Лучший аргентинец российского футбола в интервью «Матч ТВ» вспоминает автомат Рамзана Кадырова, тюрьму Валерия Петракова и смерть ФК «Москва». Старт сборной Аргентины на Кубке Америки – совсем скоро, на «Матч ТВ».
Как сын
Эктор Бракамонте провел в России восемь лет и до сих пор регулярно сюда возвращается. В этот раз – на чемпионат мира среди артистов. Всю игру с Казахстаном Бракамонте в одиночестве простоял в нападении и оттуда наблюдал, как резвые казахи заколачивают один мяч за другим, а со скамейки и трибун судье кричат La puta que te pario. Кончилось все со счетом 0:7, потом Аргентина разгромно проиграет еще и Ирану и сгоняет нулевую ничью со Словакией. Бракамонте не забьет ни гола, зато отыграет пару концертов со своей группой.
— Во время карьеры в России такое же крупное поражение, как от Казахстана, было в «Москве», от «Рубина» — 0:6, — вспоминает Бракамонте. — Чори Домингес забил четыре гола, кошмар просто. Сегодня тоже было очень тяжело. У Аргентины все старики, а у казахов молодые. Вся наша команда – мои друзья, музыканты. Они, конечно, встречаются вместе на поле, играют, но не так, как Казахстан. У них задача выиграть чемпионат, а мы только за дружбой приехали, за духом.
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Дел много, но основная работа – в дубле «Боки Хуниорс». Начинал я в юношеской школе, а потом вместе с Роландо Скьяви, это отличный в прошлом футболист, перешел во вторую команду. Очень хорошее место: футболисты замечательные, а клуб очень великий, я еще давно там играл.
— Когда вы только приехали в Россию, на тренировках не могли прыгнуть через барьер и едва стояли на ногах. Почему?
— Плохо шла адаптация. Другая страна, тренировки, чемпионат, я пока молодой, другой язык, другая еда… Нужно было время. Я сильный, просто сначала в «Москве» моя форма была неидеальной. Я даже сразу получил травму.
— Сразу по приезде в Москву вы потерялись в метро вместе с Густаво Пинто. На какой станции?
— Да мы тысячу раз терялись. Помню, однажды с Пинто хотели увидеть Красную площадь. Садимся в метро, выходим на Курской и первое, что видим — «Атриум». Но в конце концов это оказалось неплохо: мы потом стали жить рядом с Курской.
— В Москве вы были соседями и с Пабло Баррьентосом?
— Да, и в Аргентине сейчас тоже. Он в «Сан-Лоренсо», играл в финале чемпионата против «Лануса» («Сан-Лоренсо» уступил 0:4, Баррьентос провел один тайм — «Матч ТВ»). Пабло – нормальный человек, он мне в «Москве» был как сын. Когда у него были сомнения, их всегда решал я. На поле Пабло может быть взрывным, но в жизни его все любят.
— Баррьентос однажды опоздал на автобус, потом его обогнал, первым вышел на тренировку, а Олег Блохин его все равно выгнал. Как вам работалось при Блохине?
— Это не единственная проблема, связанная с Блохиным. Тактически это очень грамотный специалист, а человек он серьезный. Когда футболист не делает то, что должен, тренеру нужно, как это по-русски… Наказать? Блохин был в своем праве. Со мной у него тоже было не все хорошо: у нас у обоих сильный характер, я, как и он, хотел лучшего для команды, поэтому мы не всегда ладили. Но все решали. Я выходил почти на все матчи, он был доволен мной, а я им.
Толкнуть
— Скольких легионеров в России вы научили русскому языку?
— В смысле я – преподаватель? Никого не научил, я только переводчик! Да и чего учить, если никто и не учил русский. Баррьентос не учил, Пинто не учил, Макси Лопес, Макси Моралес – тоже.
— А Маурисио говорит, вы его учили русскому.
— Маурисио – это мой сын! Его учил, да, помогал. А сам я, как только приехал в Москву, первую неделю сидел за словарями. Никаких курсов – через интернет, дома, слушал музыку, все сам. Всего учил четыре месяца, дальше просто говорил. Слова, которые часто слышу, но не знаю, записываю в телефон. И сейчас тоже, смотри: толкнуть – это empujar.
— Вы общались со многими аргентинцами в премьер-лиге. Один из них, Барихо, выходил на тренировку в «Сатурне» с восемью перстнями.
