Пять лет назад Дмитрий Шнякин занял второе место в конкурсе комментаторов. Сегодня он комментирует футбол на «Матч ТВ», ведет прямые эфиры в студии и делает зажигательную программу «Дублер». В интервью Matchtv.ru Шнякин рассказал, как выдал себя за нового вратаря «Спартака», из-за чего уснул во время трансляции и что думает о штампе «ваш покорный слуга» и массу других историй, которые убедят вас в том, что конкурс комментаторов «Матч ТВ» – отличный шанс исполнить мечту.
– Ты комментируешь, ведешь студии и делаешь авторскую программу. В каком графике ты живешь?
– Возьмем вчерашний день (разговор состоялся 2 марта – Matchtv.ru). Проснулся в четыре утра, за полчасика собрался и приехал в студию за два часа до эфира. Причем считается, что это поздно, желательно приезжать заранее. Но ребята понимают, что я комментирую. Перед этим утренним эфиром работал матч «Лацио» – «Сассуоло», он только в 11 вечера закончился. После посмотрел еще «Фиорентину» – «Наполи», потому что самому интересно. В общем, поспал часа два.
Приехал в студию, походил в режиме зомби, переоделся. Но здесь скорее тебя переодевают, потому что сам ты не в состоянии. Постепенно приходишь в себя. Когда у тебя ранние эфиры – неважно, на радио или телевидении – надо начать с кем-то общаться. С таксистом, с прохожим на улице. Вчера в лифте столкнулся с женщиной, которая шла с огромной, невиданных размеров собакой а-ля дог. Я поподкалывал ее на тему, кто в доме хозяин, кто кого выгуливает. И женщине весело, и мне полезно. Так вот, провел программу «Все на матч», потом добрался до Перово, в гости к женскому волейбольному «Динамо». Там мы провели целый божий день, только в 9 вечера освободился.
Все спортсмены удивляются, как много и долго мы снимаем. За каждой секундой кадра «Дублера» стоит примерно десять секунд съемки. Когда наши герои раздражаются, я рассказываю им историю со съемок шоу «Играй красиво». Снимали выпуск с Секу Олисе. Костя Генич пришел, жонглер Дмитрий Карпов. Они начали феерить – программа получалась просто бомбовая. Снимали ее часа два. И вот, когда все закончилось, подходит инженер: «Ребята, у меня такое ощущение, что ничего не записалось». Он как-то так две флешки засунул, что обе сгорели. И Секу пришлось еще час повторять то же самое! Не знаю, что было бы сейчас, а тогда он, как большой крутыш, вошел в положение. Повезло.
– Самая утомительная тренировка за время съемок «Дублера»?
– Кроссфит с господином Шлеменко. Она была короткая, но действительно утомительная. Саша находился в предсоревновательном режиме, стоял и орал на меня. Причем как тренер он хорош – подготовил двух чемпионов, умеет мотивировать. Со Шлеменко была уникальная ситуация: я его чуть не убил на съемках. За день до нас к нему приезжала другая съемочная группа, делала документальный фильм. У нас была очень тяжелая задача – не повторяться. В итоге мы спросили: «Саша, подскажи, что снять можно?» Он говорит: «Мы не снимали наши снегоходы». Отлично, бомба, поехали. Снегоходы у него прямо в гараже. Один – обычный, а другой квадроцикл, переделанный под снегоход, на нем тяжелее держаться. Меня он пощадил, посадил на простую машину.
У Шлеменко чуть ли не целое поле на заднем дворе. Сибирь, Омск, снега метра три. Мы на этих снежных барханах прыгаем, он впереди меня катается. Снега столько, что ничего не видно. В какой-то момент этого снега стало еще больше – и вдруг я увидел, что еду на Шлеменко. Он упал и уже практически под лыжами у меня лежит. Я ни разу не водитель, тем более снегохода, но в последний момент дернулся влево, еле увильнул. В общем, за две секунды перенервничал прилично. У меня в голове: «Ага, сейчас героя передачи покалечим, шоу М-1 в Олимпийском накрыто, а оно еще должно быть на «Матч ТВ». К счастью, все обошлось, и мы с Сашей посмеялись. Он просто оглянулся на меня, а в этот момент наехал на какой-то сугроб, где что-то было. Надо отдать должное Шлеменко: он не стал это утаивать, предлагал в программу взять, но мы слишком далеко отъехали от оператора. Оптики уже не хватило, было ничего не видно. Я рассказал об этом Финкельштейну – руководителю М-1. Он на меня косо посмотрел и сказал: «Хорошо, что ты увернулся». Я так и не понял, где у него шутка, а где правда.
