В мае бывший футболист сборной России Максим Каннуников покинул самарские «Крылья Советов», после чего так и не стал искать себе новый клуб. Одна из главных причин — постоянные травмы, которые преследовали воспитанника «Зенита» в последние годы.
Корреспондент «Матч ТВ» связался с 31-летним игроком и поговорил о мягкости Спаллетти, строгости Черчесова, неудачном переходе в «СКА-Хабаровск» и дальнейших планах.
— Ты недавно находился в Турции, сейчас пребываешь в Дубае. Чем занимаешься там?
— Сейчас вот в Telegram-канале начал писать ежедневный отчет о своей жизни (смеется). А вообще, решили просто перезимовать здесь и посмотреть, каково именно жить в Дубае. Обычно ты все же приезжаешь сюда на месяц в отпуск, а интересно прочувствовать быт. Детей водить в школу, заниматься своими делами. Не лежать целый день на пляже, загорать, купаться и ходить по магазинам.
Также мы развиваем свой проект — «Инвестиционный спортивный клуб». Один из наших основателей работает тут. Мы постоянно встречаемся, обговариваем новые идеи, пытаемся их внедрять. В России обычно жизнь чередуется тренировками и домом. Зачастую, ничего не происходит, ничего не меняется. А тут постоянный движ!
Создали еще чат для игры в футбол, куда за две недели собрали 40 человек. Два-три раза в неделю арендуем поле. Играют у нас ребята из разных сфер, и постоянно удается знакомиться с интересными людьми. Иногда они рассказывают про свое дело, а ты сидишь и слушаешь с открытым ртом: некоторые люди здесь имеют огромные многомиллионные бизнесы, а сами по себе они обычные ребята. И мы играем с ними, общаемся. Это очень круто.
— В Дубае же много конференций по криптовалюте проходит. Ты отчасти поэтому выбрал этот город для жизни?
— Да. Был вариант остаться в Турции, но там хорошо находиться рядом с отелем. За его территорией я не видел, чем бы я мог заниматься, развиваться. Здесь же действительно много разных конференций, не только по криптовалюте. Постоянно куда-то можно поехать, поучиться, познакомиться с кем-то.
— Чуть подробнее о твоей компании. Чем вы занимаетесь?
— Если говорить вкратце и простым языком, то задача каждого спортсмена, пока он имеет профессиональный контракт, — позаботиться о своём будущем, о семье и детях. Сделать все, чтобы чувствовать себя финансово комфортно не только здесь и сейчас, но и после окончания карьеры! Наша задача — построить маршрут индивидуального плана для каждого участника. Сделать так, чтобы у человека была финансовая подушка безопасности и пассивный заработок.
— Ты называл некоторые имена тех, кто уже начал с вами сотрудничать — Дядюн, Тимофеев, Петров. При этом в августе ты был в Петербурге. Не предлагал свои услуги «Зениту»?
— Не общались. Чтобы выйти на клуб, сперва надо начать хорошо контактировать с менеджерами. Необходимо донести профессиональным командам нашу ценность. Если уже это кого-то заинтересует в клубе, то можно провести для футболистов часовую конференцию.
На январские сборы многие команды отправятся в Турцию. Мы собираемся тоже туда полететь и напрямую общаться не просто с игроками, а с целыми командами. Если это кому-то будет интересно, то пожалуйста. Думаю, мы обязательно найдем отклик в нашей истории.
Наша ближайшая цель — пригласить 100 участников в инвестиционный клуб. К каждому его члену мы относимся, как к семье. Круто находиться в таком сообществе. Планы большие, шаг за шагом движемся.
— В Дубае ты иногда играешь в футбол. После окончания контракта с «Крыльями Советов» этим летом на тебя выходили другие команды?
— Я даже сам не проявлял никакой заинтересованности, активности. В марте, когда я только восстановился, вернулся в общую группу и находился в заявке на первую игру после возобновления чемпионата, почувствовал снова боль в колене. Понял для себя, что это до конца сезона.
