быстро уехали. Что их удивило?
– Был выезд в Грозный. Сначала – длительный перелет, а потом поездка на автобусе мимо военных с автоматами, которые просто стояли на улице. Сколько денег ни заплати, а российские реалии Мацуи и Ким Нам Иля полностью выбили из колеи. Хотя это еще не самое страшное. Помню, я с «Ротором» в 2003 году играл с «Аланией» во Владикавказе. Матч закончился, а через полтора часа на стадионе – два взрыва. Слава богу, никто не пострадал.
– Артем Дзюба, который приехал в «Томь» после истории с Быстровым, адаптировался быстрее?
– Да, Артем – парень известный, со своими шутками-прибаутками. Нам он сразу сказал, что не воровал те деньги. Мы поначалу старались не обращать внимания, а потом даже подкалывали его. Валера Климов после тренировки заходил в раздевалку и в шутку говорил: «Парни, проверяем карманы».
– Из Томска вы могли уехать в «Селтик». Почему не получилось?
– Честно, я так и не понял. Тренер вратарей и главный тренер «Селтика» были за. У них был список из 50 вратарей, но они специально приезжали на игру Эстония – Словения, просматривали меня, а после матча сказали: «Хотим, чтобы к нам перешел именно ты». Я после этих слов даже отказался продлевать контракт с «Томью», хотя уже обо всем договорился с руководством. В итоге ни в «Селтик» не попал, ни в Томске не остался. Когда стало понятно, что вариант с Шотландией отпал, то позвонил генеральному директору и объяснил ситуацию. Но он ответил, что принято решение играть с другими вратарями.
– Правда, что в контракте с «Томью» были прописаны отступные – миллион долларов?
– Я сам на этом настаивал. Понимал, что, играя за сборную, возможны разные варианты. А если отступные не обозначены, переговоры могут затрудниться. А так – прописал конкретную сумму, за которую тебя могут купить, даже если руководство против.
– После этого вы поехали на просмотр в «Вулверхемптон». Что это было?
– Когда приезжал на тренировки, чувствовал себя 19-летним мальчишкой. А как иначе? Мне 32 года, а я на просмотре. Было очень неуютно. И даже хорошо, что ничего из этого не вышло. Они больше искали второго вратаря, а в моем возрасте садиться на скамейку означало закончить карьеру через уже год.
– И вы уехали в Польшу. После Томска и чемпионата России разница чувствовалась?
– Небо и земля! Пресс-конференции, презентация новичков, реклама, маркетинг, атмосфера – все это просто поражало. Все стадионы новые, у каждого болельщика есть персональная карточка, на всех матчах был аншлаг. Когда играли в гостях, автобус встречала полиция и сопровождала по городу. А когда стали чемпионами, нас повезли на главную площадь Кракова – там собралось 30 тысяч человек, можете представить? Мы поднялись на второй этаж, а болельщики пели песни и скандировали фамилию каждого футболиста. Смотрел на это и думал: ради такого стоит играть в футбол!
– Играя в Польше, вы были признаны самым стильным игроком Эстонии.
– Сборная начала сотрудничать с модным брендом. Каждому футболисту выдали классический костюм. И во время примерки они придумали опрос, чтобы их клиенты приходили в магазин и голосовали. Когда пришли результаты, я, конечно, посмеялся.
Учебник итальянского, 200 фанатов
– Вы дебютировали в чемпионате Эстонии в 15 лет. Как такое возможно?
– Все началось со школьного объявления о наборе первоклассников в спортивные секции. Я выбрал футбольную, потому что папа болел за «Динамо» Минск. Но занимался ради интереса и даже не думал, что из этого что-то получится. Перелом произошел после распада СССР – Эстония стала независимым государством, которое могло представлять свою сборную, а также клубы в еврокубках. Плюс в команде случился форс-мажор с вратарем – меня выдернули из дубля в 15 лет, а уже в 16 я уже играл в высшей лиге. Мне начали платить, что было немаловажно. Родители переживали непростой период: сначала в Советском Союзе произошла реформа денег и многие лишились накоплений, а потом в Эстонии случился переход рубля на крону по курсу 1 к 10. Все сбережения практически исчезли.
