Если вы с кем-то спорите о том, как по-разному могут сложиться этапы карьеры спортсмена, не забудьте про Виталия Минакова. За последние 6 лет — с 1 января 2018 года — Минаков провел три боя, проиграв в двух. Но если вы решите взять шесть лет, которые Минаков провел с 2012-го по 2017-й, то обнаружите там 15 побед в 15 боях и два пояса в тяжелом весе в лигах Fight Nights и Bellator. В 2018 год Минаков заходил 33-летним тяжем с обновленным контрактом Bellator, полным сил и решимости заявлять о себе как об одном из сильнейших бойцов ММА на планете, но травмы, проблемы с визой и контрактом, бой с Чиком Конго на фоне тяжелой болезни, пандемия и другие события заставили Минакова на время отойти от спорта и поработать в большой организации на должности, где не требовалось 2-3 раза в год бить людей.
Сейчас Минаков возвращается в спорт, и он всё еще опасен. Это тяжеловес с хорошей борцовской базой и сильными ударами с обеих рук. Первым испытать это на себе может британец Оли Томпсон, побеждавший Алексея Олейника и проигравший Вячеславу Дацику; дальше Минакову обещают кого-то посерьезнее. В этом интервью:
- почему Оли Томпсон;
- как тренировался вместе с Владимиром Путиным;
- грустит ли Минаков из-за собственной «нереализованности»;
- нет связи с менеджером;
- спаррингует ли с Олейником и Дациком;
- самая тяжелая тренировка в жизни;
- был ли в нокдауне;
- что слушает в наушниках;
- сын Минакова занимается борьбой — чего от него ждать.
«Путин пробовал бросать через грудь»
— Почему вы деретесь с Оли Томпсоном и по таким непривычным правилам — бокс в перчатках для ММА?
— Я знал, что мне необходимо провести поединок. Начал подготовку к одному из боев, бой сорвался. Опять начал, получил незначительную травму. Надо было восстановиться. Сейчас я рассчитываю на выступление в мае, но до этого времени мне нужно выступить хоть где-то. Рассчитывал на февраль, не получилось. И нынешнее предложение я принял, потому что мне без разницы было, против кого выходить. Мне важна была дата, потому что уже перерыв был большой, нужно было как-то реализовать то, что наработали. Надо уже выйти выплеснуть то, что накопилось.
— Готовился к интервью, искал новости про вас через поиск по сайту и увидел, что сейчас есть человек с фамилией Минаков, который упоминается чаще. Вы знаете, кто?
— Если честно у меня никогда не было мысли забить свою фамилию и посмотреть, где я нахожусь и что про меня пишут.
— То есть про пловца Андрея Минакова вы не слышали и не знали, что его упоминают больше?
— Так это логично. Меня два года нет в спорте, в публичном поле, и я не стремлюсь за это держаться. Это всё быстро нивелируется. Сегодня кто на ходу, тот и в топе новостей. Но это не самое важное в нашей жизни.
— Одна из последних новостей с вашей фамилией датирована ноябрем и звучит так: «У Путина очень хорошая техника самбо». А можете описать, как выглядит тренировка, когда президент страны выходит на ковер, и что там происходит?
— Это было не раз и даже не два. Владимир Владимирович — спортивный президент. Я знаю, что он до сих поддерживает форму, занимается, хотя наслышан так же и о его графике. А что касается борцовских навыков, то они у него достаточно хорошие. На тот момент, когда я это видел сам, он пробовал что-то в разных направлениях борьбы. Были совместные тренировки с борцами вольного стиля, и он пробовал бросать через грудь. Я это видел своими глазами, потому что не думал, что он решится это сделать. Подходил, пробовал, ему показали бросок, и он воспроизвел. И на самом деле, несмотря на то что этот прием кажется простым, это нужно иметь помимо техники, силу и взрыв, чтобы бросить. И он справился с этим.
«Считаю, что полностью реализовал себя»
— Очень много раз от разбирающихся людей я слышал слова: «Виталий Минаков — это самый одаренный тяж России после Федора Емельяненко». Ни разу не было грустно оттого, что вы могли бы большего добиться за карьеру?
— На самом деле, я никогда не говорил, что хотел чего-то большего, чем есть сейчас. Я, наоборот, всегда говорил, что я случайно оказался в смешанных единоборствах и заоблачных целей перед собой не ставил. Начало моей бойцовской карьеры, до Bellator, — это были попытки проверить себя, способен ли я выходить и драться. Пять первых боев провел совсем без подготовки, просто из борцовского зала.