Прежде, бывало, когда какие-то травмы происходили я говорил сам себе: «Сколько ты будешь еще меня мучать, проверять на прочность? Еще месяц-два — окей». То есть раньше я был уверен, что меня ничего морально не сломает. Тут же у меня будто свет выключился, когда я почувствовал, что болит колено. Понял, что до конца сезона не восстановлюсь и хочу сделать паузу, будто руки опустились. Позже контракт закончился, а затем ни на меня не выходили клубы, ни я не проявлял активности, чтобы найти команду.
— При этом ты подчеркиваешь, что не завершил карьеру и не хочешь этого объявлять. Где-то в душе еще есть надежда, что еще выйдешь на поле?
— Возраст мы сейчас не берем. Физически я еще могу несколько лет бегать. Меня останавливает боязнь снова ощутить травму. Нога по-прежнему беспокоит, побаливает, хотя я здесь играю в футбол. Я не хочу кого-то подводить. Прийти-то можно в какой-то коллектив, подписать контракт. Но будешь ли ты полезен и будешь ли получать удовольствие от этого?
Возможно, я проснусь завтра, или через месяц, побегу и после этого не буду чувствовать никакой боли, дискомфорта. Тогда дам себе время, найду хороших индивидуальных тренеров и восстановлю кондиции. Дай бог, смогу вернуться. Почему нет? Я себя не закапываю, не говорю «нет» карьере футболиста. Допускаю, что в будущем возможно абсолютно всякое.
Очень много примеров, когда после длительных тяжелых травм людей списывали со счетов, забывали их имена. Потом они возвращались и становились чемпионами, даже мировыми. Я не причисляю себя к тем же людям. Однако себе в голове даю шанс, что такое может произойти и я смогу вернуться. Поэтому и не говорю о завершении карьеры. Мне 31 год всего, для меня это слишком мало.
— Ты хочешь оставаться в футболе, но точно не тренером. Почему?
— У меня нет необходимой жесткости. Я очень добрый сам по себе. Не люблю кричать, ругаться, а зачастую нужно именно это, чтобы взбодрить футболистов. Когда ты видишь какую-то апатию у игроков, ты должен как-то мотивировать их. Поэтому тренерство никогда не было в моем приоритете.
Конечно, мне хочется оставаться в футболе, потому что на протяжении всей жизни я получал энергию от этого вида спорта: от поля, тренировок, игры, партнеров по команде, болельщиков, сборов. Это моя жизнь! В будущем мне бы хотелось создать футбольную академию со специализированными классами по подготовке и профилактике травм, по йоге или пилатесу, чтобы у тебя было четкое представление о своей подготовке, а не просто тренировки. Возможно, с индивидуальным нутрициологом, который бы отвечал за питание.
В общем, это большой проект, который возник у меня в голове, но нужно время. Если он реализуется, я приложу все силы. Думаю, это тоже благое дело.
— Вернемся во времена «Крыльев». Последний раз ты выходил на поле в 2021 году на 15 минут, хотя и до этого очень долго лечился. В тот момент рецидив случился?
— Не сосчитать, сколько у меня этих рецидивов у меня было. Тогда я вышел против «Торпедо», после чего пришел домой и было ощущение, будто в голеностопе у меня стоял острый нож. Понимал, что не могу сделать шаг — очень больно. После этого был матч с «Краснодаром-2». Тогда Витальевич (Главный тренер «Крыльев» Игорь Осинькин) ко мне подходил, спрашивал, как нога. Говорил, что планирует выпустить ребят, получающих меньше игровой практики. Я ему тогда ответил, что вообще не могу выйти — нога болит.
Затем чемпионат подошел к концу, и пришлось снова восстанавливаться на протяжении долгого времени. Сперва пытались консервативным путем лечиться, а спустя три месяца выяснилось, что нужна операция. Только к декабрю прошлого года восстановился и поехал с командой на сбор.
— Если не брать травму, то какое впечатление в целом о Самаре осталось?
