Эвита Грискенас завершила многоборье на этапе Кубка мира в Баку с суммой 117,300, заняв восьмое место и пройдя в финалы в мяче и ленте.
В Токио на Олимпиаде Эвита, заняв 12-е место в многоборье, не прошла в финал, куда попадает только десятка лучших, но тут нужно понимать, что единственные Игры, когда США были в финале, это Лос-Анджелес-1984, тогда с квалификации отбиралась двадцатка, и это позволило Валери Зимринг пройти с 12-й позиции. После этого США в финалах ОИ не было, ближе всех дотянулась Лора Зенг, которой в 2016-м до десятки не хватило всего одного места. Четыре года спустя Зенг уже уступила лидерство внутри сборной Эвите, которая обошла ее в квалификации Токио.
При этом на внутриамериканском уровне у Эвиты все в порядке — четыре золота Панамериканских игр в Лиме в 2019-м, звание самого титулованного спортсмена того турнира.
Как и многие спортсмены, после тяжелого олимпийского сезона Эвита достаточно долго отдыхала, так что понять, как она готова и готова ли вообще, было невозможно. Не было ее ни на одном из первых трех этапов Кубка мира 2022 года, так что в Баку состоялся дебют, после которого мы и поговорили.
— Первый ваш старт за полгода, как прошло? Обычно это очень нервно.
— Было очень плавно, я очень сильно люблю выступать, выходить перед зрителями, поэтому все сложилось ровно и было сделано с любовью. Не нервничала, я стараюсь смотреть только на себя, и поэтому когда входишь в это состояние, используешь такой подход, то все проходит намного легче и волнение уходит, и, конечно, со мной был Бог. Небольшое волнение присутствовало, как и всегда, но если на этом не фокусироваться, то все проходит спокойно.
— Такой подход пришел с опытом или в детстве трясло на соревнованиях?
— Я всегда любила выступать, мне только дайте выйти на ковер. Помню, когда была маленькая, то брала тренера за руку и прыгала вверх-вниз, спрашивая, когда же я пойду выступать. Но с возрастом, кажется, чуть успокоилась и лучше научилась владеть собой. Конечно, всегда есть тренировочный процесс, мы работаем.
— Самая низкая оценка в многоборье за булавы — 28,100. Концовка?
— Да, я ее не сделала, потеряла один риск, но самые сложные элементы я выполнила и очень рада. Так что, в принципе, булавы получились, можно даже сказать — очень хорошо. План на упражнение выполнила.
— А план на многоборье?
— Учитывая, что полгода не выступала, да, все хорошо. Конечно, всегда нужно стремиться выше, нужно работать дальше.
— Вы прошли в финалы с мячом и лентой. Какие ошибки многоборья будете исправлять в финалах?
— Я бы хотела чуть-чуть чище выполнить, есть маленькие детали. Например, я вчера вместо мяча в конце взяла юбку и не успела сделать мастерство, перекат. Надеюсь, завтра я возьму уже не юбку, а мяч и успею сделать этот перекат.
— Многие специалисты говорили, что 10 баллов за артистизм, которые появились в новых правилах, взрослые гимнастки смогут лучше использовать, показать образ, эмоции. Вам уже 21, получается?
— По чувствам, по ощущениям — да. Обруч у меня динамичный, поэтому там с поддержкой публики я чувствовала себя очень комфортно, а вот с мячом, наоборот, плавно, потому что упражнение с мячом — это для меня история про любовь к гимнастике и когда я его делаю, то вливаюсь в музыку. Когда была маленькая, то занималась бальными танцами, поэтому музыка для меня это все.
— Если музыка так важна, возникали конфликты с тренером, когда она предлагала одно, а вы хотели другое?
— Да-да. Когда я была маленькая, мы очень часто сцеплялись, мне предлагали музыку, я говорила: «Нет, не хочу!» В итоге нашли компромисс — музыку я выбираю сама, потом предлагаю тренеру, она говорит свое мнение, затем я монтирую музыку под упражнение или прошу кого-то это сделать. В этом году все составила себе сама, для меня это очень творческий процесс.
— Не считаете, что это единственно правильный подход как минимум для взрослых гимнасток, которые уже знают, чего хотят?
— Это очень помогает, мы с тренером всегда смотрим, чтобы музыка подходила мне, чтобы я могла это выражать. Если музыка тебе не нравится, ты не чувствуешь ее и не сможешь правильно все передать на ковре.
— Еще одно нововведение этого олимпийского цикла — комбинированные элементы. Многие с трудом их подбирали, обкатывали, как это прошло у вас?
— Я еще с ними работаю. Обычно я неплохо делаю вращения, поэтому мы стараемся строить комбинированные элементы на них. Есть пара интересных комбинаций, и иногда они даже легче получаются, чем отдельные элементы, как-то меньше думаешь, просто идешь. Причем когда мне было лет десять, у нас тоже было очень много комбинированных элементов — ножка вперед, затем в сторону, потом назад, это считалось одним элементом. И это еще, можно сказать, осталось в мозгах.
— Особенность этого сезона — нет России и Белоруссии. Почувствовали это?
— Это тяжелый случай. Сильно об этом не задумываюсь, потому что, как я уже сказала, стараюсь концентрироваться на себе, на своих упражнениях, а не следить за другими: «О, эта конкурентка это сделала, а та — что-то другое». Мне так легче.
— Гимнастки часто говорят, что не смотрят на соперниц. В ходе турнира это понятно, есть свои задачи, разминка, прогоны, подготовка к выступлению. Но уже потом в интернете других девочек смотрите?
— Нет. Я смотрю финалы, если в них не попадаю, а так — нет. Стараюсь смотреть, только как я выступала. Но при этом, конечно, общаюсь на соревнованиях со всеми, здороваюсь, люблю поболтать, иногда привожу из США гостинцы.
