Луна Хендрикс — одна из самых ярких фигуристок поколения. Если вам нужна история достижений вопреки, можете смело цитировать ее биографию. Она поздно начала серьезные тренировки, тройные запрыгала вообще в «старушечьем» возрасте, всю карьеру выступает за карликовую в плане фигурного катания Бельгию, где почти нет поддержки от государства и минимум перспектив достичь чего-то серьезного.
Но ей удалось преодолеть и травмы (в том числе тяжелые), и все остальное. Она выбилась в мировой топ, а в этом сезоне даже смогла опередить двух россиянок, Анну Щербакову и Майю Хромых, в короткой программе на Гран-при в Турине и завоевать бронзу по итогу соревнований. И это в 22 года, когда большинство фигуристок уже задумываются о завершении карьеры.
Через несколько дней Луне предстоит выступить на втором для себя этапе Гран-при в Сочи. Теоретически она еще может пробиться в первый в своей карьере финал серии, но даже если нет — ничего страшного, ведь глобальные цели у нее другие. «Матч ТВ» связался с Луной и расспросил ее про все важное и интересное.
Из интервью вы узнаете:
- Что Луна думает о революции четверных прыжков в российской фигурке и пробовала ли она сама исполнять квады
- Почему Этери Тутберидзе и Алексей Мишин — лучшие тренеры мира
- Зачем поднимать возрастной ценз до 18 лет и как это поможет избежать историй, подобной той, что случилась с Дарьей Усачевой в Японии
- В 16 лет Луна сломала позвоночник. Как ей удалось вернуться в спорт
- Фигурное катание в Европе мертво?
- Какого результата Луне хотелось бы достичь на Олимпиаде-2022
- Кем она хотела бы стать после завершения карьеры (выбор Луны вас точно удивит)
«Когда я вижу, как российские девчонки начинают прыгать четверные уже в 12 лет… В это просто невозможно поверить»
— Хотел бы начать с главного — у тебя потрясающее имя. Почему именно оно?
— Ох, спасибо! (Смеется.) Честно, я сама не до конца знаю, почему так вышло и в чем причина. Это имя не то чтобы очень популярно в Бельгии. Думаю, поэтому мои родители его и выбрали — хотели чего-то более оригинального, непохожего на остальные. И оно мне определенно нравится.
— Можешь подсказать, как правильно его произносить? Нашел в интернете несколько вариантов, но не уверен в их правильности. Кстати, мы в России произносим его как «Лу́на».
— А это и есть правильный вариант! Только «Л» чуть более мягкая, чем у вас.
— Ладно, главное выяснил, теперь к делу. Ты говорила в интервью, что у тебя всегда были трудности с прыжками. В чем причина?
— Думаю, это следствие того, что я довольно поздно начала усиленно тренироваться. Ну, знаешь, так, чтобы прямо серьезно — дважды в день и более. Это началось где-то с 13 лет. До этого я тренировалась по разу в день, примерно пять дней в неделю.
Поэтому моим тройным, так скажем, еще просто слишком мало лет. Я же запрыгала все тройные и двойной аксель только к 16 годам. Конечно, лучше начинать делать их где-то в 12 — тогда твое тело успевает привыкнуть, и в будущем становится легче. Наверное, в этом и заключаются мои проблемы с прыжками.
— Можешь рассказать, как устроен процесс финансирования спортсмена в Бельгии? Получаешь ли ты какую-то поддержку от государства?
— Сейчас — да, но путь к этому занял очень много времени. Когда я впервые отобралась на Олимпиаду [2018 года в Пхёнчхане], мне сказали: «Ого, а ты и правда талантлива! Мы будем тебя поддерживать!» Но все равно все работает немного не так, как должно, потому что ты платишь ВООБЩЕ за все. Поэтому я очень рада, что во все эти трудные моменты со мной был мой брат [Йорик Хендрикс, бывший бельгийский фигурист]. Он уже прошел этот путь, так что для меня все было чуть легче.
— Что же ты делала раньше?