— За время выступления в «Крыльях» я застал четырех тренеров: Тихонова, Божовича, Талалаева и Осинькина. К сожалению, с Талалаевым практически не удалось поработать из-за травмы. В целом, со всеми ними было комфортно. У каждого из них свое видение построения команды, а атмосфера в коллективе всегда хорошей была.
Да, сперва у нас не было столько побед, сколько ждал город, как этого хотел и сам клуб. Хотя мы и старались поддерживать позитивную атмосферу в «Крыльях», результаты давили. Мы постоянно шли в зоне вылета, стыковых матчей. При этом я хотел бы выразить благодарность всем, с кем я имел честь встретиться в клубе — каждому болельщику и всему городу. Самара — это часть моей истории, и она навсегда останется в моем сердце!
— Касаемо зоны вылета, после прихода Осинькина все изменилось…
— Что касается Осинькина и молодых игроков — это свежая кровь. По большей части, много неизвестных ребят из «Чертаново» никогда не играли в премьер-лиге, но тут же заявили о себе. Провели прекрасный первый сезон. Да, он был в ФНЛ, но с первых матчей я видел, насколько велик потенциал футболистов, как они чувствуют игру, ведут себя тактически, какие принимают решения. Конечно, очень круто, что все знали друг друга очень много лет, росли вместе. И все это под присмотром Витальевича. Он их вел с самого детства, воспитал как своих детей. Футболисты понимают все его требования с полуслова. Казалось, что это идеальный молодой состав, который может навести шороху.
Как удалось выйти в РПЛ, поначалу не получалось только потому, что они еще сами в себя не верили. Однако затем «Крылья» стали если не самой яркой командой чемпионата, то одной из. Не отсиживались в обороне, были лучшими по контратакам. За эту работу тренерскому штабу твердая пятерка.
Мне очень импонирует Витальевич в плане видения футбола. Он постоянно пытается соответствовать европейскому уровню, современным тенденциям. Тренер постоянно смотрел матчи топовых команд, а на сборах включал нам нарезки этих игр, изучали их. Поэтому многие футболисты из Самары после одного года в РПЛ разъехались по более сильным командам. Причем там еще много исполнителей, которыми интересуются большие клубы, но они остаются в "Крыльях". Так, коллектив все еще остается боеспособным.
— После ухода из «Крыльев» ты говорил, что психологически уже смог преодолеть все переживания из-за травм. Какова в этом роль твоего брата, который является ментальным коучем и работает со спортсменами?
— С Женькой мы не беседовали на этот счет, когда я получил травму. Стал сам понимать скорее, что останусь вне футбола. В принципе, я был готов к этому. Ведь когда ты занимаешься индивидуально, есть больше времени все обдумать. Да, тебе не хватает тренировок с командой, матчей, но время идет и потихоньку остываешь.
При этом сейчас, как бы я не хотел принимать данность, осознаю, что не могу без футбола. Поэтому всячески стараюсь, чтобы он оставался в моей жизни. В качестве кого я в нем буду — время покажет. Однако я получаю от футбола энергию, эмоции и вдохновение.
Брат же у меня действительно работает со многими спортсменами индивидуально. Они все понимают, насколько качественно он работает. Ребята присылают отзывы, делятся результатами. Многие после работы с ним подписали новые соглашения со своими клубами на улучшенных условиях, перешли в команды рангом выше, стали получать больше игрового времени, или улучшили свои показатели вне спорта… Это ни разу не реклама.
— Каким вспоминается Нижний Тагил до того, как ты в 14 лет переехал в Санкт-Петербург?
— Мое детство — это в основном спорт. У меня не было новогодних каникул, лагерей, поездок с классом куда-то. Только тренировки. Причем я два раза бросал футбол. Как это обычно бывает — друг не будет больше ходить, ну и я тоже. Хотя все стены мячом дома обдолбил. Тренеры звонили, звали на тренировку, а я отказывался!
