Сергей Балахнин — личность для футбольного Ростова-на-Дону уникальная и легендарная. Рекордсмен клуба по количеству матчей как футболист, один из лучших по этому показателю как тренер.
В интервью «Матч ТВ» Балахнин рассказал о своей карьере, отказе от предложения «Торпедо» и других команд, договорняках, службе в армии, игре в Финляндии и работе в сборной России.
— Сегодня легенде клуба какие привилегии полагаются?
— Ничего нет. Разве что впервые дали абонемент на домашние матчи, а раньше ходил в кассу за билетами.
— Сергей Николаевич, вам принадлежит рекорд по количеству матчей за клуб — 442 игры. Что это значит для вас?
— Конечно, приятно, но никакого особого чувства нет. Для меня это обыденно, сыграл и сыграл. Возможно, из-за того, что мне постоянно напоминают про это достижение (смеется). Такие цифры — большая редкость для любой команды. У меня — это стечение обстоятельств и любовь к родной земле и родному клубу.
— Из действующих футболистов ближе всех Хорен Байрамян — 177 игр. В нынешних реалиях, когда игроки часто мигрируют из команды в команду, ваше достижение рискует остаться вечным?
— Надеюсь, что так не будет. Хочется, чтобы были преданные «Ростову» люди, которые смогут сыграть больше, чем я. Очень важно и для традиций, и для истории, когда футболисты начинают и завершают карьеры в одной команде. Это повышает ответственность для всех остальных.
Раньше игроков, отыгравших за родной клуб всю карьеру, было много. Сегодня таких — единицы. Наверное, превыше всего сейчас деньги, а не клубные цвета. Раньше зарплата была примерно одинаковой — 200-400 рублей, не было больших разрывов. Сейчас же, условно говоря, от миллиона до десяти. И это влияет, футболисты думают о финансах и уходят в более богатые команды.
— Вас из Ростова-на-Дону пытались переманить?
— Много было предложений. И украинские, и московские клубы. «Торпедо», «Днепр», «Металлист» были очень настойчивыми, но отказывал всем.
— Почему?
— Я был ведущим игроком в «Ростсельмаше», присутствовало чувство патриотизма. На меня надеялись в руководстве, в команде, у нас был отличный коллектив, семейная атмосфера. Мы как раз в 1985 году вышли в Первую лигу СССР, и «Днепр» звал к себе, но уходить я не захотел.
— А «Торпедо» почему отказали? Все же Москва, Высшая лига…
— И еврокубки. Даже квартиру давали, предлагали хорошие деньги, ряд других условий. Все это, конечно, прельщало, но и дома мне дали жилплощадь, улучшали условия. Хотя я сам и не просил, но так складывалось.
— Звал лично Валентин Иванов?
— Да-да. Но ко мне приезжал представитель клуба, сказал ему, что подумаю. А уже потом говорил, что «спасибо, но взвесил все за и против, решил остаться».
***
— На заре вашей карьеры были СКА и «Кубань». Как там оказались?
— Так я начинал в СКА. Служил в армии рядовым в артиллерии, на зимнем турнире «Ростсельмаш» меня и заприметил. У них команда почти вся ушла, набирали новых игроков. В итоге СКА дал добро на игру в другой команде. Я начал забивать, хорошо играл, и тут СКА отозвал меня назад. В «Кубани» же оказался после службы, там играл мой брат Александр, тренером был Михайлов, который меня позвал, но его быстро убрали из команды. Я прошел сборы, вижу, что отношение ко мне хорошее, но тут опять «Ростсельмаш» начал звать: «Давай домой». Так мирно и разошлись с Краснодаром.
— С дедовщиной в армии сталкивались?
— Никогда. Прошел курс молодого бойца, дал присягу. У нас была спортрота, вокруг — чемпионы мира со всего Кавказа, все относились с уважением друг к другу.
— Службой на Дальнем Востоке пугали?
— Пугали Буйнакском и другими не очень благоприятными частями. Но самый напряженный период был, когда началась война в Афганистане, сидели и ждали, что нас отправят воевать.
