Чудов дважды выигрывал эстафеты чемпионатов мира, а на ЧМ-2008 в Эстерсунде ему покорилась и личная дисциплина — спринт. Сейчас бывший биатлонист является одним из руководителей башкирского филиала общества «Динамо» и входит в состав исполкома СБР. В начале августа ему покорилась еще одна вершина. На этот раз — в прямом смысле.
Из интервью вы узнаете:
- почему восхождение на Эльбрус состоялось ночью;
- какой давности «подснежников» периодически возвращает гора;
- что труднее — подниматься или спускаться;
- что собой представляет верхняя точка Эльбруса;
- сохранит ли Башкирия Латыпова и Бабикова;
- почему Чудова не тянет на лыжню и стрельбище;
- как реагировать на ухудшение финансовой ситуации в СБР.
— Как родилась идея взойти на Эльбрус?
— Инициаторами стали Центральный совет общества «Динамо» и его председатель Анатолий Гулевский. Восхождение было приурочено к столетию динамовского движения. Мы собирались покорить самую высокую точку России и Европы еще в прошлом году, но тогда все закончилось неудачей — МЧС развернул нас из-за непогоды: шквалистого ветра, пурги, грозы и так далее. На этот раз приехали пораньше, провели 10-дневный сбор, подготовились, потренировали суставы.
— Сколько человек входило в состав группы?
— 13, все не старше 45 лет. Были и спортсмены, и руководители динамовских региональных обществ. Первую неделю ходили по Приэльбрусью, поднимались на высоты до 5100 метров. Затем переместились к подножью Эльбруса, куда проложены последние подъемники. Привыкали пару дней, потом стартовали. Вышли в ночь, с расчетом взойти на гору ранним утром. Гиды четко рассчитали время, в итоге до намеченной цели добралась вся группа. Рассвет встретили на Эльбрусе, удачно спустились на базу.
— Футбольный человек Николай Толстых, зампред общества «Динамо», имел отношение к акции?
— В горах его не было, поддерживал нас дистанционно.
— Ночью покорять вершину легче, чем днем?
— Представьте, есть такая практика. Мы начали движение около половины первого, шли вереницей, никуда не спеша, освещали тропу фонарями. Никакого дискомфорта не испытывали.
— Маршрут выбрали попроще?
— Классический, от горнолыжного курорта. Натоптанная тропа, ей многие пользуются.
— Пару месяцев назад лыжница Варвара Прохорова за девять часов покорила Эльбрус на беговых лыжах, попав в российскую книгу рекордов Гиннеса. Не было мысли повторить?
— Мы тоже видели людей, идущих в подъем на лыжах. Тут уж кто во что горазд, изощряется народ. Но мы шли на своих двоих.
— Одно из мест по пути к Эльбрусу Варвара назвала «трупосборником». Попадались опасные участки, трещины, провалы и вот это все?
— Был участок, где действительно шли со страховкой, там есть риск падения. Но куда больше людей в Кавказских горах гибнет не из-за рельефа, а из-за непогоды. В условиях плохой видимости можно сойти с тропы и напороться на раскол или трещину. Не каждого упавшего, между прочим, удается достать. Ледник потихоньку тает и возвращает «подснежников» позже. По словам местных, порой находят даже останки военных времен.
— При подъеме на Эверест непальские власти пересчитывают батарейки восходителей. Затем сверяют на спуске. Штраф за каждую, оставленную на склоне, — две тысячи долларов. Как с этим на Эльбрусе?
— Тоже борьба за экологию. У меня разрядился фонарик на подъеме. Стал менять батарейки, а инструктор предупредил: «Максим, только не мусори» — «Конечно». Если все станем оставлять на горе по фантику, не говоря про батарейки, во что она превратится? Мы и так убиваем природу своей жизнедеятельностью, а с ней надо побережнее, подобрее быть.
— Что сложнее — подниматься или спускаться? Учитывая редко задействованные группы мышц во втором случае.
— И то, и то непросто. На обратном пути идешь уже уставший, поэтому нужно тщательнее контролировать ноги, чтобы «кошки» не зацепились друг за друга, и ты не кувыркнулся под уклон. Предварительно нас обучили, как правильно падать и удерживаться, если не устоял на ногах, но до автоматизма это доведено только у профессионалов. Когда сорвешься, едва ли что-то вспомнишь, не имея достаточной практики. В тот момент будет не до «кошек» с ледорубом, так что лучше до падения дело не доводить.
В любом случае, у меня еще сохранилась какая-то мышечная память после спорта. Изредка бегаю, кручу велосипед, поэтому не скажу, что восхождение далось тяжело. Устал, понятно, голову давило, но это норма при недостатке кислорода и высоте. Состояние слегка полусонное, не все переносят, но в целом терпимо. 5642 метра не очень много по альпинистским меркам, на первый взгляд. Но если задуматься, высота почти самолетная. Со всеми сопутствующими.
— На днях Лаура Дальмайер пыталась взойти с русскими на пик Исмоила Сомони (прежнее название — пик Коммунизма). Не смогла, замерзли ноги. Что было самым трудным для вас?
