В 2019 году Александр Бухаров расторг контракт с «Рубином». Казалось, что экс-форвард сборной России в скором времени найдет себе новый клуб, но в итоге он пропал из поля зрения СМИ на несколько лет. Снова появился в общественном пространстве Бухаров только этим летом. Оказалось, большую часть времени после ухода из казанского клуба он посвятил борьбе с зависимостью от азартных игр.
В конце августа Александр был назначен тренером нападающих в академии «Рубина». После этого мы встретились с ним в столице Татарстана и поговорили о его возвращении к обычной жизни после лечения и многом другом.
Главное в интервью:
- Как решил стать тренером, легко ли дается обучение — не согласен с Мостовым, что тренерская лицензия — «просто бумажка»;
- Как оказался в «Рубине» и с первой встречи до конца карьеры боялся Бердыева;
- Мог перейти не в «Зенит», а в «Вольфсбург», но агент и Корнеев убедили переехать в Санкт-Петербург;
- Возникла депрессия из-за проигранной конкуренции Кержакову — появилось чувство обиды, стал тренироваться вполсилы и злоупотреблять алкоголем;
- Хотел бросить футбол, когда не удалось вернуться в «Рубин» из «Зенита», пришел в себя уже после ухода в «Ростов» и назначения Бердыева туда;
- Как решил лечить зависимость от азартных игр, провел полтора года в рехабе, и помогло ли это.
«ПРИШЕЛ В АКАДЕМИЮ «РУБИНА» НЕ ЗАРАБАТЫВАТЬ. НЕ СОГЛАСЕН С МОСТОВЫМ, ЧТО ЛИЦЕНЗИЯ — ПРОСТО БУМАЖКА»
— Вы не так давно стали тренером академии «Рубина». Как вы осознали, что тренировать — это ваше?
— Я попробовал поработать с детьми и сразу понял, что это кайф. Получаю от этого огромное удовольствие. От осознания того, что могу помочь футболистам прогрессировать. У меня есть огромный опыт: как негативный, так и позитивный. Многому могу научить. Вообще, работа с детьми — это дорога с обратным движением. Я что-то отдаю, но и что-то получаю, набираюсь опыта. Но самое главное — мне это нравится.
— Детско-юношеский футбол в России часто выделяют как проблемную область. По вашему мнению, чего не хватает?
— Если говорить об академии «Рубина», чтобы мотивировать игрока, нужна конкуренция и конкурентная среда. К сожалению, у нас этого нет. Допустим, в московских командах футболисты понимают, что, если они будут плохо играть, на их место придет кто-то другой. Это его мотивирует. Среди наших игроков такого нет, к сожалению. И попросту нет игроков. Многие уезжают из клуба.
Нужно сделать так, чтобы ребята оставались здесь. Можно играть и в «Рубине». Просто нужно поднять уровень академии. Над этим уже работали, но сейчас немного сдали позиции.
— Также одной из главных проблем называют маленькие зарплаты детских тренеров. Согласны?
— Я пришел в академию не зарабатывать. Тем более после окончания карьеры деньги у меня остались. Не в них дело. Тем не менее я все равно убежден, что любой труд должен быть оплачен достойным образом. И есть такая проблема, как нехватка тренерских кадров.
— Само обучение на тренера легко дается?
— Мне очень легко далось. Единственное, как говорил Мостовой, слова я некоторые не понимал на занятиях, но привык к ним. Просто изначально привычные вещи как-то обозначались по-другому.
— Мостовой часто говорит, что тренерская лицензия — это просто бумажка. Вы считаете иначе?
— Естественно, это не так. Я вообще благодарен, что есть такое обучение. Я был в восторге, и мне было очень интересно проходить эту программу. Узнал очень много, потому что всю свою жизнь я играл и думал, что тренировочный процесс — это просто тренер что-то там выдумал, дал мяч, и мы должны сами что-то сделать. А это очень скрупулезно разбирается — все упражнения. Никогда не думал, что каждая тренировка — это наигрывание какой-то отдельной ситуации.
Сейчас для меня это всё раскрылось, я получил очень много информации, опыта. Считаю, что проходить обучение необходимо и важно. Полезно в любом случае.
— Далеко не всем футболистам легко сразу начать мыслить как тренер. Как у вас с этим?
— Не могу ответить на этот вопрос. Я пока не являюсь главным тренером какого-то возраста. У меня есть нападающие, с которыми я работаю. Над техникой в основном и чуть-чуть над тактикой. Я только в начале пути, поэтому я ещё не убил в себе футболиста: иногда заигрываюсь, сам принимаю участие в тренировочном процессе, завожусь. Очень важно убить в себе футболиста для начала, чтобы перейти эту ступень.
«НИКОГДА НЕ СОМНЕВАЛСЯ, ЧТО БЕРДЫЕВ ТОП. ЕСЛИ БЫ «СОЧИ» ЕГО ОСТАВИЛ, ШЕЛ БЫ СЕЙЧАС НА ЛИДИРУЮЩИХ ПОЗИЦИЯХ»
— В тренерской работе уже сейчас ориентируетесь на методы специалистов, с которыми вы сталкивались в своей игровой карьере?
