Сергей Карасев — самый яркий судья в российском футболе. В минувшем сезоне он успел поработать на самых важных матчах чемпионата России, финале Кубка России, а также отсудить четыре игры в Саудовской Аравии и даже поработать в ОАЭ.
Из интервью «Матч ТВ» вы узнаете:
- почему Карасев удалил все аккаунты в социальных сетях;
- как оценивает свою работу в прошедшем сезоне;
- может ли на него накричать Мажич;
- готов ли Карасев объяснять свои решения после игры;
- когда планирует завершить судейскую карьеру;
- возможно ли сейчас повлиять на судью;
- с какой команды началась любовь Сергея к футболу.
«Последние годы меньше нервничаю. У меня есть авторитет, от этого работа дается легче»
— Мы встречаемся с вами в Химках. Почему именно здесь?
— Мой сын занимается в академии «Химок», плюс я живу тут недалеко. Трое детей, всегда куда-то надо. Поэтому решил совместить тренировку сына и запись интервью. Времени всегда мало.
— Хотите, чтобы ваш сын стал футболистом?
— Хочу, чтобы он не болтался на улице и занимался делом. Так как я окончил футбольную школу и играл до 16 лет, я знаю, что это такое, и могу ему помочь. Ему нравится, он с удовольствием ездит на тренировки. Будет он футболистом или нет — покажет время. Я против точно не буду. Главное, чтобы он занимался тем, что ему будет приносить удовольствие. Моя работа приносит мне удовольствие, я счастливый человек. Такую работу найти очень сложно.
Может, и он будет арбитром. Проблем нет. Самое главное, чтобы все получалось и нравилось. Надо пробовать. Понравится — будет супер.
— У вас сейчас отпуск?
— Да, но я уже начал готовиться к новому сезону. У нас пройдут сборы с 11 июля. На следующий день будем сдавать нормативы, нужно быть готовым к физическим тестам.
— Как супруга реагирует на вашу работу?
— Последние годы попроще. Она видит, что в силу опыта я меньше нервничаю, от этого меньше нервничает сама. У меня уже есть авторитет на поле, поэтому работа дается легче. Уже нет нервов, как раньше, когда я мог приехать домой и держать все плохое настроение в себе. Я не тот человек, который выплескивает эмоции на семью. Всегда думал, копался в себе… С этим справиться очень сложно.
Сейчас мне в этом плане легче. У меня много опыта, я знаю, как справляться с таким состоянием, и уже не так переживаю. Думаю, моя семья тоже. Все решается.
— Некоторые жены футболистов вступаются за своих мужей в социальных сетях. Ваша супруга не пыталась вас защищать в интернете, когда про вас писали гадости?
— Нет. Слава богу, мы особо не сидим в социальных сетях. Моя жена где-то есть, но ничего такого не было, ей точно про меня ничего не писали. А у меня нет аккаунтов ни в каких соцсетях. До недавнего времени был аккаунт в запрещенной сети. Сошлись во мнении с РФС, что надо выкладывать там жизнь арбитра. Люди писали много позитива, но сейчас этого аккаунта уже нет.
Я использую Telegram, но только для связи. Не подписан ни на один канал, информацию беру с новостных сайтов. Это облегчает жизнь, потому что в наше время в таком большом информационном пространстве можно просто утонуть. Как только начинаешь что-то читать, то начинает болеть голова.
— А часто вас критикуют в жизни?
— Хотите верьте или нет — болельщики ни разу не критиковали меня вживую. Наоборот, подходят, фотографируются и благодарят. Бывает иногда шутливая критика. Но я ни разу не сталкивался, чтобы кто-то меня критиковал в лицо.
«За работу в прошедшем сезоне поставлю себе твердую четверку»
— В прошлом сезоне у вас 22 матча в России и 4 матча в Саудовской Аравии. Не тяжело?
— Наоборот, это отлично. Рад, что есть такое доверие. Такой график сопоставим с графиком европейских судей. Нас постоянно держат в тонусе, мы в среднем раньше судили 6-8 матчей в Европе. А так, 26 матчей за сезон — тот график, который нужен. Рад, что Милорад [Мажич] понимает, что мы привыкли выезжать на европейские матчи, и, соответственно, рады, что сейчас возобновились поездки в Саудовскую Аравию и ОАЭ.