— Вы кем в «Ростсельмаше» числились по трудовой книжке?
— Спортивный инструктор на заводе «Ростсельмаш». Не раз ходили на производство, но комбайн собирать не доводилось (улыбается).
— Зарплата у вас какой была?
— У всех одинаковая, но были доплаты. Если не ошибаюсь, 160 рублей было во Второй лиге, 200 — в Первой, и по 250 платили тем, кто играл в Высшей. У меня с премиальными, а мы всегда были в лидерах, набегало рублей 400-500 — это нормальные деньги. Жаловаться футболистам не приходилось, тем более всегда были определенные льготы, квартира, машина. А если продать автомобиль, можно было года два жить спокойно.
— Ваш первый авто?
— «Жигули-шестерка».
— Футболисты народ приметный. Истории в ресторанах случались?
— У меня точно не было (улыбается). Хотя у ребят бывали разные стычки, но все это оставалось в узком кругу — интернета не было, никто в городе не знал подробности.
***
— В советское время напряженность между «Ростсельмашем» и СКА чувствовалась?
— Еще бы, ведь половина состава играла и там, и там (улыбается). А болельщики только подогревали дерби.
— До кровавых столкновений в городе среди них доходило?
— Было дело — встречались, лупились. Но нас никто не трогал.
— В южных республиках зачастую гостям приходилось пережидать буйных зрителей, запершись в раздевалке, или уезжать со стадиона в сопровождении милиции. Сталкивались с подобным?
— Да. В Грозном перед самым началом военного конфликта в 1994 году. С поля в раздевалку вел подземный переход. Ты идешь, а в тебя камни летят! Хорошо, ни в кого не попало. Но страха как такового не было.
— Самая экстремальная поездка?
— Нет, в Сьерра-Леоне. Федерация футбола СССР за хорошие результаты отправила нас на международный турнир, где играли голландская «Рода», олимпийская и первая сборные Сьерра-Леоне. А это зима 1987-го — неспокойная обстановка в африканской стране, демонстрации. Оказавшись в городе, попали под начало антиправительственного восстания! Нас тут же вооруженные автоматами охранники взяли в кольцо и повели по бушевавшим улицам в посольство. Некоторых из ребят прятали в магазинах с закрытыми жалюзи. Вот тут-то было страшновато!
Конечно, из такой заварушки можно было не вернуться, но мы же ребята молодые, отважные — было и страшно, и интересно одновременно (смеется). Потом уже сидели в шикарном отеле и делились впечатлениями. А наших соседей из «Роды» и вовсе обокрали — вынесли все, что было в номерах. Нас же никто не тронул просто потому, что красть нечего было (смеется).
— В африканских магазинах того времени что можно было купить домой?
— Ничего. Разве что джинсы хорошие. Интересно, конечно, было. Нам давали 60 долларов, на которые ничего не купишь, и мы возили на продажу фотоаппараты, матрешки. Не помню, сколько выручили денег, но сумма устраивала. С матрешками вообще шикарно было. Приносим на обмен на разные безделушки, а продавец-то их никогда не видел: одну достает, вторую, потом зовет людей из других магазинов, и, когда остается последняя матрешка, начинается крик как на стадионе — а-а-а!!! (смеется).
— Фотографии на память остались?
— Ни одной. Мы же фотоаппараты с пленкой продали! А какие шикарные пляжи там были — фантастика!
***
— Полно историй, как клубы в советское время «помогали» друг другу набирать очки. Вам доводилось участвовать в таких играх?
— Было несколько таких игр, когда сдавали. Садились всем коллективом и решали, как быть.
— Как это происходило?
— Решали, что нужно выручать команду, где наши друзья. Часто были моменты, когда нас стимулировали другие клубы. Играем, к примеру, со Свердловском, который стоит на выход наверх. А параллельно еще «Ротор» претендует на повышение и предлагает в два раза больше, чем соперник. И ты выходишь и обыгрываешь свердловчан. Но сплошных договорняков не было, это, скорее, редчайшие игры.
