26 сентября родился американский композитор Джордж Гершвин. Американский он по тому, где провел всю свою жизнь, и по тому, сколько сделал для американской культуры. Но по рождению Джордж Гершвин — Яков Гершовиц, сын еврейских иммигрантов из Российской империи.
Он поздно начал заниматься музыкой — в 12 лет, и несправедливо рано умер — в 38 из-за опухоли мозга. Но успел создать принципиально новое направление в музыке — примирить классику и джаз; придумать то, что позже назовут симфоджазом.
Фигуристы обращаются к музыке Гершвина, решая разные задачи: кто-то отправляется выигрывать Олимпиаду, кто-то стремится к танцевальному саморазвитию. В материале «Матч ТВ» — разбор пяти культовых программ на музыку Джорджа Гершвина, поставленных за последние 30 лет.
Илья Кулик, «Рапсодия в блюзовых тонах»
Илье Кулику в олимпийский сезон-1997/98 нужна была программа, главным украшением которой должен был стать чистый четверной тулуп. С высоты нынешних правил, заставляющих фигуристов связать свитер ногами за три минуты, если на их коньках закрепить спицы с пряжей, наивное двуножное катание и простая рамка рук Кулика кажутся прошлым веком. Но на момент пика карьеры Кулика это было абсолютной нормой и отвечало всем правилам.
Поэтому кроме четверного тулупа у программы было всего два выигрышных фактора — обаяние самого Ильи и великолепная музыка «Рапсодии» Гершвина.
И его ироничный костюм. Эти белая жилетка и желтая жирафья рубашка с объемными плечами из лакированной ткани обратили на себя внимание каждого, кто взглянул на фигуриста хотя бы однажды. Образ Кулика не раз потом попадал во всевозможные антистильные рейтинги нарядов фигурного катания, но вопросы вкуса, как известно, дело субъективное.
Кстати, костюмы для Кулика его тренер Татьяна Тарасова заказывала у кутюрье Вячеслава Зайцева.
Забавный момент еще получился с так называемым family-look’ом — не знаю уж, намеренно или нет, но Татьяна Тарасова на произвольную программу Игр в Нагано своего ученика надела… шарф с принтом жирафа. Только с пятнышками помельче. Family-look оказался счастливым — Кулик был первым одиночником, которого взялась тренировать Тарасова, и первым же принес ей золото Олимпиады не в парных видах.
Ким Юна, Концерт для фортепиано с оркестром
Фортепианный концерт — не самое известное произведение Гершвина, и это делает его выбор для фаворитки ванкуверской Олимпиады еще более смелым решением. И уникальным, кстати — навскидку не получается вспомнить никого из топ-фигуристов, кто брался бы за этот концерт после Ким и до Ким. Хореографом стал Дэвид Уилсон.
Уилсон сделал ставку на мягкую пластику, холодную кокетливость кореянки и ее владение коньком. На выходе получилась программа, которой не нужны никакие костыли в виде либретто — вроде привычных нам образов в пояснительных историях «встретились, полюбили, расстались». За смысл в хореографии Ким отвечает музыка — фигуристке остается только следовать за ней.
Юна держала все под контролем, и на Олимпиаде был тот самый прокат, когда звезды сошлись. Чистейшее исполнение прыжков, раскованность движений выглядели как блестяще отрепетированная импровизация.
Отдельно стоит отметить наряд корейской принцессы, после олимпийского золота по праву названной болельщиками Yuna Queen, — ультрамариновое платье с нитями кристаллов на спине, напоминающими Бруклинский мост с его висящими стальными тросами. Гениально, дорого и просто одновременно.
Даже жаль, что этот концерт так не популярен среди фигуристов. Он отлично подошел бы североамериканским спортсменам — например, Грейси Голд с ее образом классического Голливуда или Джейсону Брауну с его особенной хореографичностью.
Елена Радионова, «Порги и Бесс»
«Порги и Бесс» Радионовой можно пересматривать, чтобы понять, как выглядит фигурист, катающий программу, которая нравится ему до последней ноты.