— Какой матч был для вас самым сложным в прошедшем сезоне?
— Все матчи были сложные. Но вспоминаю матч «Зенит» — «Спартак» после зимней паузы. Эту игру все ждали, это дерби, и в то время у «Спартака» еще были шансы побороться за первое место. Выделил бы его, все ждали этот матч.
Естественно, вспоминаю и матч «Краснодар» — «Динамо». Важно, чтобы после таких игр про судей ничего не говорили. Ведь любая мелочь может повлиять на исход. Если бы там что-то случилось… Слава богу, все прошло хорошо и мы справились. Я считаю, что эти матчи прошли так, что о нас и не вспоминали. Если ничего не говорят, значит, все прошло почти идеально.
Помню и финал Кубка России. Конец сезона, все устали, все на эмоциях… Помню, что в «Лужниках» было очень душно, у меня даже промелькнула мысль, что хорошо, что нет дополнительного времени.
— Вас в принципе назначают на те матчи, где всегда что-то решается.
— Да. Это к разговору о статусе и возрасте. У меня есть авторитет. Милорад, как и прежнее руководство, всегда доверяет мне. Каждый сезон мы чаще участвуем в таких матчах.
— Довольны своей работой в прошедшем сезоне?
— В первой части сезона не всегда удавалось работать вместе с моими ассистентами — Игорем Демешко и Максом Гаврилиным, во второй части сезона мы отработали все важные матчи вместе, чему я очень рад. Считаю, что в целом по сезону мы отработали хорошо. Достойно вышли из всех топовых матчей. Поставлю твердую четверку.
— Каманцев говорил, что этот сезон стал самым сложным за последние 5-7 лет. А для вас как?
— Абсолютно точно. Такого сезона давно не было. Не помню, чтобы до последнего тура все решалось во всех частях таблицы. Это всегда сложно. Минимальная оплошность со стороны ВАР и судьи может стоить очень дорого. Самое страшное, когда это влияет на распределение мест. Этот сезон мы сработали четко и уверенно, что все места по таблице были распределены справедливо. Все так, как и должно было быть.
— В течение сезона был снежный матч ЦСКА и «Ростова». Если бы его судили вы, вы бы перенесли игру?
— Решение не полностью на судье. Да, арбитр принимает окончательное решение, но оно обсуждается и с лигой, и с клубами. Основной критерий — риск травм. Дает ли поле возможность играть или нет.
У меня была своя ситуация в матче «Локомотив» — «Спартак». Был такой же снегопад, но снег в итоге убрали. Мы перенесли игру минут на 40, но ближе к концу первого тайма снега вообще не было.
— Даже в такой успешный сезон для судей не обходилось без критики. Как это воспринимаете?
— Совершенно нормально. К сожалению, про судейство всегда будут говорить. Даже когда работаешь почти идеально, все равно найдутся люди, которые к чему-то придерутся. Смотрят статистику и видят, что одной команде дали три фола, а другой — десять. А как складывалась игра — об этом никто не говорит. Все смотрят на сухую статистику. Всегда кто-то будет недоволен. Как ни крути, все за кого-то болеют — и медиа, и клубы, и журналисты.
Мы думали, что с появлением ВАР о судействе будут говорить меньше. Но все случилось наоборот. Ведь ВАР — это такой же арбитр, который сидит у монитора и решает, будет ли звать главного к монитору. От этого и пошли разговоры. Это дает море работы для всех. Всем интересно обсудить судейство на фоне не самых ярких матчей.
— Вы работаете и главным арбитром, и в ВАР-центре. В чем специфика работы видеоарбитра?
— В том, что мы иногда не можем прийти к общему знаменателю. У нас 60 судей, из которых 25 главных. Конечно, появляются моменты, в которых наши мнения могут разниться. Соответственно, и в комнате ВАР: арбитр должен разобраться в эпизоде и решить, будет ли он звать главного. Если есть сомнения, то, как правило, это неочевидная ситуация, которую надо отпустить. Но под стрессом это сделать тяжело. Если раньше судья сделал ошибку на поле, то всех собак вешали на него. Сейчас же больше всего достается тому, кто сидит у монитора. Такое дополнительное давление испытывают ребята-видеоассистенты, у которых поменьше опыта. Вот и все.
