— В РФС вы прошли весь путь, начиная с команды U-15. Молодежка до 21 года — логичное завершение цикла?
— Цикл завершится, когда в сборной действительно будут игроки 20-21 года. Пока же это новый этап в моей жизни, на этом уровне я еще не работал.
Ключевое отличие — возраст: в 17-19 лет у игроков меняется восприятие тренера, нужно думать, какой материал им будет интересен и максимально полезен. Мне это интересно. Надеюсь, и им те знания, которые мы пытаемся дать, помогут прогрессировать и стать полноценными профессиональными футболистами.
— Какой самый сложный возраст в юношеских сборных?
— Каждый возраст по-своему интересен. В процессе взросления игроки меняются, формируется их тело, совершенствуются навыки, они развиваются как личности. Всё это оказывает влияние и на нашу работу с ними в сборной.
— С детьми проще работать, потому что они полностью слушают тренеров, тогда как у более взрослых больше борзости?
— Такое может быть и в более раннем возрасте. Есть индивидуумы, которые такие уже в 14 лет. И здесь важно мастерство тренера: ему надо быть интересным, требовательным, игрок должен почувствовать, что происходящее в команде дает ему что-то. Это касается всех, неважно, какой игрок, заносчивый или спокойный, — если ты как тренер неинтересен, не даешь им того, что делает их сильнее, то они это быстро чувствуют, и тогда ими становится тяжело управлять.
«ПОСТРОИЛИСЬ ПО ЛИНЕЙКЕ И СЛУШАЮТ: ИМ ЕСТЬ, ЧТО ТЕРЯТЬ»
— Вы свою тренерскую карьеру начали в 21 год?
— В 1999-м. Да, мне был 21 год.
— Как не разочароваться в профессии? От родителей слышали критику и высказывания в духе «чему это пацан научит наших детей»?
— Самое сложное было, когда я учился в институте и нас на втором курсе отправили в школу на общепедагогическую практику. Ее надо проходить полгода — с 1 сентября по 31 января. Ты заходишь в зал, а там 30 первоклассников, которым вообще до лампочки на тебя. Они пришли побегать, выпустить пар, и управлять такой группой было настоящим стрессом.
Футболисты же понимают, почему они пришли к тебе. Эту разницу я почувствовал, когда на более позднем курсе проходил тренерскую практику в футбольной школе «Смена»: все забежали в зал, построились четко по линейке и слушают. Потому что знают: тренер может удалить с занятия и им есть что терять. Когда в 1999 году я пришел в петербургский «Локомотив», то не было пренебрежительного отношения и давления со стороны родителей. Их задачей было привести и увести детей. И только единицы оставались смотреть тренировки и хоть как-то интересовались происходящим.
— Каждый родитель считает, что его сын самый лучший, что он — Роналдо или Зидан…
— Да, есть такое. Но это больше проблема профессиональных академий. Я начинал с маленькой школы, где нужно не то что отбор провести, а просто набрать детей. Большинство родителей всё воспринимали адекватно, моей задачей было не просто сказать, что их сын не подходит, а объяснить, почему, чтобы они не потеряли время. И родителей, которые мечтали о том, что их сын станет профессиональным футболистом, практически не было. Они лишь хотели, чтобы их ребенок чем-то занимался, развивался. Если я говорил родителям, что футбол их сыну не подходит, то проблем, как правило, не возникало.
А то, о чем вы спрашиваете, встречается в академиях, где родители прогнозируют большое будущее своим сыновьям и хотят к ним особого внимания. И в этом тоже заключается тренерская роль, которую человек примеряет по ходу работы. Если ты не будешь здесь последовательным, справедливым ко всем, то футболисты это почувствуют очень быстро, и не получится управлять этим коллективом.
«ЕСЛИ 3-4 ЧЕЛОВЕКА ЗАИГРАЛИ НА УРОВНЕ ПРЕМЬЕР-ЛИГИ, ТО ЭТО ХОРОШИЙ ВЫПУСК»
— Вы быстро начали воспринимать факт, что до профессиональных клубов добираются единицы, а огромная часть ребят исчезает из спорта?
— Большинство из них не исчезают, а переходят на любительский уровень. Нужно понимать, что футбол — это не только профессиональные команды, которых у нас в стране около 100. Каждый год в России выпускается около 45 тысяч игроков, основная задача футбола — подготовка людей к жизни. Это если мы говорим о массовом, детско-юношеском футболе.
— При этом все хотят быть профессионалами…
— Это хорошо, это создает конкуренцию, но есть определенное количество рабочих мест в профессиональных клубах, их можно легко посчитать. И как бы хорошо игроков ни готовили в академиях, больше определенного числа в клубы не попадут.
