Полузащитник «Крыльев Советов» Алан Чочиев рассказал «Матч ТВ» свежие истории о Лео Месси, дружбе с Александром Кокориным и нападении скинхедов на академию «Локомотива».
– Когда «Крылья Советов» вылетали в ФНЛ, что творилось в Самаре?
– Я тогда только на замену выходил, но все равно чувствовал вину. Дал себе слово сделать так, чтобы команда вернулась в премьер-лигу. Хотя были варианты уйти. Когда мы вылетали, люди плакали, шарфы кидали на поле. А после возвращения эти же люди плакали от счастья.
Правда, несладко пришлось. Во Владивосток прилетели по-нашему в 7 утра, а по местному – в 3 дня. Играли через 3 часа после прилета. Не спали сутки, вышли и победили 1:0. А когда играли с «Сахалином», клочки искусственного поля бутсами вырывали. Под ним – асфальт! Оказалось, на него без резинки, без песка поле уложили. Бежишь, как будто по бетону. Такого цирка никогда не видел. Как можно разрешать на таких полях играть? Там же дырки километровые.
Очень сложно было добираться до «Тосно». Сначала перелет, потом 4 часа на автобусе. Условия очень плохие. Тихвин – маленький городок, всего одна гостиница. Ни кондиционеров, ничего: лежишь, как в парилке, всю ночь не спишь. А на улице – плюс сорок. Комаров в номере было больше, чем волос на голове. Выходим на игру, ноги на искусственном поле горят. 0:1 проиграли – им-то привычней, они там каждый день тренируются.
– Станислав Драгун помог «Крыльям» вернуться, а теперь забивает за «Динамо».
– Да, уже поздравил его. Стас – очень позитивный персонаж, приколист. Меня все Чочик называют, а он говорил «Алан». Оборачиваюсь – а он продолжает: «А-ландыши, ландыши». Было обидно, когда Драгун ушел. У меня, Корниленко, Ятченко, Бурлака и Концедалова траур был. Очень не хотели, чтобы он уходил.
Другая история с Георгием Габуловым. Они с братом воспитаны одинаково, но по характеру все-таки разные. Оба вспыльчивые, только если Владимир в силу возраста может сказать себе стоп, Георгий пойдет до конца. На сборах в Бельгии играли с одной командой. Те начали бить нас по ногам, так он их всех чуть не разнес. Одного толкнул, второго за лицо с поля выкинул, третьего словами обложил. Чуть до массовой драки не дошло. Франку (Веркаутерену – Matchtv.ru) пришлось его поменять.
– У Корниленко богатая биография. Рассказывал о своей карьере?
– Жалел, что всего 4 месяца в Питере поиграл. Хотелось побольше, ему там понравилось. Я просил Корниленко узнать у Саши Глеба о Месси. Так вот, оказывается, чудак из «Барселоны» вообще не тренируется. В двухсторонках играет нейтрального или просто стоит, смотрит. Если команда Месси проигрывает, он берет мяч, накручивает всех, забивает и дальше стоит. Вообще не напрягается!
Когда Гвардиола пришел в команду, он Месси напихал, и тот обиделся. К тренеру подошли Фабрегас, Пуйоль, Пике, все испанцы: «Вы с ним так не разговаривайте, это же Лео! С кем угодно можно, только не с ним». Гвардиола больше ни разу голос не повышал. Все тренируются, кроме Месси, даже Ибрагимович. А этот якорь кинет и стоит.
– Веркаутерен отличается от российских тренеров?
– Интересно поработать с человеком, который тренировал Де Брюйне, Куртуа. У него есть такая вещь – «тим-активити», мероприятия для сплочения коллектива. Вместо тренировки может отправить на игру в гольф или в боулинг. На сборах в мафию резались. Он сам, правда, не участвовал, просто смотрел. А вот в гольф у него неплохо получается.
***
– Каким был Владикавказ вашего детства?
– Типичный кавказский город. Я рано понял, что не стоит заниматься ерундой. А многие с 5-6 лет постоянно дерутся на улице, борются за уважение. У нас тоже была бригада – 4 человека. Всегда ходили вместе, дрались, поддерживали друг друга. Никогда не беспределили, но если кого-то обижали из нас или знакомых – заступались.