Я занимался и бальными танцами, и баскетболом, и волейболом. Однако где-то с девяти лет постоянно только футбол. Было не так много народу, не было отдельных групп. Я всегда тренировался с ребятами постарше. Удивительное время — просто получал удовольствие от тренировок в загоне. Обычная небольшая поляна, где ты тренируешься на брусчатке, можно сказать. Об искусственных полях даже не мечтали. Благодарен за свою детскую карьеру Геннадию Николаевичу Бабайцеву.
Правильно было сделано, что в 14 лет мы с папой отправились на просмотр в «Зенит». Иначе бы потерял год, и, скорее всего, в Петербург меня бы уже не взяли. К тому моменту футбол в Нижнем Тагиле пошел на спад. Тем более ребята входили в тот возраст, когда появляются другие интересы: девочки, гулянки, посиделки во дворе. Так, многие начали отваливаться из футбола.
— Задавался когда-нибудь вопросом, что было бы, если бы ты так и не поехал в «Зенит»?
— Я спрашивал родителей: «А если бы в «Зените» не получилось?» Мне отвечали, что поехали бы в Москву, где много команд. Там бы не вышло — отправились бы в «Урал». Меня бы куда-то 100% взяли. Потому что на тот момент мы с Олегом Шатовым были лидерами своего города. Олег уехал, и я бы при любом раскладе уехал (смеется).
В ближайшее время планирую и родителей перевезти из Нижнего Тагила. Их там держал мой младший брат. Однако в этом году он поступил в университет в Москве. Так что все сыновья разъехались.
— Вот ты переехал в Санкт-Петербург. С течением времени заиграл сперва в "молодежке", потом тебя начали подводить к основе. Сам признавался, что голова немного закружилась от происходящего. Оглядываясь назад, какой бы совет молодым футболистам дал?
— Рекомендовал бы отдавать 50% от зарплаты родителям. Неважно, какая она даже. Пускай эту сумму тебе на отдельный счет кладут, а на остальные деньги делай что хочешь. Их точно тебе хватит на все потребности, хотелки, игрушки. Хорошо, можно даже не половину отдавать, а 20-30%. У всех разные желания и возможности. Через год это будет не очень большая сумма, может быть. Но через пять-десять лет ты будешь благодарен в первую очередь себе. Какую-то часть денег точно нужно откладывать и вообще не трогать.
— Ты говорил, что после победы над «Спартаком» со счетом 5:0 в 2012-м премиальные составили 50 тысяч евро, на которые вполне тогда можно было купить квартиру в Петербурге. Это — самые большие премиальные в карьере?
— Нет (смеется). Больше были в «Зените» за победу в Кубке России, когда обыграли «Сибирь» в финале.
— Помнишь, сколько заплатили?
— Я-то помню (смеется). Но если эта сумма будет озвучена… Давай лучше не будем (смеется). Точно больше, чем 50 тысяч евро.
— Хорошо. Какая самая большая сумма, которую ты мог в тот период оставить в магазине, когда заходил за одеждой, например?
— Бывало такое, что вечером выбирались в ресторан. И как-то раз мне надо было купить для похода в заведение брюки. По итогу я купил не только их, но и несколько рубашек, пиджаков, кеды, куртку. Порядка 700-750 тысяч рублей оставил в магазине.
Еще очень часто в «Рубине» случалось, что выходных было по пальцам пересчитать. Их особо не было. Если выходной, то восстановительный день, плюс постоянно в сборную вызывали. Когда же выходные выпадали, сидел дома и думал, что делать. Сразу приходила в голову мысль поехать в магазин. В итоге набираешь просто все что понравилось: «О, это прикольно!» Иногда даже не меря, просто посмотрев размер. Суммы огромные выпадали, даже не смотрел на них.
— Кстати, ты говорил, что в «Зените» на пике ты получал 600 тысяч рублей. Как с этим в «Рубине» было?
— Больше. Там еще были пункты на увеличение зарплаты каждый год за количество времени на поле. Так она постоянно у меня и увеличивалась.