Например, Игорь Акинфеев на 15-20 лет занял место в воротах ЦСКА. Получается, что целых 20 выпусков вратарей академии ЦСКА должны понимать, что им нужно искать другой клуб, а не рассчитывать заиграть в команде. Сейчас Игорь будет заканчивать с футболом, и у молодых ребят, которые на очереди, появится возможность играть вместо него. И так со всеми футболистами: если у вас есть игроки 25-30 лет, которые показывают определенный уровень, то молодым очень сложно выиграть у них конкуренцию. Тренер клуба не может обновлять состав каждый год, меняя одних на других.
Системе, профессиональному футболу, нужно определенное количество игроков. Если 3-4 человека заиграли на уровне премьер-лиги, то это хороший выпуск, потому что сегодня в России профессионально готовят игроков около 20 академий.
Есть еще команды во Второй лиге, куда футболист из этих академий может поехать играть, но там тоже есть местные ребята, потому что клуб создавался для них. И этому провинциальному клубу должно быть интересно, чтобы его цвета защищали свои пацаны. Это будет стимулировать приток молодых игроков, что в будущем станет преимуществом для клуба. Это правильно, это развивает футбол в том месте, где он существует.
— Самый главный талант, который так и не стал профессионалом?
— Если он не стал, то о нем просто не знают, его фамилия ничего не скажет широкой публике. У тренера есть такое важное качество, как умение прогнозировать. Мы с коллегами часто рассуждаем на предмет того или иного игрока в каждом возрасте: заиграет он или нет. Сегодня в академиях создаются даже группы топ-талантов, у которых шансы, как кажется, выше. Но очень часто это не срабатывает. Это качество прогнозирования надо в себе развивать, чтобы вероятность ошибки на следующих поколениях была меньше.
«ГОЛЛАНДЦЫ ГОВОРИЛИ, ЧТО ИМ ВООБЩЕ БЕЗ РАЗНИЦЫ, КОГО МЫ ОБЫГРАЕМ»
— На кого из тренеров ориентируетесь в своей работе? Школа какой страны вам ближе?
— Мы изучали и продолжаем изучать разные стили и направления. Во время работы в академии «Зенита» я посетил лучшие европейские академии: был в «Баварии», «Аяксе», «Челси», «Атлетике», «Барселоне», «Ювентусе», «Монако» и других. В 2010–2016 годах в академии «Зенита» работали голландцы, и они оставили большой след. Они не хотели, чтобы мы тренировали по их лекалам, наоборот, требовали от нас ездить в другие клубы, смотреть и сравнивать.
Ведь смысл развития не в насаждении своего видения, а в том, чтобы дать возможность людям познакомиться с большим объемом информации, из которого каждый возьмет лучшее. Я убежден, что мы должны в людях развивать свое творчество, тогда будут находиться такие решения, за счет которых мы сможем обыгрывать иностранцев.
— Часто слышим, что тренер на юношеском уровне ориентирован на результат (что означает — прибавка к зарплате), поэтому ему проще вырастить 11 «буратин», чем одного технаря. Как переломить такую тенденцию?
— Я слышал разные истории. Где-то действительно от тренеров требуют результат, говорят: «Ребят, нам надо быть в тройке. Если этого не будет, придется поменять вас». Но чаще мы сами на себя это нагружаем: с нас не требуют, но мы боимся, что без побед нас переведут на более младшие возрасты или вообще сделают помощником, а не старшим тренером, хотя напрямую руководитель этого не говорит.
Например, в «Зените» с нас не требовали результатов. Я пришел туда в 2005 году, когда школу возглавлял Дмитрий Николаевич Бесов. У нас были педсоветы, где мы разбирали матчи. Если проигрывали, то нас могли пожурить. Было неприятно, но санкции никакие не применялись. Потом пришли голландцы, которые говорили, что им вообще без разницы, кого мы обыграем, а кого — нет.
Был случай, когда я приехал с первенства России, заняв девятое место. Думал, мне сейчас устроят, а в итоге никто ничего не сказал. Потому что для руководителей было важно, кого мы в итоге выпустим из академии, а место в таблице на юношеском уровне — до лампочки. Повторюсь, иногда сами тренеры нагружают на себя это ощущение ответственности за результат, хотя с нас спрашивают больше за игроков. Бывало, приходили [люди из руководства] и говорили: «Хорошо, что вы первые-вторые места занимаете, но игроки-то где?»
Если такой посыл от руководства есть, то это уже хорошо, а дальше уже вопрос к тренеру, знает ли он, как растить техничных игроков в принципе. И здесь нужен определенный пласт людей, подкованных методически, которые будут отслеживать этапность подготовки в академии.
