В 2013-14-м Евгений Почаев в одиночку проехал на велосипеде два американских континента насквозь, от самой северной точки Аляски до того места, где на Огненной Земле заканчивается дорога. 33 750 километров были преодолены за 11 месяцев. После этого он выпустил книгу, съездил еще в несколько более коротких путешествий, но то, трансамериканское, до сих пор провоцирует на вопросы. Мы пообщались с Евгением, и он поделился деталями.
– Откуда пришла идея такого формата и вообще активного отдыха? Есть масса вариантов, пешие походы, тот же триатлон. Почему велопутешествия?
– Я не был в детстве велогонщиком, не ходил в спортшколы, только в зрелом возрасте сел на велосипед и открывал его заново. Мне в велопутешествии понравилось, что по сравнению с машиной и пешим походом получается нечто среднее. Пешком все замечательно, полное погружение в атмосферу и природу, но за день ты очень мало видишь, потому что скорость невелика. На машине такой проблемы нет, однако, как правило, это маршрут из точки в точку, и ты просматриваешь что-то в этих точках, но не по пути. А велосипед – как раз промежуточный вариант: ты двигаешься достаточно быстро и в то же время чувствуешь все, что проезжаешь, даже ощущаешь запахи.
– Почему две Америки?
– Началось все, конечно, более скромно, с путешествия по Крыму. Затем я ездил в другие места, очень интенсивно прокатился по Европе, Азии, Австралии, Новой Зеландии, частично Южной Америке и США. Лишь после этого появилось желание проехать что-то глобальное, своего рода экспедицию, которая потребует от меня всего опыта и сил. Нужен был вызов.
– По какому принципу выбирались страны, когда вы это еще начинали?
– По принципу живописности природы. Архитектура меня стала волновать уже после «двух Америк», а до этого я склонялся к просмотру природных ландшафтов. Двумя самыми запоминающимися стали поездки по Норвегии с севера на юг и по Новой Зеландии, тоже с севера на юг.
Деньги и работа
– Как проходила подготовка к американской экспедиции?
– Почти год готовился чисто организационно, а финансово – еще дольше. Уволился с работы, потому что ждать меня там, конечно, никто бы не стал. Имелись определенные накопления, из них я выделил 50 000 долларов на бюджет этой поездки и, надо сказать, уложился в эту сумму даже с запасом. Учтите, что курс доллара тогда был порядка 30 рублей. Вернувшись, я не бедствовал, потому что накопления по-прежнему были. Нашел работу с очень свободным графиком, который позволяет сейчас куда-то ездить.
– Визовые вопросы?
– Считаю, что любая авантюра должна быть хорошо подготовлена. На тот момент, чтобы проехать две Америки, нужны были всего две визы – канадская и американская. Их я сделал заблаговременно. А вся остальная Центральная и Южная Америка для россиян уже стала безвизовой. Единственная незапланированная страна, в которую у меня не было визы, но где я побывал – Белиз. Выяснилось, если ты пересекаешь границу по земле, то виза туда не нужна, а вот если прилетаешь на самолете, без нее не пустят. Изначально я не планировал посещать эту страну, но уже на месте узнал, что вопрос решается уплатой официального сбора в размере 50 долларов. Правда, когда я туда ехал, еще гадая, пустят меня или нет, местное население радостно сообщало, что проблем-то вообще никаких: садишься на лодку, тебя переправляют через пограничную реку, которую никто не охраняет, и все – ты в Белизе. На самом деле в Центральной и Южной Америке есть масса мест, где такое нелегальное пересечение границ является совершенно доступным вариантом.
– Почему поехали именно этим маршрутом?
– Я ориентировался, что буду находиться максимально долго в горах и следовать водоразделительному хребту. Поэтому линия маршрута легла очень четко, второго варианта не было. Ну и кроме того, со стороны Атлантики в Южной Америке все достаточно плоско и уныло. А на горных дорогах меньше машин, особенно грузовых, и это делало поездку менее опасной с точки зрения риска быть сбитым.
– Где было страшнее всего с точки зрения культуры вождения?
– В Боливии.
– Каков суммарный вес вещей, которые приходилось тащить с собой?
– Вообще это зависит от того, где ты ночуешь, в палатке или отелях. Если в палатке, все становится тяжелее на 3-4 килограмма. Если в отелях – это просто велосипед, который весит порядка 10 кг, и несколько килограммов вещей в рюкзаке. В экспедиции через две Америки я ночевал, конечно, в основном в отелях, хотя иногда на длительных участках без цивилизации случались и холодные ночевки.
Люди и звери
– Кто опаснее в таких велопутешествиях, люди или звери?