— Да, конечно, многое запомнилось. Например, я помню практически весь тренировочный процесс со Спаллетти. Это касается и индивидуальной работы: со мной лично занимался Марко Доменикини, работали над техникой. Мы каждый день после тренировки оставались на 30 минут еще заниматься. Тогда в технике я очень прибавил.
Также учитываю методы Курбана Бекиевича Бердыева. Принципы игры в обороне и требования по максимальной концентрации в каждом упражнении. Также он объяснял, как нужно открываться нападающим. Тоже это использую.
— В мировом футболе чьи идеи вам больше всего импонируют?
— Сейчас смотрю в основном за Де Дзерби и его «Брайтоном». Мне импонирует контроль мяча. Сам хочу, чтобы моя команда в будущем владела мячом, создавала моменты, играла в три нападающих. Показывала зрелищный футбол. Я не люблю схему в пять защитников, закрываться.
— При этом вы много играли у Бердыева, который не очень ассоциируется с атакующим футболом. Как это соотносится?
— Нет, почему? Я же знаю требования, которые он предъявлял нападающим. И помню те упражнения, которые мне помогали. Весь тот опыт, который был у меня во время игровой карьеры, конечно, буду применять дальше в своей тренерской карьере.
Стоит отметить, что, как только Курбан Бекиевич разобрался с обороной, стал очень много времени уделять атаке. Оборона — фундамент. Все идет от нее. Если наладить оборону, то постепенно наладится и игра в нападении.
— Правильно понимаю, что вы до сих пор часто общаетесь?
— Да, после каждой игры переписываемся. Он мне как раз порекомендовал обратить внимание на «Брайтон», мы по этой команде много разговариваем. Также я очень часто звоню ему и спрашиваю, если возникают какие-то трудности по работе. Ему или Ивану Альбертовичу Данильянцу. Рад, что они мне всегда готовы помочь.
— Как вы думаете, почему у него в «Сочи» не получилось?
— Надо дать время человеку. В «Сочи» не дали. Подумали, что там уже все наиграно. До этого там был Гаранин, они хотели также играть в атакующий футбол. Бекиевич же собирался выстроить оборону, а уже следующим этапом была бы атака. К сожалению, они ему не поверили, наверное. Думаю, так. В итоге видим, что сейчас Хохлова убрали. Они просто потеряли год. Хотя я уверен, что «Сочи» при Бердыеве сейчас был бы на лидирующих позициях.
— То есть Курбан Бекиевич ещё не сдулся и до сих пор топ-тренер?
— Я всегда считал, что он топ. Никогда не ставил это под сомнение. Он для меня всегда останется авторитетом по жизни. Я со смехом читал критику в его адрес. Люди же смотрят на результат, вот сейчас он дает его в махачкалинском «Динамо». Все уже молчат.
— Если позовёт в Махачкалу в штаб, поедете?
— Мы созванивались, я попросился к нему, он сказал: «Приезжай, поработаешь в академии пока. Тебе необходимо приобрести какую-то базу в работе с детьми». Но получилось так, что в этот же день меня взяли на работу в Казани.
— Вы говорили, что у вас есть амбициозная цель через пять лет тренировать сборную России. Думаете, это правда возможно?
— А почему нет? Раз поставил себе такую цель. Я трезво смотрел на вещи. Я же не написал: «Завтра я должен возглавить сборную» (смеётся). Просто обозначил для себя цель, расписал какие-то шаги для этого: что мне нужно сделать, чтобы добраться до конечной точки. Для начала необходимо получить лицензию Б, я её получил. Дальше — больше. Можно же изменить сроки, думаю. Самое главное — я к этой цели иду и верю, что ее достигну.
— «Рубин» тоже хочется в будущем тренировать?
— Да. Стать главным тренером в «Рубине» — это одна из подцелей на моем пути.
— Верите, что еще увидим «Рубин» чемпионом?
— Конечно. Думаю, это не за горами. В Казани всё для этого есть. И хорошее руководство клуба, и деньги, и инфраструктура, и игроки. Казань должна бороться за чемпионство.
— Многие критикуют Рахимова в этом сезоне. Вы согласны?
— На мой взгляд, все нормально с игровой точки зрения. Нужно время. Не люблю сравнивать, но поначалу у того же Бердыева в махачкалинском «Динамо» тоже были сложности — болельщики кричали: «Что за игра? Что за автобус? Убирайте Бердыева». А сейчас команда идет в лидерах.
Поэтому давайте и в «Рубине» подождем. Дадим тренеру какой-то отрезок времени, за который он сможет наиграть свои идеи. Все же тяжело играть в пять защитников. Говорю как человек, который сам при такой системе играл.
— На ваш взгляд, сколько времени нужно точно давать любому тренеру, чтобы он что-то выстроил?
— Не хочу оценивать работу непосредственно Рахимова. Верю, что у него все получится в «Рубине», а команда станет уверенной в себе, и придут победы.
А так, я недавно был на обучении. Получал как раз лицензию B. Во время обучения нам привели статистику: в среднем тренер в клубе работает шесть месяцев. Думаю, полгода — достаточно, чтобы у команды выстроился какой-то рисунок.
«СПЕРВА ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО БЕРДЫЕВ ОЧЕНЬ ЗЛОЙ ЧЕЛОВЕК. ПОТОМ НА ПРОТЯЖЕНИИ КАРЬЕРЫ БОЯЛСЯ С НИМ НА ЛЮБЫЕ ТЕМЫ РАЗГОВАРИВАТЬ»
— Как вы оказались в «Рубине» в 2003 году?