— Ну, тренировалась-то я бесплатно, потому что у Йорика уже был тренер [Карин Херригерс, она также тренировала Луну с 4 лет], и я могла заниматься вместе с ним. А еще у нас была спонсорская помощь, чтобы платить за поездки на международные соревнования и дополнительные тренировки. Это мне очень помогло.
— В фигурном катании есть такой стереотип, что спортсмену лучше представлять какую-то серьезную страну типа США, России, Японии. Ты на своем опыте сталкивалась со сложностями, что Бельгия не является одной из таких стран?
— Да, вначале было и правда сложно. Когда ты представляешь очень маленькую страну, ты должен пахать до седьмого пота, чтобы выбиться в топ. Благо теперь судьи знают меня, и я приложила к этому массу усилий. Так что сейчас я счастлива, что люди знают, кто я такая и на что я способна.
— О чем думаешь, когда видишь, как российские фигуристки соревнуются между собой в количестве четверных прыжков в программе?
— Ты знаешь, это просто безумие! (Смеется.) Когда я вижу, как российские девчонки начинают прыгать четверные уже в 12 лет… В это просто невозможно поверить. Если вот прямо сейчас представить гипотетического 12-летнего ребенка-фигуриста, я с трудом смогу предсказать, когда он запрыгает тройные. А в России они в этом возрасте уже делают квады! Серьезно, я не могу понять, как это возможно.
— Самой когда-нибудь хотелось попробовать четверной?
— А я уже делала, но только с «защитой». По-моему, в первый раз попробовала около двух лет назад, но потом я порвала связки и выпала из тренировочного процесса на несколько месяцев. Затем у меня возникло что-то вроде воспаления в сухожилии — и я снова потеряла несколько месяцев тренировок. Если сложить все вкупе, у меня выпал примерно год. И я в это время почти не тренировалась. А когда вернулась на лед, мы решили сфокусироваться на тройных и исключить любой лишний риск. Думаю, поэтому мне удалось совершить такой хороший камбэк в прошлом сезоне.
Кстати, этим летом я тоже несколько раз заходила в четверные и в тройной аксель. И тоже с «защитой», без нее не прыгаю, потому что надо беречь себя — сезон слишком ответственный. Может, после него мы сможем уделить квадам и тройному акселю больше внимания. И тогда уже я начну заходить в них сама.
— Какой четверной ты тренировала? Обычно начинают с тулупа и сальхова.
— Как раз тулуп и был. Ну, и один раз я прыгнула четверной флип.
«Всякий раз когда мы фотографировались, Мишин вставал на носочки, чтобы не казаться маленьким»
— Тебя тренирует брат — Йорик Хендрикс. Каково это, когда тебя тренирует человек, которого ты знаешь с детства?
— На самом деле это очень крутое чувство. Йорик и правда классный тренер, очень креативный. И он очень много знает о фигурном катании. Это видно во всем, что он делает на льду. Я очень рада, что он — часть моей команды.
— Никогда не думала о переходе к другому тренеру? Возможно, более опытному, который приводил учеников к медалям чемпионатов мира и Европы.
— Вообще-то нет. Кстати, этим летом тренер, с которым я занималась с четырех лет, покинула мою команду. Сказала, что ей больше нечему меня научить. В тот момент она была, вероятно, не очень уверена в своих силах — поэтому и не захотела больше со мной работать.
Так что теперь мы с Йориком остались одни. Но мне кажется, что все идет неплохо.
— Этим летом ты была на стажировке у Алексея Мишина. Почему решилась на это?
— Конечно же, из-за техники. В особенности — из-за тройного акселя. Мне очень хотелось узнать, что он думает на этот счет. И услышать от него какие-то советы.
— Выходит, российская тренерская школа и правда лучшая в мире?
— Думаю, да. Российские тренеры очень много знают о технике и всем таком. При этом они еще и постоянно учатся чему-то новому. Это впечатляет.
— Кого из российских тренеров можешь выделить для себя?
— Алексей Мишин и Этери (Луне трудно дается фамилия «Тутберидзе»). Они подготовили стольких чемпионов… Не одного, а нескольких, целый ряд. Это очень многое говорит о тренере — когда в его группе много известных учеников.
