«Среди фотографов ходит легенда, что Фуркад не любит платить за снимки»
- Как получилось, что ваши фотографии попали в биографию Фуркада?
- Каждый сезон у меня начинается с портретной съемки всех атлетов для внутреннего пользования IBU. На ней мы и познакомились с Фуркадом три года назад. Начали общаться. Затем он просил меня постоянно делать для него подборки фотографий после каждого сезона. Я их высылал, а Мартен использовал снимки у себя в соцсетях. В прошлом году он написал, что планирует издать книгу и ему нужны фотографии для нее. Я ему прислал, а он отобрал из них семь штук. Насколько я понял, он включил их в VIP-пакет. Не знаю, будет ли такой в русском издании. То есть книга упаковывается в картонную коробку, в которую также вкладываются десять фотографий. Семь из них – мои.
- Эта подборка оплачивалась?
- Да. Оплатила компания, которая издала книгу. Я думаю, не стоит говорить о стоимости. Но это немного. Мартен вообще человек, скажем…
- Прижимистый?
- Это вы сказали. Он очень экономный в плане трат. Среди фотографов ходит легенда, что он любит использовать снимки и не платить за них.
- Когда вы делали ему подборки по окончании сезона, он тоже не платил?
- Нет. Тогда я только начинал работать в IBU. Это было для завязки дружеских отношений. Желание угодить, понравиться. Сейчас мы часто переписываемся.
- О чем?
- Например, поздравлял его с рождением ребенка. Однажды была интересная ситуация. Перед началом позапрошлого сезона он яростно выступал против допинга и, в частности, ругал Александра Логинова. В своем инстаграме* я опубликовал снимок, где Мартен жмет руку Логинову на каких-то соревнованиях еще до дисквалификации. Он мне написал: «Зачем ты это сделал? Тебе, как сотруднику IBU, надо быть осторожнее с такого рода публикациями». Ответил: «Мартен, я очень уважаю тебя. Ты великолепный атлет. Хорошо, что ты выступаешь против допинга. От твоих поступков и высказываний, которые трактуются как скандальные, биатлон только выигрывает. К этому виду спорта становится больше внимания. Ты создаешь инфоповоды. Это здорово. То, что сделал я, - это то же самое».
- Это была сознательная провокация с вашей стороны?
- Наверное. Я написал, что хочу знать, как он будет поступать, когда подобная ситуация снова возникнет. Он не обиделся. Мы опять нормально общались во время традиционной портретной съемки в начале сезона. И через несколько месяцев он ушел с подиума на чемпионате мира. Было интересно. Все работает на мельницу биатлона.
«Пьяные утки шатались по трассе, чуть ли не бросаясь под лыжи биатлонистов»
- С чего для вас начался биатлон?
- В первый раз я попал на биатлон в 2002 году, на этап в Ханты-Мансийск. На тот момент я только год отработал в «Советском спорте». Мне было 25 лет – самый молодой фотограф в штате. Биатлон в то время был никому неизвестный и ненужный вид спорта. Никому не хотелось ехать в холод, снег, валяться на трассе. Поэтому туда посылали молодых. Я начал ездить. Биатлон становился все популярнее, а я опытнее. Я проработал в «Советском спорте» девять лет. Снимал все виды спорта, которые существуют. Но склоняюсь к тому, что биатлон самый интересный в плане фотографий. Затем пять лет работал в СБР. Последние три сезона – в IBU.
- Какие у биатлона есть нюансы?
- Постоянно меняется погода, ситуация в гонке. Ты вынужден подстраиваться, искать что-то новое. Иногда везде лежит трава и только узкая полоска снега для биатлонистов, а иногда яростный снегопад или дождь. Бывает, что этап идет четыре дня, и все четыре дня разная погода. Она может меняться даже в течение гонки. Это все открывает возможности для красивых фотографий.
- Вы как-то готовитесь перед гонкой?
- Когда у меня есть возможность, всегда перед началом этапа в тренировочный день обхожу всю трассу. Круг три или пять километров. Прописываю себе точки, которые мне интересны. Заранее предполагаю, как это будет выглядеть при ярком солнце или снегопаде.
- Ходите вместе с техникой?
- Да. Однажды ребята из программы «Биатлон с Дмитрием Губерниевым» навесили на меня шагомер и камеру гоу-про. Решили замерить расстояние, которое я прохожу во время гонки. Получилось 3,5 километра. Плюс у меня аппаратура весит около 20 килограммов, и не всегда ты ходишь спокойным шагом. Приходится часто бегать, чтобы успеть снять лидера и на трассе, и на финише.
- За шестнадцать лет в биатлоне наверняка было много курьезов.
- В первую очередь вспоминаются моменты, когда на трассу выбегают всякие животные и мешают биатлонистам. Например, в Эстерсунде заяц носился перед гонкой, часто белки выбегают. Был забавный эпизод в Антерсельве. Там есть рядом озеро, где зимуют утки. Болельщики решили их накормить хлебом, смоченным в «Ягермайстере». Утки от этого опьянели и шатались по трассе, чуть ли не бросаясь под лыжи биатлонистов.