— Мой первый тренер, Наиль Хакимович Саидов, договорился здесь, в «Рубине», с гендиректором Фаритом Хабриевым — очень крутой человек. Саидов приехал к нему и сказал, что есть некий нападающий из КАМАЗа, подразумевая меня. Тот просто говорит: «Всё, берём. Доверяю тебе». Он меня даже не смотрел. Вот так меня и взяли.
— А первую встречу с Бердыевым помните?
— Видел, как он приходил на стадион, смотрел наши игры, когда я за «Рубин-2» выступал. Мне показалось, что он очень злой человек, очень строгий. Сперва думал, как бы с ним не встречаться вообще. Так сильно боялся! И забавно, что потом, на протяжении всей карьеры, я боялся вообще с ним разговаривать на какие-либо темы.
— Он действительно настолько строгий в общении с игроками?
— Да. Именно в моментах, которые касаются работы. Один раз в «Ростове» я прилетел из Казани после выходных. Набрал вес, килограмма четыре — быстро набираю его в принципе. Захожу на базу, кабинет Бердыева был на первом этаже. Иду и думаю: «Только бы не вышел». И он как раз выходит. Рядом с его кабинетом докторская была, где стояли весы. Бекиевич сразу говорит: «Так, Бухаров, иди сюда! Вставай на весы». Начал меня дёргать. У меня в итоге показывает четыре лишних килограмма (смеется). Он сразу ругаться начал. Я уши закрыл, ушел. Поэтому и боялся мимо кабинета проходить, когда даже его там не было.
Ну и когда ты выходишь на поле при Бердыеве, будь добр выполнять все требования и установки. Поехал домой — можешь делать, что хочешь, но чтобы это никак не помешало работе.
Страх уже потом прошел. Только когда понял, что на работе и в жизни это два разных человека. Два года назад он приезжал, мы смотрели Лигу чемпионов, пили чай, общались, и меня удивило, что я мог с ним поговорить на любые темы абсолютно в разных сферах.
— Ваши бывшие одноклубники часто вспоминают момент, когда он пульт разбил в раздевалке. Часто случались подобные моменты?
— Часто. Хотя мы не так часто проигрывали. В «Рубине» я не помню, чтобы такое было. Но в «Ростове» подобное случилось после поражения от «Баварии» со счетом 0:5 в первой игре. Тогда холодильнику досталось сильно, он его помял. Ногой ударил вроде бы, не помню. Мы себя тогда в раздевалке вели не очень — смеялись. А он зашел и дал понять, что мы не правы. Возможно, если бы он этого не сделал, мы бы не обыграли потом «Баварию» дома.
«ПЕРЕД МАТЧЕМ С «БАРСЕЛОНОЙ» СЛОМАЛ РУКУ. НАШИ ВРАЧИ СКАЗАЛИ, ЧТО ПРОСТО ВЫВИХ. В ГЕРМАНИИ ПРИШЛОСЬ ДЕЛАТЬ ОПЕРАЦИЮ. РУКА ДО СИХ ПОР БОЛИТ»
— Как вспоминаются чемпионства 2008 и 2009 года с «Рубином» сейчас?
— Не помню, чтобы я во что-то там верил. Мне было 23 года всего, и я просто получал удовольствие от игры в футбол. Хотя, возможно, у тренера или таких людей, как Семак или Ребров, была мотивация занять только первое место. У них все же был дух победителя, они играли в Лиге чемпионов ранее.
Мне же было просто за счастье играть с такими партнерами. Попал под впечатление — Милошевич, Ребров, Семак. Я на них смотрел и воодушевлялся. Оставалось только хорошо играть и тренироваться. О каких-то задачах я даже не думал, получал кайф от игры и тренировок. В целом же в 2008-м удалось завоевать золото, так как поверили в себя после первых семи туров, когда на старте победили во всех матчах. Но я все равно не думал, что мы чемпионами станем.
Что касается 2009 года, пришла уверенность, когда мы играли в Лиге чемпионов. Отыграли сезон на одном дыхании тогда. Будто еще до матча всегда знали, что будем играть в атаку и точно победим. Забивали минимум по три гола в итоге. Недавно пересмотрел как раз матч «Рубина» со «Спартаком» на выезде, когда мы 3:0 победили. Мы там действовали в четыре защитника и показывали красивую атакующую игру.
— Обидно, что тот самый победный матч с «Барселоной» не сыграли?
— Нет. Почему обидно? Я и с «Баварией» победный матч пропустил, когда за «Ростов» выступал. Такая у меня судьба. Перед «Барселоной» же я сломал руку в домашней игре с «Амкаром». Наши врачи сказали, что это вывих просто. Но она настолько вздулась, что уже не мог тренироваться нормально. Поехал в Германию, там диагностировали перелом — сделали операцию. При этом рука до сих пор сломана, не заживает. Там у меня шуруп вставлен. Она и не срастется уже, болит, погода влияет на это постоянно.
— Тем не менее наверняка матч с «Барсой» со стороны было непросто смотреть?