– Чем еще запомнилось то время?
– Мне было 13 лет и до конца я все равно не понимал, что происходит. Было немного страшно, когда в старый город начали стягивать военную технику. Родители просили не гулять дальше двора, напряжение росло. Слава богу, обошлось без кровопролития, как в той же Литве. Но время было тяжелое: у нас с братом переходный возраст, а родители просто не понимали, что будет дальше со страной.
– В итоге вы уехали в Италию.
– У президента «Таллина» был бизнес-партнер итальянец, который имел связи в футболе. Он предложил клуб «Казале». Я съездил на просмотр – все нормально. Но дальше нужно было оформлять документы. А Эстония – уже отдельная страна. Никто не знал, где она находится, и объяснять было бесполезно. В итоге год ушел на ходатайство. Но главный урок, который я там понял: переезжая в чужую страну, ты обязан выучить язык, каким бы сложным он для тебя ни был, а также уважать культуру.
– Через сколько заговорили по-итальянски?
– Так как быстро получил травму, почти не тренировался, а только восстанавливался. В общем, свободного времени было много. А я еще в Эстонии купил огромный словарь и самоучитель по грамматике с нулевого уровня. Поэтому в течение четырех месяцев, как в школе, каждый день по полтора часа проводил за учебниками: читал, выполнял какие-то упражнения. Постепенно начал понимать слова и речь, а потом за счет практики заговорил и сам.
– Михаил Сиваков рассказывал, что в серии В ему постоянно вправляли нос и останавливали кровотечение. В серии D сразу убивали?
– Нет. В основном там выступали или талантливые молодые ребята, или те, кто поиграл в серии А и серии В, но уже заканчивали карьеру. Они возвращались к себе домой доигрывать и передать опыт молодежи. Например, наш капитан Стефано Мелькьори в свое время играл в «Лацио» и «Лечче», а защитник Марио Брандани – в «Пизе». Уровень чемпионата был довольно высокий. Чтобы вы понимали, серия D – это 9 зон по 20 клубов, то есть всего 180 команд. Плюс ежегодно клубы серии А и серии В бесплатно отдавали в нашу лигу по два своих молодых игрока, чтобы они набирались опыта и получали игровую практику.
– Что больше всего удивило в «Казале»?
– В Эстонии я привык возить на тренировку и обратно все свои вещи: бутсы, тапочки, полотенце, экипировку. Когда приехал в Италию, то увидел, что всем занимались три специальных человека: они чистили и даже ремонтировали бутсы, перед тренировкой развешивали форму, а после – ставили корзину и отвозили все на стирку. И это пятая лига! То, как в Италии заботятся о футболистах, меня просто шокировало.
– При этом «Казале» – полулюбительский клуб.
– В том и дело! Процентов 70 были профессиональными игроками, а остальные 30% с утра работали на почте или в юридической конторе, а вечером выходили на тренировку. Хотя платили в «Казале» достойно. Я как самый молодой получал миллион лир в месяц, то есть 500 долларов. А ребята, с которыми я жил, – в три раза больше меня. Капитан и другие опытные футболисты зарабатывали до 5 миллионов лир. Для заката карьеры – очень хорошие деньги.
– Вы говорили, что в «Казале» работал очень эмоциональный тренер.
– Никола Петруччи. Бывало, залетал в раздевалку, кричал и пинал пластиковые бутылки. А однажды мы со сборной Эстонии приехали играть против Италии: идет разминка, но я слышу, что кто-то из зрителей мне постоянно свистит. Оборачиваюсь – а там он! Я так обрадовался, что сбежал с разминки и рванул прямо к трибуне. Поздоровались, перекинулись парой слов и я вернулся на поле.
– Казеле находится между Миланом и Турином. На матчи «Интера» или «Ювентуса» не выбирались?
