Одна из самых титулованных наших спортсменок в велоспорте Анастасия Войнова решила объявить о завершении карьеры. 32-летняя россиянка — многократная чемпионка мира и Европы, на Олимпиаде 2016 года в Рио-де-Жанейро она стала серебряным призером в командном спринте с Дарьей Шмелевой, на Играх-2020 в Токио — бронзовым. Войнова брала перерыв в карьере в связи с рождением ребенка, вернулась в спорт, но не на международную арену. 23 декабря на треке в «Крылатском» команда «Мангазея-Московский спорт» устроит ей проводы.
Мы поговорили с Настей не только о спорте — о ее особом отношении к образованию, опыте материнства и комментаторства.
— Вы, как всегда и говорили, в конце карьеры пошли работать в медиа!
— Я всегда хотела развиваться в этом направлении и думала, что свяжу свое будущее с этой сферой, хотелось продвигать велоспорт, рассказывать о нем, привлекать новую аудиторию. Пошла на курсы «Матч! Академии», потому что почувствовала: надо что-то менять в своей жизни. Уходить в никуда или вообще сидеть без дела, конечно же, я не смогу. И решила начать с обучения.
— Кстати, почему? Многие надеются на то, что получат все необходимые знания в процессе.
— У меня такой уверенности не было, не было ощущения, что я достаточно компетентна и могу начать сразу, окунуться в работу, без подготовки. По ходу обучения открыла для себя много полезного. Даже если я не стану со временем крутым журналистом, блогером или комментатором, это был важный опыт для личностного развития.
— Многие спортсмены сейчас уходят в медиа, но в велоспорте многие уходят тренировать любителей, и это точно прибыльнее. Почему вы не пошли по этой стезе?
— Я себя никогда не видела и не вижу тренером. Мне многие говорят, чтобы не зарекалась, но надеюсь, что жизнь не заставит меня тренировать. Я не чувствую в себе этого, не вижу себя в этой роли. Ну, а если работать с детьми — я со своим одним ребенком еле справляюсь, а тут… Нужно безумно любить эту работу, это призвание.
И, безусловно, работа с любителями сейчас более выгодна в финансовом плане, чем мои первые попытки работы в медиасфере, но тренерство — это правда не мое.
— Многие тренеры убеждены, что без чрезмерного давления на спортсмена не бывает успеха. Вы как к этому относитесь и считаете ли, что сейчас культура тренерства меняется?
— Мне кажется, культура коммуникации действительно в тренерской работе становится другой. И, к счастью, мне довелось поработать с тренерами, которые умели найти нужный подход, в нашей работе не было абьюза.
— А вы бы могли быть тренером, который кричит на ребенка? Даже не так. Вы могли бы продолжать работать тренером, если бы поймали себя на мысли, что орете на детей?
— Нет. У меня у самой ребенок. И ситуации бывают разные, эмоции разные. А когда это дети и работа, я просто не смогу с этим внутренним ощущением сосуществовать. Жестким тренером я быть не смогу.
— Тренер может быть успешным и нежестким?
— Думаю, что да. Например, я не могу назвать жестким тренером Владимира Дмитриевича Кирильцева или Владимира Хозова. Когда они чувствовали, что я раскисала, находили такую подачу, такие слова, чтобы я взяла себя в руки. И мне правда иногда это было нужно! Но при этом всё это было без оскорблений и криков. Серьезные разговоры были, но, опять же, такие диалоги мне были необходимы, и они это чувствовали. Хороший тренер всегда знает, когда можно пожалеть спортсмена, когда нет. Они находили нужную тональность в подходящий момент, и это была хорошая эмоциональная встряска. Но, опять же, не было в этом жестокости или криков запредельных. Просто напоминали, кто я такая и зачем всё это. Это были аргументы, и я их принимала.
— А как вас дома воспитывали? Вы сильно отличаетесь от многих спортсменов своего поколения. На тот момент редко кто мог на английском говорить, а вы на чемпионате мира в Гренхене говорили на французском на специальной церемонии.
— Я тогда так стеснялась. С нами в тот момент работала Дарья Калем. Подошла и говорит, что меня просят как рекордсменку мира и гонщицу, которой публика очень симпатизирует, сказать приветственное слово. Я в школе учила французский, и поэтому решили, что буду на церемонии говорить на этом языке.
Что касается моего воспитания и образования, то я, например, не ходила в детский сад. И я бы не сказала, что на меня давили в плане учебы в школе. Мне просто было очень интересно учиться. Школьная программа не была для меня пыткой. Когда пришла в школу, некоторые из детского сада уже были с какими-то знаниями английского. А так как у меня никаких знаний в языках не было, отдали на французский. Бабушка сказала, что язык очень красивый, надо учить. Мы с ней даже играли: она называла слово на русском, я ей — на французском. Потом спрашивала у нее: «Зачем ты это делала?» — языка ведь она не знала.