В школе была ситуация из-за девушки. Я нравился одной из моего класса. А она мне не нравилась. Один раз она оскорбила матом. Я ответил, а когда девушка ударила по голове, я ее оттолкнул.
Она обиделась и позвала разобраться старшего брата. Он на первом курсе института, а я пятиклассник. Позвал меня прямо с урока – учительница не отпустила. Я сказал, что выйду после занятий и позвал друзей. В итоге мы вчетвером его побили. Иначе не было шансов: драться один на один – без вариантов.
– Когда вы впервые попали на футбол?
– В три года. Отец взял на знаменитый матч с «Ливерпулем». Его я не помню, но помню, как ходили с папой на «Спартак» в 2002 году. «Алания» тогда выиграла 4:3, там еще мощный кипиш с болельщиками был.
Когда «Алания» повела, спартаковские фанаты начали вырывать сиденья и бросать их в сектор, где сидели мы. Это рядом с восточной трибуной. Там взрослые, спокойные болельщики. Местные фанаты – на западе. Когда они увидели, что пьяные спартачи ведут себя агрессивно, побежали к ним через ОМОН и стали перелезать через сетку. Реальное месиво началось. Москвичи еле со стадиона уехали. Автобус перевернули, очень жестко все было.
Их потом несколько суток не могли из города вывезти. Около гостиницы собралось 20 тысяч человек. Приехали не только болельщики, но и простые люди. Спартачи во время матча пели националистские песни, кричали обидные вещи. Поэтому люди сорвались. Но в итоге гостей не тронули. Говорят, их на вертолетах вывозили.
А однажды я чуть не попал в перестрелку. С братьями пошли в кинотеатр «Терек». Посмотрели фильм и двинули в сторону дома, который находился прямо за кинотеатром. Видим – стоит черная BMW, а в ней наш родственник. Он вылез, говорит – быстро в машину, сейчас будет жарко. Только сели, как началось. На другой стороне дороги кафе «Прохладное». Подъехала машина ОМОНа. Из кафе вышел парень и сразу начал стрелять. Попал в одного сотрудника, в другого. Потом его уложили на землю. Первый раз такое видел, как в фильме.
– В каких условиях учились играть?
– В очень плохих. Тренировались на гаревом поле. Один раз упадешь – под кожей 150 камней, кусков красного кирпича – две недели восстанавливаешься. Потом нас поселили на «Юности». Там был просто палас. Это лучшее поле в моей жизни: катался на нем в бутсах, как корова на льду, но туда хотя бы бутсы можно было надеть.
На гарь выходил в кедах с рынка за 120 рублей – таких, с резиновой подошвой. В них все по детству играли. Когда мама привезла настоящие бутсы, я с ними спал – вообще не тренировался, чтобы не порвались. Ни у кого бутс не было, а у меня черные, с язычком больше, чем сама бутса. В общем, хоть и смотрелись ужасно, было по кайфу.
– Игроков, чей возраст был изменен, встречали?
– Нет. Меня, например, в 14 лет даже возили проверять, когда переходил в «Локомотив». Взяли анализы волос, ногтей, сделали рентген пальцев на ногах, снимки зубов. Не верили, что я 1991 года, хотя даже бирка была из роддома.
Когда приехал в Москву, сначала занимался в колледже МИДа, при котором была школа Хусаинова «Футбольное дело». Жили в Подмосковье, учились вместе с детьми богачей. Они приезжали на хороших машинах с водителями, в руках крутые телефоны. А нас, бедолаг, собирали со всей России. Был там один персонаж – Сизов Ярослав. Ему отец привозил самые крутые бутсы, которые до него только Зидан надевал. Самый крутой смартфон тоже всегда у него. За ним полкоманды ходило и делало то, что он говорил.
Я выступал под девятым номером, а он – «десятка», вместе в центре играли. Однажды я его побил. Он назвал меня уничижительным словом, которого я не знал. Что-то вроде «чурбан». Ребята смеются, а я не понимаю, что происходит – приехал из села, спустился с гор. Мне объяснили, что это ругательное слово, проявление неуважения. Ну, я без разговоров подошел и набил Сизову пятак. После этого человек пытался дружить только со мной. Но я бы в разведку с ним не пошел. Хотя парень техничный, выделялся на поле. Почти каждую неделю новое мелирование делал.
– Кокорин в детстве был сильнее всех?