— Да у него на всех пальцах было по кольцу. Барихо – необычный человек, но смешной и очень добрый. В Аргентине он рос в биже (так у нас называются фавелы), не учился в школе, дома там неудобные, без воды и туалета, люди бедные. Наркотиков много, убивают, а полиция и губернатор не могут ничего сделать. И вот когда Барихо приехал в Россию и увидел все эти вещи… Мне повезло, я рос в нормальной семье. Но если от самого лучшего места в Буэнос-Айресе отойти на сто метров, будет самое плохое.
Вообще сразу вспоминают драку Барихо и Бастии в матче с ЦСКА. Там все дрались: Павлович, Монтенегро, Жан, Жедер… Барихо вроде как самый большой псих из них. ЦСКА забил на последних минутах, а в «Сатурне» латиноамериканцы горячие, подраться любили. Бастия потерял голову, Жирков тоже – они драку и развязали.
— Томаш Чижек называет вас самым веселым игроком в «Москве». Кого назовете вы?
— Рома Адамов очень смешной, тоже много шутил, но все в разговорах. Но кто всегда делает шутки, так это я. У всех возникала одна и та же проблема: где мои бутсы, Брака, где мои бутсы?
— Кирилл Набабкин, с которым в «Москве» вы делили номер, в ЦСКА как-то объявил охране по рации, что базу захватывают фанаты «Спартака». Как шутили вы?
— Шешуков с Ребко только приехали в «Москву». Закончилась тренировка, они вместе пошли в душ, я – за ними, с мылом. Бросаю мыло и говорю Шешукову: давай, поднимай. Шешуков смотрит на меня вот так! Шутка, говорю, а он: «Брака, для меня это не хорошая шутка. В первый день!»
Тюрьма
— «Терек» заплатил за вас около двух миллионов долларов. На сколько вам подняли зарплату по сравнению с «Москвой»?
— Почему вам это интересно? Не в два раза, нет, меньше. Конечно, я приехал в «Терек» потому, что они давали больше денег, чем «Москва». Мы были на первом месте, когда я уехал в Грозный, но я оказался в «Тереке» не только из-за денег. Дмитриев (Игорь Дмитриев, бывший президент ФК «Москва» — «Матч ТВ») говорил мне: «У «Москвы» большие проблемы с деньгами, и если ты поедешь в «Терек», нам поможешь». Два года контракта в «Тереке» помогли и мне, моей семье.
В «Москве» мне не платили большой контракт (зарплата Бракамонте в «Москве» доходила до миллиона долларов — «Матч ТВ»), но им нужна была помощь. За шесть месяцев до закрытия клуба Дмитриев говорил, что если клуб не найдет спонсоров, через полгода «Москвы» не будет. Тогда ведь всех аргентинцев продавали, а еще Стаса Иванова, Олега Кузьмина, Сергея Семака – все уехали.
— В «Терек» вы перешли с травмой. Какие воспоминания остались о Чечне?
— Когда я играл в «Москве», слышал только плохие вещи о Грозном, о Чечне, о «Тереке». Потом перешел туда, убедился, что все не так. Знаю, что в «Тереке» от меня ожидали большего: что я возьму мяч и пойду забивать кучу голов. Я не играл так, как в «Тереке» хотели. Но все равно в «Тереке» честные люди, у них есть латинский дух, понимаешь? Со мной все чеченцы вели себя очень хорошо, как и я с ними.
— Жена Люка Уилкшира ходит по Грозному без платка. А как ваша?
— Мы с семьей жили в Кисловодске, а в Грозном только играли. Но с Маурисио мы очень много гуляли по Грозному, ездили в такси, ходили в ресторанах, и все спокойно. Есть пара вещей, которые ты не понимаешь, но это другая страна, другие люди. Хотя для меня ничего странного не было, я же из Аргентины.
Люк Уилкшир: «Первое, что подумал о Грозном – надо собирать вещи и уезжать»
— История про то, как вы направили на Рамзана Кадырова заряженный автомат, — не байка?
— Это в первый же мой день в «Тереке» произошло! Ну как, это больше анекдот такой. Автомат лежал в «Мерседесе», где мы ехали, и охрана сразу же всполошилась. Слышал, что Кадыров дарит игрокам «Терека» подарки, но мне он ничего не дарил. Зачем? Не надо. Он со мной и так хорошо общался, ни одной проблемы не было. Я говорил с Кадыровым, как и любой другой человек, и он это уважал.
Сергей Ташуев: «Кадыров лично проверял все: садился в «Жигули» и смотрел, в каком состоянии дороги»
— Вы в «Ростове» впервые коротко постриглись в России?
— Еще в «Москве». Почему? Просто так. А последний раз – год или полтора назад. Я сказал юношам: станете чемпионами – побреюсь догола. Ну они и стали. А в России многие тренеры были недовольны моими длинными волосами. Говорили: «Брака, это же неудобно». А мне не мешают. Однажды в «Динамо» решили, что волосы и косички Бракамонте опасны для них. Судья пришел и сказал: это просто волосы, давай, пошли играть.