— Ты рассказывал, что любил и хорошо отдохнуть в петербургский период карьеры. Что-то яркое вспоминается?
— У меня был день рождения. На тот момент на Садовой открылся клуб Laque. Мы сперва посидели в ресторане, а потом поехали в этот клуб в ложу, тогда там выступал Иван Дорн. После этого мы поехали в другое место. Обычно же все так: вечером ресторан, играет музыка, а в полночь все перерастает в танцевальный формат. Так все и происходило.
— Сколько ты мог потратить за один вечер так?
— У меня обычно не было каких-то шикарных вечеринок. Что у меня было грандиозного — это свадьба. Об этом многие писали. Для меня свадьба — это один раз в жизни. Если есть возможность хорошо ее отпраздновать, почему нет? Потрачено на нее было порядка 18 миллионов рублей.
— В Петербурге тебе удалось застать Халка и Витселя. Впечатлил их уровень, или не особо был заметен приезд каких-то топов, так как состав и так был сильным?
— Нет. Эти трансферы произошли очень стремительно, минут за 10 до окончания трансферного окна. В тот момент я просто понял: «Блин, минус два места в составе» (смеется). Однако это очень классные футболисты. Было видно, что они очень высокого уровня. Пускай на тренировках они могли местами неполноценно выкладываться, но делали они все качественно в то же время. Поэтому я был очень горд, что нахожусь с ними в команде. Они вызывали у меня только уважение и восхищение.
— А вообще, как думаешь, кто был лучшим игроком из тех, с кем ты пересекался в «Зените»?
— В то время была в целом очень сильная команда, одного нельзя выделять, наверное. Тем не менее мне всегда Мигель Данни больше всех импонировал. Он креативил на поле, принимал нестандартные решения, постоянно отдавал обостряющие острые передачи. В его движениях присутствовала такая легкость, что создавалось ощущение, будто он просто играется с мячом. Весь коллектив был хорошим, но, если говорить о ком-то конкретно — Мигель.
— Тебе же в целом нравился подход Спаллетти к тренировочному процессу. Сможешь объяснить, чем он хорош?
— В коллективе присутствовала некая свобода. Не было никакой жесткости. Все отдавались на поле, но при этом могли сами творить, показывать свои сильные качества, где-то импровизировать. Были определенные тренировочные упражнения, которые потом переносились на поле. Например, пас с фланга в центр, а оттуда не глядя первым касанием делаешь «черпачок» за спину защитников. Это приносило свои плоды на протяжении двух сезонов. Плюс стоит учитывать, что максимально здорово выступал в то время именно русский костяк «Зенита», а отличные легионеры дополняли. В совокупности с этой командной атмосферой и свободой все получалось.
Чего не хватило Лучано в конце… Мы уже говорили о том, почему я не хочу быть тренером как раз. Итальянец был добрым, положительно настроенным и не было жесткости вообще. Только доверие, свобода в действиях. Два года при этом был результат. Когда же пришли Халк и Витсель, начали возникать какие-то конфликты. И в этот момент Спаллетти не хватило той самой тренерской жесткости.
Теперь люди помнят все эти перепалки, непонимания, отправления в дубль… Они даже мало вспоминают о чемпионствах, о грандиозных матчах «Зенита», как мы выступали в Лиге чемпионов и Лиге Европы. В памяти остается, как Лучано ушел и все говорят про конфликты.
— В 2011-м была аренда в «Томи». Как ее вспоминаешь?
— Это точно не было какой-то перезагрузкой. Мы целенаправленно туда шли за игровой практикой. Меня тогда стали только подпускать к основному составу «Зенита», а основа была более чем играющей. На тот момент я мог рассчитывать только на тренировки с командой и допускать, вдруг мне дадут несколько минут на поле. Поэтому даже не задумываясь согласился, когда появился вариант с Томском. Это дало свои плоды. Не с первых игр, конечно. Надо было сперва влиться в коллектив. Однако потом стал там своим, одним из лидеров команды. Помню, первую часть чемпионата даже на седьмом месте закончили! Обыгрывали «Зенит» и «Локомотив» дома, ничьей со «Спартаком» добились. Я забивал, отдавал голевые передачи… Определенно, мне это пошло на пользу.
