— В СМИ сообщалось о несоответствии наблюдательного совета РУСАДА Всемирному антидопинговому кодексу. В частности, статье 20.5.1.: «Национальные антидопинговые ассоциации обязаны быть независимыми от спорта и правительства, в том числе, …от любого лица, которое одновременно участвует в управлении или деятельности любой международной или национальной федерации, организатора крупных спортивных мероприятий, национального олимпийского или паралимпийского комитета». В грубом цитировании примерно так. В этом камень преткновения?
— На РУСАДА возложена ответственность за мониторинг ВАДА и решения CAS, а выполнены они далеко не все. Времени осталось примерно год, и это впритык. Движемся в нужном направлении, но в РУСАДА происходит бесконечная смена коллегиальных органов управления, за последний год можно насчитать уже четыре формации. То есть обновление происходит примерно раз в квартал. Возникает вопрос: кто будет исполнять упомянутые предписания и нести ответственность, если персоналии все время меняются, а время неминуемо бежит?
— Разберемся с вертикалью власти в РУСАДА. Есть вы, исполняющий обязанности главы организации. Кто над вами?
— Наблюдательный совет, состоящий из семи человек (На сайте РУСАДА сейчас указаны шестеро: председатель совета Наталья Соколова, зафкафедрой МГЮА; Евгений Ачкасов, завкафедрой Сеченовского университета; Сергей Илюков, независимый эксперт, спортивный врач; Евгений Ращевский, адвокат; Владимир Чехонин, академик РАН, завкафедрой МГМИ; Александр Якушев, прославленный хоккеист. — «Матч ТВ».) Выше совета — общее собрание учредителей, в которое входят Ассоциация юристов России и Международный юридический центр, обе структуры — коммерческие.
— Слово «наблюдательный» подразумевает некую отстраненность и консультативность?
— В действительности так и должно быть. Наблюдательный совет заслушивает квартальные отчеты и в ряде случаев всматривается в происходящее более пристально, давая комментарии. Другое дело, что набсовет не вправе вмешиваться в операционную деятельность агентства. Этот орган коллегиальный и контролирующий, но не управляющий спецификой антидопинговой работы. При этом у ВАДА в отношении наших локальных документов возникают вопросы. Конкретно — в отношении того, что в уставе и положениях РУСАДА полномочия коллегиальных органов управления прописаны несколько двусмысленно и допускают вмешательство в операционную деятельность.
Замечания ВАДА справедливы, и я со своей стороны подтвердил: нынешние формулировки содержат разночтения. Всемирное агентство настаивает: нестыковки должны быть устранены, а наблюдательный совет обязан обеспечивать лишь контроль и методическую помощь, когда это необходимо.
На днях общее собрание утвердило очередные изменения в составе наблюдательного совета. Его покинул один из членов, уважаемый человек. При этом он пополнил совет лишь месяцем ранее, хотя Кодекс ВАДА по определенным показаниям это запрещал. Возникает вопрос: зачем тогда из наблюдательного совета уходила Елена Исинбаева и ряд других участников? Продолжали бы в прежнем составе. Но нет: следуя той самой статье Кодекса, состоялась ротация, а потом конфликтная ситуация снова повторилась.
— Речь, как я понял, об Александре Якушеве. Он покинул совет под давлением Кодекса ВАДА или по личным мотивам?
— Причины мне неизвестны, слежу за информацией только по сайту Ассоциации юристов России, другими данными не располагаю. Заявление Якушева было удовлетворено — все, что знаю.
— Общались в тот месяц, когда он входил в наблюдательный совет?
— Ни разу. Якушев для меня был и остается легендой хоккея, на ниве антидопинга мы не пересекались.
— Без него наблюдательный совет стал легитимным?
— Ограничусь комментарием: нас ожидают определенные сюрпризы. В частности углубляться не стану.
— Сюрпризы в виде кадровых перестановок?
— Да, в виде ротации.
— Председатель наблюдательного совета Наталья Соколова понимает и разделяет ответственность РУСАДА за выполнение дорожной карты ВАДА?
— Наталья Александровна состоит в совете почти год, но только-только погружается в атидопинговую специфику. Поэтому не все акценты, мне кажется, расставлены так, как необходимо. А если точнее, то все акценты расставлены не так. На РУСАДА лежит громадная ответственность за выполнение решений CAS и ВАДА, но пока усилия коллегиального органа сконцентрированы на бесконечном конкурсе на должность генерального директора и подборе новых членов наблюдательного совета. Как оказалось, это довольно сложно. Но вряд ли это то, что отвечает остроте момента.
— Может, последствия санкций обязано разгребать только РУСАДА, но не его наблюдательный совет?
— Ответственность лежит на всем РУСАДА, на всех наших 56 работниках, 66 инспекторах и органах управления. Только слаженные действия позволят выполнить возложенное на нас в срок. Но пока ситуация осложняется тем, что каждому новому члену наблюдательного совета требуются разъяснения и пояснения. Люди раньше не имели дела со спецификой нашей работы, они хотят знать. А поскольку ротация в органе управления высокая, наша просветительская деятельность поставлена на поток. Это не способствует внутреннему балансу, с помощью которого можно начать исполнять решения международных инстанций.
Было бы нечестно сказать, что весь груз ответственности лежит на операционном крыле РУСАДА, но не на набсовете. За ним тоже закреплен определенный план мероприятий, и именно у наблюдательного совета запрашивает сейчас информацию Том Мэй, директор ВАДА по развитию и связям с региональными агентствами.
— Требования к базе данных Московской лаборатории до сих пор не выполнены?
— Ситуация на прежнем месте. Последние запросы были из Biathlon Integrity Unit, мы переправили их в московскую лабораторию, которая подготовила ответ. Пока все происходит в формате переписки.
— Какой из свежих допинговых случаев, связанных с Россией, таит в себе наибольшую угрозу?
— Любые положительные пробы рассматриваю под таким углом: идет работа. Наша деятельность находится на стыке квазиполицейской, образовательной и регулятивной активности. Да, доказанные случаи — неприятно, но это свидетельствует о том, что мы работаем. Говорить об обнаружении допинга, наоборот, хорошо, это позитивная оценка нашей деятельности. А происходить такие случаи все равно будут, главное, что они единичные и индивидуальные. Антидопинговую культуру всем спортсменам в голову не вложишь, однако обнаружение запрещенных веществ и последующее наказание влечет за собой снижение числа нарушений. В известном смысле, чем выше общественный резонанс, тем лучше.
— То есть новых масштабных проблем с допингом нам ждать не стоит?
— Отвечу так. Сейчас мы забираем до полутора тысяч проб в месяц, это исторический максимум. Охват регионов и соревнований очень широк, рассчитываем выполнить решения международных органов в срок — вот что главное в этом вопросе. И за эту часть я спокоен.
— Слышно что-нибудь про дело керлингиста Крушельницкого, пойманного в Пхенчхане-2018 на мельдонии?
— Стандарт нашей работы подразумевает конфиденциальность, поэтому даже не интересуюсь подобными расследованиями. Они не входят в функции и задачи РУСАДА, а человек, допустивший нарушение, имеет право на неприкосновенность личной жизни.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