– Зависит от страны. Опасаться в целом нужно и того и другого. Если мы берем условно безопасные Канаду и США, то фауна в виде медведей вполне может тебя посетить. Я неоднократно с ними сталкивался, причем иногда замечал только в самый последний момент. Потом, правда, я совсем обнаглел и начал их фотографировать. Был случай, когда медведь пошел прямо на меня, не знаю, чем бы там все закончилось, если бы его не спугнула проезжавшая мимо машина.
– Когда появился факт опасности со стороны людей? Мексика?
– Мексика бывает разной. Если мы говорим про Калифорнийский полуостров, то это очень спокойная территория, опасаться там нечего. А вот вся континентальная Мексика спокойна весьма условно. Во-первых, местные пару раз в день интересовались, ограбили меня уже или еще нет. В воздухе витала тревога. Во-вторых, огромное количество военных и полиции, настроенных очень сурово, говорило о том, что здесь не все гладко. Особенно потенциально опасен север Мексики.
– Там как раз картели головы людям режут в процессе войны за территорию.
– Это именно та причина, почему я старался избегать тех мест и захватил их всего лишь трехсоткилометровым куском, который проехал за три дня. Атмосфера напряженная, ничего не происходит, но все местные на взводе.
– Доводилось встречать людей с татуировками банд на лицах?
– Да, на улицах видел, но за соседним столом с ними не сидел.
– На США заканчивается англоязычная Америка и начинается территория испанского языка. Как у вас с ним?
– Когда я стартовал на Аляске, то знал по-испански от силы пять слов. По мере приближения к Мексике понял, что нужно как-то подтягивать язык. У меня был аудиоучебник, и я его слушал, пока ехал по США. Поэтому в Мексике уже мог связать пару предложений. А затем в результате языковой практики в Латинской Америке я стал изъясняться более-менее сносно.
– Центральная Америка – регион тоже не самый тихий. Каким он вам показался?
– Когда готовился к поездке и читал отчеты, в них была всякая жуть. Но у меня прошло без эксцессов, хотя сказать, что там спокойно, было бы неправдой. Например, мне категорически не рекомендовали Гондурас. Несколько человек прямо перед пересечением границы рассказывали, что недавно были случаи грабежа на той дороге, по которой предстояло ехать мне. Тем не менее все обошлось. Нужно соблюдать некоторую осторожность и помнить, что повышенная криминальная активность всегда в больших городах. Если их избегать, то это уже половина успеха. Вторая половина: с одной стороны, держать ухо востро, а с другой – быть позитивным и не выглядеть хмурым, притягивая опасность.
– Как страховались от того, что вас разденут догола и вообще все заберут?
– Именно такой вариант, когда останусь посреди дороги голый, я не рассматривал серьезно. Хотя в Чили познакомился с двумя англичанами, которые рассказали, что их друга, ехавшего по тому же маршруту, остановили в Гватемале посреди джунглей несколько ребят с мачете и забрали все до трусов. От подобной ситуации застраховаться нельзя, а в целом, конечно, карточки и наличные были распределены по нескольким местам.
– Желание обзавестись средством самообороны не возникло?
– В какой-то момент чуть было не купил мачете, потому что в Гватемале все ходят с ними. То есть ты едешь, навстречу идут ребята с мачете и заинтересованно на тебя посматривают. И ты не очень понимаешь, в чем их интерес заключается. Однако, подумав, решил, что это мачете, если я его куплю, будет притягивать ко мне проблемы, но в действительно серьезной ситуации не поможет. Поэтому не стал ничего покупать, так и проехав до Мексики с баллончиком спрея, защищающего от медведей. Затем я и его потерял.
– Какое отношение к русским в тех странах, где удалось побывать?
– Разное. В Центральной и Южной Америке новость о том, что ты русский, вызывает неподдельный интерес, местные, по сути, ничего не знают про Россию, и ты для них вроде инопланетянина. В Северной Америке по-другому, там у меня состоялся самый длинный и пространный разговор на тему политики и жизни вообще. У них своя пропаганда, у нас своя. И у всех свои заблуждения. Но поскольку я ехал по местам достаточно провинциальным, через какие-то ковбойские городки в Вайоминге, поселения в Юте, то они тоже особо про Россию ничего не знают. Один человек сказал: последнее, что он помнит, это какой-то фильм из школьного детства, где русские десантники прыгают с парашютами, палят из автоматов и так далее (судя по всему, имеется в виду лента «Красный рассвет» 1984 года выпуска). Но когда начинаешь общаться с людьми более плотно, никакого отторжения нет.