— Мне кажется, у каждого спортсмена есть какая-либо смешная история про Алексея Мишина. Брейди Теннелл рассказывала, что, когда она была у него на стажировке, он называл каждый ее сорванный прыжок «попкорном», и это ее веселило. У тебя было что-то такое, что запомнилось бы про Мишина?
— Помню, всякий раз когда мы фотографировались, он вставал на носочки, чтобы не казаться маленьким (смеется). А еще он постоянно надевал на меня свою кепку! Как я потом поняла, он это делает вообще со всеми. Было очень забавно.
— Есть ли что-то, что тебе не нравится в современном женском одиночном катании?
— Ну, тут мы должны говорить о возрасте выхода во взрослые. Его, конечно же, надо поднять. Я думаю, это очень хороший вариант, потому что это же очень круто — когда у тебя долгая, насыщенная карьера. Ну, знаешь, как у Лизы Туктамышевой. Я очень сильно за нее переживаю. Она катается на протяжении стольких долгих лет и никогда не сдается. Ты бы знал, как это вдохновляет.
— Слышал, ты предлагала сделать возрастной ценз с 18 лет. Почему именно этот возраст?
— По себе могу сказать, что это действительно очень хороший возраст. Ты уже прошел через пубертат, через фазу взросления… Думаю, в 18 лет ты уже можешь назвать себя настоящей женщиной. Ну, по крайней мере, в плане тела.
— Многие считают, что возрастной ценз поможет снизить травматичность фигурного катания. Согласна?
— Наверное, да. Потому что когда тебе не надо никуда торопиться, появляется больше времени, чтобы грамотно распределить нагрузку на тренировках и не форсировать. Ну и, естественно, начинаешь тщательнее следить за здоровьем. На это тоже появляется время.
— Кстати, слышала, что случилось с Дашей Усачевой в Японии?
— Да. И даже видела. У нее что-то случилось с бедром. Сперва я прочитала, что проблема в лодыжке, но потом оказалось, что у нее что-то сломалось в бедре. Хочу пожелать ей скорейшего выздоровления. Знаю, как это непросто.
— Мы же говорим о подобных ситуациях, верно? Предполагается, что именно этого поможет избежать возрастной ценз или как?
— Ну, травмы будут и после 18, конечно же. К этому надо быть готовым. И со мной такое было. Иногда травмы случаются во время тренировок, и ты просто не можешь предугадать, когда и что произойдет.
Совсем избежать этого не получится, но корректировка нагрузок на тренировках может немного помочь с этим. Потому что с более высоким порогом выхода во взрослые у тебя появляется больше времени, чтобы успеть чего-то достичь в спорте.
— При этом у тебя ведь тоже была тяжелая травма в юном возрасте. Если я ничего не путаю, в 16 лет.
— Да, я ломала позвоночник.
— Как это случилось? Ты тоже старалась все успеть?
— Все из-за перетренированности. У меня от природы гибкая спина, и мышцы, думаю, просто не успели сформироваться и окрепнуть к тому времени. Особенно в спине. Поэтому бильман и другие позиции в заклоне доставляли мне совершенно дикое количество неудобств. И в один момент — хоп, и это произошло.
— Как тебе удалось вернуться? Это же очень серьезная травма.
— О, это было то еще время. На меня надели корсет — от правого колена и до груди. Сказали ходить в нем три месяца. Потом еще три месяца реабилитации с физиотерапевтом, и только затем я смогла снова выйти на лед. Прыгать начала лишь спустя месяц после этого.
Тяжело было… Плюс травма наложилась на первый год, когда я могла поехать на взрослые мир и Европу. Но, конечно, все пришлось отменить.
«Самоделкина делает 500 прыжков за тренировку?! У меня все заболело, когда ты назвал это число!»
— Скажи, сколько тройных прыжков делаешь за одну тренировку в среднем?
— Ого, вот это вопросы ты задаешь… Надо подумать…
— Ну, 100-200?
— Да ты чего? (Смеется.) Мы много скользим, прокатываем куски программ, отдыхаем на льду. Так что выходит, наверное, в районе 50 штук за тренировку.
— Я почему спросил. Российская юниорка Софья Самоделкина как-то рассказывала, что делает за тренировку до 500 прыжков.