* * *
– Человек-открытие за последние месяцы?
– Например, Хусейн Халиев. Он в чай пятнадцать ложек сахара кладет! Удивительный человек, который пережил чеченскую войну. Однажды во время бомбардировок он вместе с семьей находился в доме, куда начали вонзаться снаряды, верхние этажи разбомблены были. Они ушли из дома, а буквально спустя час снаряд влетел во второй этаж – туда, где они жили. Дом разрушился. В общем, он такой счастливчик. Очень добродушный парень, но на ринге включается бойцовская агрессия. Если честно, всегда удивляюсь таким людям. Когда я боролся, мне этой злобы не хватало. Анастасия Янькова для меня тоже открытие. Пускай это был какой-то бутафорский спарринг, но я вышел с ней на ринг, и мне стало реально стремно. Хотя я бывший борец. Потом еще режиссер подходит и говорит: «Дим, ты извини, но нам нужны кадры слоумоушн, как тебе бьют по челюсти. Давай подставляй». Мне пришлось становиться и раз пять с ноги хорошенько получать. Я был в шлеме, но меня вело, вечером не сразу мог ложку в суп опустить.
Еще Керж, на удивление, абсолютно свой, простой мужик, никакой звездности. Запомнилось его терпение: он пришел очень сонный, у него реально сложная работа. То, что сейчас он в Швейцарии забивает, пробежав 60 на рывке, – результат работы с нашей Марией Буровой, спецом по физподготовке. Я же это все на себе прочувствовал: дико крутая, плотная и интенсивная работа. Плюс организм Кержакова уникальный: он очень быстро набирает форму, у него такие волокна мышечные, специалистам с ним приятно работать. Он фигачит. Саша – нормальный в общении, мы с ним посидели в ресторане, он мне рассказывал про свою семью, про «Зенит», про Виллаш-Боаша.
Кирилл Сарычев – для меня тоже открытие. Я искренне надеюсь, что таких людей увидят наши телезрители. Человек жмет от груди 335 кило, я каждому нашему новому герою рассказываю: «Ты в курсе, что в нашей программе был чувак, который поднимет трех-четырех-пятерых тебя?» Кириллу не хватает популярности в России, он гораздо популярнее там, за рубежом. Они его знают, как супермужика, который жмет больше трехсот килограммов. Однажды в нервной автомобильной ситуации водитель не посмотрел на огромный бицепс (до 60 см в обхвате) Сарычева, торчащий из окна машины. Крикнул, чтоб Кирилл выходил. Двухметровый Сарычев вышел – чувак обомлел, взял 10-секундную паузу. Но вовремя собрался и сказал Кириллу: «Ой, а можно с вами сфотографироваться?»
– В программе ты мыл его тарелку и носил за ним сумку. Чья идея?
– 50 на 50. Всегда, когда прихожу в гости к спортсмену, говорю: «Давай на ты, никаких вы». В общем, прошу быть максимально раскрепощенными. Я им даже говорю: «Унижайте, стебите меня, как хотите, как новичка из молодежной команды». С тарелкой так и получилось. Уже камеры были включены, говорю Сарычеву: «Давай тарелку уберу». А он мне: «Давай-ка ты ее еще и помоешь!» В итоге и сумку за ним таскал.
Кирилл хреначил целый съемочный день, был под давлением двух наших маленьких наполеонов – девушек-режиссеров. Они постоянно ставят всех, муштруют. Его, меня. Он все это мужественно выдерживал и почти ничего не ел. А человек его массы (165-170 кг) должен постоянно питаться. Он закидывал в себя энергетические батончики, но было видно, что это не помогает. Когда мы все сняли, надо было срочно поесть. Мы пришли в ресторан, а у него просто дрожат руки, ему не хватает сахара в крови. Он заказал тьму жратвы, просто невероятное количество, начал все это заедать.
– После сюжета про регби ты выкладывал фото спины, которая была вся в ссадинах.