– Это проблематично, потому что в Италии все играют в воскресенье. Максимум – в субботу, но в этот день предыгровая тренировка, и тренер не отпускал. Единственный матч, на который удалось выбраться – «Торино» – «Дженоа». Как сейчас помню, сыграли 3:3, 25 тысяч болельщиков, накал – сумасшедший! Матч проходил на стареньком Олимпийском стадионе, где, кстати, также выступал «Ювентус». Я стоял на фанатской трибуне «Торро» и болел за «Торино»! Для меня это было впервые, поэтому эмоции были запредельными. Но когда приехал в Польшу и увидел, как 90 минут трибуны поют песни и заряжают энергией так, что невозможно остановиться, понял: есть с чем сравнивать.
– Где более агрессивные фанаты – в Польше или в Италии?
– Так как Калезе – город небольшой, мы часто встречали болельщиков прямо на улицах. Но к нам они относились дружелюбно. А вот к тренеру были вопросы, после поражений его требовали уволить. Серьезные проблемы с фанатами начались в Польше. Мы как-то проиграли «Краковии» 0:1, а дерби Кракова – один из самых жарких матчей в стране. Расстояние между стадионами – 500 метров. Мы приезжаем к своей арене, чтобы пересесть на машины, а на парковке нас ждут 200 ультрас. Все – под два метра. Шкафы! Вызвали капитана и объяснили, что в течение двух недель всем нам лучше не появляться в городе и в торговых центрах. Тогда я почувствовал реальную угрозу и понял – эти ребята не шутят.
– Из «Калезе» вы вернулись в Эстонию. Остаться в Италии не было возможности?
– Мог перейти в «Кьево». Но являлся легионером, а в серии В действовал лимит на трех человек не из стран Евросоюза. Брать молодого парня из пятой лиги никто не рисковал. Хотя предлагали заключить фиктивный брак, чтобы получить паспорт и перестать считаться иностранцем. Но я эти варианты сразу отмел. Оставаться в серии D тоже не хотелось – мне все-таки нужно было расти и двигаться дальше. Так я оказался в «Левадии».
– И в первом же матче победили 5:0, но клубу засчитали техническое поражение, потому что забыли про ваше удаление в последнем матче за «Таллин».
– В конечном счете наказали меня, потому что это я, оказывается, должен был помнить все свои карточки. Ха! На самом деле, сложно сказать, кто виноват: в клубе не проверили, а из эстонского футбольного союза никакого уведомления не пришло. Но с половиной месячной зарплаты мне пришлось расстаться.
Игра на бирже, спортивный директор
– После завершения карьеры футболисты часто идут на тренерские курсы или телевидение. Вы стали спортивным директором. Почему?
– Характер у меня слишком взрывной, чтобы работать главным тренером. Быстро завожусь, эмоциональный. Можно было стать тренером вратарей, но это слишком узкопрофильное занятие и без перспективы роста. А мне хочется учиться, познавать что-то новое, при этом оставаясь в футболе. Должность спортивного директора все это полностью охватывает. В ближайшее время пойду на курсы, которые устраивает футбольный союз Эстонии совместно с ФИФА. В планах съездить на стажировку в Италию – языком владею в совершенстве. В приоритете «Ювентус», «Интер» и «Милан».
– Вы как-то сказали: «Если не сложится карьера после футбола, займусь инвестициями».
– Точнее, игрой на бирже. Прочитал много книжек, и если бы не остался в футболе, часа четыре в день посвящал именно этому. Первоначальные навыки были, обучение прошел – оставалось все это применить на практике, то есть открыть демо-счет. Но так как получил должность в «Левадии», занялся облигациями: продажа, покупка, слежение за ними. Вообще, все что связано с экономикой – цены на нефть и доллар, как что колеблется, что происходит в России и как экономика удерживается от санкций – меня это все интересует. Сейчас я в курсе абсолютно всех событий.
Текст: Леонид Волотко
Фото: Getty Images, Globallookpress.com, РИА Новости/Алексей Никольский, РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Григорий Соколов
Еще больше интервью на «Матч ТВ»
Николас Ломбертс: «В «Зените» никто не скажет, что я засранец»
«Забил шесть мячей в договорняке и стал лучшим бомбардиром». Интервью легенды «Сатурна»
Кирсан Илюмжинов: «В Америке мне удивлялись — первый раз санкционный подозреваемый сам пришел»
Бранислав Иванович: «Когда Жирков начал петь, все игроки «Челси» попадали на пол»
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
