17 мая стартует «Гран-при Тулы». Это первые соревнования для призера Олимпийских игр в велоспорте на треке Гульназ Хатунцевой после рождения второго ребенка.
В интервью «Матч ТВ» она рассказала о том какие задачи перед собой ставит, как восстанавливалась после декрета и почему не отдала бы дочку в велоспорт.
— Гульназ, зачем возвращаться в спорт после рождения второго ребенка, если ничего хорошего в ближайшее время в плане международной повестки для вас не ожидается?
— На самом деле, я все-таки рассчитываю на то, что все наладится и нас допустят на Олимпийские игры-2028. Поэтому, наверное, в большей степени с этим расчетом мы решили вернуться в спорт. Я говорю «мы», потому что это, конечно же, делается при поддержке моего супруга, моей семьи, тренера.
— То есть, если все сложится, хотели бы выступить на Олимпиаде в Лос-Анджелесе?
— Да, очень хотела бы. И не просто выступить, а привезти оттуда медаль. И желательно — олимпийское золото.
— Первое ваше возвращение было похоже на чудо. Вы ушли в декрет, была пандемия, и вы вернулись, что называется, вовремя. Сейчас сложнее это делать?
— Пока прошло очень мало времени, чтобы оценивать. Но, наверное, нет, потому что, во-первых, здесь у меня больше времени на подготовку. А во-вторых, конечно же, я тренируюсь не одна. Есть команда «Марафон Тула», есть возможность выезжать на сборы, на соревнования. А в тот момент, именно когда я уходила в декрет в первый раз, такого не было. Я тренировалась одна из-за условий ковидных ограничений, это морально очень сложно.
Тренировки, бессонные ночи, поиски мест для сборов — везде ведь тогда были ограничения из-за пандемии. Слава богу, весна тогда была теплая, сидели в Воронежской области на даче. Там хотя бы тренироваться можно было.
Сейчас прошло три месяца после родов, идет четвертый, все пока по плану. На станок я села чуть меньше, чем через месяц, а до этого потихонечку начала дома тренироваться, упражнения делать, растяжки добавлять и увеличивать физическую нагрузку. Я всегда ориентируюсь в подготовке на свое самочувствие и примерно понимаю, как и в какой ситуации на что среагирует мой организм.
— Проблемы с лишним весом были после декрета?
— Нет, у меня, и в первый раз вес ушел легко — 10 кг я даже в итоге потеряла от рабочего веса.
— Вы сказали, что прислушиваетесь к своему организму. Это опыт, или с юниорских лет так и было?
— Когда ты только начинаешь, что тренер сказал, то и делаешь, но с годами уже умеешь ловить эту реакцию организма. Хотя некоторые спортсмены до конца карьеры продолжают отмахиваться от этих ощущений и фанатично перерабатывают. Это сильно бьет по организму и потом чревато последствиями. Плюс тут еще от тренера зависит, с 2011 года я тренируюсь под руководством Василия Павловича (Хатунцева). И прям так хорошо начала, что мне уже по юниоркам разрешали соревноваться в элите. Как-то выиграла гонку и у взрослых тоже. Предлагали выехать на соревнования на элитный чемпионат, но тренер сказал — нет, пусть ездит по своему возрасту. Это очень грамотно и разумно. У нас есть эта проблема, когда по юниорам все выигрываем, а при переходе в «элиту» люди теряются. За рубежом в спорт иногда приходят вообще в 17 лет, до этого фокус на учебу. Потом прибавляют и не вырабатываются в раннем возрасте. Они могут экспериментировать с видами велоспорта, да и вообще с видами спорта. У нас такого пока мало.
— Маша Аверина после возвращения на мировую арену сказала, что и по передачам, и по технологиям соперницы ушли вперед. Не страшно возвращаться в новые скорости?
— Меня это нисколько не пугает. Когда первый раз возвращалась, проходила через то же самое. И дело даже не в том, что они уходят вперед, это у нас все как будто бы начинает деградировать. Сейчас говорю про темповые виды, конечно. Смотрела чемпионат России — все друг друга знают, едут по бортам. Понятно, что цель победить, но при такой тактике какой может быть прогресс в средней скорости? На мировом уровне соперники меняются, передачи прибавляют, не смотрят друг за другом, едут в борьбе, каждый выполняет свою задачу.