– Там потрясающие ребята, очень гостеприимные. Было четыре дня до принципиального матча с испанцами, которым они хотели надрать задницу. Регбисты впустили нас в свой дом: на тренировку, на установку, в обеденный зал. А что касается игры, когда ты находишься в молле – ты реально в мясорубке. После тренировки прихожу, вроде нормальные ощущения. Но смотрю на спину и думаю: «Твою же мать!» Тренер им вообще говорит: «Ребят, сейчас двустороночка, давайте пожестче, но не убивайте друг друга». И как началось! Такие искры, такая жесть. Я еще не видел, чтобы на тренировке люди так рубились. Один из игроков – Евгений Проненко, подбегает, ему только что сломали нос. Врач говорит: «Я же предупреждал, зачем ты со сломанным носом вышел?» Тот ему: «Ну что делать, давай правь». Врач смотрит: «Все нормально, не вылетел нос». И Женя с криком «я прекрасен!» возвращается на поле.
Была еще забавная история в программе с Ребровым – одним из самых адекватных российских футболистов. Девчонки из съемочной группы потом спрашивали: «Это точно российский футболист? Может, он где-то женщин держит и пытает в подвале? Что-то с ним должно быть не так, он слишком нормальный и правильный». В общем, Артем мне на базе в Тарасовке дает вратарскую кипу и предлагает пойти переодеться к нему в номер – в раздевалку команды идти-то как-то слишком. Чтобы вы понимали: это Тарасовка, там «Спартак-2», молодежка «Спартака» тоже. Я захожу в номер, переодеваюсь, выхожу во вратарской клубной форме. Молодежь спартаковская смотрит и не понимает: бородатый мужик, лет под 30, в кипе. Подходят ко мне: «Здравствуй, а ты откуда?» Решил им подыграть: «Я новый вратарь, из второй лиги приехал, третий вратарь-то нужен команде?»
– Бывает, что спортсмены звонят и сами предлагают сняться в программе?
– Да, бывает. К сожалению, один раз не получилось приехать и снять хоккей на траве в Екатеринбурге. Но мы это обязательно еще сделаем. Пишут ребята параспортсмены, предлагают показать параспорт. У нас есть конкретная программа – «Безграничные возможности», но, мне кажется, именно режим программы «Дублер» может стереть какие-то границы. Например, Дима Игнатов – ведущий программы «Ты можешь больше» – он же без ноги. А я понял их эту фишку с подколами и начал его подкалывать: «Дим-Дим, смотри, нога лежит – не твоя, не ты забыл?» Или: «Вот ты везучий, на обуви экономишь». Эти ребята из параспорта так и стебутся друг над другом. Эту атмсоферу надо показать. Они ведь такие же люди, которые действительно могут больше.
* * *
– До конкурса комментаторов у тебя уже был опыт работы на «Евроспорте». Как прошел твой первый репортаж?
– Всегда вспоминаю, звоню и поздравляю с днем рождения Колю Саприна. Он в свое время не побоялся дать шанс сопливому пацану. В журналистике же многое зависит от шанса, случая. Так получилось, что мы в «Евроспорте» все сидели в одном пространстве – и те, кто работали на сайте, и те, кто комментировали в маленьких будках. Я всегда смотрел на них с белой завистью и думал: «Как бы мне тоже там оказаться». Как-то мимо проходил Коля Саприн, я набрался смелости, выдохнул и рванул к нему. Говорю: «Меня вот Дима зовут, а можно с вами поработать? Случайно узнал, что вы сегодня комментирует матч звезд против команды Шумахера». Хотя на самом деле заранее изучил сетку и давно это знал. Он посмотрел на меня и говорит: «Да, так себе игра, если хочешь, заваливай, прокомментируем». В итоге тот эфир состоялся, а если ты уже вляпался в это дело, то все. «Евроспорт» тогда показывал множество разного спорта. Мне довелось прокомментировать 24 разных вида. Даже серфинг или тамэсивари – фигурное разбивание предметов. Это были записи середины-начала 2000-х. Я искренне не понимаю, почему все это демонстрировалось на «Евроспорте», но было интересно! Чуваки бегали и под музыку на время разбивали предметы. Например, биту. Или хренову кучу льда.
– Ты подал заявку на конкурс комментаторов в последний день и из-за нехватки времени отправил запись мини-футбольного матча Азербайджан – Чехия. Если бы время позволяло, мини-футбола не было бы?