— Главному судье обязательно самому посмотреть эпизод, чтобы изменить решение?
— Он может не смотреть сам только в случае, когда перед взятием ворот мяч попадает в руку — это факт. Для этого необязательно смотреть. Или же в случае географического положения «вне игры». Есть ситуации, когда к монитору ходить не надо. Но если идет просмотр на предмет пенальти или красной карточки — обязательно надо пройти к монитору и перепроверить.
Бывают ситуации, которые требуют дополнительной оценки. ВАР должен решить для себя, как он поступил бы в этой ситуации на поле. Ему в этом помогают дополнительные ракурсы. Термины «очевидные» и «неочевидные ошибки» — это больше для протокола. Арбитр у монитора оценивает ситуацию для себя, и если с разных ракурсов эпизод остается спорным, он пропускает его — и игра продолжается. Очень долгая проверка эпизода говорит о том, что у ВАР есть сомнение и лучше ее отпустить. Если арбитр уверен, то проверка проходит очень быстро.
— Нуждается ли система работы видеоарбитров в улучшении?
— Это нужно анализировать с холодной головой. Футбольная общественность говорит о том, что нужно изменить протокол на предмет подсказки арбитру по эпизодам со второй желтой карточкой. Когда вторая карточка очевидна. Сейчас спорят только об этом. Вероятно, это пересмотрят. Я вижу только это.
Много менять тоже нельзя, иначе футбол превратится в сплошные остановки. Уже и так при каждых паузах и стыках футболисты обращаются к судье, чтобы эпизод был просмотрен ВАР.
— С помощью ВАР ошибок стало меньше?
— Сто процентов. Просто люди не помнят хорошего, помнят только то, где система сработала неправильно. Если посмотреть статистику по этому сезону, то ВАР спасал просто в куче ситуаций. А люди помнят только единичные случаи, где арбитр либо долго смотрел эпизод, либо неправильно принял решение. Но так устроен человеческий мозг.
«Мне кажется, что Мажич вообще не спит»
— Какое впечатление от работы с Мажичем?
— Мне работается с ним хорошо. Милорад четко доносит информацию и очень требовательный, эмоциональный. Мне кажется, он вообще не спит. Он и его помощник Далибор (Джурджевич, заместитель главы департамента судейства РФС. — Прим. «Матч ТВ») — настоящие профессионалы. Эти люди думают о судействе настолько много, что даже страшно. Они фанаты своего дела и настолько его любят, что не могут о нем не думать. Даже расслабиться не могут.
— Милорад может жестко напихать молодым арбитрам за ошибки?
— Он проводит личные беседы со всеми судьями. Свои претензии он доносит до них. Большая часть судей говорит на английском языке. Но сейчас Милорад очень прилично говорит на русском. На сборах он постоянно старается использовать смешанный язык — английский и русский. Поэтому у нас полное взаимопонимание и нет языкового барьера.
Помимо разговоров, у нас есть платформа, на которой загружаются клипы нашей работы на матчах, которые Милорад анализирует. Он может написать, в каких эпизодах ты сделал что-то хорошо, а где есть над чем работать. Все всё о себе знают.
— То есть критика имеет место быть?
— Конечно. Но все очень конструктивно. Никакого повышения голоса нет. Просто Милорад говорит, где можно было бы сделать чуть иначе, спрашивает наше мнение. Все решается путем разговоров.
— С приходом Мажича судьи стали давать больше бороться. Это хорошо?
— Главное — не путать фолы с борьбой. Бывает, заиграешься — и начинаешь пропускать фолы. Мне нравится, что футболисты стали больше бороться в корпусах, в руках, легкие толчки. В этом сезоне эти правила все приняли. Но главное — соблюдать равное отношение к обеим командам. Если команды это приняли, дальше игра идет вообще без фолов. Значит, и карточек меньше. Мы к этому шли и продолжаем стремиться. Об этом еще несколько лет назад говорил и президент РФС Александр Дюков. Нам говорили, что хотят видеть больше борьбы. Футбол — контактная игра. Этот сезон показал, что мы можем с этим справляться.
— Какие еще изменения произошли в вашей работе с приходом Милорада?
— В принципе, в большей степени рекомендации касаются ВАР. Вы видите, что вмешательств видеоарбитров стало поменьше. Сейчас это на уровне матчей Лиги чемпионов и Лиги Европы.