— Тренировала вас!
— Так и есть. В спорт я пришла в первом классе, занималась лыжами. Мой первый тренер — Гончаров Геннадий Павлович, он был и моим учителем физкультуры. До какого-то момента я была отличницей, но к юниорскому возрасту, когда уже стала велосипедисткой, времени на учебу уже было меньше.
За любовь к чтению хочу поблагодарить мою крестную. Я была совсем маленькой, когда — как рассказывают, сама я не помню, — открывала книжку и начинала что-то вещать своим мягким игрушкам. Крестная решила, что пора учиться чтению. Так что хоть я и не ходила в детский сад, читать-писать к школе умела. Так что база у меня была — ее закладывает семья, родственники, близкие.
— Вы уже решили, по какой системе будет учиться ваша дочь?
— Я уже начинаю задумываться об этом. Хотя пока меня, конечно, чаще спрашивают, будет ли она заниматься спортом.
— И как отвечаете?
— Я бы этого не хотела. Принуждать, мучить, возить против ее воли на занятия — это не моя история. Она ходит в садик, уже учат каким-то английским словам, она развивается, вот это для меня главное. А дальше посмотрим.
— Фраза «я бы этого не хотела» подразумевает «потому что велоспорт в России никому не нужен»?
— Тема старая и давно отболевшая. Я не жалею, что связала свою карьеру с велоспортом. Но я не хотела бы, чтобы дочь занималась велоспортом. Сейчас мы пытаемся сделать его более популярным, стараемся больше активничать, всё-таки и соцсети вышли на новый уровень. И подвижки есть. Но я не знаю, сколько лет нам нужно, чтобы догнать фигурное катание или гимнастику. Хотя, наверное, мы никогда их не догоним.
— У вас была довольно откровенная съемка в свое время. Сколько хейта словили?
— Думала, что словлю больше (смеется). Хотя голого тела там нет, спортивное красивое тело — да. Это была первая съемка после родов. Я ставила себе определенные задачи по возвращению в форму и хотела показать другим женщинам, что возможно всё, потому что часто слышу: «Вот раньше я была стройная, родила — и меня понесло». При этом такое зачастую говорят женщины, которые в этот момент пьют пиво на пляже. Ну то есть ее тело — ее дело, но не надо в такой ситуации говорить, что разнесло только из-за родов.
— Как относитесь к бодипозитиву?
— В нормальном его понимании — спокойно, но мне не нравится, когда это путают с пропагандой ожирения или способом уйти от проблем. У меня, можно сказать, профдеформация, я хочу держать себя в форме. Сейчас, после спорта, у меня спадают мышцы, но я стараюсь быть в тонусе. Я люблю рельефное тело, свое рельефное тело.
— Вы уживчивый человек? Столько лет прогонялись вместе с Дашей Шмелевой. Поймите правильно, вы обе прекрасные, но ведь в работе это еще и спринтерский характер.
— Получается, что человек уживчивый (смеется). Думаю, секрет тут прост. У нас была общая цель — Олимпийские игры. Поэтому мы выстраивали нормальную коммуникацию. Мы адекватные люди, поэтому воспринимали свои общие задачи как главную цель. Мы не подруги, но у нас всегда были хорошие взаимоотношения. Были порой эмоциональные всплески, но за столько лет это случалось всего пару раз. Мы профессионалы: вспылили, разобрались и пошли дальше работать.
— Благодарны ей за совместный путь?
— Безусловно. У нас есть две общие медали Олимпиады, столько побед на чемпионатах мира и Европы. И еще я благодарна ей за то, что мы конкурировали внутри сборной в индивидуальных видах, это способствовало нашему развитию.
— Были кризисные моменты, когда хотелось бросить всё и закончить?
— Много раз. В большинстве случаев — из-за моральной усталости. После Игр в Токио было особенно тяжело. У меня были периоды на перезагрузку. И если после Рио я пришла в себя и начала работать к Токио, но после той Олимпиады было действительно тяжко. Как говорил Сан Саныч Таламанов, мой любимый тренер, да простят меня остальные: «Настя, не надо мучить кобылу, уходи с тренировки, отдохни». Вот так, нежно мотивировал на отдых.
— А вы умеете отдыхать? Вы же перфекционист.
— Нет, не умею.
— Ругаете себя за то, что не отдыхали после Олимпиад достаточно? Или наша система этому не способствует, а значит, и выхода нет?