— Реакция тренера?
— Он был в курсе.
— Совесть не мучила?
— Решал весь коллектив, не было единичных действий на поле.
— Разыгрывали красиво, с драматургией?
— Да, но играть было противно, потому что знаешь, чем все кончится.
— Что это были за матчи?
— Пусть это останется историей.
— Если вы шли в отказ, в оборот брали арбитров. Верно?
— И такое бывало. Играем в Душанбе, матч задерживается. Говорят: помощники судьи не приехали, будут местные. Соглашаемся, а игра все не начинается: погодите, главный судья тоже не приехал. И трое местных арбитров загнали нас под Можайск — даже вздохнуть не могли (смеется). Ничего не сделаешь с этим. Не было телевидения, интернета — судьи творили что хотели.
— В обратном направлении договариваться приходилось? Кто ходил к соперникам с предложением?
— Даже не знаю. Такие вопросы решались выше — руководством.
***
— Вы трижды играли за финский «КайХА». Не самая футбольная страна даже по сегодняшним меркам. Почему?
— Каяни — город-побратим Ростова-на-Дону, постоянно играли матчи с «КайХА». Летом 1989 года они меня заприметили, предложили поиграть пару месяцев. Тогда же единицы уезжали из Союза! И я с удовольствием согласился. Отыграл, заключил контракт на полноценный сезон-1990.
— На каких условиях переходили, что получил клуб?
— Это был полноценный международный трансфер, но на каких условиях клубы договаривались, я не знаю. Мне дали зарплату 2000 долларов, по тем временам огромные деньги.
— У Вагиза Хидиятуллина государство забирало 29 тысяч долларов из 30 в «Тулузе». Вы «Совинтерспорту» сколько перечисляли?
— Даже не в курсе. Мне сказали про 2000, я согласился. Может, там и больше было (улыбается).
— После предлагали остаться на постоянной основе?
— Предлагали, когда уже в октябре 1993-го собирался уезжать. В тот момент танки обстреливали Белый дом, все это показывали по CNN, а у нас билет на поезд Хельсинки — Москва. Руководство в шоке: «Сергей, куда ты с семьей едешь? Оставайся у нас, завтра подадим документы на гражданство».
Я провел в Финляндии три сезона, чувствовал, что не мое. Хотя к моей семьей относились очень тепло, гостеприимно. Грех жаловаться.
— Судя по справкам, в Каяни круглый год осадки — либо снегопады, либо сильные дожди. Погода тоже сказалась?
— Возможно, все же после Ростова попали в крохотный городок на 35 тысяч жителей, а погода — как в Санкт-Петербурге, даже хуже. До полярного круга всего 200 километров. Зато там всегда спокойно, и я понимаю, почему финны несколько лет занимают первое место в рейтинге самых счастливых наций. Им просто ничего не надо, они вообще ни о чем не волнуются, им многого не надо (смеется).
— Из Финляндии вернулись обеспеченным человеком?
— На жизнь хватало, чувствовал себя уверенным долгие годы. Это стало компенсацией того, что было потеряно при развале СССР, когда сгорели все накопления. Ощущения были неприятными, присутствовало чувство беспокойства. Наверное, футбол помог справиться, понимал, что смогу заработать еще. Что и произошло позднее в Финляндии.
***
— Помогите разобраться. Вы главным тренером «Ростова» были пять или шесть раз?
— Не считал, честно. Даже самому интересно. Когда первые два раза отстраняли, меня же никто из клуба не увольнял, говорили: «Отдохни, Сергей Николаевич». Продолжали платить зарплату, пусть и в несколько раз меньшую, но я работал в команде дальше.
— Возможно, это рекорд российского футбола…
— Как-то раз задался целью посчитать, сколько провел матчей не только как главный тренер, но и как помощник.
— В статусе главного у вас 176 матчей — пятый результат в клубной истории.