В целом, Милорад призывает нас быть более активными на превентивные меры при угловых, стандартах. Допустим, если игроки начинают заводиться и выяснять отношения, ты должен вмешаться и в самом зародыше погасить конфликт. И такие ситуации уже бывали. На это надо более пристально обращать внимание.
«Готов объяснять свои решения после матчей. Но все люди разные»
— Стало ли сейчас меньше судейских скандалов?
— Смотря что называть скандалом. Если есть какая-то маленькая ошибка, все раздувают и говорят: «Вот, у нас каждый тур скандалы!» Но их нет. В моем понимании, скандал — это что-то из ряда вон выходящее: когда игрок сломал соперника, прыгнув с двух ног, но его не удалили или не вмешался ВАР. По сезону были рабочие моменты, но называть их скандалами я бы не стал.
Можно сказать, что сейчас стало все спокойнее, чем несколько лет назад, когда мы только начинали работать с системой ВАР. Были шероховатости, к которым нужно было привыкнуть. Сейчас прошло время, плюс работа нынешних руководителей дала свои плоды. На каждом сборе до нас сжато и четко доносят информацию. Потом с нас требуют ее выполнения. Если судьи это не делают, то садятся на скамейку запасных.
— Одно из нововведений при Мажиче — объявления решений судьями после просмотра эпизода. Не дискомфортно?
— Нет, совершенно нормально. Я спокойно это воспринимаю. Тем более что был опыт и на зимнем турнире, где мы в процессе игры объявляли решения. Лично для меня никаких проблем нет, да и для ребят тоже. Как только на сборах Милорад поднял эту тему, мы сразу приняли и начали придумывать алгоритм. Как ни крути, это волнение. Важно, чтобы ты объявлял решение коротко и четко. Соответственно, опытные судьи собрались и придумали короткие фразы, которые потом предложили остальным.
На зимних сборах мы репетировали это: смотрели клип, выходили и говорили. Как показали игры, все прошло нормально. Естественно, часть футбольной общественности не понимает, зачем это надо, ведь это просто подтверждение факта. Всем хочется, чтобы судьи объясняли причины принятия того или иного решения. Но сейчас этого нельзя сделать. Пока ФИФА не даст дополнительных рекомендаций, мы не можем идти по этому пути.
— Объяснять свои решения можно после матчей. Вы были бы готовы?
— Не знаю, придем ли мы к этому. В наше время есть стремление к открытости. Мы публиковали и переговоры судей во время матча — всем это очень понравилось. Некоторые мои знакомые даже не знали, что во время игры между судьями идет какой-то диалог. Мы постоянно общаемся и с футболистами, и с другими членами бригады. Это же педагогическая работа, ты должен каждую минуту быть в контакте.
Я уже опытный арбитр, наверное, для меня особых проблем это не доставит. Но не правильно учитывать только мое мнение. Все люди разные. Один арбитр выйдет — и объяснит четко, с холодной головой, другой, более молодой, не справится с давлением, что вызовет больший резонанс. Болельщики начнут критиковать, зацепятся за слова — в этом основная сложность.
— Нельзя ли начать постепенно? Если вы готовы, то пробовать эту практику на топовых матчах?
— Внедрять это нужно либо для всех, либо ни для кого.
Мое мнение, что когда-то мы к этому придем. Если уже приоткрыли дверь с переговорами, плюс ФИФА пошел на объявление решений. Вероятно, это может пойти и дальше. Но инициатива должна быть со стороны ФИФА.
— В 2019 году после матча «Оренбург» — «Зенит» вы выходили в прессу и извинялись за свои ошибки. Были ли после этого случая матчи, когда вы хотели высказаться после игры?
— Да, были. Но я хотел не принести извинения, а объяснить свои решения. В том матче я действительно совершил ошибку — и во мне сыграло чувство справедливости. Я хотел рассказать, почему принял те или иные решения. Не буду называть матчи, но такое желание было. В какой-то мере этой открытости не хватало. Хотелось выйти — и разложить по пунктам свои решения.
— Писали о том, что Милорад очень строго относится к пирсингу и татуировкам у арбитров. Как это проявляется?