Велосипед и отдых
– Сколько было проколов колес за экспедицию?
– На самом деле не так уж и много, порядка 10-12. Я выбрал абсолютно бронебойные покрышки, которые очень хорошо себя проявили. Основная часть проколов произошла, когда износилась первая пара покрышек и они стали уже не так хорошо защищать от острых камней и прочего. После того как через 20 000 километров, в Колумбии, поставил новые покрышки, проколы почти прекратились.
– Что за велосипед у вас вообще был?
– Я собирал максимально надежную машину, на 28-дюймовых колесах, старался подобрать все так, чтобы ремонт требовался по минимуму. За поездку суммарно износилось пять цепей, обычно я менял три цепи по кругу для оптимизации износа. Один раз менял кассету и еще – большую звезду. Это все были плановые замены. Из внеплановых – в Аргентине треснул обод, его протерли тормоза. Как раз в тот момент я был в двух-трех днях пути от большого города с веломагазином. И на таком ободе я ехал все эти дни, как-то подручными средствами его латая, он все больше расходился, и в последний день уже был вопрос о минутах, которые ободу оставалось жить.
– Нашли замену?
– В то время в Аргентине проводилась политика импортозамещения, и ничего нового не завозили. В веломагазине мне сказали, что 28-дюймовый обод есть только в Буэнос-Айресе, до которого четыре тысячи километров. Потом один из механиков вспомнил, что десять лет назад проходила международная гонка и кто-то там оставил одно колесо. Его нашли, поставили мне обод, и я поехал дальше.
– Как зашли высоты перуанского плато, где приходилось ехать постоянно в условиях нехватки кислорода?
– Это было очень интересно. В горной части Перу нормальным был такой расклад: стартуешь с высоты 2000, поднимаешься на 4000 и затем спускаешься обратно на 2000. На следующий день это повторяется. Но я правильно спланировал маршрут и набирал высоту день за днем постепенно, двигаясь от менее высотных районов к более высотным.
– Самое продолжительное восхождение?
– В Перу поднимался от уровня моря к самой верхней точке экспедиции – 4800-4900 метров. Это заняло пять дней, и почти все время нужно было ехать наверх, иногда лишь чуть спускаясь. Нехватку кислорода почувствовал, уже пройдя отметку 4000 метров.
– Маршрут удалось соблюсти или где-то меняли курс?
– Поменял планы на границе Эквадора и Перу. Дело в том, что там как раз начался сезон дождей и часть горной дороги просто смыло. Пришлось сместиться в сторону побережья и пять дней пострадать, потому что вокруг не было ничего интересного, зато дул изматывающий встречный ветер, а это потяжелее, чем горы.
– Говорят, что уже ближе к Ушуайе, к Огненной Земле, сильные ветра – это вообще норма.
– Все верно. Но я не застал валящих с ног ураганов, хотя мне их обещали. Да, ты можешь неделю ехать против ветра, и он не меняет направления и силы. Но местные сказали, что мне сильно повезло, потому что в это время года они обычно ходят по веревке, натянутой между домами.
– Как за одиннадцать месяцев пути не превратиться в заросшего, вонючего, одичавшего человека?
– Я немало таких встречал. Это вопрос внутренней дисциплины. Если ты захочешь соблюдать гигиену, то будешь делать это везде. Тем более я не помню, чтобы у меня были периоды без цивилизации длиннее трех суток.
– Отдых в пути. Как часто брали паузы, сколько их было?
– Изначально собирался отдыхать каждый седьмой день. Но после первых шести дней понял, что не сильно устал, а сидеть в какой-нибудь деревне на Аляске большого смысла не имеет. В результате первый день отдыха у меня случился только в столице Юкона Уайт Хорс через месяц пути, когда в ногах было уже три тысячи километров. И то я остановился, чтобы посмотреть местность, которая скоро останется позади. А самые длинные перерывы были незапланированные. Так, в Мексике я ждал попавший в шторм паром. Похожая история произошла в Чили – туристический сезон закончился, и паром ходил редко. Но в основном в качестве выходного просто делал поездку покороче. Жесть случилась один раз в Канаде, когда я на себе тащил велосипед пять часов – сначала в гору, а затем с горы – и устал настолько, что весь следующий день отдыхал.
– Велосипед сломался?
– Нет. Я решил срезать и выехал на какую-то странную дорогу через гору, она была положена не серпантином по траверсу склона, а в лоб. Заехать в такой градиент на груженом велосипеде было невозможно, пришлось тащить его на себе. Спуск был такой же – напрямую. В результате вниз я его тоже тащил, потому что даже катить велосипед было сложновато.