— Да. А в общей сложности — даже не знаю. Уверен, что будет прилично, возможно, цифра будет близкой к той, что сыграл футболистом. Приятно, что я прошел эту историческую дистанцию от футболиста низших лиг до главного тренера команды премьер-лиги.
— Ростовские журналисты при подписании контракта в последний раз называли вас «сбитым летчиком». Не обидно было читать о себе такое?
— Такого не помню, но, наверное, услышав подобное, я бы обиделся. Я же не сам напрашивался тренировать «Ростов». Мне предложили — я согласился помочь родному клубу. Пришел в практически безнадежной ситуации, выручил команду, вытащил ее в очередной раз. Не понимаю таких слов в свой адрес, честно.
— Валерий Карпин сталкивался с подобной оценкой от Леонида Федуна.
— Тоже «сбитым летчиком» называли. И где сейчас Валерий Георгиевич? В сборной России! Так что, дай Бог, чтобы таких летчиков было как можно больше и летали они как можно выше (смеется).
***
— Проигранный «Спартаку» в 2003 году финал Кубка России — самое большое разочарование в тренерской карьере?
— Наверное, самое большое. Очень больно, когда ты находишься рядом с трофеем и не можешь его выиграть. На стадионе было большое количество наших болельщиков, а сколько людей смотрели игру на площади в Ростове! И мы не оправдали их надежд… Это был тяжелый удар для всех нас. Команда-то у нас была приличная, по силам было победить «Спартак», по игре были не хуже. Недавно пересматривал тот матч, все шансы были для выигрыша Кубка.
Мы же через неделю снова играли со «Спартаком» и в чемпионате выиграли у него в драматичном матче — 3:2 с голом на последних секундах.
— Но уже без Олега Романцева, отправленного в отставку.
— Он же перед финалом «висел». Было видно, что «Спартак» уже не тот. Мы были сильнее, но не получилось в финале — сами виноваты.
— Иван Саввиди достаточно импульсивный человек. Как президент клуба пережил поражение?
— Для него этот удар был еще большим, чем для нас. Он просто изничтожил хорошую команду, хотя нужно было поддержать ее, и тогда добились бы большого успеха в том сезоне.
— В чем выражались его действия?
— Во всем. Начиная от «вы не выполнили задачу» и заканчивая «вы никакие, я вас терпеть не могу». Это я еще мягко говорю (смеется). Команда видела такое отношение, объяснял им, что, как бы ни было тяжело, надо играть дальше, даже если захотите уйти, давайте лучше уберем негатив и доиграем. И назло президенту они вышли и обыграли «Спартак» через неделю после финала.
— Вас-то как не убрали из команды?
— Ребята, прежде всего, удержали. И как их можно было оставить, когда многих ты же и приглашал. Мы были в финале Кубка России, когда еще «Ростов» ранее там играл? Такой результат можно было рассматривать как успех и как неудачу. У нас это пошло по второму сценарию. Но можно же было развернуть в сторону успеха, продолжать развивать команду, но не сложилось.
— Саввиди только ли на словах кошмарил?
— Да. Он очень амбициозный человек, а тогда только начинал в «Ростове». Делал для команды все, зарплаты и премиальные платились вовремя. Один из лучших моментов в истории клуба в финансовом плане — все было идеально.
— Обида осталась?
— Тогда было неприятно, но после все наладилось. Он же меня потом еще несколько раз назначал главным тренером.
— В Греции бизнесмен получил трехлетний запрет на посещение матчей чемпионата за то, что появился на футбольном поле с пистолетом. Что-то подобное вспомните в России?
— Нет. Максимум, на эмоциях мог наговорить очень много, но потом быстро остывал. Криминала не было никакого в его действиях.
***
— Карьеру тренера в «Ростсельмаше» вы начинали с позиции помощника главного у Сергея Андреева. Куда автор победного гола бразильцам на «Маракане» пропал в последние годы?
— Здесь он, работает в футбольной школе. Общаемся с ним, отношусь к Сергею Васильевичу с большим уважением.
— Как пережили кошмар от «Ювентуса», когда в Кубке Интертото проиграли с общим счетом 1:9?