— Я настроился на то, что нам сейчас пять голов закинут. Но включил трансляцию, и там Рязанцев забивает на второй минуте. Я подумал, вдруг есть какой-то шанс, что победим. Потом молился, чтобы нам не забили. Когда Ибрагимович сравнял, я думал: «Ну всё, сейчас дожмут». Но случилось чудо — забиваем второй мяч. И последние 20 минут я был на ногах, прыгал, скакал. Там же и штанги, и перекладины были. Не мог смотреть нормально. Когда матч завершился, выдохнул.
— В 2009-м все отмечали вашу связку с Домингесом. Можно ли сказать, что вы так прибавили в том числе благодаря ему?
— Да. Помню, когда он приехал на сборы с Раулем, тренером по физподготовке. Я зашел в тренажерный зал, а Домингес там занимается уже, делает какие-то непонятные для меня упражнения по индивидуальной программе.
Очень обрадовался, когда увидел его, потому что еще до его ухода в «Зенит» у нас сложились хорошие отношения. На каждой игре и тренировке мы классно друг друга чувствовали — я просто знал, что мне надо бежать вперёд, открываться, а он отдаст точный хороший пас.
Не могу сказать, что мы были друзьями вне поля при этом. Латиноамериканцы между собой больше общались. Я же старался больше с ветеранами команды проводить время — с Семаком, Ребровым, Шароновым.
— Если назвать пятерку лучших игроков «Рубина», с которыми вы играли, кто это будет?
— Домингес, Нобоа, Рыжиков, Семак и Ансальди. Хотя можно всю команду назвать: Карадениз, Шаронов, Синев, Кузин…
— Нобоа до сих пор на высоком уровне играет.
— Он вообще один из моих любимых футболистов. И Домингес, и Нобоа всегда могут пасом найти нападающего. Если ты даже не бежишь, он тебя пасом заставит. Чем дольше такие игроки будут играть здесь, тем лучше для российского чемпионата, для нападающих, с которыми они играют. И сейчас нападающие в «Сочи» должны быть ему благодарны, что ему 38, а он все еще играет.
Это уникальный футболист. Я был свидетелем того, как он учился. Нобоа к Семаку подходил, когда его опорным полузащитником поставили, и удивлялся: «Я не понимаю, как Семак играет, он постоянно мяч получает открытым, а я в этот момент всегда закрыт». И вот, он разбирал игру Семака, учился. Нобоа — молодец.
Примечательно, что Нобоа еще приехал сюда, когда был не женат. Хотя обычно иностранцы приезжали со своими семьями. Крис в итоге общался с нами, холостыми ребятами: мы могли и после игры куда-то сходить погулять. Потом он женился на русской. Стал своим.
«ДЕПРЕССИЯ В «ЗЕНИТЕ» ВОЗНИКЛА ИЗ-ЗА ПРОИГРАННОЙ КОНКУРЕНЦИИ КЕРЖАКОВУ. ЛИШНИЙ ВЕС ПОЯВИЛСЯ, ПЕРЕД ТРЕНИРОВКОЙ НЕ ВЫСЫПАЛСЯ»
— Спустя годы переход из «Рубина» в «Зенит» воспринимается как ошибка или как опыт, который должен был случиться?
— Точно не как ошибка. Я благодарен и счастлив, что у меня сложилась такая карьера. Я поиграл в сборной страны. Становился чемпионом в «Зените», в «Рубине». С ними и с «Ростовом» в Лиге чемпионов играл. Единственное, не довелось поиграть за границей.
— Но предложения ведь поступали?
— Было предложение от «Вольфсбурга» как раз перед тем, как переходить в «Зенит». Мы играли против них в 1/8 финала Лиги Европы. Уступили, не забили много моментов, но я все равно очень хорошо провел тот матч. Видимо, они меня приметили. Мне агент сказал, что есть такое предложение, но надо переходить в «Зенит».
— То есть на переходе в «Зенит» настоял агент?
— У нас состоялся разговор с Игорем Корнеевым, тогда он был спортивным директором «Зенита». Он говорил: «Ты сейчас заиграешь, а потом мы тебя продадим в Англию, условно, за 35 млн». Так что переход в «Зенит» воспринимался как ступенька к Европе.
Очень хотел там играть, потому что смотрел на Павлюченко, Погребняка, которые играли в Англии. Думал, «Зенит» для меня будет трамплином туда, но так не получилось.
— Я раньше слышал, что вы не хотели переходить в «Зенит».
— Но на тот момент так сложились обстоятельства. Я забил четыре мяча всего и понимал как-то внутренне, что мне надо делать шаг вперёд. Получаю такое предложение. «Рубин» в свою очередь не против того, чтобы заработать на мне деньги и продать меня. Во время переговоров я очень долго думал над переходом — все же в новую команду идти не так просто. Вариант с «Вольфсбургом» отпал, остался вариант с «Зенитом». И в какой-то момент я сказал: «Нет, всё, я не перехожу». Мне объяснили, что надо ехать все же, так как уже договорились. Я уже не мог заднюю дать.
— Вы говорили, что сами виноваты во всех проблемах в «Зените». Если сейчас проанализировать, то что конкретно не задалось?