Что касается самореализации, я поставил себе цель завоевать пояс Bellator, завоевал. В мире ММА на тот момент для меня было две организации — Bellator и UFC. Про UFC я просто слышал, а с Bellator столкнулся, потому что они предложили мне контракт. Я никогда не интересовался особо боями, кроме Федора Емельяненко и Олега Тактарова, никого не знал. В процессе, когда подписывал контракт с Bellator, эта цель появилась, и я понял, что могу ее достичь. Только это, наверное, и мотивировало меня.
Тогда уже я начал понимать, что, выступая и тренируясь с лучшими бойцами в Америке, я более чем конкурентен, что особых усилий не прилагаю, чтобы доминировать, особенно в борьбе. Но, конечно, юридические и контрактные вопросы немного остудили меня. Потому что, если иметь контракт с одной организацией, невозможно просто так разорвать его и уйти в другую. Что касается самореализации, я считаю, что я полностью реализовал себя. Может быть, не с точки зрения болельщиков и экспертов. Но те задачи и цели, которые я ставил перед собой до того, как обременил себя достаточно кабальным контрактом, я, в принципе, реализовал (Минаков имеет в виду контракт с лигой Bellator. — прим. «Матч ТВ»). Понятно, что дальше захотелось чего-то большего, но чтобы этого достичь, нужно было освободиться от юридических крючков. А этого у меня, к сожалению, не получилось.
— В нашем последнем интервью вы говорили, что вас не ставят на европейские турниры Bellator и что надо периодически пробовать получать визу в США. С того времени Bellator объединилась с PFL и у них стало еще больше турниров в Европе и Саудовской Аравии. Нет ли у вас подвижек, чтобы там выступить?
— Сейчас я этим вопросом занимаюсь. В последнее время пытаюсь связаться с менеджером. Видимо, он тоже в каких-то делах: не могу получить обратной связи по своему статусу. Да, Bellator перешел в PFL, как я понимаю, со всеми обязательствами своими и полным ростером бойцов и так далее. Соответственно, на 2024 год в Европе, если я не ошибаюсь, запланировано четыре или пять мероприятий. Плюс еще в Саудовской Аравии тоже есть какие-то турниры. По сути, я могу выступать, и у меня по контракту есть еще три поединка. Весь мой длительный простой был связан с тем, что я пытался получить визу. Потом мы с Ризваном Магомедовым связывались, и он сказал, что проблем никаких нет, можно выступать в России. Но всё равно приоритетно мне хотелось бы завершить контракт с Bellator. Сейчас я этим занимаюсь, но пока в последнее время не можем скоммуницироваться с Ризваном. Думаю, что всё-таки это его задача выяснить, дадут ли мне бои. А если не дадут, то по какой причине. Потому что сейчас я спокойно могу вылетать в Европу.
— Сейчас главным специалистом по Франсису Нганну (чемпион UFC, перешедший в лигу PFL. — прим. «Матч ТВ») в России считается Вадим Немков. Ему чаще всего задают вопрос, подрался бы он с ним или нет. А вы бы подрались с Нганну?
— Конечно, Нганну на ходу и в ММА, и в боксе. С Фьюри вообще неплохо себя проявил. Но, как я всегда говорил, никогда чистый борец не перебьет боксера, а боксер не переборет борца. Это совершенно разные школы. Поэтому бокс я не беру, но в смешанных единоборствах Нганну интересен в любом случае. Я бы с большим удовольствием принял поединок. А для подготовки, чтобы прям хорошо подготовиться, шести месяцев хватило бы с головой. Это было бы хорошей мотивацией — уйти с головой в подготовку и максимально выдать всё, что можно.
— В июне вы говорили мне, что провели первый спарринг после перерыва в год. За 9 месяцев с того времени как часто вы спарринговали?
— Так с тех пор я полноценно тренируюсь. У меня уже пару переносов боев было. Я скинул более десяти килограммов веса, тренировочный процесс налажен полностью. Каждую неделю по одному-два дня спарринга у меня присутствуют.
— С кем спаррингуете?
— С тяжеловесами, которых все знают, спаррингов у меня не было. Потому что ребята сейчас выползают в залы только к турнирам. Тяжеловесы как мамонты: вроде были, но сейчас их нет. Я хожу в Evolve и спаррингую с ребятами килограммов по 95. На самом деле, подвижному тяжеловесу в спарринге нужны ребята не более 100-105 кг. А то и 90-95 кг. Порой это полезно, потому что они не дают стоять на месте. Они бьющие, скоростные и заставляют тебя больше работать, напрягают гораздо сильнее. Прям тяжи нужны уже ближе к бою, чтобы с ними можно было реально подраться, провести максимально полноконтактный спарринг.