— Зато как интересно было! Только подумайте: «Ювентус» приехал в Ростов! На своем самолете, со своей кухней, сборная мира! Что удивительно, никакого мандража не было — мы просто были слабее. Настраивать ребят на игру не нужно, все чувствовали, что ажиотаж даже не в городе, а в стране был сумасшедший.
— В 2003 году в составе «Ростова» количество легионеров увеличилось в разы. Самый странный иностранец в карьере?
— Ярких пассажиров не было. Все ребята были хорошие. Вот сейчас вспомнил, как один молодой игрок мне сказал: «Я один, а вокруг легионеры». Но это не мешало расти нашей молодежи. Африканцы хорошего уровня играли в «Ростове», а самый нереализованный был Зване. В конце карьеры в России он начал себя показывать очень ярко, но сначала-то были травмы. Амбициозные были все, обижались, если не ставил в состав.
— Неужели приехали не за деньгами?
— Будем откровенны: деньги были важнее (смеется). Но спортивная злость присутствовала, нужно отдать им должное. Хотя… Был один разгильдяй, все время что-то придумывал, вертел. Елки-палки, забыл фамилию (смеется).
— Кампамба?
— Нет, этот при нас приходил. А Кампамба еще при Байдачном появился… Во! Баба Адаму! То он на тренировку не приедет, то из отпуска не вернется вовремя. Для него это как «здрасьте» сказать. Штрафовали постоянно.
— Яркие бытовые истории тех лет?
— В милицию точно не попадали. Город у нас маленький, если где-то в ресторане сядут, мы с утра все уже знали. И про наших, и про легионеров: кто где пьяный был, кто еще что делал. У иностранцев главным был Мэтью Бут, и все остальные к нему прислушивались, вели себя дисциплинированно.
***
— Работа в сборной России — вершина карьеры?
— Однозначно. Как и для любого тренера. Тогда весь штаб работал и в клубах. Слуцкий и Овчинников — в ЦСКА, Семак — в «Зените», а я свободный. И меня постоянно посылали на все мероприятия и конференции, сидел вместе с лучшими тренерами мира где-нибудь в Париже, обсуждали современные тенденции футбола. Слушаешь, смотришь — впитываешь все как губка, уровень растет кратно!
Аналитического отдела у нас тогда не было, приходилось ездить самому в разные страны, смотреть за игроками. Поэтому и нужны освобожденные тренеры, чтобы было больше возможностей для работы в сборной.
— Что не получилось у Слуцкого на чемпионате Европы во Франции?
— Скорее, у всех нас. Нельзя все сваливать на одного главного тренера, пусть он и несет итоговую ответственность. Не могу сказать, что мы приехали на Евро и внезапно отыграли плохо — все началось задолго до финального турнира. Нам не перенесли матчи чемпионата России. Я настаивал, чтобы сдвинули окончание хотя бы на неделю, чтобы у игроков было время для отдыха. А вышло так, что 21 мая закончили играть, а уже 23-го уехали на сборы.
И чемпионат-то выдался ого-го, все решалось в последнем туре. Одна чемпионская битва «Рубина» с ЦСКА в Казани чего стоила! Дзагоев как раз выпал после той игры.
— Вы сразу понимали, что ничего хорошего не будет?
— Тогда нет, но к этому шло. Люди приехали в сборную не отдохнувшими ни физически, ни психологически. И гонять ребят на сборе сразу нельзя было. В итоге во Франции команда физически оказалась не готовой.
— Были и внутренние скандалы. Глушаков подрался с Широковым, а прилетело Мамаеву — разбили бровь. Что было в команде на самом деле?
— Лично не видел. Но мы знали, что случилось. Викторовичу (Леониду Слуцкому. — Прим.) доложили сразу. У ребят постоянно были подколки: ты спартаковец, ничего не выиграл. И все это накалилось, плюс состав — кого-то ставят, кого-то — нет. Вопросов было много, и по составу тоже, к выбору которого подошли не так хорошо.
— А футболисты зачем начали выдумывать про блин от штанги?