— Конкретно — я проиграл конкуренцию Кержакову. В этом вся суть. До этого я выигрывал конкуренцию у Адамова, Милошевича, а здесь проиграл. «Зенит» был очень сильной командой, считаю. Обладал классным подбором игроков. В схеме Спаллетти был один нападающий, мне места не нашлось.
— Депрессия и все вытекающие последствия возникли именно из-за проигранной конкуренции?
— Ну, конечно. Когда ты не играешь, не ощущаешь себя частью коллектива. Даже эти чемпионства в «Зените» не настолько ценны, как в «Рубине». В Казани я чувствовал, что много сил вложил в золото: забил 16 голов, а значит заслуживаю получить эту медаль. В Петербурге всё-таки я забивал, выходя на замену, но не был твёрдым игроком основы. Поэтому чувства двоякие возникали.
— Как боролись с чувством депрессии?
— Не боролся. Больше, наверное, обижался на всё просто. Позиция ребенка — вы же меня купили, должны и ставить теперь в состав. А у людей совсем другое мнение — меня купили, чтобы была конкуренция. У меня это не стыковалось в голове: «Ну как? Раз за меня заплатили такие деньги, меня должны ставить, и я могу вообще ничего не делать. Ну ладно, я тогда тренироваться вполсилы буду».
Сам себя начал доводить до того, что лишний вес появился, перед тренировкой не высыпался… Какие-то ситуации возникали, связанные с алкоголем. Тот же случай с пьяным дебошем в Пулково не единичный.
«В КАЗАНИ Я БЫЛ ЛЮБИМЧИКОМ. В ПЕТЕРБУРГЕ НЕ БЫЛ ГОТОВ К ДАВЛЕНИЮ БОЛЕЛЬЩИКОВ»
— Какие впечатления оставил Спаллетти как тренер?
— На теории он никогда не показывал пропущенные голы, ошибки, никогда не критиковал никого. Для меня это вынос мозга, потому что с Бердыевым ты постоянно находишься под критикой. Тебе всегда указывают на ошибки и требуют, чтобы ты их исправил.
Здесь же, например, мы проиграли, а на следующий день на теории Лучано просто показывает наши два гола, пропущенные не показывает. Этим он меня удивлял.
Также тренировочный процесс был очень тяжелым. Сначала 30 минут занимались в тренажерном зале — меня уже тошнило, и я уже думал, когда это закончится. Потом на песок выходили. И в конце у нас была двусторонка два тайма по десять минут. И без разницы — предыгровая тренировка, тактическая или ещё какая-то. Мы постоянно зарубались, а тренер определял, кто как выглядит. Очень сложные тренировки были. Иногда даже выходишь на игру, а у тебя ноги болят. Но мне нравилось. И как человек Спаллетти мне нравился. Европейские тренеры вообще берут своей харизмой.
— То есть не совсем верно, что вы на него как-то обижались за нахождение не в старте?
— Да я на всех обижался. И на себя, наверное. Так сложилось.
— Вы говорили, что «вираж» вас по-злому принял. В чём это выражалось?
— Я был деревянненький. Были болельщики, которые ухали, свистели. Я же привык быть любимчиком в Казани. Думал, что такое же отношение будет в Петербурге. Не был готов к давлению. Для меня это тяжело.
— Вы были на пике формы, когда работали с тренерами, которые могли вас жёстко критиковать. Можно ли сказать, что в «Зените» не хватило этого кнута как раз?
— Спаллетти-то хвалил. Но в команде жесткая критика присутствовала все равно. Если Игорь Денисов видел, что ты не добегаешь на тренировках, то подходил и серьезно говорил: «Ты что, охренел, что ли?» Не было такого, чтобы кто-то плохо тренировался. Мы с друг друга могли спросить. Те же Широков и Зырянов к тебе подходили и могли сказать: «Давай, слышь, соберись». Поэтому все равно мотивация была.
— То есть просто это стечение обстоятельств, что Кержаков был сильнее на тот момент?
— Получилось так. Я хотел уйти оттуда. Уже не играл и позвонил Бердыеву, меня хотели обратно купить за 8 млн евро. «Зенит» с «Рубином» снова договорились, я полетел в Москву уже. Написал на форуме болельщиков, что возвращаюсь, но в самый последний момент сделка сорвалась.
— Сильно расстроились?
— Да. Уже настроен был, что вернусь домой. Очень хотел вернуться в «Рубин». Определенно, ментально это подкосило. Тогда понял, что уже ни на что не повлияю. Тогда еще больше обиделся на всех.
— У вас было в тот момент желание бросить футбол, раз ничего не получается?
— Так и было. Уже ничего не хотелось.
— Допустим, кто-то из молодых игроков окажется в такой ситуации. Какой вы бы дали совет?
— Тяжело сказать. Многие выбирают сейчас деньги. Если у тебя хорошая зарплата, многие готовы сидеть на лавке в том же «Зените» под иностранцами. Не знаю, переживают они или нет. Я бы так не сделал, это точно. Деньги тратятся, это не самое важное в жизни.
Я бы рекомендовал ребятам до 30 лет уезжать играть куда-то даже с меньшей зарплатой. Зарабатывать деньги можно и после 30. Они не настолько важны. Важно поиграть в футбол, насладиться им.