— На одной из последних фотографий с вами легко узнать Руслана Чагаева, Вячеслава Дацика и Алексея Олейника в зале на Парке Культуры. Спаррингуете ли вы с ними?
— Ну вот как раз только что на тренировке с Алексеем Олейником были. Руслан Чагаев в отъезде, но тоже скоро присоединится. Я думаю, на следующей неделе мы и с ним поспаррингуем. А с Дациком нет, мы однажды в зале пересеклись, это скорее случайная встреча была.
— Вы в разных интервью упоминали тренировки в зале Грега Джексона в 2014 или 2015-м, а вы с Джоном Джонсом не спарринговали в тот период?
— Нет. Джон Джонс в тот момент отдыхал. Мне запомнился зал Грега Джексона на контрасте с теми залами, где я был до этого. Зал Грега был первым, где со мной работали, где были известные тяжеловесы: Трэвис Браун, Андрей Орловский, Фрэнк Мир. Я тогда готовился к поединку в формате пять по пять, и у меня каждый спарринг был новый свежий партнер. Такого у меня не было никогда. Плюс кроссы в дюнах, в горах, много всего нового было для меня.
«Гиря 42 кг. Делал 120 бросков»
— Какая тренировка или цикл тренировок были самыми тяжелыми в вашей жизни?
— Это было, когда я занимался спортивной борьбой. Два раза было, когда тренер меня водой поливал. Понедельник, вторник, четверг и пятница были нагрузочными днями. И в цикле была еще нагрузочная неделя перед неделей восстановления. Я бежал кросс чуть больше трех километров в высоком темпе, прибегал в манеж «Локомотив» в Брянске, где меня ждала сваренная на заводе гиря 42 кг, которой я делал 120 бросков. 30 бросков через грудь, 30 от груди, 30 из-под себя вперед и 30 вверх, всё это делается на взрыв, на скорость. Первые разы я это делал за 12 минут, но лучшее мое время, когда я выходил из пяти минут. После этой гири я забегал в зал, где меня ждали три спарринг-партнера: с каждым три схватки по пять минут, с минутным перерывом. Это звучит легко и просто, но вот на гире я пару раз тух, особенно когда это было на жаре. Дважды сознание терял. Но всё равно, все годы, которые я занимался, я улучшал свое время. Это очень сильная функциональная нагрузка и я понимал, что если я ее выдерживаю, я готов. А что касается нагрузки в зале Грега Джексона, там было чуть другое: ты спаррингуешь с ребятами из первого эшелона тяжеловесов, нет никакой работы в полконтакта. Даже когда говорили работать в 30-50%, там все равно все били жестко. Да, это опасно, да, можно получить травму, можно слететь с боя, но свои плоды это приносило. Я думал, что, если я доживу до конца того сбора, поединок для меня будет праздником. Так и получилось: я выходил на бой и понимал, что для меня этот ад закончился.
— Элитные бойцы, как правило, крайне редко бывают в нокдаунах на спаррингах. Вы были?
— Еще на заре, когда я только начинал осваивать ударную технику, я получал по печени на тренировке по боксу от тренера. Я недооценивал корпус, старался всё время бить по голове. И как-то ляпнул тренеру: «Ну, а что корпус, разве можно через него нокаутировать?» И он мне показал, что можно, дыхание перекрыло на какое-то время. Я понял, что корпус — это работающая штука, надо по нему работать. Потом уже и в боях, пропуская какой-нибудь фронткик, я ощущал, что спазм диафрагмы — очень плохая вещь.
— Но полноценного нокдауна у вас не было?
— Нет-нет. Единственный нокдаун, который в моей карьере был, случился 23 февраля в рамках турнира Fight Nights (бой c Ди Джеем Линдерманом 23 февраля 2017 года. — прим. «Матч ТВ»). Тогда я получил, видимо, по бороде, он меня цепанул. Не было оглушающего удара, но были ноги-макароны, да.
— В какой момент у вас были пики в силовых показателях?