— И то и другое. Я ни разу не отдыхала после Олимпиады больше месяца. Смотрю, голландки, англичанки по полгода могут отдыхать. Как это им удается, я уже никогда не узнаю (смеется). И тут вопрос, подошла бы мне эта история или нет. Нас всё-таки с детства натаскивали на другое. Но это в детстве. И когда ты молодой, сильный, талантливый, это всё дается легче. Но позднее приходит расплата, уже нет такого восстановления.
— О решении закончить карьеру. Попадание в черный список UCI сыграло свою роль?
— О том, что я нахожусь в черном списке, узнала, когда была беременна. Бабочки-цветочки в голове, и вот такая новость. Меня это так разозлило! В смысле? Вы меня в черный список отправляете? Я даже не просила у вас нейтральный статус!
— Не хотелось оспорить?
— В декрете не хотелось лезть во всё это. И все эти вопросы: «А ты вернешься в спорт?» Я не знала, как ответить. Я вообще не знала, как и что будет, это мой первый ребенок, не знаешь, как вообще тело среагирует. Потом в какой-то момент для себя я решила, что попробую вернуться, а там будет ясно, готова я продолжать или нет. Что до нейтрального статуса, на тот момент там были такие требования, которые точно не вызывали у меня никаких хороших мыслей.
— И вы вернулись. Даже гит на 1 км проехали! Зачем?
— Через шесть недель после родов я поняла, что хочу продолжать тренироваться. Я же люблю проводить эксперименты над собой. Карьера — это эксперименты. Стала чемпионкой Европы — о, классно, молодец, чемпионкой мира стать сможешь? О, стала чемпионкой мира — может, и рекорд мира побьешь? И тут тоже такой состязательный момент с собой — сумеешь восстановиться или нет. Я набрала форму: базовую, рабочую. На это ушло полгода. Раньше такой формы хватало, чтобы хорошо выступить на Кубке мира или выиграть чемпионат России. Сейчас уже уровень другой, но можно было поставить себе задачу и прибавлять.
— Не хватило эмоциональной составляющей?
— Да, именно моральной составляющей в итоге не хватило. Я поняла, что не хочу гоняться дальше. С таким количеством медалей и заслуг ехать 55-й чемпионат России на таком эмоциональном фоне? Одним утром проснулась и почувствовала: не хочу идти на тренировку.
— В тот момент в вас погиб профессиональный спортсмен?
— В моральном плане да. Физическую форму можно набрать, но эмоционально было тяжело, особенно без перспективы международных стартов. Владимир Хозов и тренер по физической подготовке Александр Леонидов шутили, что если бы у нас был прямой отбор, я бы даже на чемпионат Европы не отобралась. На международном уровне я совершенно другая спортсменка. Кураж, ажиотаж. Без этого тяжело продолжать.
— И как вам работа в медиа? Столкнулись со сложностями?
— Одна из главных — я в душе еще спортсменка. И когда спортсмен еще на эмоциях, когда он расстроен, мне тяжело заставлять его разговаривать. Я очень хорошо понимаю, что он в этот момент чувствует. Но надо делать свою работу. Мне даже Дмитрий Дерунец говорил, когда я сдавала ему на обучении задания: «Вот здесь не дожала, вот здесь не доработала, в тебе еще чувствуется спортсмен». Я и сама это признаю.
— А как вам комментаторская работа?
— Это очень непросто. Но, честно, в процессе тоже спортивный кураж появляется. И я ведь знаю, что делаю это в том числе для своего любимого вида спорта. Надо расширять аудиторию! Люди по-разному относятся к Дмитрию Губерниеву, но он благодаря своей энергии привлекает большую аудиторию. Его хочется слушать. И если я, находясь в другой комнате, слышу, как он комментирует, я подойду и начну смотреть трансляцию, потому что она вызывает интерес.
— Прилетает от коллег из велоспорта за ваше комментирование?
— Пару раз были негативные реакции, кстати, от любителей. Разряд неправильно сказала. Но это не хейт, легкая претензия.
— Хотите остаться в этой сфере?
— Да, много работаю для этого. Хожу на новостные тракты, надеюсь, всё сложится удачно.
— Сейчас, глядя на список своих достижений, можете сказать: «Настя, ты молодец»? Или отсутствие олимпийского золота, знаю, как вы его хотели, не дает вам покоя?
— Для любого спортсмена карьера без олимпийского золота оставляет, знаете, осадочек… Но сейчас я понимаю, что я могу жить без этого. Моя золотая медаль — это моя дочь. Можно быть успешной в другой карьере, надеюсь, так и будет.
— Вы в спортивной сверхуспешны!
— Я многократная чемпионка мира, но мне всегда хотелось выиграть радужную майку в индивидуальном спринте. Этого золота у меня нет, не сложилось. Но есть и другие медали, другие победы, я рада, что мне удалось их добиться, и благодарна за это.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
