В апреле 2018 года 17-летняя биатлонистка Анна Моисеева рассказала СМИ о неоднократных домогательствах к ней тренера Сергея Тутмина. В качестве доказательства Анна предоставила аудиозапись одного из ее разговоров с Тутминым. Тренера сразу же уволили из ЦСП Московской области, а делом занялся следственный комитет. Однако спустя почти два года дело до сих пор не закрыто, а Тутмин продолжает работать в биатлоне — в Союзе биатлонистов России.
Корреспондент сайта «Матч ТВ» Михаил Кузнецов пообщался с Анной Моисеевой. В интервью она рассказала:
- Почему отказалась идти на шоу к Малахову
- Как сложился ее переход из Московской области в Москву
- Почему дело о домогательствах до сих пор не закрыто
- Видела ли она Тутмина после того, как рассказала СМИ о его приставаниях
— Когда в апреле 2018-го вышло ваше первое интервью, ожидали, что будет такая мощная реакция?
— Нет. Статья вышла, когда я была в школе. Мне начали звонить, постоянно писали в Instagram* и «Вконтакте», просили интервью. Я уже не успевала всем отвечать. Некоторые СМИ просто что-то спрашивали, просили видеозвонок. Давала номер мамы, адвоката, тренера. Не думала, что так будет. Это было тяжело.
— К Малахову не звали?
— Звали. Отказалась.
— Почему?
— У нас была немного другая цель. Мы не хотели, чтобы это получило такое распространение. Просто хотели, чтобы люди поняли, как стоит поступать и как не стоит, чтобы у них какая-то нравственность присутствовала.
— Не жалели, что вывели все это в публичное поле?
— Нет. Потому что уверена, что есть еще много девочек и мальчиков, которые просто боятся об этом сказать. Если они увидят, что один человек не побоялся, то поймут, что ничего страшного. Мне ничего не было от этого. У меня все хорошо. Если другие не побоятся тоже рассказать, то наш спорт будет чище. Думаю, что не только спорт, но и многие другие сферы.
— Как после интервью чувствовали себя морально? Это было облегчение, что высказались, или тяжелый груз?
— Здесь сложно сказать. Было тяжело от того, что я рассказывала одно и то же по несколько раз. Дала одно интервью, потом приходилось снова все повторять в других. Я все это заново переживала. Это было не очень приятно.
— Публичность ускорила процесс увольнения Тутмина из ЦСП?
— Да. Это придало резонанс. Я благодарна всем за помощь. Много вообще незнакомых людей писали слова поддержки. Говорили, что я все правильно сделала, что не промолчала. Поддержали все тренеры Московской области. Когда брали выступать за Москву, все тоже сказали, что возьмут без вопросов и будут тренировать.
— С негативной реакцией не сталкивались?
— Когда все только началось, то было только хорошее. Потом со временем появились негативные высказывания. Но это были больше комментарии в сети. Я старалась их просто не читать, как-то абстрагироваться.
— Что сказали в школе?
— В школе немного кто знал. А так — сказали, что я молодец, и если что, меня все защитят.
— Не было чувства стыда?
— Нет. Не было. Потому что не считала, что сделала что-то плохое.
— Как вы реагировали на заявления Тутмина и других людей о том, что это была провокация?
— Я же знала, что это не провокация, и то, что я говорю, правда. У меня даже доказательства есть, если это так можно назвать, аудиозаписи. Я же знаю, что не вру. Чего мне бояться?
— Сейчас вы выступаете за Москву. Когда и почему состоялся этот переход?
— Я же хотела перейти еще раньше, но с одной командой переход не сложился. Пришлось искать какое-то другое место. Перешла потому, что не знаю, как все дальше сложится в Московской области и как ко мне будут относиться ребята и другие тренеры. Они же там все знакомые и друзья. Мне уже самой не хотелось в этом регионе оставаться. Сейчас уже второй сезон выступаю за Москву.
— Как встретили в новой команде?
— Хорошо. Спрашивали, конечно, о произошедшем. Я один раз рассказала, и все. Хорошие ребята, тренируемся сейчас вместе.
— Вы рассказывали, что когда выступали за Московскую область, то вас могли не заявить на гонку, на которую вы попадали по спортивному принципу, не давать экипировку. В сборной Москвы такого нет? Никто палки в колеса не вставляет?
— Здесь немножко иначе. Есть рейтинг, по которому в конце года составляется список спортсменов, кому будут оплачивать сборы, выдадут экипировку.
— Какие спортивные успехи есть?
— В прошлом году заняли первое место в командной гонке на первенстве России. Должны присвоить звания мастеров спорта.
— Пришлось переезжать из Пушкино в Москву?
— Нет. Я так же у себя тренируюсь, просто мне пишут план. Иногда туда езжу. Далеко, конечно, — примерно два часа дороги до московской базы. В основном дома. На сборы езжу вместе с Москвой.