– А почему бы и не соригинальничать? Почему все упираются в футбол? Теми мозгами я бы вряд ли до этого дошел, но сейчас отправил бы все что угодно, только не футбол. Родное дзюдо отправил бы – в плане комментария для меня это самая страстная вещь. Люди там 4 года готовятся к Олимпиаде, а все может закончиться за пять секунд. Дичайшее опустошение! Плюс то, что я пережил на Олимпиаде в Лондоне, было невероятно. Люди у нас с 1980 года ничего не выигрывали, в Пекине вообще остались без медалей. Тут мы с Володей Иваницким приезжаем – и сыпется просто град золотых медалей. К нам из других видов спорта комментаторы приходили – в начале Олимпиады Россия же только в борцовском зале побеждала. А комментаторов любят ассоциировать с результатом. Вот они и приходили поболеть, попереживать.
– Получается, главное – быть оригинальным?
– Да, нужна фантазия, соображалка. Нужно чувствовать эфир, слышать самого себя и все-таки разбираться в футболе. Это сразу не придет. Скажу так: новички, вы ни хрена не разбираетесь! Как и я поначалу ничего не понимал. Если только вы сами не футболисты – тогда какая-то база понимания игры у вас есть. Мне очень помогало то, что у меня много друзей, закончивших футбольную школу. Я с ними советовался в технических моментах – как ставить корпус, как что-то еще делать. Иногда заигрываюсь, слишком люблю рассуждать на технико-тактические темы в эфире. Это не всегда нужно зрителю.
* * *
– Давай вернемся к конкурсу. Ты подал заявку – и что потом?
– Заявку человек 800 подали. Мою рассматривал Юра Черданцев, за что я всегда буду ему благодарен. Он послушал и написал: «Разбирается». Что его зацепило, не знаю. Может быть, необычный вид спорта. Я бы сам обращал внимание на реакцию – то, как быстро ты можешь обратить в словесную форму свою мысль.
– Без какого совета участникам конкурса не обойтись?
– С советами нужно поострожнее. В одном из интервью я сказал, что всегда хожу по эскалаторам пешком. Теперь каждый раз, когда еду в метро, меня преследует эта мысль. Бывает, устаешь, хочется просто постоять. Но в голове всплывают эти слова. Еще вдруг кто-нибудь меня узнает и подумает: «Молодец какой. Рассказывает всем, что по эскалатору ходить надо, а сам стоит». А так самый главный совет – не писать Дмитрию Шнякину в соцсети. Потому что только вчера я получил около десяти сообщений с просьбой дать совет. И вообще никому из комментаторов писать по этому вопросу не надо. Если ты комментатор – ты в первую очередь журналист. У тебя должен быть пытливый ум, ты должен уметь разбираться и быть наблюдательным. Не надо советоваться, это твой путь.
Нужно слушать чужие эфиры. Даже скучные матчи дают понимание того, на что ты способен. Большинство шуток рождается спонтанно, но бывают и заготовленные. Однажды я выглянул в окно и удивился, как огромный мусоровоз выезжает со двора, умудряясь не задеть легковушки. Мне пришло на ум, что иногда габаритные форварды делают так же, – как, например, Дзюба. Хотя сравнение с мусоровозом ему вряд ли понравится, он все-таки не в «Динамо» перешел. Еще помню, как готовился к эфиру из Грозного. Летел в самолете и читал интервью Рахимова. Рашид Маматкулович всегда ходит в расстегнутой рубашке – и вот я смотрю на эти кудри и думаю: а ведь про его «Терек» не скажешь, что команда застегнута на все пуговицы.
– Что тебе советовали во время первых репортажей?
– Первые репортажи были с Кириллом Дементьевым, Копа Америка. До ума меня уже доводил Юрий Альбертович Розанов, мы с ним комментировали Италию. Кирилл просто со мной работал, а Розанов – учил. Иногда он выключал звук, грозно смотрел на меня и говорил: «Завязывай … [говорить лишнее]. Давай по делу». Причем во время нашей первой игры – «Ювентус» – «Чезена» – он вообще меня не останавливал. Ему вроде бы все понравилось. А потом была другая игра. Видимо, я почувствовал, что я в порядке. Юрий Альбертович каждые 15 минут меня останавливал и пихал по делу. Я ему очень благодарен. Он до сих пор может послушать какой-то эфир и написать в перерыве, что сейчас был хороший тайм, а сейчас ты … [заговорился]. Важный его совет – от простого к сложному. Сначала человека нужно погрузить в то, что происходит на поле, а потом уже делиться своими рассуждениями
– А реакция на смену обстановки? Допустим, на стадионе гаснет свет – и нужно 40 минут о чем-то говорить.