— Ведь не каждый тренер готов учиться еще…
— Для этого в клубе и должно быть развито методическое направление. Не должно быть такого, чтобы пришел директор, сел в кабинете и сказал тренерам: «Я жду, пока вы мне футболистов подготовите. Тренеров нам выучит РФС, а не смогут работать — уволим».
В Европе тренеров выращивают внутри клуба. Там понимают еще на начальной стадии, кто из игроков в будущем может взять свисток и секундомер в руки. Например, человек играет в «Атлетике», там видят, что большим футболистом он не станет, но замечают у него аналитический склад ума, организаторские навыки, пытливость и другие задатки, с которыми он при правильном развитии может стать хорошим тренером.
МОЛОДОЙ И «СЕДОЙ ГРИБ»
— В «Монако» рассказывали, что с возрастными легендами клуба, которые заканчивают карьеру, проводят подобные беседы и уже назначают их на разные должности в клубе.
— Это ответственность клуба — подготовить смену поколений внутри самой академии. Людям дают шанс, учат их, ставят на начальный этап подготовки, а потом они выше и выше поднимаются по этой лестнице.
В том же «Челси» всегда стоят два тренера: один — молодой, а второй — «седой гриб», ветеран, которому уже за 60. Молодой тренер расставляет инвентарь, организовывает и проводит занятие. А возрастной только смотрит, у него нет той энергии, но его ценность — глаза. После тренировки он подскажет игрокам и главное — молодому помощнику, что в организации или содержании обучения было не так. Таким образом происходит передача знаний от поколения к поколению. Возрастной тренер уйдет, а молодой останется с полученным опытом. Это не заменить никакими курсами.
— Самостоятельно человек не сможет исправить эти проблемы?
— Конечно же нет. Когда ты остаешься один на один с проблемой, тебе кажется, что все нормально. Только человек со стороны может помочь. Каждый тренер себя безусловно анализирует, но со стороны видно лучше. У меня тоже есть помощники, с которыми мы после каждой тренировки собираемся и обсуждаем тренировочный процесс. Я во время занятия тоже могу что-то не заметить и поэтому прошу дать обратную связь, если я где-то ошибся, помощники не стесняются поправить.
Я также смотрю за работой тренера по физподготовке. Я вижу, как он работает, и даю ему обратную связь по некоторым моментам. Эта работа позволяет ему становиться сильнее. Я бы мог сказать ему: «Делай, что хочешь», и уйти проводить тренировку со своими помощниками. Но тогда бы этого развития не происходило.
Повторюсь, подготовка тренерских кадров — это ответственность самого клуба. Только условный «Зенит» или «Локомотив» знает, какие тренеры ему нужны. Как и только «Краснодар» знает, какая подготовка футболистов им нужна, какие у них традиции футбола и какую методику они для этого используют. С тренерами, выращенными внутри клуба, легче работать, они будут лучше подготовлены к условиям, в которых выросли.
— Вы свой тренерский штаб собирали самостоятельно или это прерогатива РФС?
— Мой тренерский штаб — это специалисты, с которыми я знаком со времен работы в академии «Зенита». Убежден, что помощники должны делать главного тренера сильнее, поэтому в каких-то аспектах они должны быть даже лучше тебя. Если же выбрать помощников, которые во всем тебе уступают, то никакой пользы делу не будет, кроме удовлетворения своего тщеславия.
УЕЗЖАТЬ ЛИ В ЕВРОПУ?
— Вопрос переезда в Европу всегда актуален. Но зачастую молодые игроки уезжают во второсортные клубы, теряются, разочаровываются и возвращаются домой.
— У нас два или три года назад был сбор в Марбелье, тогда со мной летел папа одного из таких футболистов. Он говорит: «У нас в Испании столько молодых русских игроков, а вы их не ищете, не приглашаете в сборные команды». Но мы же не видим, что эти ребята появляются в чемпионате Испании, кроме Дениса Черышева, который много играл в Ла Лиге. Кого-то еще знаете, кто играл там в элитном дивизионе?
— Никита Иосифов уезжал в «Вильярреал», но провел от силы пару матчей…
— Да. И Николай Обольский, но они не играют в Ла Лиге, они выступают в более низших лигах. Когда игроки туда уезжают, говорят: «Мы молодые, сейчас заиграем, поднимемся в высшие лиги, будем вообще в «Реале» играть». А по факту этого не происходит. Сначала это было модно: давайте все в Европу, там лучше готовят игроков.
Мы даже от своих футболистов часто слышим недовольство: «Почему у нас так плохо тренируют? В Испании или Германии — всё лучше». Вопросов нет, давайте, вперед туда. Но они же не вырастают там. Если бы они прогрессировали в Европе, то этот путь был бы протоптан всеми, но так почему-то не работает: везде есть конкуренция, и там она, возможно, выше. Не могу сказать, что если эти игроки сейчас вернутся в Россию, то они будут иметь преимущество над остальными.