— С личным тренером Еленой Устиновой пришлось расстаться?
— Да. Тренируюсь сейчас не у нее. Но все равно мы связь поддерживаем. Если нужно пострелять, провести тренировку, то она помогает. Это она мне помогла перейти в Москву, потому что хорошо знает моего нового тренера. Отпустила в надежные руки.
— Она продолжает там же работать?
— Да. Все нормально, тренирует.
— Она рассказывала в интервью, что тренера Сергея Латышева, который вас поддерживал, уволили.
— Да. Он сейчас тоже в Москве. Перешел в 43-ю школу, как и я. Мы сейчас с ним в одной команде. Еще они открыли свой лыжный клуб.
— Кто-то еще пострадал из-за этой истории?
— Да. Из «Истины» увольняли людей. Говорили им, чтобы уходили. Из ЦСП кого-то уволили. Всех, кто меня поддерживал, сразу выгнали.
— Следственный комитет ваше дело закрыл?
— Нет.
— Но закрывал, так?
— Он приостанавливал проверку из-за нехватки доказательств. Но сейчас Следственный комитет продолжает работать. У нас даже возбуждали уголовное дело. Нас признали потерпевшими. Сейчас нужно, чтобы прокуратура подтвердила это. Мы ждем результат.
— Какой-то срок понятен? Прошло почти два года. Почему так долго?
— Потому что все разбросано по России. Нужно было это собрать в одном месте. Затем необходимо было изучить аудиозаписи.
— В смысле — разбросано по России?
— Много городов, где это происходило.
— В каких следственных мероприятиях вы участвовали?
— У меня брали показания. Опрашивали, как все было. Я, наверное, уже раз в сотый рассказывала. Помогали мама с папой, потому что я на сборы часто ездила. Родители подавали многие документы за меня.
— Просьбы или угрозы, чтобы вы забрали дело, ни от кого не поступало?
— Нет. Ни от кого.
— Деньги не предлагали?
— Нет.
— Ваш адвокат рассказывал, что, помимо дела о сексуальных домогательствах, он ведет еще две позиции в отношении Тутмина: незаконная перевозка боеприпасов и незаконное хранение оружия.
— Это уже у адвоката нужно спрашивать. Это не мое дело.
— Отдельно доказать вину по сексуальным домогательствам сложно?
— Да. Проблема в том, что в России нельзя использовать аудиозаписи в качестве доказательства в суде. Только считается видеосъемка. И то — о которой ты предупредишь. В моем случае я не представляла возможным, как можно было поступить по-другому. Я так сделала, чтобы себя как-то уберечь. Если бы это считалось доказательством, то было бы намного проще. Также если бы была еще одна пострадавшая.
— Вы рассказывали, что есть еще одна девочка. С ней не связывались?
— Она сказала, что не хочет себя этому посвящать.
— Существует ли проблема в том, что на аудиозаписи только намеки на интим, а не прямое указание?
— Да, в этом тоже есть проблема, потому что нужны конкретные слова. Но там и без конкретных слов, в принципе, все понятно. Не думаю, что человек, который просто что-то другое предлагает, будет говорить, чтобы я сняла кроссовки, или трогать меня за волосы, за ноги, целовать и так далее.
— Вице-президент СБР Алексей Нуждов, говорит, что сейчас у Тутмина в федерации чисто техническая должность, и он с детьми не работает. Это так?
— Тут я не могу сказать.
— Вы с ним пересекались на сборах или соревнованиях?
— Один раз в прошлом году в сентябре. Я там бежала гонку.
— Как вы ее пробежали?
— Хорошо. Заняла 11 место. Не забивала себе голову мыслями, что он здесь.
— Как вы вообще относитесь к тому, что он работает в федерации, которую вы, по сути, представляете на соревнованиях?
— Для меня это непонятно. Если они считают, что человек профпригоден, то, наверное, они ошибаются. Потому что тренер должен помогать спортсмену, в каких-то моментах заменять ему родителей, так как мы столько времени проводим на сборах. Там порой становится тяжело. Хочется какой-то поддержки.
— Спустя почти два года после тех событий вы рады, что рассказали или это как-то подпортило вам жизнь?
— Я не сожалею о том, что рассказала. Наоборот, не нужно было молчать. Хочу, чтобы те, с кем что-то подобное случилось, тоже не молчали, не скрывали и не стыдились. В этом нет ничего стыдного.
Читайте также:
- Говорят, что летом Сидорова взяли в команду по блату. Тихонов называет его сыном друга Драчева. Спросили об этом самого биатлониста
- «Принглс» сейчас везде. Пишут, что я чипсов объелась и какой-то бред выложила в Instagram*». Говорим с Валерией Васнецовой
- Бабиков и Малышко не отобрались на чемпионат Европы. Что они будут делать дальше? Рассказали сами биатлонисты
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