Тот сезон как раз был переходным, и «Зенит» меня вернул в перерыве. Я должен был поехать с ним на зимние сборы. Хотя был разговор о еще одной возможной аренде, доиграть сезон в другой команде. Я же был в себе так уверен, что отказался, захотел бороться за основу.
— «Томь» близка к упразднению. Какие эмоции у тебя эти новости вызывают?
— Мне вообще грустно от того, что многие команды прекращают существование. Это почти всегда связано с финансированием, хотя зачастую в этих городах очень любят футбол. Что есть еще в Томске, кроме футбола? Для многих людей же это праздник, болельщики в выходные ходят всей семьей на матчи. Для них это выход в свет.
Многие ребята делают сейчас посты в соцсетях, что Томску нужен футбол. Я двумя руками за это. Хочется, чтобы футбол продолжал существовать в спортивных городах, где это действительно любят.
— После «Зенита» был переход в «Амкар». На тот момент он с воодушевлением воспринимался, или немного болезненно из-за того, что не получилось заиграть в Петербурге до конца?
— До меня тогда доходила информация, что «Зенит» во мне не заинтересован, Спаллетти на меня не рассчитывает. Я на тот момент хотел просто играть. Подумал, раз во мне не заинтересованы, окей, пойдем в «Амкар». Было тяжело, но так получилось. Причем по итогу сложилось, что после Перми я стал участником чемпионата мира, а это не может не радовать.
— В Перми ты поработал с Черчесовым и называл его очень требовательным. Часто прилетало от Станислава Саламовича на тренировках?
— Как только он возглавил команду, я вернулся с молодежного Евро в Израиле. Саламыч сразу сказал: «Канунников, я не думал, что на чемпионат Европы вы съездите, как на курорт. Приехали, две игры скрутились и до свидания» (смеется).
Еще помню, как в домашней встрече с «Крыльями» я вышел на замену. На следующий день он меня подзывал, показывал мне мои Instat-данные, разбирал детально мои действия и был ими недоволен. Видимо, я еще не до конца понимал его требования. Первое время из-за этого оставался на замене и выходил со скамейки.
Помимо этого, вспоминается, как мы играли с «Зенитом», повели, а забил я как раз в девятку после контратаки. Однако в итоге уступили 1:2, а во втором тайме я не доработал до конца, когда забивал Кержаков. И после игры Черчесов сказал: «Конечно, молодец, что забил гол, но проиграли мы из-за того, что ты не доиграл эпизод до конца».
Черчесов был жестким, но справедливым. Если он критиковал, это было по делу. Изначально мог на него сердиться: «Блин, я же все делаю правильно». Однако потом анализируешь и понимаешь со временем — замечания были по делу. Поэтому в каком-то плане я и считаю, что он был самым жестким из моих тренеров, но все было справедливо. Тем более при нем я определенно повысил свой уровень игры, за что очень благодарен ему и его тренерскому штабу.
— Касаемо молодежного Евро. На нем ты сыграл против Испании с Моратой, Коке и Карвахалем в составе. Другой уровень был уже тогда?
— На тот момент фамилии роли не играли. Была в целом сборная Испании, с которой мы нередко играли. Товарищеские игры у нас были с разными возрастами, и нас всегда без мяча оставляли. То есть они настолько технически оснащены, что класс прям чувствовался. Они заставляли нас бегать без мяча, тратить энергию впустую, перекрывая зоны. Когда у нас возникали контратаки, очень часто даже не было сил атаковать. Так что в плане технического оснащения испанцы выделялись. А так, с того турнира больше ничего и не запомнилось. Через две игры вылетели. Что тут запоминать (смеется)?