– Знаю его с 7-го класса. Сидели за одной партой до выпуска. Видел, как он с каждым годом растет. Саня всегда был добрый, босяковатый. А в футболе – реально космический. Могли проигрывать 3:0, а он выходил и 4 забивал. Творил на поле все что угодно. В одном из сезонов чемпионата Москвы мы выиграли 7 или 8 турниров. На летнем первенстве он забил 31 гол в 14 или 16 играх. Никогда такого не было. Громили «Спартак» и дома, и на выезде, по 4-5 банок им клал. Саша в детстве был, как сейчас Криштиану Роналду.
– За партой Кокорин тоже чувствовал себя уверенно?
– Он никогда не ходил на первые три урока. А я старостой был. Учительница говорила: «Приведи своего друга, иначе звоню родителям». Я шел, объяснял Сане, что если сообщат моему отцу, он прилетит и отобьет голову. Лучше пойдем, говорю, в классе поспишь. Он всегда слушался и вставал.
Мы в основном вдвоем с Кокориным время проводили. Был у нас друг – Ярик. То на лексусе приедет, то на кабриолете каком-то. Брали машину и катались по территории. Игроки основы в шоке на нас смотрели – откуда эти двое с интерната? На лексусе ездят, откуда у них это все?
Кокорин очень переживал уход из «Локомотива». Даже до слез доходило. У него был школьный контракт, а когда он закончился, клуб предложил 15 тысяч рублей чуть ли не на 100 лет. В «Динамо» в 10 раз больше положили. Но дело не в деньгах. Его в «Локо» даже к основе толком не привлекали. Я уже тренировался с главной командой, Полоза, Беляева, Пилиева привлекали. А его, когда был лучшим среди всех, не брали в основу. Саша очень хотел остаться.
Никогда не забуду разговор, когда отчим сказал ему: «Все, переходим в «Динамо». У человека слезы, он сильно «Локо» любил. Провел там все детство. Сколько кубков для них выиграл, сколько турниров. Руководство очень легко от него отказалось. Если бы время повернуть назад, они бы так никогда не поступили.
«Из русских игроков пригласил бы Кокорина». Кто тренирует самый богатый клуб Китая
– Когда перебрались в Москву, ощутили контраст?
– Первые два года было тяжело. Другой менталитет, другие люди, другая еда, другие понятия. Если я открыл батончик сникерса, и возле меня стоят 10 человек – всем предложу, пусть они хоть весь съедят, а мне ничего не достанется. В Москве люди не понимали, как можно кому-то что-то отдать. Для меня это дикость. Первый год я каждую ночь плакал. Скучал по дому, отцу, маме, братьям, сестрам. Но никогда не звонил им, держал в себе.
Однажды так сильно плакал, что дошло до истерики. Сорвался. Вышел из комнаты, из душевой звоню домой. Отец поднимает трубку и слышит, что я плачу. Сказал, что скучаю, попросил забрать меня. Он ответил, что нужно потерпеть. На следующее утро открываю глаза – а отец сидит передо мной. Взял билет на раннее утро и прилетел. Это самый запоминающийся момент в жизни.
Труднее всего в Москве было привыкнуть к еде. Куриный суп в Осетии делают не так, как здесь. Даже хлеб элементарно другой. Местные батоны отец булочками называет, говорит, что может их с чаем пить. А в Осетии пекут такой хлеб, что он во рту хрустит.
Пару раз меня гоняли скинхеды. В 11-12 лет, когда был в «Футбольном деле», на выходные ездил к тете. Как-то возвращаюсь от нее, жду маршрутку. Подходит парень и говорит: «Дай денег». Я достал мелочь, а он потребовал все. Послал его куда подальше. И тут из-за угла вышли гопники в бомберах и гриндерах, человек 7-8. Я переднего оттолкнул и побежал. Они за мной. Долго бежали, у меня уже зарядка садилась. Еще минут 10 – и просто встал бы, тогда без шансов. Они выпившие были. Вроде люди пьют, спортом не занимаются – а неслись за мной минут 40. В итоге я до дома добежал, а не доехал. Денег сэкономил.
– Другие неприятности случались?