Но в любом случае, все это наверстывается, надо просто захотеть это сделать и, конечно, нужно продолжать работать.
— Как сейчас устроен быт вашей семьи? В ней двое детей, спортсменка и тренеры. Есть няня?
— Нет, мы даже не рассматривали этот вариант. Этот вариант прям на самый крайний случай. На сборы ездили всей семьей, у нас есть две бабушки, которые помогают с детьми. У детей возраст совсем разный, поэтому нужны разные активности.
— Многие гонщики говорят, что никогда не отдадут своих дочерей велоспорт. Вы что скажете?
— Не хочу обидеть родной вид спорта, но, наверное, соглашусь с этим мнением. Если она сама захочет пойти в велоспорт, конечно, не буду препятствовать, но, наверное, я склонна ответить «нет» на вопрос хочу ли я, чтобы она занималась велоспортом. Я бы предпочла отдать ее в художественную гимнастику, либо в фигурное катание. Это все-таки немного другая специфика. А еще спонсоров больше, другие зарплаты, шоу, больше внимания.
— По новостной повестке, это самые токсичные виды спорта прямо сейчас.
— Честно сказать, как-то не отслеживала все эти моменты. Но я же говорю — «предпочла бы». Дочка сама будет выбирать. Сейчас ходит на каратэ, будет в конце мая сдавать на желтый пояс.
— Вы не из тех мамочек, которые терроризируют тренеров и говорят, что они все делают неправильно?
— Нет, конечно. Мы вот на акробатику ходили. Дочка сказала, что очень сильно устает, мы решили отказаться от этих занятий. Я написала: «Спасибо вам большое за все, но больше ходить не будем, ребенок устает». Мне ответили: «профессиональный спорт — это тяжело, и никому ничего так легко не дается». Я в ответ: «Спасибо, понимаю, сама спортсменка». Просто никогда первой не говорю, кто я.
— И в России велогонщиков не знают. Поди потом только начали гуглить.
— Поэтому хотелось бы, чтобы дочка занималась видом спорта, который более популярен. Я не гонюсь за какой-то огромной славой для нее, но хотелось бы, чтобы она занималась видом спорта, о котором люди знают больше. Чтобы были трансляции, внимание к успехам, если они случатся. У нас к велоспорту такого внимания нет. Но в этом есть плюсы — я живу спокойно.
— За вашим весом тренер следил так пристально, как это принято в российской художественной гимнастике, например?
— Такого в моей жизни никогда не было. Я знаю, что у шоссейников есть такая история. Когда была в училище олимпийского резерва, одна девочка столкнулась с этим и все дошло до анорексии. Завязала со спортом в итоге. У нас на треке таких проблем нет, тут нужна мощность. У тех, кто выступает на шоссе, проблема постоянной борьбы с весом существует — тяжело везти лишний вес в гору, это большая нагрузка на сердце.
— Когда вы возвращались в прошлый раз, выступали параллельно за Roland на шоссе. Это тоже наверняка помогло добиться результата. Сейчас где брать такую шоссейную практику?
— Вся подготовка в темповых видах на треке идет через шоссе. Сейчас и спринтеры по 80 км на шоссе ездят. Тогда команда мне прилично помогла в этом плане, ставив на гонки. Не все из них я доезжала, но отдавала максимум. Работала на команду, при этом накручивала базу в ноги для трека. Я пока ни с кем на связывалась по этому вопросу, но уже пишут из Азии с предложениями, китайская команда, в частности. Держу в уме, что такая возможность нужна, что она есть, но решать все буду позже.
— Олимпиаду-2024 смотрели?
— Не все, но посмотрела мэдисон — не потому, что у меня с этой гонки медаль, просто потому что мне нравится смотреть за тактикой, как проводятся смены. Для меня было удивлением, что выиграли итальянки. Расстроилась за Арчибальд. К сожалению, наш организм именно таким образом напоминает нам, что идет перебор в нагрузке, очень жестким способом, даже жестоким.
— Как думаете, каким будет ваше второе возвращение?
— Я реально смотрю на вещи, не витаю в облаках. Сейчас проедем «Гран-при Тулы», открою соревновательный сезон, а дальше будем корректировать ситуацию. Так что возвращаюсь без мысли «вот сейчас всех обыграю», это просто как точка отсчета. Впереди много работы, я прекрасно это осознаю.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