— Сколько-сколько?!
— Ну да. Можешь представить подобный объем нагрузок применительно к себе?
— Ох… Честно, даже вообразить не могу. Не думаю, что мое тело мне позволит столько прыгать. У меня все заболело, когда ты назвал это число (смеется).
— У нас в России про европейских тренеров принято думать, что они довольно лояльные и мягкие, никогда не заставляют через силу. Правда ли это?
— Думаю, да.
— А в Европе есть какое-то представление о русских тренерах? Например, об Алексее Мишине или Этери Тутберидзе? Скажем, что Этери строгая, а Мишин, наоборот, лояльный или что-то вроде того.
— Честно, не в курсе. Но вообще так скажу: любой тренер должен быть в меру строгим. Даже так: строгим в своей манере. В то же время надо знать меру, потому что ученику должно быть комфортно с тренером. Спортсмен обязан получать удовольствие от процесса.
— Есть еще кое-что, о чем я хотел бы спросить в плане сравнения России и Европы. Часто слышу, что европейские спортсмены совсем не такие, как наши. Ты знаешь, россияне больше зацикливаются на медалях и победах и начинают немного сходить с ума на этой почве, а в Европе главная задача — получение удовольствия от самого процесса выступления. Это так?
— Применительно к европейцам — да. Для меня — так точно. Помню все эти травмы, через которые мне пришлось пройти… Думаю, я смогла с этим справиться из-за своей любви к фигурному катанию. Так что мне действительно хотелось бы получать от него удовольствие.
С другой стороны, мне тоже хочется усердно тренироваться и завоевывать медали, как на Гран-при в Италии. Это было просто потрясающе… Так что, думаю, если получится соединить удовольствие от процесса с результатом, это будет очень классная комбинация.
— Это помогает или, наоборот, мешает? В России есть мнение, что к спорту нужно относиться серьезно, иначе достичь результата будет трудно. У нас даже есть выражение «выходить на старт, как на войну».
— Ну, ты, конечно же, должен относиться к спорту серьезно. С другой стороны, выше головы ведь не прыгнуть, верно? Так что надо просто делать то, что должно. Но не в ущерб удовольствию от процесса.
— Считается, что российские фигуристки прогрессируют в первую очередь из-за внутренней конкуренции. В Бельгии она вообще есть?
— Не очень-то… У нас растет классная девочка-юниорка — Нина Пинзарруне. Она очень хороша для своих лет, но остальные… Нет, не думаю.
— Да, я видел, что у вас даже не всегда набирается три участника.
— Ага. Помимо меня только еще одна девочка.
— Говорят, фигурное катание в Европе почти мертво. Как думаешь, это так?
— Да. Возьмем Бельгию, к примеру. У нас нет поддержки от федерации. Ты должен все делать сам, платить за все самостоятельно. Если бы ребятам помогали, ну, хотя бы с оплатой тренировочных лагерей за границей и с поездками на международные соревнования, наш спорт стал бы чуточку… Больше, что ли.
— Сейчас фигурист в Европе вообще может быть популярен?
— Вот это действительно сложный вопрос…
— Ну, к примеру, тебя узнают на улицах?
— У меня на машине наклеена моя фотография, так что… (Смеется.) В общем, если веду машину — кто-нибудь узнает. А чтобы просто на улицах — не думаю.
— Даже после пятого места на чемпионате мира?
— Не-а.
— Почему? Это же действительно серьезное достижение.
— Честно, даже не знаю. После чемпионата мира я впервые попала в газеты и в теленовости, и это уже было огромным достижением (смеется). А что насчет улиц… Может, проблема в том, что в повседневной жизни я не так сильно заморачиваюсь с мэйком, как на соревнованиях. Без него, наверное, я выгляжу немного иначе.
— Это любимый турнир в твоей карьере?
— Да, один из любимых. В то время я как раз оправилась от серьезных травм, и чемпионат мира был первым крупным турниром после всего этого. Мне хотелось понять, смогу ли я быть на таком же уровне, как раньше. А в итоге оказалось, что на самом деле все даже лучше, чем прежде.