— Вы как-то написали песню «Тюрьма Петракова». Можете напеть по-русски?
— Не помню точно, но попробую. «Я открываю глаза и не вижу своей жены, я вижу Петракова. Я иду покушать и не вижу своих детей, а вижу Петракова». И все в таком духе. Это было, когда мы много сидели на базе. Мы играли в чемпионате России и дошли до финала кубка. Играем в воскресенье и в среду, в воскресенье и в среду, а потом всегда на базу, на базу, на базу… Я взял гитару: это же тюрьма, … [черт], я только и живу здесь.
Константин Базелюк: «Петраков унизил меня на всю страну»
— Сколько дней в неделю у вас сейчас отнимает музыка?
— В Аргентине я открыл свой бар – «Балкон Де Блюз». У меня есть группа, я часто там играю. Музыка – это моя жизнь. Мой брат, двоюродный брат, тетя, все семья – музыканты, и я тоже. А футболистом я стал потому, что все в Аргентине хотят играть в футбол. Завтра играем с моей группой.
— Почему так и не сколотили группу с Баррьентосом, Кавенаги и Бурдиссо, как мечтали?
— Я хотел записать диск, где в каждой песне примут участие один футболист и один великий аргентинский музыкант. Я хотел, но так и не записали. А в «Москве», когда играл на гитаре, Баррьентос подыгрывал на барабанах. В Испании себе купил, электронный. Соседям это не нравилось, гитара приятнее. Мы жили в одной комнате с Йопом, я сказал ему: «Мой друг, извини, я буду играть на гитаре». Не уверен, нравилось ему слушать или нет.
Не тупой
— Три лучших игрока в России для Миодрага Божовича – Георги Пеев, Кевин Кураньи и вы. Лучший тренер, с которым вы работали в России?
— Божович очень хороший человек, специальный. Миодраг навсегда в моем сердце, он знает, как говорить с каждым, чувствует легионеров и при этом знает, как думают русские.
Но для меня лучший – Слуцкий. Я уже в «Москве» знал: он будет самый лучший. Так ему и говорил: ты будешь тренером сборной, а я тогда возглавлю ЦСКА. А то он все хотел, и сборная, и ЦСКА… Давай, Слуцкий, дай поработать другим. Пока с ЦСКА у меня не получается, правда.
— Каким был Слуцкий 12 лет назад?
— Помню, он начинал в дубле «Москвы», а первую команду принял после Петракова. Я сейчас тренер и понимаю Слуцкого: знаю, каково это, когда ты тренер и не можешь больше играть в футбол. Когда Слуцкий был неопытнее, переживал больше, чем сейчас. Но уже тогда было видно: глаза и уши у него всегда открыты. Закончился чемпионат, а он отпуск не брал, летал в Италию, Испанию, смотрел, как тренируют Моуринью и не помню кто еще в «Реале», Дель Боске, кажется. Слуцкий учился все время, поэтому у него перспектив больше, чем у других тренеров в России.
— Что из Моуринью цитировал Слуцкий?
— Да у него свой стиль. Просто он украл по чуть-чуть от каждого, у кого учился. В ЦСКА у него были и есть разные футболисты, и Слуцкий знает, как общаться с Вагнером, с Мусой, с русскими. Он знает менталитет международных тренеров. А со сборной он попал на чемпионат Европы, и это первый шаг. Потом посмотрим.
«Никто не думал, что я стану тренером». Леонид Слуцкий – о пике карьеры в России
— Вы работали в «Ростове» с Сергеем Балахниным, а сейчас он вместе со Слуцким в сборной России. Знали об этом?
— Не знал. Балахнин – опытный тренер, я его помню. Но скажу вот что: Слуцкий не тупой. С ним всегда работают опытные тренеры. А человек, который работает в одном штабе со Слуцким, точно хороший.
— Слуцкий рассказывал, что вы могли ничего не делать на тренировках – берегли здоровье для игры.
— Я знал, что мне было нужно, поэтому и на тренировках работал не больше, чем требовалось. Мне хватало полутора часов, два – это уже слишком долго для меня, и последние полчаса я не тренировался. Просто ходил по полю. Но все 90 минут матча я играл полностью. Слуцкий был к этому готов.
Кубок Америки и Евро-2016 – на «Матч ТВ» и тематических каналах
Текст: Александр Муйжнек
Фото: Getty Images, saturn-fc.ru, РИА Новости/Саид Царнаев, РИА Новости/Илья Питалев
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