— У судей РПЛ особо нет татуировок. Мы же не футболисты, ха-ха. Может быть, кто-то служил в армии и что-то осталось на плече, но в целом, открытых татуировок нет. Нам поступила директива, что надо прикрывать татуировки. Вероятно, на каком-то матче Милорад увидел это и принял решение, что арбитр в таком виде не может выходить на поле. Значит, надо надевать длинный рукав. Все восприняли это нормально, ни у кого такой проблемы нет.
«Уже переболел наше отсутствие на международной арене»
— Сейчас идет ЕВРО-2024. Вам все еще тяжело смотреть международные матчи?
— Смотрел матч-открытие и игру испанцев. Но я смотрю не пристально, параллельно делаю какие-то дела по дому. Включаю утром телевизор, смотрю обзоры, узнаю результаты. Конечно, сейчас полегче воспринимаю такие матчи, уже с момента отстранения прошло больше двух лет.
Раньше я смотрел практически все матчи, мне это было интересно и с профессиональной точки зрения. Сейчас такого интереса нет. У нас есть клипы, в которых есть судейские решения, поэтому смотрю их. Сами матчи наблюдаю крайне редко.
— Следите за каким-то арбитром персонально?
— Хочу, чтобы финал отсудил Даниэле Орсато. Человек заслужил это своей работой, ему 49 лет, и он заканчивает карьеру. В Италии он отсудил последний матч, а в течение сезона закрывал многие топ-матчи. Я знаком с ним очень давно, и мне импонирует его стиль, он более авторитарный, больше разговаривает с игроками, чем я.
Конкретно с ним мы особо не переписываемся, но на сборах судей общаемся. Сейчас Даниэле заканчивает карьеру, и мне бы хотелось пожелать ему финала.
— Недавно вам исполнилось 45 лет. Остались ли надежды, что вам еще удастся поработать на международном турнире?
— Вряд ли. Должно произойти чудо. В принципе, я уже отболел и переболел. У меня есть мотивация работать в России на хорошем уровне, я счастлив, что мне продолжают доверять. Хотелось бы продлить свой судейский век, насколько это возможно.
Понятно, что интенсивность на международных матчах выше. Судьям, как и футболистам, сложнее — нужны более сильные физические данные. Но сейчас я бы еще потянул эти скорости, а что будет дальше, никто не знает.
— До скольки лет планируете судить?
— Зависит от состояния здоровья. Пока все нормально. Еще пару сезонов я точно поработаю. А потом буду думать, что делать дальше. Переосмыслю, что произошло, и приму решение. Мой возраст сейчас — самый расцвет для судьи. Я почувствовал, что стало работать немного проще — ты знаешь футболистов, они знают тебя.
— Поедете ли вы в этом году на сбор судей УЕФА?
— Посмотрим. Сейчас идет чемпионат Европы, и, возможно, будут сдвинуты сроки. Зависит от нагрузки в России. Пока приглашения в РФС не было, и никакой информации у меня нет.
— Как все прошло в прошлом году?
— Общались со всеми коллегами. Я знаю многих людей с 2010 года. Так получилось, что тот год был очень успешным в плане потока судей. Все его выпускники последние десять лет судили различные финалы на самом высоком уровне. Нас шесть человек, все мы плотно общаемся — Тюрпен, Орсато, Винчич, Ковач, Диаш и я.
Сбор прошел как обычно, меня все искренне рады были видеть. Все говорили, что ждут меня на международных матчах, спрашивали, как обстановка. Всех волновало, какая ситуация в Москве. Пришлось объяснять, что у нас в столице все спокойно. Многие думали, что в Москве небезопасно.
— В этом сезоне вы работали на четырех матчах в Саудовской Аравии. Какое главное отличие от РПЛ?
— Более все эмоционально, горячие ребята, которые хотят поговорить и научить судью жизни. Иногда даже забывают играть в футбол. Мы судили и в ОАЭ, там тоже много суеты, все время надо говорить. Ими надо управлять, чтобы поставить всех на место и перевести в русло игры. На удивление, когда мы судим матч команд, в которых играют звезды, то футболисты уже более европеизированные. Тогда идет хороший и качественный футбол.
— Как вы решаете проблему, когда футболисты не признают ваш авторитет?
— С моим опытом уже есть определенные приемы, которые ставят людей на место. Свои секреты выдавать не хочу. Ситуацию не надо отпускать, иначе тебе сядут на шею. Иногда надо жестко объяснить человеку, что он не прав.