— Точно не замерз. Оделся довольно легко, наверху было градусов 15 мороза, и это как-то не ощущалось на фоне двигательной активности. Даже с ветром. Теперь могу сам рекомендовать, что надевать и как себя вести в горах. Обувь, допустим, не должна сидеть на ноге слишком плотно, иначе придется спускаться на полусогнутых, с холодными ступнями, да еще и пальцы все в мозолях будут. Мы брали удобную экипировку в прокате, никаких проблем не ощутили. Солнце тоже не донимало. Кто-то мазался защитным кремом, но мы в полдевятого утра уже спустились и были на завтраке.
— Что собой представляет верхняя точка Эльбруса?
— Там установлена треугольная геодезическая пирамидка с множеством наклеек. К ней прикованы альпинистский молоток и ледоруб. Есть исцарапанная табличка, на которой написано что-то про «гору мингов». Позже пытались узнать, кто это такие, но толком так и не поняли.
— Следующий ваш шаг — вершины, на которых еще не бывали?
— Нет. Горы надо любить настолько, чтобы без них нельзя было жить. Видел людей, больных этой темой, себя к ним отнести не могу. Поднялся на Эльбрус со второго раза, доволен, но и хватит, пожалуй.
— Где и в каком качестве вас можно будет встретить по ходу биатлонного сезона?
— В данный момент я первый заместитель председателя общества «Динамо» в республике Башкортостан, руковожу большим спортивным комплексом и республиканской биатлонной федерацией. Загрузка большая, тружусь в Уфе, где и нахожусь почти все рабочее время.
— Бабиков и Латыпов сохраняют башкирскую спортивную прописку. Насколько тяжело удерживать биатлонистов такого уровня, учитывая соблазны других регионов?
— Прежде всего, рад за Эдуарда, у которого недавно родился второй ребенок, такое мотивирует. Надеюсь, оба и дальше будут представлять Башкортостан. Есть рабочие сложности, как везде, расстраивает отсутствие международных стартов, однако все идет своим чередом. Латыпов в сборной, Бабиков около сборной, молодым есть за кем тянуться, это большой плюс. Хотя самим лидерам в ходе подготовки тянуться не за кем, это минус. Будем дорожить теми, кто есть.
— Еще двое сопоставимых по силе биатлонистов есть в Башкирии, чтобы набрать эстафетную четверку?
— Ребята растут, посмотрим.
— А девчата?
— С ними сложнее, сильных девочек пока не просматривается.
— Приходилось прикладывать усилия, чтобы Латыпова с Бабиковым не увели богатые регионы?
— Им поступали предложения, как и мне в свое время. Но я остался в Башкирии и могу сказать: захочет спортсмен уйти — ничем его не удержишь, как перед ним ни распинайся. Представлять ли интересы родного края, жить ли в нем — каждый выбирает сам. Если раньше у спортсмена все было хорошо, включая условия и результаты, то до меня не очень доходит, как можно податься за кратковременным рублем в другой регион. Для кого-то удобно, не вкладываясь в воспитание спортсменов, прикупить готовых. Но есть еще город, где ты живешь, семья, федерация, с которой связан долгие годы… Не знаю, я бы не понял, если бы кто-то в такой ситуации уехал за 50 лишних центов.
— Сами находите время побегать на лыжах?
— Редко.
— В ветеранские гонки не тянет?
— Видимо, те, кого тянет, не набегались за карьеру. А я — под завязку. Стою на стрельбище, прибегают спортсмены, работают по мишеням, а у меня, представьте, даже не ёкает. Наверное, это плохо. Но и хорошо, с другой стороны. Значит, отдал биатлону всего себя, до капли.
— За Кубком мира следили в прошлом году?
— Наших там нет, потому и следить не за кем.
— Случаются жаркие споры на исполкоме СБР, членом которого вы являетесь?
— Подобралась команда, которая решает вопросы конструктивно, без особых споров. Перед голосованием изучаем тему, добиваемся ее прояснения финансистами и юристами. Расхождения сглаживаются в рабочем порядке, свои обещания СБР исполняет, намеченную программу реализует.
— Президент СБР Виктор Майгуров уже несколько раз говорил: финансовая ситуация в федерации меняется в худшую сторону. Проблема?
— Вы видите, что в мире происходит? Как можно говорить о суперспонсорах, если наш биатлон соревнуется только внутри страны? Реалии накладывают отпечаток, как ни крути. В нашем виде спорта многие привыкли к достойному финансированию, но заявляю, как руководитель: ситуация на нашем направлении в стране и мире неблагоприятная, нужно быть готовым к любым поворотам. Ни Майгуров, ни Петров, ни Васечкин не в силах на это повлиять, пока сохраняется глобально сложная обстановка. Знаю по своему региону: кому-то чего-то хочется, но есть такие задачи, которые не отменить. И все понимают: чем-то придется поступиться. Это реалии, с которыми нельзя не считаться.
— Как человек спорта, с какими чувствами восприняли сползание футбольной «Уфы» по дивизионам?
— Очень близко общаюсь с Шамилем Газизовым, поэтому знаю многое. Не хочется выносить на люди, но ряд проблем у клуба возник из-за определенных блокировок, назову их так. Во взаимодействиях, в обеспечении… Ни один руководитель, каким бы он ни был, не исправил бы ситуацию при таких искусственных трудностях.
— Кто-то не любил лично Газизова или весь футбол в целом?
— За счет чего должен выживать профессиональный клуб? За счет финансирования, так?
— Так. Бюджетного или частного.
— Вот отсюда, можно сказать, все и пошло.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