— Что вы советуете своим ребятам?
— В этом плане мы ничего не советуем. Единственное, что можем сказать, нужно любить свой клуб, который в них что-то вкладывает, и быть ему благодарными. Их обучают, одевают, на них рассчитывают — они должны быть признательными. Даже если они не станут большими футболистами, то время, которое они сейчас проводят в футболе, дано не каждому.
— Около 1% футболистов становятся профессионалами…
— В любом случае они должны это время ценить и вспоминать с приятными ощущениями, а не с озлобленностью, что у них что-то не получилось. Мы же понимаем, что в профессиональном футболе просто нет столько мест — они ограничены. Поэтому те, кто туда попадает, просто лучше подготовлены.
«РФС НЕ ПОБОЯЛСЯ СДЕЛАТЬ ДОРОГОЙ В ОБСЛУЖИВАНИИ ШАГ»
— Реформа Молодежной футбольной лиги, создание большого количества Юношеских футбольных лиг разных возрастов… В верном ли направлении движется российский футбол? Стал ли выбор для тренеров сборной более богатым? И главное: повышается ли качество игроков?
— Скажу сразу: для тренеров юношеских сборных это большое преимущество. Мы теперь видим практически всех лучших игроков. Теперь нам легче мониторить. Раньше это были один-два первенства России, куда попадает ограниченное количество академий, а огромный пласт игроков оставались незамеченными в регионах.
Так что мы двигаемся в правильном направлении. Вопрос лишь в оптимизации, сколько ЮФЛ должно быть: одна, две, три или, может быть, пять? Это покажет только время. РФС не побоялся сделать такой дорогой в обслуживании шаг. Сейчас ЮФЛ двинулись в регионы, эта пирамида продолжает развиваться, она имеет незаконченный вид. Когда эта работа будет завершена, можно будет провести анализ и сделать изменения с точки зрения организации соревнований.
— Институт вторых команд у клубов РПЛ не оправдал себя? В Первой лиге не осталось ни одной такой команды. А «Локомотив» со «Спартаком» и вовсе закрыли эти проекты.
— Клубы пробуют: создали команду, она не оправдала ожиданий, закрыли ее. Сейчас, предположим, эти клубы потеряют несколько игроков или поколений и решат вновь создать вторые команды. Это гибкий процесс. Идеально было бы, если бы в каждой академии каждый возраст имел бы определенное количество талантов. Но сейчас в одной возрастной категории хороший подбор игроков, условно, у «Спартака», «Локомотива» и «Краснодара», а у «Зенита» и ЦСКА — не очень. А на следующий год наоборот.
Иногда в клубах понимают, что талантливые ребята переросли молодежную лигу, но раздавать их в другие команды, где бы они сидели на замене, — жалко. Поэтому там создают вторую команду, под эту плеяду оставляют несколько игроков старшего возраста или добирают игроков извне, с целью доводки их до более высокого уровня.
Если и так видно, что ребята из молодежного первенства готовы к первой команде, как Рядно, Кисляк, Глебов — в ЦСКА, Щетинин, Погостнов — в «Локомотиве», Васильев, Барановский — в «Зените», то нет смысла создавать вторую команду, ведь и без дополнительной ступени можно вырастить смену. Но смогут ли они действительно закрепиться сразу на этой высоте, мы увидим уже скоро.
С другой стороны, иметь вторые команды не всегда экономически выгодно. Клубы РПЛ договариваются с клубами ФНЛ, отдают молодых футболистов на определенных условиях с возможностью забрать их обратно. Сейчас рынок еще только формируется, чтобы это было выгодно всем, в том числе команде, которая забирает молодого игрока для дальнейшего развития.
— Не хватает футбольной лиги для возраста 18–21 год?
— У нас сужается воронка выбора. Существуют школы по подготовке, особенно бюджетные, которые финансирует государство до определенного возрастного этапа. Как правило, до 18 лет. Дальше эти игроки должны куда-то идти. Но они часто еще не готовы, чтобы сделать шаг в профессиональный футбол. И у нас на этом этапе остается 20 молодежных команд. Ты, если в них не попал, либо должен попасть сразу в команду Второй лиги, что тяжело, либо переходить на любительский уровень. И вот здесь есть разница между европейскими и российскими клубами.
— Некоторым не хватает этого простора.
— Да. Но молодежная лига тоже не резиновая, там есть 20 команд, в каждой из которых по 25 футболистов. Но иметь 25 игроков хорошего уровня тяжело, как правило, играют 13–14 человек, и воронка сужается еще больше. Поэтому некоторые игроки оказываются за бортом такого небольшого корабля.