«БЕРДЫЕВ ПРИШЕЛ В «РОСТОВ» И СКАЗАЛ: «МЫ БУДЕМ ИГРАТЬ В ЛИГЕ ЧЕМПИОНОВ». СЛОВО СДЕРЖАЛ»
— С какими чувствами шли в «Ростов» в 2014-м — облегчение?
— Не облегчение было, а какое-то воодушевление.
— Вы пришли до Бердыева, но почувствовали максимальный комфорт, когда он уже пришёл?
— Да, там разруха была. Курбан Бекиевич не только тренировочный процесс выстраивал, всю структуру клуба он поднимал. Было сразу уже понятно после его назначения, что у нас будет хорошая экипировка, будут вовремя платить зарплату.
Помню, находился на базе шесть месяцев без зарплаты: сидим с Торбинским, едим шаурму, записываем видосики, что нам деньги не дают. Пришел Курбан Бекиевич, начали под него сразу выделять финансирование. И сразу сказал: «Мы будем играть в Лиге чемпионов». Слово сдержал, и быстро.
— Он лучший тренер в вашей карьере?
— Определенно, лучший. Я бы закончил в 25 лет ещё после «Зенита», если бы не он. После «Зенита» я поехал в «Анжи» — в команду, которая на последнем месте шла. Тяжело там было перезагрузиться из-за этого. Потолстел там. Отправился в «Ростов» уже доигрывать, по сути, по приглашению Рыскина. Других вариантов даже не было. Но произошло чудо — пришел Курбан Бекиевич. Он поднял меня до уровня сборной снова.
— Как вообще Бердыеву удается реанимировать карьеры футболистов?
— Он требует много с игроков, выжимает. Даже в тех моментах, когда ты сам не хочешь. Бердыев на каждую мелочь обращает внимание — как бьешь, как накрываешь коленом, как открываешься. Также просыпаешься утром — сразу проверяют, какое у тебя состояние, сколько у тебя лактатов в крови, устал ли ты. Бекиевич к каждому игроку скрупулезно подходит. Для него точно мелочей не бывает.
И когда он пришел в «Ростов», сразу заставил меня сбросить вес. С этим на протяжении всей карьеры у меня были трудности. А у Бекиевича всегда ко мне были жесткие требования на этот счет.
Приведу в пример одну ситуацию. Как-то раз приехал из отпуска с весом в 90 кило, тогда в «Рубине» был. Бердыев сразу говорит: «Завтра должен весить 89,5». Я делаю этот вес, а он потом говорит, что я уже до 89 сбросить должен. Отвечаю ему: «Ну, вы серьезно, что ли? Я уже не ем ничего». Ему всё равно. Я прихожу на следующий день с весом на 300 граммов больше и слышу от него: «Пошёл на хрен в дубль». Две недели я тренировался с дублем в итоге. Сам факт, даже если невозможно что-то сделать, он требует.
— Часто слышим, что и Валерий Карпин запрещает своим игрокам есть сахар. Это правильный путь — что-то запрещать?
— Да, конечно. Русский менталитет только так и работает. Я говорю за себя, за других не буду. Я доброту за слабость воспринимал всю карьеру. Если тренер мягкий, то я начинаю манипулировать как-то, зная, что не будет никаких последствий. А с тем же Бердыевым это не прокатывало. Да и не прокатит.
— Как думаете, чего не хватило «Ростову», чтобы стать чемпионом в 2016-м?
— Мы просто проиграли матч в Саранске «Мордовии». Оступились. Они шли на последнем месте, а мы уступили им 1:2 за четыре тура до конца. Тогда осознали, что это самый важный матч в чемпионате. Посмотрели, с кем там ЦСКА играет: понимали, что у них только «Рубин» может отнять очки, но не удалось.
Тем не менее я не представлял, если честно, чтобы «Ростов» чемпионом стал. Для нас и второе место в радость было.
— Когда вернулись в еврокубки с «Ростовом», могли поверить, что это происходит, ведь до этого вы сами себя списали со счетов, по сути?
— Это был отрезок какого-то безумия, эйфория. Можно сравнить с 2009 годом в «Рубине», всё так быстро пролетело. Полный стадион нас встречал всегда со всех выездов, а мы были как звезды настоящие. Все очень быстро прошло. Но времена были великолепные.
— В Лиге чемпионов «Ростов» занял третье место в группе, вышел в Лигу Европы, а потом вы забили «Манчестер Юнайтед» в 1/8 финала.
— Тогда после сборов я хорошо себя чувствовал. Готовился спокойно в закрытом пространстве. И после сборов в хорошей форме подходил к плей-офф ЛЕ. Сперва «Спарту» обыграли в 1/16 финала и вышли на «МЮ». С ними было тяжело играть. Их же Моуринью тренировал, и они прекрасно играли в обороне.
И я четко помню тот гол в ворота «Манчестера». У меня до этого был день рождения. Подарок себе сделал, получается. Очень хотел забить во втором тайме. Вижу, Азмун уже начал разминаться, и думаю: «Пожалуйста, Бекиевич, дай мне ещё пять минут». В итоге забиваю, и меня меняют минут через 10.
После этой игры у нас был матч в чемпионате. Мне сказали перед игрой, что я не сыграю, чтобы с «Манчестером» на выезде в основе выйти. В итоге приезжаем в Англию, а ставят Азмуна. Я такой: «Зачем вы это делаете?». Азмун причем матч провалил, а я вышел на 10 минут в конце — был у меня момент даже.