– Один раз на интернат «Локо» напали скинхеды с бейсбольными битами, все разгромили. Дело было так. В Черкизове группа парней сидела на стадиончике, где мы тренировались. Выпивала. Мимо проходила девочка знакомая, а с ней два парня из школы. Один из них был Сослан Гатагов. Эти, кто выпивал, в нее бутылками стали кидаться. Сос заступился. Они начали ему угрожать, мол, иди своей дорогой. Он, понятное дело, вскипел, горячая осетинская кровь. А там – мужички такие, не дети. В общем, погнали наших. Сос с другом стали убегать, один из скинхедов оторвался, ребята его поймали и побили.
Потом эти позвали подмогу – человек 40. Сос звонит: «Пацаны, спускайтесь, тут такое творится!» Спустились, ввязались в драку. Одному парню досталось битой по голове, валялся без сознания. Мне не прилетело – отскочил. Охранник молодец, яростно отбивался. Все это где-то час продолжалось – пока ОМОН и спецназ не приехали. Нас потом еще возле метро караулили. Неделю из интерната не выходили.
***
– С основой «Локомотива» тренировались?
– Да. Больше всех поразил Билич. Перед началом двухсторонки объяснит, кому что нужно, и укладывается на бровке. Просто ложится на бок, руку под голову кладет и молча наблюдает, как игроки выполняют задания. Смотрелось феерично.
Из «Локомотива» я сначала ушел в аренду – в «Волгарь». Неплохо сыграл, ЦСКА на Кубок забил. Тогда еще премиальные огромные были – миллион рублей каждому. Для первой лиги очень большие деньги. Я с угла пробил почти в дальнюю девятку, где Акинфеев стоял. Как он мяч не поймал – не пойму. Хотя там такая траектория получилась – я сам в шоке.
Когда вернулся, обещали, что поеду с основой на сборы. Предлагали подписать новый контракт. Но узнал, что меня снова собрались отдавать в аренду, и отказался. Не хотел кататься туда-сюда. Оставалось полгода контракта, решил, что лучше досидеть и уйти бесплатно.
При этом Наумов ко мне хорошо относился. Когда забил за «Волгарь» ЦСКА, он позвонил, хотя уже не был президентом. Поздравил, сказал, что часто бывает в Питере и что я всегда могу к нему обращаться. Он мне даже зарплату в дубле сделал такую, каких там не было. Самому неудобно стало. В команде максимум – 500 долларов. Саше Кокорину как раз тогда 15 тысяч рублей предложили. А мне – 2 штуки баксов! Наумов сказал, если за полгода попаду в основу, сделает еще больше. Ровно через полгода я там оказался. Николай Алексеевич сдержал слово – улучшил условия в 3 раза.
– Астрахань чем-то запомнилась?
– Если ты не привередливый, то условия там норм. База, конечно, такая – любой игрок премьер-лиги на ней жить бы не смог. Одно хорошо, что рядом с полем. Только змей было много. Однажды на поле вылезла двухметровая гадюка, всех напугала. Пацаны рассказывали, что как-то в душевую змея заползла. У одного парня чуть сердце не остановилось, скорую вызывали.
В «Волгаре» больше всего общался со Славой Кротовым. Перед каждой игрой мы с ним спускались к бассейну и прыгали в холодную воду, чтобы проснуться к игре. Как-то раз это увидел тренер Дышеков и отругал нас, назвал безголовыми.
Там же играл мой старший брат Виталий. Он в «Кубани» был, в «Алании», забивал в премьер-лиге. Приятно, когда с тобой еще один Чочиев. Брат всегда поддерживал. Если вдруг стычка – всегда заступался. Один раз на тренировке я выяснял отношения с партнером, которому под 30. Он сказал что-то оскорбительное, а я за любое слово могу зацепиться. Попер на него, брат подлетел, успокоил.
Еще был парень из Краснодара со смешной фамилией Секрет. Поначалу шутили над ним. А Машукова знаете? Он кабардинец, очень смешно разговаривает. Акцент сильный. Его вся команда травила, копировала манеру. Аслан так закипал, чуть до драк не доходило.
Или бразилец один, Элисон. Совсем недолго в команде пробыл. Подрался на тренировке – точнее, его побили. Ударил локтем по лицу сопернику, а тот вскочил и начал его кулаками мутузить. В итоге бразилец не стал тренироваться и уехал.
Текст: Иван Карпов
Фото: личный архив Алана Чочиева, РИА Новости/Антон Денисов, РИА Новости/Михаил Мокрушин, РИА Новости/Юрий Стрелец, РИА Новости/Алексей Филиппов