— У меня никогда не было цели дойти до пиков, только на начальных этапах, когда был максимализм. Вот вы упомянули в начале нашего интервью, что я рассказывал вам о прыжках со штангой на тумбу. В те годы, когда было много сил, но не было опыта, наверное, я пытался рекорды обновлять. Сейчас пожинаем плоды тех глупостей, как правило тогда и закладываются все болячки. В то же время в борьбе для тяжеловеса нужна силовая база. Когда мы стали работать с профессионалом: он мне именно поставил три упражнения: жим, присед и становая — это основа троеборья. В какой-то момент мы выработали такую систему, что я себя прекрасно чувствовал, когда я выходил на сумму 180-180-180 кг в жиме, приседе и тяге. Сейчас мне сложно выйти на такие показатели, но они уже и не нужны. Не так давно я выходил на эти веса, но понимаю, что это уже для меня травмоопасно.
«48 законов власти»
— Вы не говорите, что именно, но рассказываете, что в 2014-м была травма, которая вас сильно остановила. И вроде бы намекали, что это были проблемы с сердцем. Заставляют ли вас те проблемы сейчас более жестко отслеживать свое состояние.
— Я не помню, чтобы я такого говорил (цитата была из интервью, опубликованного 29 сентября 2023 года. — прим. «Матч ТВ»). Я сказал, что я перегрузился и нужен был период отдыха. Сейчас я никаких проблем не испытываю.
— Для понимания: вы делаете ЭКГ или сдаете кровь просто как взрослый мужчина, который следит за собой, или это связано с подготовкой?
— Обследование я делаю каждый год, но, что касается крови, я порой делаю исследования по два раза в месяц, слежу за гормональным фоном, за другими показателями, потому что, к сожалению, опыт и знания пришли чуть позже, чем был пик спортивной карьеры. Сейчас я понимаю, за чем нужно смотреть, что нужно контролировать и как это нужно контролировать. У меня есть врач, и я понимаю, что это и по нашей жизни важно. Где-то к 40 годам человек при возможности должен следить за своим организмом. Питания у нас паршивое, откровенно сказать, экология тоже не всегда хорошая, образ жизни тоже у всех свой и разный. Смотришь печеночные и сердечные показатели, гормоны, за показателями, которые о состоянии мышц говорят: креатинкиназа, мочевина.
— У вас в соцсетях есть фотография, где вы приседаете со штангой в полноразмерных наушниках. А что в них играет?
— Музыку я не всегда слушаю. Если брать зарубежную, то мне всё-таки хочется понимать смыслы, а не просто ритм и динамика. На самом деле часто бывают аудиокниги, потому что не всегда получается читать.
— Что последнее послушали из книг?
— Я прикладную литературу читаю. «48 законов власти». Интересная книга, я ее уже переслушиваю в который раз. Ее нельзя просто прочитать, ее есть смысл переслушивать. Это должна быть настольная книга, особенно для человека, который занимается общественно-политической деятельностью. Это вообще принципы, на которых строится управление.
— Нет такого, что на фоне тяжелых нагрузок монотонный голос в книге чуть раздражает?
— Давайте нагрузку разделим. Когда аэробная работа, ты точно воспринимать не сможешь ничего и слушать. А когда работа силовая, когда ты можешь поприседать, потом есть период отдыха две минуты, ты как раз ходишь слушаешь. Понятно, что в период максимальной нагрузки ты воспринимать информацию никогда не будешь. В этом, кстати, спорт хорош для людей интеллектуального труда, кто работает головой: ты пришел в зал, пробежался и за это время, когда процесс нагрузки, у тебя отдыхает голова, ты не способен рефлексировать. Это уже доказано, что в процессе какой-то тяжелой работы ты не будешь воспринимать что-то извне.
— Вы в нескольких интервью и уже несколько лет говорите, что у вас сын занимается борьбой?
— Сыну 16, он тренируется, но еще о каких-то перспективах рано говорить, пока такой возраст, сырой. В 18 лет будет понятно, есть ли у него шансы в профессиональном спорте, в олимпийском спорте. Он дзюдо занимается. Сейчас пока нестабильный результат, один год может выстрелить, один год — так себе. Такой возраст, когда он сам еще ищет себя.
— Он руками умеет бить?
— Лет в 8-9, когда он только начинал физкультурой заниматься, ходил на бокс, ручки ему ставили. Представление имеет, но ему это не нужно сейчас. Пусть занимается спортивной борьбой. Без спортивной борьбы сложно реализовать себя в универсальных видах.
Прямые трансляции турниров по смешанным единоборствам можно увидеть на телеканалах «Матч ТВ» и «Матч! Боец», а также на сайтах matchtv.ru и sportbox.ru.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
