Екатерина Шихова в конце своей карьеры добилась крутого прогресса на личных дистанциях, бежала по рекорду мира, но все это было после Сочи, где в составе командной гонки она стала бронзовым призером домашней Олимпиады. Путь к ней был непростым.
— Когда было решено, что Игры пройдут в Сочи, какие мысли были? «Это далеко и вряд ли меня коснется»?
— Нет, как раз это придало мотивации пройти все отборы, попасть в сборную и выступить за свою страну на домашней Олимпиаде.
— Сочи и коньки — это тогда казалось нереальным?
— Для нас это сложно было представить. Потом уже начали ездить на сборы и видели, как идет строительство. Казалось, идет оно медленно и могут не успеть к сроку, но постепенно стали понимать, что к срокам успеют и это будет действительно интересный проект в городе, который все привыкли воспринимать как летний курорт.
— В организации работы были грандиозные изменения. В команду пришел Костя Полтавец, Маурицио Маркетто. Такие перемены не пугали?
— Было интересно! Выстраивалась профессиональная команда для достижения результата, в которой работало много разных специалистов. Было приятно стать частью этого процесса.
— Вы начинали тогда тренироваться в группе Маркетто, и не всем заходили его нагрузки. С какими мыслями сейчас об этом вспоминаете?
— Спорт вообще непростое дело. Задача спортсмена и тренера в совместной работе — понять друг друга и идти к общей цели. У Маурицио была своя система подготовки, его программа была на больших объемах. И он считал, что мы должны для результата эти объемы освоить. С другой стороны, мы получили огромную базу, которой не хватало на тот момент. Путь, которым мы шли, не был простым, но, наверное, стоил того.
— Был критический момент, когда осознали — не вывезу?
— Я сделала определенный шаг вперед, работая по его программе, но в какой-то момент приняла решение уйти в другую группу. Конечно, тяжело даются такие решения, тем более по ходу такого важного олимпийского цикла. Но тут уже стоял вопрос: смогу ли я вообще выступить на Олимпийских играх, если продолжу готовиться в таком режиме? Я бегала средние дистанции и даже больше тяготела к 1000 м, на третьем круге на «полуторке» уже сильно страдала, поэтому понимала: нужно уходить.
— Тестовый чемпионат мира добавил предолимпийских эмоций?
— Я тогда приболела, так что настроение было странное. Но ощущение приближающихся Олимпийских игр было. Еще была очень большая ответственность. Мы более щепетильно ко всему относились. Было большое внимание прессы, что было непривычно, особенно для меня — я все это не очень люблю. И чем ближе к Играм, тем больше все это ощущалось.
— Оранжевые кресла на катке поразили? Это был такой непрозрачный намек на количество «оранжевых» медалей в Сочи?
— Да! Было такое — откуда здесь вообще столько оранжевого? Психологическая атака, наверное, была на нас (смеется). Голландцы фанатично относятся к конькобежному спорту, поэтому намек оранжевых кресел считывался.
— Комбинезон с буквами RU не смутил?
— Белый цвет немного смутил, но в процессе тренировок поняли, что вполне нормально все это выглядит. У меня никаких проблем с комбинезоном не было. Их делал Берт ван дер Тюк и потом подгонял их под размеры.
— На открытие ходили?
— Нет. Ходили только те, кто не бежал длинные дистанции, у меня была — 3000 м. С удовольствием бы сходила, если бы была еще одна возможность.
— Конькобежный турнир — длинный. Была медаль Ольги Граф, Ольги Фаткулиной — и потом до командной гонки перерыв. Какое было настроение тогда?
— Я не могу сказать, что я была в оптимальном состоянии — это на самом деле так. Но домашние Олимпийские игры!.. Один раз в жизни такое бывает! Хочется выложиться на все сто и сделать все возможное. За три года у нас был большой прорыв в результатах, и когда мы ждали медаль, а ее не было, расстраивались. Например, когда Оля Фаткулина была четвертой на 1000 м, переживали.
— В каком состоянии подошли к командной гонке? Вы бежали квалификацию: с одной стороны — решающая стадия, но вопрос — будет ли медаль вообще — решался в забеге за бронзу.
— Каждый забег в командной гонке — ответственный. В квалификации бежали за то, чтобы попасть как минимум в топ-4. Мои кондиции были неоптимальными — и мы вышли в финал за бронзу. В финале я не могла смотреть, как девчонки бежали. Сидела в круге. Со мной кто-то был рядом и дал знать, что все в порядке. Было большое облегчение, радость за время, за все.
— Что-то помните об этой Олимпиаде, кроме вот этого невероятного напряжения?
— Урывками. Когда вдруг оказывались за пределами Олимпийской деревни, появлялось ощущение праздника. Люди ходили с флагами, с символикой. Потом на каток — и снова в рутину. Собственно, такие ожидания и были, так что никакого разочарования. Единственный раз, когда я сходила на другой вид спорта, это был шорт-трек. Причем пошла на финалы, где Виктор Ан взял бронзу. Вот куда я попала! Остальное — будни спортсмена.
— А закрытие?
— Закрытие было потрясающим. Мы не замерзли, оделись тепло. Огромный стадион, много зрителей, атмосфера радости. На предыдущих Олимпийских играх таких эмоций не было. У нас было все сделано празднично, и церемония была грандиозная.
— Плакали вместе с олимпийским Мишкой?
— Нет. Но видела много видео, где дети плачут на церемонии, глядя на него. Но они и видели на этой Олимпиаде больше нас, наверное, отсюда столько эмоций (смеется). Было немного грустно, конечно.
— Вы не пожалели, что не закончили после Сочи, учитывая, что было перед Пхенчханом?
— У меня оставалось ощущение, что я не реализовала себя до конца. Взяла передышку, чтобы понять, в каком направлении двигаться. Вернулась и начала прогрессировать уже на личных дистанциях. Собственно, это то, к чему я стремилась, и в итоге пришла к окончанию карьеры.
— Вы сейчас живете совсем другой жизнью, далекой от спорта. Что вам дал этот период в спорте?
— Многое. Это невероятный опыт — организации работы, общения с разными людьми, путешествий. Это был путь к самой себе, наверное. Каждый день делала шажочек в этом направлении. А еще спорт научил терпению, которое всем нужно и в обычной жизни.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