- Во время некоторых гонок бывает очень холодно. Техника не дает сбои?
- Вся аппаратура, с которой я работаю, топового уровня. В ней, видимо, заложен яростный порог надежности. Помню, в олимпийский сезон-2013/14 нам в СБР выдали новые зимние ботинки. У них была очень плохая подошва, которая замерзала на холоде и становилась скользкой. Я в тот сезон несколько раз очень сильно упал. Техника падала вместе со мной. Бил ее нещадно. Потом ремонтировался. Однажды отнес аппаратура к штатному оружейнику команды. У него были все инструменты для работы с железом. Он все подточил, выпрямил. Дальше без проблем отработал этап.
- Когда ломается техника, кто оплачивает ремонт?
- Вся техника моя. Когда ты работаешь на своей технике, нет оправданий перед работодателем, что у тебя что-то там заклинило. В СБР у нас был такой договор, что обслуживание лежит на них. Все поломки после жестких падений оплачивались. Никаких нареканий не было.
«Бывает, что на вечеринках биатлонисты сдирают с кого-то трусы»
- Есть снимок, которым вы гордитесь?
- Уникальный снимок получился однажды в Нове Место. Магдалена Нойнер лидировала в гонке. Пришла на огневой рубеж первой с большим отрывом. Но во время перезарядки у нее патрон выскочил вместе с гильзой. Получился снимок, что гильза и патрон висят в воздухе прямо над затвором. Из-за этой осечки она потеряла лидерство. В результате стала второй. Только через несколько лет сделал подобную фотографию с Бьорндаленом.
- А есть хорошие фотографии, которые вы по каким-то причинам не стали выкладывать?
- Наверное, снимки, которые делал на вечеринках биатлонистов. Думаю, что лет через десять можно будет их опубликовать. Там очень много интересных фотографий. Первое время, попав на такую вечеринку, я был шокирован. Они там сильно отрываются. Я даже не знал, что такое возможно.
- Расскажите какую-нибудь яркую зарисовку, не называя имен.
- Например, когда атлеты в угаре веселья сдирают с кого-нибудь трусы и вешают их кому-то на голову. Это весело.
- Самая дорогая фотография, которую удалось продать?
- Может, 150-200 евро. Я понимаю, что это невысокие цены. В спортивной репортажной съемке это не развито, как в художественной. Не слышал, чтобы кто-то из моих коллег за бОльшие деньги продает. Но рассказывали люди, занимающиеся политическими фоторепортажами, что снимок Ходорковского, когда его переводили из одного барака в другой, стоил очень дорого.
- Тысячи долларов?
- Если не десятки тысяч.
- Биатлонисты не обращаются к вам, чтобы по-дружески снять день рождения или еще какое-нибудь событие?
- Я снимал свадьбу Антона Шипулина. Ездил к нему в Екатеринбург.
- Он же наверняка платил.
- Да. Естественно, не по той цене, по которой я тогда работал. По дружеской цене. Я с удовольствием согласился. У нас с Антоном хорошие отношения. Часто перед гонками он подъезжал и говорил, что ему нравятся снимки, которые я выложил накануне в инстаграм*. Когда работал в СБР, то постоянно ему отправлял фотографии. Вообще часто спортсмены обращаются после гонок.
- Что-то дарили за вашу работу?
- После Гонки чемпионов я попросил Мари Дорен-Абер сфотографироваться с золотой медалью. Когда отснял, то она мне ее подарила. Потом мне стало как-то совестно. Принес медаль на вечеринку и отдал обратно. Она сказала: «Ну ладно».
«Кайса повесила мой календарь на стену со своими медалями»
- Как вы попали в Международный союз биатлонистов?
- В ту пору, когда я работал в СБР, ко мне однажды подошел пресс-офицер и попросил какой-то снимок, который был у нас на сайте. Я ему его отдал. Через некоторое время подошел еще раз. Без проблем. Сделал для них подборку – что хотите, то и используйте. С тех пор они начали ко мне обращаться. В начале осторожно, а потом все чаще и чаще.
- Платили, когда обращались?
- В начале это было бесплатно. Наверное, смотрели – можно ли работать с человеком. Иностранцы осторожные в плане сотрудничества. Сначала присматривались, а потом предложили контракт. Сделал им подборку лучших снимков за сезон. Показал пресс-офицеру. Он был в восторге. На следующий год мы сделали календарь IBU с этими снимками для спонсоров, журналистов и членов команд.
- Теперь вы начали делать свои календари.
- Перед началом сезона думал: «Какая тема будет актуальна в этом году?» Естественно, Олимпийские игры в Корее. Начал изучать восточное искусство, искать художников, которые могли бы нарисовать изображения, вдохновляясь моими снимками. Дал задание двум-трем художникам из России, но никто из них не справился. В итоге уже осенью, когда нужно было издавать календари, нашел нужного человека в Украине, специализирующегося на восточной живописи. Он сразу понял, что мне надо. Нарисовал 14 изображений, которые вошли в календарь.