– Это уже вопрос подготовки и владения с собой. У меня, кстати, была такая ситуация: генуэзское дерби недавно минут на 20-25 задержали, пришлось дождь комментировать. А когда на прыжках с трамплина работал, полтора часа дул ветер. И все полтора часа я сидел, рассказывал. Там же удивительные люди, в олимпийских видах спорта. Тридцать девчат прыгали, я по каждой готовил профайл. Так вот, шестнадцать из них пережили разрыв «крестов». А средний возраст девчат – в районе двадцати лет. Еще у Розанова на тур де Франс была история: ему экстренно пришлось комментировать велоспорт. А это 1996 год, когда никакого интернета не было. И гонка длится 5 часов!
– Вас во время конкурса готовили к такому?
– В финале, да. Нас тогда осталось четверо. Честно признаюсь, что у меня были не лучшие шансы. Во-первых, потому что председатель комиссии Вася Уткин видел во мне московскую городскую пижню. Он же не знал, что я родился в маленьком местечке на Украине, а летом ездил в деревню в Мордовию копать картошку. Так что я скорее колхозник, чем пижня. Плюс Васю смущало, что у меня уже был комментаторский опыт. Получалось некое преимущество. А Вася хотел создать сказку – взять абсолютно неподготовленного парня, чтобы он победил. Хотя тот же Эльвин Керимов работал на радио. Он был в порядке на конкурсе, и я понимал, что вряд ли выиграю.
Получилось смешно: меня загнали в комментаторскую – и включили матч «Рома» – «Милан». Я, конечно, сразу извинился за паузу – в общем, действовал так, как будто это прямой эфир. А игра была за день до этого, когда я, к сожалению, накидался на дне рождения. В любой другой ситуации матч бы я посмотрел. В общем, сижу, думаю: «Блин, зачем я тусовался, лучше б игру включил!» И тут – бам, картинка меняется. По антуражу понимаю, что чемпионат немецкий. Но был еще один косяк: мы все это видели на маленьком мониторчике, и картинка задвинулась так, что плашка с названиями команд куда-то уехала. Я ни фига не понимал, что это за матч! Короче говоря, не так среагировал на эпизод. Думал, что это проверка на шок, и сказал: «На «НТВ-Плюс» мы отбираем для вас лучшее. А посмотрите-ка теперь Германию!». Пытался отшутиться, хотя на самом деле надо было просто извиниться за технические неполадки. Судьи конкурса еще говорили, что если бы мы знали классику, среагировали бы как Маслаченко: «Это проблемы за пределами нашей страны».
– На одном из этапов конкурса участники встречались в неформальной обстановке с комментаторами. Как ты себя чувствовал в тот вечер?
– Я был немного расстроен, потому что определенный раунд был уже пройден, и шло зрительское голосование. Еле-еле я пролез дальше. А потом на «плюсовском» форуме кто-то спросил о ребятах, которые вылетели. И Вася почему-то написал про меня. Шнякин, говорит, так-то и так-то. Е-мое, думаю, это как же он в меня не верит! Самое интересное, что на том мероприятии отбор продолжился. Мы ели-пили, я, помню, разговаривал с Уткиным на тему кошек. А потом нам сказали: так, ребята, вас осталось двадцать, сейчас объявим, кто прошел дальше. Вот это был кошмар! Теперь я хорошо понимаю участников кастингов. Весь этот конкурс был одним крутым приключением, я за неделю килограмма три-четыре потерял.
– Керимову на конкурсе ты проиграл из-за председателя?
– Ни в коем случае. Вася – один из главных учителей в моей жизни. Он недавно тоже сделал признание: позвонил, сказал, что посмотрел «Дублер» и что ему понравилось. Я в свое время предлагал ему разные проекты. Описывал их, говорил, что такое в Англии, где футболисты бьют по перекладине, – а он отвечал: «Я просил принести идеи. Если кто-то так делает, какая это идея?». Он в меня не верил, но это только закаляло. Хорошо, что на том конкурсе я стал вторым. Стал бы первым – ничего бы, может, и не вышло. Главное, что мы с Эльвином оба комментируем. Как и Розанов, Казанский, Батурин, Поленов, Нагучев, Занозин и другие победители конкурсов имени Маслаченко.