«ЕСЛИ В КЛУБЕ СТОИТ ЗАДАЧА НЕ ВЫЛЕТЕТЬ, ЛЮБОЙ НОРМАЛЬНЫЙ ТРЕНЕР БУДЕТ ЕЕ РЕШАТЬ, А НЕ РАЗВИВАТЬ МОЛОДЫХ»
— Текущие реалии, в котором оказался наш футбол, приблизят нас к Голландии, где ежегодно появляется и играет за основные составы большое количество молодых талантов, или молодежь ставят от безысходности и качество чемпионата снижается?
— Даже не могу ответить на вопрос, потому что не знаю, куда движется футбол в Голландии. Мы не видим его проблемы, а они наверняка есть.
— Много молодых играют в составах. Все это поставлено на поток — на продажу в Европу.
— Они просто посмелее это делают. Это было и раньше, и сейчас, и завтра будет. Просто пока наша ментальность другая, а в профессиональном футболе действительно люди работают на результат. У нас в целом процесс в клубах организован иначе. Если я как тренер захочу развивать игроков, не имея поддержки руководства, то со своим развитием через полгода покину команду из-за отсутствия спортивных результатов.
— И тогда берут возрастных, опытных, которые дают результат?
— Если в клубе стоит задача не вылететь или быть в тройке, то любой нормальный тренер будет решать ее в первую очередь. Если имеющиеся в команде молодые игроки готовы здесь и сейчас помочь решить эту задачу, то они будут играть. Если нет, то не будут играть.
И совершенно другая постановка задачи, когда тренера взяли и сказали: «Мы хотим, чтобы наша молодая поросль была подготовлена так, чтобы через два года трое перешли в клубы РПЛ, еще человек пять — в ФНЛ. И желательно заработать на этом такую-то сумму. Это позволит нам следующие два года растить других футболистов». Тогда эту бизнес-модель можно просчитать, к тренеру требования будут иными. Это не значит, что можно постоянно проигрывать, потому что на этом никого из игроков не вырастешь, но ты будешь понимать, что твоя работа по-другому оценивается.
— Глядя сегодня на профессиональные лиги, какой клуб можете отметить? Кто двигается в правильном направлении?
— Для этого надо быть внутри каждого клуба. Но мне нравится по результатам, как работают «Крылья Советов», в частности, Игорь Осинькин — тренер, который умеет доводить молодежь до такого состояния, которое востребовано другими. Мы видим, сколько игроков он подготовил для других команд, а сколько еще перейдут.
ЦСКА Владимира Федотова. Можно говорить, что у него есть кадровые проблемы, но мы видим, что молодые ребята не просто играют, а органично встраиваются в игровую модель. Тот же Рядно, хотя он в молодежной лиге только одну игру провел. Он, по сути, пришел в первую команду из школы. Или те же Глебов, Кисляк, Арбузов, которым дается шанс.
В «Зените» играет Васильев, дают возможность проявить себя Козлову, Барановскому. В «Локомотиве» большое количество молодежи у Михаила Галактионова присутствует. Они не просто подыгрывают — они играют. И Погостнов играет, а Пиняев и вовсе вызывается в первую сборную. У «Спартака» достаточно молодая команда. Может, ребята не 2004–2005 годов рождения играют, но тот же защитник Денисов стабильно выходит в составе.
Конечно же, «Ростов». Валерий Карпин не просто играет молодыми, но и пытается организовать такой футбол, который нравится зрителю. Конечно, «Краснодар», где играют Арутюнян и Кокшаров. Это такие флагманы нашего футбола, за которыми, надеюсь, последуют и остальные. Возможно, я кого-то и упустил.
«ДУМАЮ, ХОТЯ БЫ РАЗ ВЫЗОВ В СБОРНУЮ ПОЛУЧАЛИ ЧЕЛОВЕК 100»
— Агентские истории в молодежном футболе сильны? Пытались ли представители этой сферы советовать вам взять того или иного игрока?
— В сборных или в клубах?
— В сборных.
— Не знаю, ко мне не подходили ни разу.
— Единственная возможность попасть в сборную — это твоя игра?
— Конечно, игра за клуб. Другое дело, что сейчас сложно оценивать игру, потому что кто-то находится в премьер-лиге и неплохо играет 15 минут без результативных действий, а кто-то проводит по 90 минут и забивает в каждом матче молодежной лиги. Когда все ребята были в МФЛ, то выбор сделать было проще.
— Карпин говорит, что штаб сборной России следит за 55–60 игроками. У вас в разы больше?
— Сейчас на контроле порядка 60 игроков, за кем мы наблюдаем каждый тур. Но есть игроки, которые появляются в заявках своих клубов, ранее не привлекавшиеся в сборную. За ними мы также наблюдаем.