Как раз со звездами проблем никаких нет. Такие ситуации происходят, когда судишь матчи команд из середины таблицы. Опытный судья может в течение первых пяти минут матча построить отношения — тогда и игра пойдет нормально.
— Часто ли футболисты на вас ругаются и переходят границы?
— Иногда бывает, да. До ухода команды с поля даешь ему карточку, и все. Это несогласие с решением арбитра. Если есть прямые оскорбления, у меня в наушнике все запишется, то это прямая красная. Если человек просто пришел спросить, то можно достаточно жестко ответить. Все зависит от ситуации. Формалистом быть не надо.
«Отец болел за «Спартак» и Федора Черенкова. Это была симпатичная команда»
— Сейчас все больше девушек обслуживают матчи мужских команд. Как вы к этому относитесь?
— Нормально. Просто это не будет массово, мы упираемся в вопросы физических данных. Не все девчонки могут им соответствовать. Если ты работаешь на мужском турнире, ты должна сдавать мужские нормативы, а они очень приличные, все судьи это подтвердят. Он недавно был еще повышен. Поэтому много девочек на матчах мужских команд не будет — вопрос чистой физиологии.
Вера Опейкина, Настя Пустовойтова — великолепные арбитры. Они спокойно справлялись бы с мужским матчем, но им мужские нормативы даются тяжело. Наверное, к этому можно привыкнуть, усилив тренировки. В целом, в разных странах их немного. В основном ассистенты, у которых другой норматив.
— Ваше мнение о ситуации между Тихоновым и Опейкиной? Поддержали ли Веру?
— Там уже все решили, поэтому я не хочу об этом говорить. Я думаю, что это не тот случай, когда надо звонить ей и что-то говорить. У мужчин такое происходит каждую игру. Получается, что Вера должна всем нам звонить и поддерживать. Уверен, что из этой ситуации она сделала выводы — и стала сильнее. Характер у нее сильный.
— За всю вашу карьеру к вам хоть раз заходили в судейскую?
— Представители команд подписывали протокол и уходили. Но, конечно, все было. Говорили и конструктивно, и не очень. Но в РПЛ нецензурно никто не выражался. Может быть, в Первой лиге что-то было. Но через минуту человек остывал, подписывал протокол и уходил.
— В нашем футболе много эмоциональных руководителей. Помните самый жесткий разговор с кем-то из них?
— Лично мне они ничего не говорили, только если в прессе. Но это их право. Могут говорить, могут — нет. С тем же Григорием Викторовичем [Ивановым] у нас были нормальные диалоги, он на бровке никогда не переходил грань. А с тем, что руководители говорят в прессе, разбираются отдельные органы. Я говорю про личное отношение.
Но я хоть и знаком со многими людьми в футболе, но не до такой степени, чтобы кому-то писать или звонить. Есть общение именно в процессе футбола, не более.
— Возможно ли в наше время в России оказать давление на судью перед матчем?
— Никакого давления оказать нельзя. В РПЛ все люди сформировавшиеся, на них бесполезно оказывать давление. Мы ни с кем не общаемся и никого не видим в судейской. У нас электронный протокол, на входе в судейскую стоит охрана, которая только с моего разрешения может позволить задать мне вопрос. Даже не зайти. Внутри судейской стоят камеры, снаружи тоже. Никаких шансов повлиять на судью нет.
— Наверняка у вас, как и у любого человека в футболе, были клубные симпатии. Не раскроете, за кого болели в детстве?
— Я никогда не был фанатом. Но в союзное время была команда «Спартак», в которой играл Федор Черенков. Мой отец был болельщиком того «Спартака», как многие люди в стране. Соответственно, моя любовь к футболу прививалась тоже благодаря этой команде. Так как отец смотрел, я тоже смотрел. Команда была симпатична.
В России я никогда ни за кого не болел, просто смотрел красивый футбол и наслаждался эстетикой игры.
— Вам исполнилось 45 лет. Все ли мечты у вас осуществились?
— Моя мечта одна — чтобы близкие и дети были здоровы. Я всегда загадываю это, когда задуваю свечки на день рождения. У меня все есть — любимая жена, любимая работа и прекрасные дети. Я по-настоящему счастливый человек.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