— Никто не запрещал говорить правду. Наверное, люди сами пошли на это, не хотели, чтобы история вылезла. Этот конфликт точно не повлиял на игру команды. Первый матч с Англией мы удачно провели, а они были на три головы выше нас. А вот со словаками результат вышел провальным — мы должны были выигрывать, но допустили серьезные ошибки. Были бы ребята чуть «легче», бежали бы, то словаков порвали бы.
***
— Мамаев публично «пихал» Слуцкому после поражения от Словакии?
— Не было такого. Иначе ему бы «напихали» в ответ. Был только один момент с Юркой Жирковым, когда мы играли с Францией в Париже.
— Напомните.
— Проиграли 2:4. Слуцкий ругал Жиркова: «Юра, как ты вышел? Так играть нельзя». И Жирков из-за конфликта отказался ехать на чемпионат Европы, сослался на травму. Возможно, так и есть. Но Юра точно пригодился бы сборной на турнире.
— После Евро Дзюба и компания пришли в номер к Слуцкому и сказали: «Мы — говно». Согласны с такой оценкой?
— Не согласен. Уверен, из этого, как тогда сказали ребята, «говна» можно было сделать прекрасную команду. Вспомните, как выходили на Евро — обыграли шведов и дальше прошли парадным шагом. Разве это были не те же футболисты? Они! Но тогда ребята были в хорошей физической форме, не уставшими. А во Франции команда оказалась зажатой, «убитой».
— Сложись иначе, та сборная могла бы повторить успех поколения-2008?
— Объективно, было бы трудно.
***
— Как принимал Виталий Мутко после чемпионата?
— Отлично. Он сделал для сборной очень многое. Кстати, через год Александр Алаев и Мутко пригласили к себе, и Виталий Леонтьевич попросил поехать с женской сборной России на сборы и финальную стадию чемпионата Европы. Это говорит об отношении ко мне со стороны президента РФС.
— Неужели босс российского футбола не предъявлял штабу за провал?
— Честно, не знаю. Публично никто не говорил. Слышал, что он предлагал Слуцкому остаться, но Леонид Викторович принял решение уйти. Такой разговор был. Мы знали, что Слуцкий собирается уходить, он нам еще в самолете на пути в Москву сказал: «Не мое».
— В последнее время Слуцкий удивляет в различных интернет-шоу. Вы как относитесь к такому? Неужели и футбол стал «не его»?
— Футбол — это его. Он в этих шоу оказался только из-за того, что он хороший тренер, что его готовы слушать. Ему нужно терпение, он обязательно вернется в футбол. Посмотрите, сколько он воспитал пацанов. Считаю, что Слуцкий многого достиг.
Конечно, есть вещи, которые сегодня мало кому нравятся. И я тоже не согласен со многим, некоторые передачи даже не смотрю. Считаю, что подобное бьет по авторитету Слуцкого, ему будет сложнее подниматься.
— Вы без работы больше шести лет. Понимаете, что тренерская карьера завершена?
— Как говорят, бывших тренеров не бывает (смеется). Хоть я и на пенсии, от футбола не отхожу — смотрю матчи, общаюсь с журналистами. Конечно, скучаю по игре и не собираюсь заканчивать.
— Довольны тем, как сложилась спортивная жизнь?
— Благодарен Богу, что направил меня в футбол. Хорошо, что никуда не ушел из родного клуба, в котором долго работал тренером после карьеры игрока. Я и поиграл с хорошими людьми в хороших командах, тренировался у хороших специалистов и тренировал таких же хороших людей в прекрасном клубе. И в сборной России посчастливилось побывать на двух чемпионатах Европы — мужском и женском. Воспоминаний — на всю жизнь!
Прямые трансляции матчей МИР РПЛ и ФОНБЕТ Кубка России смотрите на каналах «Матч ТВ», МАТЧ ПРЕМЬЕР, а также сайтах matchtv.ru и sportbox.ru.
Ростов - Зенит. МИР Российская Премьер-Лига. Тур2
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