— Дмитрий Шнякин подсчитал, что с 2019 года почти 1300 футболистов прошли через юношеские и молодежные сборные…
— Может быть. Конкретно по нашей команде, думаю, человек 100 хотя бы раз получали вызов. Спрашивал у французов, когда играли с ними матч: «Вы привезли 20 человек, а сколько еще по уровню таких команд сможете собрать?» Сказали, что команды три еще соберут. То есть и у них порядка 80 игроков. Мы прикидывали, что примерно такого же уровня сможем собрать еще одну команду, то есть всего 40 человек. То есть эта объемная воронка, и она у всех разная. В Германии, возможно, и 10 команд соберут. Но играть все равно будем 11 на 11.
— Вы упомянули, что кто-то играет 90 минут в молодежной лиге, кто-то — 15 минут в РПЛ. В «Спартаке» часто подтягивали молодых талантливых пацанов к первой команде, они тренировались целый год, не играя в премьер-лиге, при этом выпадая из графика «Спартака-2». Как вы относитесь к подходу, когда молодежь в возрасте 18-20 лет только тренируется без игровой практики?
— Мое мнение, что игроку в период с 18 до 21 года, чтобы прогрессировать, нужно играть 90 минут каждую неделю или хотя бы раз в две недели. Это мое убеждение.
— Тренировки рядом с Малкомом и Промесом ничего не дадут?
— Когда мы были в Бильбао, достаточно опытный человек сказал: «Если игрок пропускает 20% тренировочного времени на этапе 18-21 года, то, скорее всего, он не заиграет». Мы меряем всё игровой практикой, но есть еще и тренировочный процесс, где происходит развитие, процесс обучения, в том числе и тактической подготовки, которая у нас может прихрамывать. Игрок в этот период должен быть максимально вовлечен и тренирован по полной, в том числе и в игровой процесс.
Вы привели в пример «Спартак», это опять же предмет развития клуба. Они создали какой-то инструмент, но как правильно его использовать на 100% — никто не знает, все пробуют по-разному. Кто-то отдает игрока в первую команду, а потом возвращает, кто-то считает, что если футболист ушел в главную команду, то возвращать его назад нельзя, и так далее. Взглядов очень много, люди пробуют и должны находить какие-то оптимальные формулы развития молодежи.
В таких больших клубах, как «Спартак», «Зенит», которые, в первую очередь, ставят спортивные задачи, — рост молодежи второстепенен. У них огромная армия болельщиков ждет трофеи. Каждый тренер, которого приглашают в клуб, в первую очередь получает спортивную задачу, а потом ему говорят: «У нас есть еще молодежь, было бы неплохо, если бы играли свои». Но, конечно, первым делом тренера будут оценивать по спортивным результатам.
Мы всё время почему-то приводим в пример гранды, куда должны стекаться лучшие футболисты. Но в России есть еще более 90 клубов, которые могут взять на себя роль по развитию молодежи. Хуже, когда ты заглядываешь в состав команды Второй лиги, а там нет ни одного игрока 2004–2005 года рождения. Да, по регламенту молодые должны быть, поэтому в заявке несколько ребят 2002–2003 года, но 2004-2005-го — ни одного.
Ты открываешь целую лигу, и половина команд в своих рядах таких футболистов не имеет. Но мы почему-то всё время спрашиваем: почему в «Спартаке» и «Зените» не играет молодежь? А она в принципе не играет и в других командах Первой или Второй лиг. Надо оттуда начать, там клубы должны этим заняться, а потом уже к топ-клубам переходить с таким вопросом.
«ПИНЯЕВ — ХОРОШИЙ ПРИМЕР ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ»
— В одном из интервью вы рассуждали о Сергее Пиняеве: «У нас используют такое грубое слово «полуфабрикат», сейчас он им является, то есть он еще не готовый футболист». За прошедшие три года нападающий «Локомотива» развивается в правильном направлении, стал ли готовым футболистом?
— Когда это было? Три года назад? В то время, наверное, так и было. Тогда кто только меня не спрашивал, когда Сергей был у меня на сборах юношеской сборной. Мне говорили, что он не заиграет. Профессионалы, тренеры следили за этим, видели, что его раскручивали, вокруг него было очень много медийки про «Манчестер Юнайтед» и так далее. Они говорили: «Он же там испортится, и вообще он, скорее всего, останется таким маленьким, не сможет играть». Я отвечал: «Ребята, мой опыт подсказывает, что делать такие ставки — неблагодарное дело».
У меня есть игрок, я должен в него вложиться по полной. Вырастет или нет — будет зависеть от стечения большого числа обстоятельств, поэтому я не должен на какую-то лошадь ставить, а на какую-то нет. Моя работа как тренера сборной — делать так, чтобы все игроки прибавляли.