— Уже в курсе новых «русских» правил в гимнастике?
— Это когда Лала Крамаренко сделала миллион элементов? В инстаграме* видела это, но других не смотрела.
— Нет ограничений по элементам, минимум четыре волны. Если бы вам сказали, что надо по этим правилам выступать, что ответили бы?
— Я бы сделала, потому что мне спорт нравится, и если надо — я сделаю. Но, конечно, это может очень тяжело отразиться на теле, и нужно быть очень аккуратным при составлении и выполнении. У русских очень хорошая техника, они очень крепкие, много сидят в зале, и, думаю, что они сумеют это все сделать. Но в других странах, где дети не могут так много тренироваться или тренируются неправильно, это уже сложно.
— Говорите, что любите спорт. Многим в художественной гимнастике спорт увидеть сложно, слишком все непонятно. Вы нашли именно спорт в своем виде?
— Да, я чувствую, что это спорт. Особенно когда выходишь на ковер, появляется внутри чувство, что ты можешь все разорвать. Конечно, с любовью (смеется). Есть в спорте такая энергетика, которой нет в других областях человеческой жизни.
— Сильные спортсмены чем-то похожи на наркоманов в своей зависимости от соревнований?
— Соглашусь (смеется). Мы любим настраиваться, любим эту атмосферу. Мне нравится в спорте то, что может быть очень тяжело и тебе кажется, что ты не сможешь, но переступаешь через слабость и после этого чувствуешь себя сильным и способным пройти через трудности. Это остается на всю жизнь, не только на ковре.
— Американская гимнастика, особенно художественная, для многих является малоизученной темой, расскажете, как все организованно. Государство помогает?
— Государство США? Нет, не помогает. Все ложится на моих родителей, на меня. Конечно, национальная федерация гимнастики, когда спортсменка уже является первым-вторым номером в стране, начинает что-то оплачивать, делают сборы один-два раза в год. Но сейчас после банкротства федерации нет даже денег на доктора, который поехал бы с нами сюда, в Баку. Но от них есть, безусловно, моральная поддержка, это тоже очень важно.
— Поездку в Баку кто оплатил?
— Так как я первый-второй номер сборной, то мне ее оплатила федерация. Но в сборной есть гимнастки, которые все должны оплачивать сами. Моя семья зарабатывает не так много, поэтому мне надо держаться в лидерах (смеется).
— Насколько методы работы с гимнастками в США отличаются от тех, которые используются в постсоветской школе? Кто-то следит за тем, чтобы гимнастки не подвергались излишнему давлению со стороны тренеров?
— У нас все организовано по клубной системе, поэтому я могу говорить лишь о своем тренере. Она всегда знает, когда нужно немного надавить, а когда — отпустить.
— Александра Кирой-Богатырева дома не была год. Как у вас с ритмом жизни, ведь США от всех мест проведения крупных турниров по художественной гимнастике тоже далеко?
— У меня очень странная жизнь. Я учусь в Колумбийском университете в Нью-Йорке, а живу в Чикаго. Поэтому тренируюсь и в Нью-Йорке, и в Чикаго. Например, в воскресенье вылетаю в Нью-Йорк, понедельник учусь, вечером домой, тренируюсь дома. Накопила уже очень много бонусных миль (смеется).
— Как много приходится жить в Европе?
— Так как была пауза, то сюда мы прилетели во вторник и вечером послезавтра улетаем домой, в Штаты. Когда снова в Европу, я не знаю, знаю, что есть планы по выступлению в Испании и Португалии. В предыдущие сезоны мы в соревновательном периоде домой не возвращались, потому что на два дня между стартами это бессмысленно, тренировались в России, в Новогорске или еще где-то. Но сейчас, как мне кажется, так уже не получится, поэтому посмотрим, как будет.
— С такой насыщенной жизнью — очная учеба, тренировки, перелеты, соревнования — легко устать, выгореть. Как удается этого избегать?
— У меня есть очень хорошие друзья, с ними всегда можно посидеть, поговорить, позвонить, написать. Они всегда меня поддерживают. Дома есть классный брат, с которым я могу поиграть вечером или опять же поговорить. Очень люблю писать, вечером нахожу время, час, чтобы сесть и подумать о прошедшем дне. И, конечно, я сильно верю в Бога. Все это соединяется вместе и помогает.
— Эвита, вы, очевидно, билингва, на каком языке думаете?
— Смотря с кем разговариваю. Чаще — по-английски, но иногда по-русски. Конечно, сначала выучила русский, потом английский уже в школе. Я родилась в США, но затем у моего брата возникли проблемы со слухом, нам сказали, чтобы мы говорили дома по-английски, чтобы он выучил хотя бы один язык. Поэтому я стала меньше пользоваться русским, даже чуть слова забываю, хотя стараюсь поддерживать.
— Бывает, что, сами не замечая, переходите с одного языка на другой?
— Да, это очень странно получается. С мамой я говорю по-русски, с папой — по-английски. И если пытаюсь говорить с ним по-русски, то сразу весь язык забываю.
— А на кого учитесь в Колумбийском?
— На психолога.
— По вам заметно.
— Мне часто это говорят (смеется).
— Учитесь на психолога, но уже сказали, что сильно верите в Бога. Мне всегда казалось, что психологи — люди далекие от религии, нет?
— Я по-русски не смогу ответить.
— Давайте по-английски.
— Я не думаю, что ученые далеки от Бога, который направляет меня во всем, что я делаю, я вижу его присутствие каждый день, на каждом шагу. Он дает мне уроки, и каждая возможность, какую он мне дает, позволяет чего-то достигать. Бог создал все, и если он создал все и присутствует во всем, то и психологию можно рассматривать через призму религии.
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