Но в восточной живописи огромное внимание уделяется каллиграфии. Философия букв имеет большее значение, чем рисунок. Начал искать человека, способного мне дать нужный смысл. Обратился к Кате Юрловой-Перхт, которая пишет стихи. Она изложила свой биатлонный опыт в коротких четверостишиях.
- Там же корейские иероглифы.
- Она естественно написала стихи на русском. Потом я искал переводчика. Нашел в Казанском университете на кафедре востоковедения. Затем искал человека, который смог бы мне хорошо нарисовать иероглифы. Процесс получился интересным и трудоемким. С календарями произошла интересная история. Я подарил экземпляр делегации Кореи в Эстерсунде. После они подходили и говорили, что очень хороший синтаксис заложен в каллиграфию. Нашли выходы на посла Кореи в России. Вручили ему календарь. Он был в таком восторге, что подарил набор дорогой косметики женщине, которая передавала этот календарь.
- Поставки в Корею не увеличились?
- Делегация корейского биатлона закупила у меня 200 штук. Через некоторое время написал журналист из местной ведущей газеты. Я ему рассказал про свой проект. Он мне позже прислал статью в этой газете про мой календарь.
- Как заставили биатлонистов его рекламировать? Это же была бесплатная реклама?
- Во время традиционной портретной съемки перед сезоном. Привез экземпляры, подарил им и просил мне помочь. Кстати, Кайсе Мякяряйнен он очень понравился. Я дарил ей в предыдущем году календарь. Она сказала, что повесила его у себя на стене, где висят грамоты и награды. Говорила, что предыдущий календарь заканчивается и теперь поменяет на новый. Скидывала потом в личку фотку этой стены с моим календарем.
«В России визуальный ряд никому не интересен»
- В IBU у вас срочный контракт?
- Да. Каждый год продлеваем. Перед началом сезона меня спрашивают, какие этапы я могу на себя взять. Нас там трое фотографов: я, швейцарец и чех. Нас меняют на каждый этап.
- Перелеты и проживание, естественно, вам оплачивают.
- Нет. Все эти расходы включены в контракт. Там указана хорошая сумма.
- Задание перед гонками вам какое-то дают?
- С тех пор как я перестал работать в «Советском спорте», у меня нет заданий. Стараюсь следить за лидерами. Когда трудился в СБР, по большей части снимал российских биатлонистов. Сейчас работаю свободно.
Есть набор фотографий, которые надо сделать жестко по времени. Например, в первые 10 минут после гонки необходимо прислать снимки с цветочной церемонии. Ты бежишь в пресс-центр, скачиваешь фотки с камеры, обрабатываешь и отсылаешь IBU, чтобы они опубликовали на сайте и в соцсетях. Затем в течение следующих 20 минут нужна подборка по спортсменам, финишировавшим в топ-3. Дальше – уже свободное творчество.
- Можно ничего не делать?
- Нет. Из всей гонки надо сделать подборку фотографий атлетов, которые входят в десятку лучших в сезоне. Каждый снимок подписать: фамилию, место съемок. После их сдаешь в архив IBU.
- Их можно посмотреть на сайте?
- Это закрытый архив. Они потом используют фотографии для соцсетей, сайтов, журналов. С каждой гонки получается 100-150 снимков. Сидишь, обрабатываешь фотографии. Тратишь около 2-3 часов. Жалко, что многие снимки не видят люди. Когда работал в СБР, выкладывал все на сайт. Сейчас у меня нет этой витрины, где могу опубликовать лучшее.
- Права на фотографии передаются IBU?
- Мы с ними не работаем на исключительной основе. Я оставляю права себе. Если сотрудничать на исключительных правах, то работа фотографа по западным меркам становится очень дорогой. Это в России хотят получить полные права и включают это в договор. В Европе по-другому.
- Чем еще работа в IBU отличается от работы в СБР?
- Я заметил, что в IBU очень любят фотографию. Они ее понимают и постоянно говорят, что им нравится. Для меня, как художника, это важно. С тобой могут обсуждать разные творческие моменты: ракурсы, свет. Все в теме. В России такого нет. Большинству людей визуальный ряд не так интересен, как текстовый.
- Вы 16 лет снимаете биатлон. В основном это одни и те же места, одни и те же люди. Вам не надоело?
- У меня был такой период в жизни, когда приезжаешь на этап - и все одно и то же. В какой-то момент понял, что нужно искать новые возможности. Стал себя напутствовать словами: «Ты профессионал. Должен все делать хорошо». В фотографии нет прошлых заслуг. Нужно сегодня отработать качественно. Я начал ставить перед собой новые задачи, искать новое. И мне самому это стало интересно.
Фото: РИА Новости/Евгений Тумашов / СБР, Евгений Тумашов
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
