19 июля на чемпионате России в Казани состоялось возвращение в сектор олимпийской чемпионки Лондона по прыжкам в высоту Анны Чичеровой. Двухлетняя дисквалификация спортсменки завершилась еще 30 июня, но возникли проблемы финансового характера – Международная ассоциация легкоатлетических федераций (IAAF) требовала возврата призовых. Новость о том, что Чичерова получила разрешение участвовать в российских стартах, появилась за несколько часов до начала соревнований. Анна вышла в сектор и, взяв высоту 1,90, проиграла только одной сопернице – Марии Ласицкене, которая выиграла с прыжком на 2 метра. О результате, возвращении, мотивации и планах Чичерова рассказала «Матч ТВ».
– Довольны серебром?
– Смешанные чувства, хотя все, в общем-то, объяснимо. Я могла сделать больше и ожидала от себя большего, но когда ты два года не выступала, а затем за четыре часа до старта получаешь разрешение – с фонтаном эмоций непросто справиться. Это первый старт, и все равно было волнение. Но попытка на 1,90 показала, что еще что-то могу, и если все сложится, то, наверное, можно сделать большее, тем более на тренировках прыгала выше. Нужна напрыганность, первый шаг сделан, а там посмотрим. Я понимаю, что 1,90 это не «вау». Сегодня, конечно, все было, как первый раз в первый класс. Причем я даже не знала, что выполнила норматив на чемпионат Европы, который как раз равняется 1,90. Мне это уже после окончания соревнований сказали.
– Лодыжка левой ноги была перебинтована. Травма?
– Нет, левая у меня толчковая и периодически ведет себя странно, поэтому я всегда ее страхую таким образом. Уж коли я ее до перерыва бинтовала, то сейчас было бы нелогично что-то менять. На сегодняшний день у меня ничего не болит, все в порядке. Просто не хватает практики.
– Как все-таки получили допуск от IAAF?
– Огромное спасибо моему менеджеру Павлу Воронкову за то, что он добил ситуацию с допуском хотя бы на внутренние старты. Он проделал очень серьезную работу - по большому счету до последнего никто не верил, что это произойдет.
– Требованием IAAF была выплата остатка премиальных, заработанных вами за то время, на которое позже пришлось аннулирование результатов. Вы где-то нашли деньги?
– Нет, IAAF согласилась на рассрочку до 2020 года той суммы, что должна быть выплачена. Сегодня необходимо было внести первую часть, и только то, что Воронков оказался в Монако, позволило решить вопрос в кратчайшие сроки. Мне разрешили выйти в сектор.
– Что делали, узнав, что IAAF дала разрешение?
– Я приехала сюда наобум, в надежде, что, может быть, что-то произойдет. Естественно, когда выезжала, никакого разрешения еще не было. Сегодня устала проверять телефон в ожидании, упадет ли мне что-то в почту или нет, и вот, когда шла по улице, получила эту новость. Можно понять ощущение после такого известия. Я, конечно, пыталась сконцентрироваться, но когда ты идешь на стадион, а все тебя поздравляют, то сделать это сложно. Обычно настрой на прыжки у меня совсем другой, более сконцентрированный. А тут смятение, чувство радости, мне казалось, что на этой волне я вообще могу сделать все что захочу. Но получилось вот то, что получилось. Хотя, если честно, я в шоке от того, что смогла даже это.
– Если бы узнали о допуске не за четыре часа, а за четыре недели, мы бы увидели другие прыжки?
– Не хочу в этом копаться, возможно, даже хорошо, что все произошло именно сегодня, поскольку если бы я это обдумывала, то неизвестно, как бы прошла ночь перед стартом. Но это томительное ожидание, конечно, отнимает очень много сил. Хорошо вообще, что я сюда приехала - были мысли, что это бессмысленно, что допуска не будет. Но я решилась и, наверное, не зря. Первый шаг получился таким, в этом нет ничего страшного, все можно исправить, просто нужно работать, и все будет хорошо.
– Перед вашей второй попыткой на 1,90 возникла пауза из-за гимнов на церемонии открытия. Это как-то повлияло?
– Я слушала гимн России и вспоминала Лондон. И я же взяла высоту. Значит, это положительно повлияло, тем более попытка по ощущениям была неплохой.
– С эмоциями все-таки справиться не удалось?
– Думаю, меня можно понять как человека. Такие обстоятельства. Да, наверное я должна была проявить большую устойчивость. Но я же вернулась не из отпуска, а из дисквалификации, и это несет свои определенные моменты, сложности. Но, полагаю, что со всем справлюсь.
– Как оцените свои неудачные попытки на 1,94?
– Плохо. Мне просто очень сильно хотелось, нужно было подходить к ним чуть поспокойнее, и все могло сложиться лучше. Опять же, нужна напрыганность, соревновательная практика. Понятно, что за плечами огромный опыт, но, повторюсь, обстоятельства вносят свои коррективы.