С Васей у меня был, например, такой эпизод: в Лондоне мы придумывали всякие затеи со студиями, и поначалу было много косяков. В одной студии мы участвовали вместе с Уткиным – и у нас пошли технические накладки. Обычно они влияют на настроение ведущих. Вася был в ярости! Первым ему на глаза попался я. А у меня не всегда полезный принцип: если чувствую, что прав, начинаю огрызаться, спорить. В итоге получился дикий скандал и ор. Вася назвал меня бездарем, сказал, что я больше не выйду в эфир. И вот он уходит, а ребята-технари на меня смотрят и говорят: «Спасибо, брат! Ты нас спас». Был еще один крутой случай: когда я комментировал матч типа «Чезена» – «Эмполи», и мне позвонил Вася. Чтобы объяснить, в чем я неправ, он придумал какую-то установку со стихами Бродского. Кладу трубку и не понимаю: как он вообще мог увидеть этот матч? А потом Тимур Журавель в шутливой форме объясняет: просто Вася пришел домой, устал, плюхнулся на диван – и случайно попой нажал кнопку на пульте.
– Бывает, что во время игр тебя клонит в сон?
– В прошлом сезоне было. Не скажу, какой это матч, а то все станут искать повтор. Играли условно 19-я и 20-я команды Италии. Я пришел после работы на морозе, успел съесть что-то горячее – и натурально стал засыпать. Адский был футбол: ни единого момента, иногда фолы могут взбодрить, а там даже их не было! У футбольных комментаторов есть рефлекс – они могут без конца говорить. И вот когда я засыпал, мой рот говорил. У меня там всплывали те же шатовы, футболисты из других команд – секунд тридцать-сорок это продолжалось. А потом я проснулся. Адреналин был такой, будто за рулем заснул. До ночи ходил взвинченный!
* * *
– Какая ассоциация возникает у тебя при словосочетании «ваш покорный слуга»?
– Я почему-то вспоминаю Олимпиады в Атланте и Сиднее – штампы ведь когда-то были нормой. Но есть примерно 503 варианта, чтобы заменить словосочетание «ваш покорный слуга»: «ваш комментатор» или даже «я». Васе Уткину, например, дико не нравилось слово «супруга» – потому что его редко употребляют в простой речи. Есть же гораздо более простые выражения. А если люди услышат в сюжете какое-то совсем необычное слово, они секунд 10-15 будут думать об этом и потеряют нить. На самом деле все просто: нужно представлять, как бы ты сказал эту фразу в жизни. И наоборот: говорите в жизни так, как вы говорили бы в эфире – это еще важнее.
– Рассказывают, что в комнате «8-16» в выходной день можно услышать запредельное количество мата.
– Комната «8-16» энергетически очень крутое место. Ее делают не стены, майки, вымпелочки и фотографии, а люди. Зайдя туда, вы можете погрузиться в истории о ставках, о спорте, просто о жизни. Перед эфиром каждый комментатор находится на взводе, после хорошей игры – кипит адреналин, когда нужно поделиться мыслями или эмоциями.
– Вспомнишь самый невероятный проигрыш на ставках – свой или у кого-то из знакомых?
– У меня была история, когда я угадал 16 из 17 исходов. Был тогда студентом. Поставил сто рублей, мог выиграть 30 тысяч. Подвел тотал карточек в севильском дерби. А в «8-16» Михаил Мельников как-то раз в начале плей-офф НХЛ поставил на «Калгари», одну из своих любимых команд. Коэффициент был охренительный, он мог выиграть большие деньги. Его команда дошла до финала и вела в серии 3:2. Все говорили Мише подстраховаться, он и сам это понимал, но Мельников настолько уникальный человек, что реально болеет за свои команды. В итоге Кубок Стэнли «Калгари» отдал…
А самая крутая история – про то, как Шмурнов в проекте «Лига ставок» угадал счет матча «Лацио» – «Наполи» с коэффициентом 90. До того момента у Александра Ивановича не шло, и это был его последний шанс сократить отставание. Он сделал какую-то обычную ставку, а я говорю: «Иваныч, зачем, давай рискни!» Шмурнов подумал и назвал счет 4:2 в пользу «Лацио». Это был последний тур, я параллельно комментировал другой матч, но следил за результатами. И когда выскочил счет 4:2, я еще долго не мог подобрать челюсть и что-то сказать.
С момента запуска «Матч ТВ» один из самых популярных вопросов формулировался довольно просто: «Как попасть к вам на канал?» Сегодня шанс стать частью нашей команды появился у каждого. Все просто: участвуйте в конкурсе комментаторов «Матч ТВ».
Все выпуски программы «Дублер» можно посмотреть здесь.
Текст: Глеб Чернявский, Ярослав Кулемин
Фото: страница Дмитрия Шнякина «ВКонтакте»