Я рад, что он в итоге заиграл, и не просто где-то, а в РПЛ, и даже в основную сборную у Валерия Георгиевича вызывается. Сергей — хороший пример всем остальным. Все молодые футболисты, которые с ним тренировались, видели, что он в полном порядке, но продолжает тренироваться, чтобы стать еще лучше.
— Еще одна ваша фраза: «Меня расстраивает излишний ажиотаж вокруг него, потому что, на мой взгляд, это рано». Вопрос даже не о Пиняеве, а в целом о реакции СМИ и болельщиков на молодых игроков. Стоит пацану сделать пару успешных финтов, как его начинают сравнивать с Месси и Роналду.
— Знаете, в тот момент, когда я это говорил, у нас не было такой медийности вокруг молодых футболистов. Это было еще до ЮФЛ. И сегодня я вижу, что у ребят после каждой игры в ЮФЛ берут интервью, они попадают в телевизор, и они к этому потихоньку привыкают. Такое же повышенное внимание приковано к нашей сборной, хотя мы еще по своему возрасту — не молодежная команда.
Раньше ведь интервью было каким-то экстраординарным событием для ребят, казалось, что это может испортить молодого футболиста, а сегодня они к этому адаптируются, для них это становится частью профессии, как и для профессиональных футболистов более старшего возраста.
— Один из самых ярких эпизодов: Леонид Федун назвал Давыдова «юным Месси». В итоге Денис спустя годы так и не реализовал свой потенциал и сейчас играет в Медиалиге.
— Да, потому что тогда, возможно, Дениса Давыдова одного так назвали, а сегодня такое могут произнести в адрес пятерых ребят.
— Тренер способен звездную болезнь одним движением руки снять, дать подзатыльник?
— Одним движением, наверное, нет. Подзатыльники сегодня не тот метод, даже родители боятся это делать, не то что тренеры. Единственный реально рабочий инструмент, который есть у нас — не вызывать игрока в сборную. Мы говорим, что есть определенные правила, в том числе и поведения, и если они нарушаются, то последует наказание. Всё как в жизни. Мы понимаем, что готовим игроков и к жизни вне футбола в том числе.
Но чтобы это работало, они на берегу должны понимать, что грозит за нарушения, чтобы потом не было удивления, что, оказывается, так делать нельзя. Лучше сразу договориться: если ты попадаешься, ты должен понимать, за что тебя наказывают.
— Вы видите, что это действует? Вызов в сборную престижен для ребят?
— Я надеюсь. По их отношению вижу, что это так. На сентябрьском сборе в Узбекистане у меня не было проблем с игроками. Вы про медийность спрашивали. У них раньше не было такого внимания, которое вы к ним проявляете в сборной. Это уже ценность, когда им пишут друзья и говорят, что видели их по телевизору. Не бывает мелочей, даже это дает дополнительную мотивацию.
Конечно, раньше было легче, когда я говорил, что едем играть с Францией, Испанией, Италией, Англией. Для любого спортсмена — это вызов сравнить себя на таком уровне.
Формирование сборной — процесс не только выбора хороших игроков, но еще создание определенного микроклимата. Чтобы нам добиться успеха с командами уровня Бразилии, Франции, не хватит одной технико-тактической подготовки, нам нужны люди, которые достанут из себя больше, чем другие. Если мы подобрали футболистов, не способных к жертвам, то мы больших успехов не добьемся.
Этот период, когда мы играем товарищеские матчи, хорош тем, что есть время узнать ребят лучше, и в будущем сделать более правильный выбор, когда мы, надеюсь, вернемся к официальным соревнованиям.
«ВЕРЮ В ВОЗВРАЩЕНИЕ И НАСТРАИВАЮ НА ЭТО РЕБЯТ»
— В вашем профиле на сайте РФС последняя строка звучит так: «2021. Юношеская сборная России (2004 г. р.) — победитель международного турнира памяти Г.Леви (Израиль)». Верите, что список пополнится? И когда?
— Когда — это очень сложный вопрос. Никто не знает, когда изменится политическая обстановка. От нас здесь ничего не зависит. Конечно же, я верю в возвращение и ребят на это настраиваю. Смысл создания такой молодой молодежной сборной как раз в этом и заключается, что этот возврат произойдет как можно скорее. Мы должны быть готовы к возвращению. Чтобы не получилось так, что мы вернулись и оказались не подготовлены к этому.
— Войцех Ковалевский так говорил о Станиславе Черчесове: «Если ты даешь человеку конкретные инструкции, которые он должен выполнить шаг за шагом, то ты его не развиваешь, не увидишь его реакции, способности и потенциал. Работа тренера — давать информацию, подсказ». Прав бывший вратарь «Спартака»?