— Из «Амкара» последовал переход в «Рубин». В тот момент тебя как раз вызвали во взрослую сборную на чемпионат мира. Там ты вышел в основе с Бельгией — какие эмоции испытал?
— Я правда не ожидал, что меня выпустят с первых минут. Сердечко прилично колотилось (смеется). Определенно, волнение в такой момент присутствует, но при выходе на поле все пропадает. Пока ехали в автобусе, включил музыку на полную громкость, она заглушала стук моего сердца.
Во время игры уже было не до переживаний. Ведь ты в этот момент в эпицентре событий, и я выходил, не думая ни о чем. Если бы я рассуждал: «Ой, мы же играем против Бельгии», то вообще бы ничего не получилось. Я вышел с холодной головой и делал все, что могу, насколько мне хватало сил.
— После чемпионата мира на Капелло обрушилась жесткая критика. Каким тебе он запомнился?
— Поработал с ним недолго, но это качественный тренер со своим видением футбола. Тем не менее не устану говорить, что в команде царила атмосфера, будто не было свободы. Какие-то шутки и громкий смех вызывали подозрительные взгляды. Поэтому все игроки ходили, закрыв рот. Не хочется говорить: «Как в армии». Но шутки как-то не приветствовались, из-за чего создавалось ощущение присутствия в команде какой-то зажатости.
— А среди футболистов как-то обсуждали, что вас это не очень устраивает?
— Нет. Тем более я на тот момент был первый раз в составе, хотя и знал Шатова, Кокорина, Щенникова, Семенова. Очень часто я после тренировки отправлялся сразу в комнату. С Андрюхой Семеновым постоянно ходили смотреть футбол, или поиграть в теннис, но как-то тесно я больше ни с кем не общался в Бразилии. Большую часть времени просто проводил у себя в номере.
— В целом, отрезок с чемпионата мира и период в «Рубине» считаешь лучшим в своей карьере?
— Ну да, ЧМ и годы в Казани — это было поистине очень круто. Провел большой турнир, а на клубном уровне сделал шаг вперед, перейдя в «Рубин». Мы завоевали путевку в Лигу Европы, была отличная обстановка в команде, собрался просто суперский коллектив. Хотя у Саярыча (бывшего главного тренера «Рубина» Рината Билялетдинова) и бывали трехразовые тренировки, но это по итогу принесло свои плоды и дало нам на следующий год возможность сыграть на «Энфилде» с «Ливерпулем».
Также считаю, что после прихода в клуб испанцев для меня тоже выдался хороший сезон. Меня видели чистым центральным нападающим, хотя до этого постоянно использовали с фланга. До сих пор считаю, если бы штабу Хави Грасии дали еще поработать, результат бы появился. Потому что он реально отдавался, горел на каждой тренировке. Он был настолько эмоционально вовлечен в тренировочный процесс… Грасия хотел, чтобы каждый футболист прогрессировал, улучшал свои качества. Поэтому казалось, что мы добьемся успеха. Было очень обидно, когда его уволили.
— Какие эмоции были, когда «Рубин» вылетел в этом году?
— В первую очередь это разочарование для города. Болельщики потеряли на год матчи в РПЛ. Но такое случалось и с «Крыльями», когда мы вылетели, а через сезон вернулись. Поэтому уверен, что в следующем году «Рубин» снова поднимется в элиту.
— Много обсуждался твой возможный переход в «Спартак», который в итоге не состоялся. Тебе лично Каррера говорил, что хотел видеть тебя в Москве?
— Нет, лично мы не общались. Поэтому даже нет подробностей, его ли это инициатива была. Была ли возможность перейти? Да. Но судебные разбирательства свели все на нет.
— Ты вспоминал, что в тот момент советовался по поводу перехода с Бердыевым и говорил, что очень хочешь с ним поработать. Оправданным желание оказалось?
— По итогу были как положительные моменты, так и отрицательные. Плюс в том, что в тренировочном процессе все оттачивалось до самых мелочей. Была определенная структура, ты понимал, в какой точке поля ты должен находиться в конкретный момент.