– Как складывался диалог с IAAF по допуску?
– Воронков совершил что-то невероятное! Я писала в IAAF письма с марта и не получала никакого ответа. И только в последние дни перед окончанием дисквалификации пошел какой-то отклик. Ощущение, что никто там не верил, что я решусь вернуться!
– Есть шанс получения международного допуска?
– Я об этом спрашивала. Есть определенные критерии, и я могу подать заявку как нейтральный атлет, а уж результат ее рассмотрения зависит не от меня. В российский пул тестирования меня включили весной, то есть в сентябре будет примерно полгода. Но пока не строю долгосрочных планов, живу сегодняшним днем. Вот, например, сейчас думаю заявиться на мемориал Куца в конце августа, а раньше считала, что не стоит этого делать.
– Когда началось возвращение - режим, тренировки, диета?
– На самом деле достаточно спонтанно. Мне казалось, что я наберусь духа и сил, чтобы все начать сначала. Но так получилось, что зимой друзья позвали в ЮАР, и посмотрев, как там люди двигаются, попробовала что-то делать сама. Эта волна активности оказалась очень заразительной, и выяснилось, что не так уж и плохо выгляжу, несмотря на то, что мне уже 35 лет (смеется). И затем в режиме, который можно назвать «шаляй-валяй», я в удовольствие стала делать что могла. Это разительно отличалось от того, что было на протяжении всей моей спортивной жизни до перерыва. А тут все вот так, более расслабленно. И как раз результат, показанный в таком режиме сейчас, дает мне надежду на то, что все можно поменять и улучшить. Просто нужно время.
– Кто вас тренирует?
– Владимир Плеханов, а когда нет возможности поработать с ним, помогает мой папа.
– С Евгением Загорулько расстались окончательно?
– Давно. На чемпионате мира в 2015 году я уже работала не с ним, а ситуация, которая возникла позже, еще более все усугубила. Но я ему благодарна за то, что было вложено в меня. Дороги разошлись, и это понятно.
– Как семья восприняла идею вашего возвращения?
– Честно сказать, дочка Ника была вдохновителем этого процесса. Мы как-то с ней разговаривали, и она спросила: «Мама, почему ты не прыгаешь?» Я ответила: «Думаешь, я смогу еще прыгать?», а она: «Мама, а что изменилось за это время?» И вот, семилетний ребенок натолкнул меня на мысль, что на самом деле во мне внутри ничего особо не поменялось, и я думаю, что сегодня довольно неплохо выглядела в секторе. Я в этой ситуации с дисквалом все-таки чуть-чуть сникла, и тренировки, к которым я привыкла за долгие годы, меня взбодрили. Самой было интересно, смогу или нет. Своего рода вызов.
– Говорите, что внутри ничего не поменялось, а снаружи? Тело изменилось за два года?
– Так в том-то и дело, что я странным образом не чувствую разницы и в теле! (Смеется.) Да, тренируюсь пока не в том режиме, как обычно, но тем не менее все неплохо. Кондиции почти те же, что и были всегда.
– Дочка сидела на трибунах?
– Я не стала ее брать, потому что в моем теперешнем состоянии это было бы неправильно. Изначально мысль была, но потом я поняла, что за ней пришлось бы смотреть, а я на соревнованиях не смогла бы это делать. Поэтому Ника болела за меня дома, поздравила со вторым местом, сказала, что ждет, когда я приеду обратно.
– У Ирины Приваловой дочь прыгает тройным. Ника не говорила, что хочет попробовать себя в легкой атлетике?
– Она играет в футбол с мальчиками! (Смеется.) Ее дедушка занимается приобщением Ники к легкой атлетике, у нее неплохо выходит, девочка она очень смелая и активная, посмотрим, что получится.
– Такая же длинноногая, как мама?
– Да, такая же длинноногая, но мне кажется, что пошла она в папу, толчковая нога у нее правая, а не левая, как у меня.
– Когда оказались вне спорта, наблюдали за тем, что происходило в секторе?
– Да, я люблю смотреть соревнования и делала это все время паузы. И вдохновение, которое ты испытываешь, когда видишь, как прыгает Маша (Ласицкене), как бежит Шубенков, очень важно. Я люблю спорт и болею, радуюсь, когда у наших что-то получается. Смотрела и «Бриллиантовую лигу» и внутрироссийские старты.
– Большая цель возвращения?
– Думаю, горизонт событий обрывается после Олимпиады 2020 года. Наверное, это будет окончательный уход из спорта. И так я удивляю очень многих людей, но есть пример испанки Рут Бейтиа, которая выиграла высоту в Рио как раз в 37 лет. Но я пока не знаю, чем все это обернется, а сегодня, конкретно сегодня, мне было безумно приятно слышать слова поддержки, слова благодарности за возвращение, и я сама благодарна каждому, кто пытался меня поддержать!
Фото: globallookpress.com, Getty Images, Nike, РИА Новости/Алексей Филиппов
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