— По поводу готовых инструкций я с ним полностью согласен. А со второй частью… Возможно, он имел что-то одно, а я могу интерпретировать как-то иначе. Для того, чтобы игрока развивать, мы должны давать ему возможность ошибаться. Для этого нужно творчески подходить к процессу, которым они занимаются. Это не только футбола касается, а в целом жизни. Направлять этот процесс, помогать им преодолевать — вот наша задача.
Даже если ты знаешь, что два плюс два равно четыре, ты должен не подсказать ему, а проверить, знает ли он это, чтобы тебе понимать, что делать на следующей неделе. Потому что, если он не знает, то тебе нужно повторить с ним это заново, пока он не запомнит. Если же ты подсказываешь ему, куда отдавать пас, куда бежать, то это не его решение — это твое.
Соответственно, завтра, когда он снова придет тренироваться, ты даже не будешь понимать, чему его учить. Ты не можешь оценить, в какой стадии развития он находится. Поэтому с подсказом — это отдельная история. Подсказ может быть разный: «беги туда», «отдай туда», «останься здесь», а возможно: «ты видел слева партнера?», «можно ли было продвигаться вперед?».
Во время игры, когда она динамичная, тяжело такой метод использовать, но вот после игры при видеоанализе это больше будет развивать игрока, чем в виде конкретных инструкций. Поэтому я здесь с Ковалевским согласен. Но это полезно не только для развития молодого игрока, потому что человек развивается и учится всю жизнь. Если вы освоили что-то новое, то вы развиваетесь. Такой подход к жизни должен быть не только у футболистов, но и в принципе в работе с людьми. Поэтому мы пытаемся двигаться в этом направлении.
«НЕ СТАВЛЮ СЕБЕ НА СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ ЗАДАЧИ БЫТЬ ТРЕНЕРОМ В РПЛ»
— Несколько вопросов о ваших воспитанниках. Трансфер Алексея Сутормина в «Зенит» за 50 тысяч рублей как восприняли?
— Да вообще никак. Я не знал детали этой сделки. Были там 50 тысяч или какие-то другие деньги… Я воспринял положительно сам факт перехода, что Леха пришел в клуб, в котором он какое-то время воспитывался. С его возвращением в Санкт-Петербург мы стали чаще видеться, созваниваться, общаться. Другое дело, что не совсем устраивает его роль в команде. Но здесь мне советы давать бесполезно, я не вижу его в ежедневном режиме на тренировках.
— Александр Селихов. Смог ли вратарь реализовать себя на 100%, или постоянные травмы сделали свое дело?
— У многих ребят такие травмы сегодня, к сожалению. Это не только Селихова касается. У Леона Мусаева уже оба колена прооперированы. В целом, это еще одна современная проблема — повышенный травматизм, и он спускается все ниже и ниже. Мы с такими травмами уже в академии встречались, на этапе 14-15 лет это становится частым явлением. Вот это, наверное, предметом обсуждения должно быть.
Саша мог бы играть лучше? Наверное, мог. Это был один из вратарей, который хорошо играет ногами. На тот момент, когда мы обучали его, еще не было таких взглядов на подготовку голкиперов, как сегодня. В принципе, у него были природные задатки к освоению игры ногами. И он — один из лучших не только в своей возрастной категории.
Что касается реализации потенциала, так можно про любого игрока сказать, что он не достиг своего максимума, но каждый из них, надеюсь, осознает, что имеет то, что имеет. Если ты хочешь большего, надо прикладывать больше усилий. Нужно быть более профессиональным, нужно лучше и больше тренироваться. Это банальные прописные истины, но заставить себя это делать не так-то просто.
— Вы обучались на лицензию Pro в компании именитых в прошлом футболистов, порядка десяти из них успели поработать в клубах РПЛ. Вы себя в будущем видите клубным тренером?
— С момента прихода в футбол в 1999 году работаю, потому что мне это нравится. Не ставил себе цели — попасть в юношескую сборную, быть старшим тренером академии «Зенита», мне просто нравилось то, чем я занимаюсь. А что будет через 5-7-10 лет, я не знаю. Я не ставлю себе на сегодняшний день задачи быть тренером в премьер-лиге, я ставлю задачи себе развиваться в определенных аспектах, приобретая новые знания и совершенствуя свои навыки.
Где будет интересно дальше? Сложно сказать. Где ты будешь востребован, те предложения ты и будешь воспринимать. Сегодня мне нравится, что я хорошо знаю игроков 2004 года рождения, их возможности. Я вижу, как они меняются и что именно в них трансформируется. Ребята 2005 года рождения — тоже уже игроки, с которыми я хорошо ознакомился, выезжая на сборы с Владимиром Семеновичем Волчеком. Мы достаточно длительное время провели с игроками, можем сделать выводы по большинству из них. Хочется реализовать потенциал этой команды по максимуму.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