Минус же был в следующем. Если требования не выполнялись, то каким бы хорошим игроком ты ни был, играть не будешь. Он сам нам так говорил. Отсутствовала импровизация: команда атакует, а ты должен находиться в нужном месте. Ты не мог быть в другой позиции, сыграть как-то нестандартно. Для меня это минус.
— Потом ты ушел в «СКА-Хабаровск». Ты тогда не ощущал это шагом назад?
— Если честно, тот трансфер вообще не хочется затрагивать. Все что я могу сказать, он был ошибочным. Есть определенные вещи, о которых бы не хотелось говорить. Для меня этот переход стал неоправданным. Можно и сказать, что возникло какое-то недопонимание, недоговоренности. Но точно об этом никто не узнает, потому что я сам до конца не в курсе всей истории.
— Оказавшись на Дальнем Востоке, многие люди говорят, что это вообще другой мир. Какие у тебя были ощущения?
— Очень тяжело было перестраиваться в плане часовых поясов. Я находился в городе всего три месяца и не смог адаптироваться за это время. Вылетаешь на игру в семь утра, а прибываешь в Москву — там снова утро. Отыграл матч, вылет обратно поздно вечером, возвращаешься в Хабаровск — снова вечер. Я все время в отеле и не мог уснуть. Засыпал в пять-шесть утра, когда люди вставали на работу. Представь, каково организму, когда еще и необходимо на поле силы отдавать. Это очень трудно. Мне кажется, нужно там постоянно жить, чтобы чувствовать себя комфортно.
— Что думаешь о нынешнем сезоне в РПЛ?
— Когда перед сезоном стало ясно, что у «Зенита» остается весь состав, то сразу сказал, что он опять будет чемпионом. По именам это точно чемпион. У остальных же команд ушли лидеры, иностранцы. При этом очень правильно, что сейчас привлекается очень много молодежи. Думаю, это хороший ход со стороны руководства клубов. Так как мы не участвуем в международных соревнованиях, есть время воспитать новых звездочек. Так и Валерий Карпин в сборной постоянно отсматривает новых футболистов, чтобы иметь представление о каждом.
— При этом идет дискуссия, нужна ли вообще сборная и товарищеские матчи с командами уровня Кыргызстана и Таджикистана…
— Какими бы ни были матчи, но это дает ребятам возможность выступать за сборную, защищать честь страны. Для молодых это очень круто. Вызов в сборную — плод их проделанной работы. Для болельщиков товарищеские встречи, может быть, не так интересны, как официальные. Но мне кажется, им все равно интересно наблюдать за национальной командой, как она формируется, как появляются новые имена, как они раскрываются.
— Помнишь вообще свои эмоции, когда сборную отстранили от международных матчей?
— Одно слово олицетворяет то чувство. Несправедливость. Считаю, спорт должен находиться вне этих политических разногласий. Очень обидно. У нас был отличный шанс быть в Катаре, и его забрали.
— Как думаешь, у российского футбола есть будущее в условиях изоляции?
— Выскажу сугубо личное мнение. Кто-то скажет, сейчас у нас уровень сильно ниже, чем десять лет назад, и мои слова будут не оправданы. Однако мне кажется, в дальнейшем эта изоляция даст нам новых звезд, которые сейчас набираются опыта в своих командах, обрастают мясом, играют товарищеские матчи. И потом, когда настанет время и бан снимут, эти ребята будут готовы. А затем в Россию начнут возвращаться и топовые иностранцы. Возможно, сейчас мы делаем шажок назад, чтобы оттолкнуться и впоследствии быть наравне с Европой.
— Собираешься ли в будущем возвращаться в Россию?
— Конечно, вернусь. Пару месяцев побуду здесь, в теплой стране. Тут есть много дел, которые необходимо реализовать. В целом, я счастливый человек. Если футбол будет в моей жизни, стану еще счастливее. Все сделаю для этого. Неважно, в какой роли я буду.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