– 11 месяцев на фоне красивых пейзажей без личной жизни как прошли?
– Думалось об этом, но как-то удавалось отвлекаться, не могу сказать, что это сильно давило.
Финиш и возвращение
– В какой момент появилась тоска по дому?
– Ее не было. Каждый день что-то новое, хотя, конечно, сознание трансформируется во время такой поездки. Первоначальный стресс от масштабов экспедиции ушел примерно через две недели. Через два месяца ты понимаешь, что это уже не путешествие, а просто новая жизнь со своими правилами, распорядком, задачами. Через полгода приходит психоэмоциональное насыщение, когда мозг уже избалован красивой картинкой и для удивления нужно что-то сверхъестественное. Это у меня наступило где-то в районе Колумбии, и какое-то время я испытывал некое эмоциональное угасание. Я не захотел домой, продолжал движение, и в Эквадоре начались такие пейзажи, что их можно как раз назвать сверхъестественными.
– Когда увидели первого пингвина?
– Я специально их разыскивал. Там много мест, где есть колонии пингвинов и куда возят туристов. Но я ехал не в сезон, и посещение было закрыто. Пингвинов я увидел случайно, на них мне указали два французских велосипедиста уже на Огненной Земле, посоветовав ехать по грязной дороге, тогда, дескать, встретишь пингвинов.
– Что стало финишной точкой путешествия?
– То место, докуда доходит дорога. От Ушуайи, последнего города на маршруте, нужно было проехать еще день, и там все заканчивается – стоит специальная табличка, конец пути.
– Вот вы стоите на этом месте, за спиной 33 750 километров, одиннадцать месяцев в пути… Какие были мысли?
– Изменились критерии нормальности, то есть понимание того, как жить дальше. Но я не стал делать каких-то экстремальных вещей, вроде продолжения путешествия уже по Африке. У меня были некоторые обязательства дома, поэтому я просто продал велосипед и вернулся.
– Продали велосипед, который прошел с вами все эти месяцы?!
– Да, это нужно было сделать, чтобы поставить точку в экспедиции, сжечь мосты, так сказать. Я продал его за символическую сумму, что-то около ста долларов, в местный веломагазин.
– Помимо эмоционального есть еще физическое привыкание. Вы 11 месяцев нагружали свой организм почти каждый день. По возвращении в Москву ломка была?
– На самом деле вы со своим спортивным прошлым так это видите, понимая, о чем идет речь. А мне все задавали противоположный вопрос: нет ли желания выкинуть все велосипеды и никогда больше на них не садиться? В реальности у меня как не было ненависти к вело, так и не возникло сильной зависимости. Я очень спокойно через все это прошел, хотя стал принимать участие в каких-то гонках, и таким образом активность практически не снизилась.
Книга и планы
– Три места, куда стоит поехать на двух американских континентах?
Первое – национальный парк Денали, Аляска. Второе – национальный парк Торрес-дель-Пайне, Чили. Третье – горный массив Уаскаран, Перу. Эти места на каждого произведут неизгладимое впечатление.
– А куда лучше не соваться?
Первое – граница США и Мексики. Второе – Сальвадор и Гондурас. Третье – окраины всех больших городов в Центральной Америке, таких как Белиз-сити, Гватемала-сити, Панама-сити, где ощущаешь себя ходящим по кромке бритвы.
– Вы за свой счет издали книгу о путешествии. В чем тут была мотивация?
– У меня было какое-то чувство незаконченности, будто бы я сделал что-то большое, а следа не осталось. Ну, плюс мне все друзья говорили, что нужно писать книгу. Кроме того, я проехал достаточно большое количество мест изолированных, где оказывался, по словам местных, первым русским. Соответственно, хотелось рассказать про то, что, возможно, никто из соотечественников не знает. Показать, что подобное может сделать практически любой человек, было бы желание.
– Когда вернулись, интерес со стороны СМИ был?
– Да не было никакого интереса, хотя я и не испытывал иллюзий по поводу востребованности информации о таком путешествии. Уже позже я занялся каким-то пиаром книги и некой активностью. В России эта тема вообще достаточно узкая, у нас она только формируется. Однако то, что было пять лет назад, когда я стартовал, и нынешняя ситуация – две большие разницы. Общество и со спортивной точки зрения, и с точки зрения интереса к путешествиям изменилось.
– Сейчас не возникает идеи сделать что-то подобное еще раз?
– «Что-то подобное» сделать сложно, потому что я проехал самый протяженный маршрут на Земле. Но в списке планов есть путешествие Каир – Кейптаун.
Фото: Евгений Почаев
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