Хореограф Ше-Линн Бурн точно ухватила суть Елены и сделала ей поразительно женственную программу — от стартовой дерзкой девчоночьей позы до покачиваний бедром на дорожке. Очень удачно вписались в музыку вращения. К концу программы Лена ловила такой раж, что ее тянуло подпевать, хотя в музыке вокала не было — на многих стартах она это и делала.
«Порги и Бесс» Радионова катала два сезона, успев попробовать два варианта костюма. Первое платье с пышной короткой юбкой получило много неоднозначных рецензий, второе было более классическим и благосклонно воспринятым.
Кстати, «Порги и Бесс» — это еще и одна из самых знаменитых джазовых композиций Summertime. В опере она играет роль колыбельной. Ее переиграли и перепели все музыканты планеты, катались под Summertime и многие фигуристы. К примеру, Мария Сотскова в свой предпоследний сезон.
Мэдисон Чок — Эван Бейтс, «Американец в Париже»
Это был первый сезон Мэдисон Чок — Эвана Бейтса в роли первого номера американской сборной, потому что многолетние лидеры США Дэвис — Уайт завершили карьеру после олимпийского золота Сочи. Для прорыва Игорь Шпильбанд поставил ученикам произвольный танец по бродвейской классике «Американец в Париже» авторства Джорджа Гершвина.
Весь танец — постоянное взаимодействие партнеров между собой, как финальная 16-минутная танцевальная сцена из мюзикла, придуманная Джином Келли.
Поддержки поражают воображение — благодаря разной антропометрии Мэдисон и Эвана, а также акробатической подготовке партнерши эти обязательные элементы программы получилось сделать театрализованными и навороченными, как того требует тема. Особенно эффектна первая поддержка по прямой — после нескольких перестроений Мэдисон оказывается в полный рост на уровне груди партнера, причем держит он ее только за конек опорной ноги.
Ну и, конечно, все связки и растанцовки программы придуманы таким образом, чтобы танцоры смотрелись как вдохновленные артисты под лучами софитов. Финальная поза обещает хэппи-энд, как и полная жизни музыка Гершвина.
Тесса Вертью — Скотт Моир, «Забавная мордашка»
Немного неожиданно, должно быть, увидеть здесь программу по мотивам фильма с Одри Хепберн, вышедшего на экраны в конце пятидесятых. Но до фильма был еще мюзикл, а музыку для него написал Джордж Гершвин.
Если сможете, обязательно пересмотрите «Мордашку» в исполнении Тессы и Скотта. Посмотрите и почувствуйте танцы, которые мы потеряли.
Хореография Марины Зуевой, придуманная для самой техничной пары в мире, — это победа деталей. В программе нет ни одного случайного движения, ни одной неуместной эмоции — Тесса и Скотт много работали с педагогами по актерскому мастерству, чтобы научиться полуулыбкой и взглядом передавать зрителю свои мысли и чувства.
И конечно, трудно представить, как должны быть физически подготовлены фигуристы, чтобы выдерживать такой быстрый темп на протяжении всей программы, учитывая ее наполненность и сложность. Тесса и Скотт катаются в экстремально близких позициях, твиззлы делают на экстремальной скорости, поддержки выполняют хлестко и зрелищно. То есть это безусловный спорт, но и безусловное искусство — близкая интерпретация фильма «Забавная мордашка» языком танцев на льду.
В этой программе явственно видно, как хорошо музыка Гершвина подходит для дорожек шагов — торжественная, стремительная, кульминационная. При этом потенциал Джорджа Гершвина для фигурного катания пока не раскрыт даже наполовину — к нему все-таки обращаются не так часто, как к классике и саундтрекам к современным фильмам.
Читайте также:
- Девочка поколения пост-Трусовой. У Тутберидзе растет новая звезда
- У Щербаковой новое платье, и костюмы тут ни при чем. Как фигуристка справляется с ролью примы «Хрустального»
- «Возвращение Медведевой показывает — можно говорить что угодно, но время все ставит на места». Интервью Даниила Глейхенгауза
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