Мы могли проходить дальше, если бы мы были чуть более уверены в себе. В «Манчестере» же офигели от нас: не думали, что «Ростов» настолько силён.
— В еврокубках и за сборную вы противостояли топовым защитникам. С кем сложнее всего играть было?
— Против итальянских команд. Для меня всегда сложно было играть против сильных, габаритных защитников. В «Интере» был гадкий центральный защитник Лусио, ушел в синяках от него. Он прям запинал меня, такой жёсткий был.
Чтобы прямо еще кто-то из соперников запомнился, не могу сказать. Я ведь против Пике играл. В домашнем матче с «Барселоной» у меня были моменты. И я бы не сказал, что Пике — сильный защитник.
А из тех, с кем играл за одну команду, в «Зените» мне Ломбертс нравился, в «Рубине» — Навас.
«БЫЛ СТРАХ ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ В СБОРНУЮ. БЕРДЫЕВ СКАЗАЛ НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ ТАМ С ДЗЮБОЙ»
— В 2017-м Черчесов возвращает вас в сборную. Какие эмоции тогда испытали?
— Я этого очень хотел. В то же время понимал, что это очень большая ответственность незадолго до чемпионата мира. Страх был.
Но случались и забавные моменты. Вот Бердыев мне перед вызовом говорит: «Так, с Дзюбой не разговаривай». А мы всегда с Артемом в пас играли на разминках. Он что-то мне раз сказал, два, а я не отвечаю. И он спрашивает: «Тебе что, Бекиич, что ли, сказал со мной не разговаривать?». А я все равно молчу. Как партизан (смеется).
Наверное, Бердыев имел в виду, чтобы я не отвлекался, был сконцентрированным. Очень же важно, чтобы не отвлекал никто.
— Первые впечатления от Черчесова какие были?
— Перед вызовом мне многие ребята начали говорить, что Черчесов какой-то не такой как человек. У меня было некое предубеждение к нему. Однако когда я приехал в сборную, начал с ним общаться, все эти убеждения рассыпались. Мне Станислав Саламович показался очень честным человеком, открытым. Он может сказать в лицо игроку все. Я у него спросил: «Вы зачем меня вызвали? Мне 32 года». Он ответил: «Мне пофиг, сколько тебе лет, я в паспорт не смотрю».
— То есть он вас заряжал на то, что на домашнем чемпионате мира вы сможете сыграть?
— Да. Не сыграл же потому, что Бердыев в «Рубин» ушел. Я остался в «Ростове» и, мягко говоря, приуныл. Очень хотел обратно в «Рубин» и был расстроен, что меня не взяли. А потом в отпуске утром встал, пошел дверь открывать, запнулся о бокал и порезал себе ахилл. В итоге полгода перед ЧМ восстанавливался. Кто знает, если бы не было этой травмы, составил бы конкуренцию в сборной. То есть все пошло одно за другим — тренер ушел, травмы посыпались.
— Бытует мнение, что Мутко хотел уволить Черчесова после неудач в товарищеских матчах, однако якобы вы спасли его тем, что сравняли счет с Бельгией.
— Слышал об этом. Потом смотрел интервью Мутко, он все опроверг. Но насколько я знаю, это правда.
Неудачная серия тогда была, конечно. И против Бельгии мы горели 1:3, настроения уже не было. Но мне повезло, что удалось отдать голевую передачу и забить.
При этом не могу наверняка говорить, как поражение повлияло бы на Черчесова. Возможно, его бы сняли, я не знаю.
— Смотрели ЧМ-2018 с какими эмоциями?
— Когда я ахилл порвал, понял, что меня там не будет. Особо не надеялся на вызов. Так что очень радовался за ребят, когда смотрел. С хорватами, конечно, злился на Смолова за то, что он пробил тот пенальти так бездарно.
Все считают, что четвертьфинал — это хороший результат. Однако думаю, мы должны были проходить в полуфинал. Когда Россия прошла Испанию, у меня возникло чувство, что команда может и в финал выйти. Все же чемпионат дома проводился, такая поддержка. Грустный осадок был, если честно, когда проиграли Хорватии.
«ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ В «РУБИН» Я ДОЛЖЕН БЫЛ РВАТЬ И МЕТАТЬ, НО МНЕ БЫЛО ПОФИГ. УКЛОН УХОДИЛ В АЗАРТНЫЕ ИГРЫ»
— Что пошло не так, когда все же удалось вернуться в «Рубин»?
— Со мной всё так было. Находился в хорошей форме. Но просто опять в состав не попадал. В основном Азмун играл с Полозом. Не знаю почему. По итогу же я вообще не забил, пару передач всего отдал, выходил на замену. Хотя, оглядываясь назад, могу сказать, что сейчас бы иначе к матчам готовился. Тогда какой-то незрелый подход был, не настолько серьезно к делу подходил. Контракт с «Рубином» всего на год заключался — я должен был рвать и метать, но мне пофиг было. Возможно, поэтому и результат такой.
— Возникло ощущение, что вам уже все равно на футбол?
— Не все равно. Однако, когда в жизни есть другие интересы, не бывает такого, чтобы везде все хорошо было. Уклон уходил на азартные игры. Эта проблема отнимала очень много энергии, которую я мог бы направить в нужное русло.