«Когда закончу кататься, хочу стать воспитателем в детском саду»
— Что нужно сделать, чтобы фигурное катание снова стало популярным в Европе?
— Наверное, устраивать больше тренировочных лагерей, чтобы привлекать внимание взрослых людей и маленьких детей. Ну, и в школах могли бы прививать любовь к фигурному катанию. К примеру, устраивать походы на катки или что-то вроде того.
— В России считается, что главную роль в популярности фигурного катания сыграли различные скандалы. Не знаю, слышала ты или нет, но в прошлом сезоне гремела история противостояния тренерских школ Евгения Плющенко и Этери Тутберидзе. До этого была история Алины Загитовой против Евгении Медведевой. Как думаешь, могло ли что-то такое произойти в европейском фигурном катании?
— Возможно, но не думаю, что это как-то помогло бы нам. В России фигурное катание значительно более популярно, чем в Европе, так что подобные истории у вас захватывают большое количество людей. В Европе они просто пролетели бы мимо и остались незамеченными.
— Думаешь, у вас это не помогло бы поднять популярность?
— Ну, ты знаешь, как говорят: плохой пиар — тоже пиар. Но мне бы хотелось более позитивных инфоповодов в нашем спорте.
— Не знаю, догадываешься ли ты об этом, но в России у тебя много поклонников. Ты уже несколько раз выступали в нашей стране, какие остались впечатления?
— О, я до сих пор помню чемпионат Европы [2018 года] в Москве. Было просто потрясающе, к тому же я еще и хорошо проехала произвольную. И публика была такой шумной! Наверное, самая шумная и самая большая публика на моей памяти. За исключением Японии разве что, они там вообще просто потрясающие.
— За какой результат на Олимпиаде-2022 сможешь себя похвалить? Есть ли какая-то конкретная цель в голове как ориентир успеха?
— Думаю, главная цель — получить олимпийский диплом. Так что если попаду в топ-8, это уже будет шикарный результат для меня. А если еще и откатаюсь чисто и смогу получить удовольствие от своего выступления, это вообще будет что-то с чем-то.
— Твои образы на льду выглядят потрясающе. Кто придумывает все эти невероятные платья?
— В этот год нам захотелось чего-то новенького. Раньше все мои платья делала мой бывший тренер, но сейчас мы хотели попробовать что-то особенное, более детализированное. Мы искали образы в Instagram*, перерыли все соцсети. Когда нашли нужное, отправили фотографии в финскую компанию, чтобы они сделали нам дизайн. Потом они выслали нам эскизы на доработку — и так появились мои платья этого сезона.
— Не могу не сказать. Экстравагантное платье к произвольной программе — просто бомба.
— О, оно тоже мое любимое (смеется).
— Что нужно знать о тебе болельщикам? Кроме того, какой ты представляешься на льду. Что любишь делать в свободное время, какую музыку слушаешь, что ценишь в людях?
— По части музыки — наверное, это поп, который крутят на радио. Его слушаю чаще всего. Еще мне нравится Андреа Бочелли… А, еще я большая фанатка Селин Дион! (Смеется.)
В свободное время люблю красить ногти. Вообще, знаешь, я ведь даже училась на это. С этого лета полюбила гольф — играю в него, чтобы снять напряжение. А еще я очень люблю детей. Когда закончу кататься, хочу стать воспитателем в детском саду.
— Твой брат выступал на Олимпийских играх в Сочи, куда ты скоро поедешь на этап Гран-при. Что он рассказывал про этот город и про Олимпиаду вообще?
— Он очень часто вспоминал ту Олимпиаду. Говорил, что там была просто огромная олимпийская деревня — гораздо больше, чем в Пхенчхане. Надо было добираться до катка на велосипеде… Думаю, для него это был потрясающий опыт. И я очень рада, что у меня будет возможность своими глазами увидеть тот олимпийский каток и посоревноваться в Сочи.
Читайте также:
- Россия могла занять весь пьедестал в женском одиночном. Но отдала бронзу Японии
- «Стиль Билли Айлиш — это вызов обществу. Ее посыл: «Я не такая, как все» — Косторная сравнила себя с певицей
- «Я немного шокирована своим выступлением» — Щербакова
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