— При этом вы сильно переживали, когда пришлось уйти из «Рубина».
— Я по-другому себе это представлял. Хотел остаться в команде, несмотря на то что Бердыев ушел. Я очень расстроился из-за его увольнения. В итоге и сам ушел. Мне сразу позвонил Азмун, сказал: «У тебя есть предложение из Ирана». 500 тысяч евро в год зарплата. А я ждал приглашения из РПЛ. Просидел полгода дома.
Мне 34 года было, не стоило сидеть без практики, а я как-то думал, что кто-то придет и наверняка мне поможет. Я звонил и Реброву, когда он «Ференцварош» возглавлял, и его агенту. Вообще всем агентам подряд звонил. Но я никому не нужен был после такой статистики. Были варианты в Первую лигу пойти, а я не хотел.
— Сейчас бы уже по-другому посмотрели на предложение из Первой лиги?
— Конечно. Я как-то считал себя игроком другого масштаба. Думал, что лучше вообще не буду играть, чем там. Но и уровень дивизиона тогда был не такой. Всё-таки сегодня Первая лига — это достаточно серьезный уровень. Сейчас бы с удовольствием там поиграл.
— В 2020-м у вас возник еще один вариант в Иране. Как он вообще появился, учитывая, что вы не играли полгода из-за травмы?
— Ко мне домой приехал Бекиевич и говорит: «Чего ты лежишь? Вставай, пошли на тренировку». Мы начали заниматься. В спортзал сначала начал ходить, сгонять вес каждый день. Потом поехал в Дубай. Там позанимался, потому что здесь холодно было. Бердыев тем временем нашел мне агента в Иране, и сказал, что поеду либо туда, либо в Турцию, как форму наберу. Отправился я в Иран все же, когда в нормальных кондициях был.
— В Иране не получилось только из-за визы?
— Там уже коронавирус начался, чемпионат остановился. Мне Бердыев сказал оставаться там. А я отказался и полетел домой. Сел на последний рейс. Потом с Бердыевым не созванивался года три. Очень боялся и думал, что он на меня обиделся. Как вернулся, начал активно лечиться. Поставил крест на футболе и своими проблемами занялся.
«МЫШЛЕНИЕ БЫЛО ИСКАЖЕНО ЗАВИСИМОСТЬЮ, МОЗГ НЕ МОГ НОРМАЛЬНО РАБОТАТЬ. С ПЕРВОГО РАЗА ВЫЛЕЧИТЬСЯ НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ»
— Как вы смирились с осознанием, что завершаете карьеру?
— Тяжело. Для меня все было кончено. Мне люди говорили, что жизнь прекрасна, можно заниматься чем угодно еще. Но я не мог представить, чем бы я занимался кроме футбола. Попробовал еще тогда пойти тренером поработать, но на тот момент это не доставляло никакого удовольствия.
Мышление настолько искажено зависимостью, что мозг не может адекватно работать. По факту ты страдаешь. Как только я освободился от этого, стал чувствовать себя отлично.
— Когда вообще вы начали увлекаться азартными играми?
— С восьми лет. В детстве крал деньги у мамы из кошелька. Она работала на рынке, и я каждый день ждал, когда она придет домой и пойдет в душ, чтобы залезть в карман и взять у нее наличку. Потом признался, когда начал уже хорошо зарабатывать: «Мам, я у тебя всю жизнь деньги крал». Она не поверила.
— Вы говорили, что три года потратили, чтобы решить эту проблему. Провели полтора года в рехабе. Помогло?
— Да. Без этого я бы не смог. Вообще, если взять статистику, только у трех или пяти зависимых людей из ста получается избавиться от проблемы. У меня с первого раза не получилось, понадобилось еще время. Только со второго раза смог.
— Как выглядит стандартный день в рехабе?
— Как в армии, наверное. Плюс ты работаешь над собой, над своими чувствами. В основном много пишешь, прорабатываешь все.
— У вас сейчас совсем нет тяги к азартным играм?
— Абсолютно нет. Я не играю, не употребляю алкоголь, хотя с алкоголем у меня тоже проблемы были. Сейчас я полностью свободен. Для этого нужно определенные мероприятия проводить. О них не будем говорить. Но сейчас играть абсолютно нет желания. Единственное, могу в шахматы поиграть или в Counter-Strike.
— Тем не менее вы упоминали, что болезнь невозможно излечить полностью.
— Да. Нужно работать над собой, чтобы она не прогрессировала. Я в любой момент могу сорваться и опять прийти к прошлому образу жизни. Не хочу этого, там очень страшно. Делаю всё, чтобы не возвращаться туда. Тренировать — это один из способов получать те чувства, которые мне необходимы. Зависимость — это болезнь чувств в первую очередь. Мне необходимо получать чувства, тренировки помогают их восполнить.
— Каким видите себя через год?
— На всё воля Бога. Я начал верить в Бога в последнее время и не загадываю, что будет впереди, живу сегодняшним днём.
Матчи МИР РПЛ и МЕЛБЕТ‑Первой Лиги смотрите на каналах «Матч ТВ» и МАТЧ ПРЕМЬЕР, а также сайтах sportbox.ru и matchtv.ru.
Источник: Матч ТВ
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
