Весной 2022-го Алексея Волкова дисквалифицировали за нарушение антидопинговых правил девятилетней давности. На его карьеру это никак не повлияло, потому что со спортом он завязал еще в 2020-м, но тренерство приостановить пришлось.
В декабре его дисквалификация закончилась, но возвращаться в тренерство Волков пока не торопится. В прошлом году чемпион Олимпиады-2014 открыл магазин по продаже готовой еды. А вообще, судьба участников той биатлонной эстафеты сложилась максимально по-разному: Шипулин стал депутатом, Малышко признался, что занимается шахтостроением и инвестициями в мобильное приложение, а Устюгов который год судится с CAS за право всех четверых иметь золото Сочи-2014.
В интервью «Матч ТВ» Волков рассказал, как партнеры по бизнесу относятся к его спортивному прошлому, заявил, что не считает Евгения Устюгова виновным в применении запрещенного препарата, вспомнил, почему уходил из группы Михаила Шашилова, а также рассказал, какие соревнования стали для него самыми болезненными в карьере.
«У нас есть штат продавцов. Управляющая в магазине — моя жена»
— В 2021 году вы покинули штаб Михаила Шашилова в сборной России и начали постепенно уходить в тень. Почему это произошло?
— По факту все просто: закончился сезон, и со мной не продлили контракт. Но узнал это не лично, а через интернет. Ну и пошел работать в регион, где у меня на тот момент были договоренности. Кстати, изначально в регионе меня не хотели отпускать в сборную, но мои желания тогда учли.
— То есть об уходе из сборной лично вам никто не говорил?
— Нет. А зачем?
— А потом с Михаилом Викторовичем не общались?
— А о чем? (Смеется).
— Как минимум ради чувства собственного достоинства. Вам самому было больно, что с вами поступили не очень красиво?
— А смысл обижаться и держать обиду? Кому-то был нужен, кому-то нет.
— С Шашиловым были недопонимания в работе?
— У каждого свое видение тренировочного процесса. У него свое мнение, у меня — свое, но общие точки, конечно, находили.
— В 2022 году вы ушли из региональной команды из-за дисквалификации, чем вы занимаетесь сейчас?
— Тренером не работаю, поскольку из-за дисквалификации я не мог этого делать. Я открыл магазины с готовой едой. Один — в Екатеринбурге, еще один — в Тюмени. В планах открыть еще.
— Ого, как пришли к этому?
— Думал: чем можно заниматься вообще, вне спорта? Увидел франшизу, познакомился с людьми, так и получилось. Дело идет хорошо, занимаюсь этим чуть больше года.
— Дисквалификация закончилась перед Новым годом. Уже можно заниматься тренерством. Хотите?
— Не знаю, честно. Когда был в сборной, то хотел, а сейчас немного ушел в другую сторону, в предпринимательство. Пытаюсь развиваться в сфере бизнеса. Все это дело начал с нуля. Курсы не проходил, но сейчас читаю некоторые книги по бизнесу. Часто общаюсь с партнерами, как сделать лучше.
— Большая команда?
— У нас есть штат продавцов. Управляющая в магазине — моя жена. Пока такой штат (смеется).
— Ваши партнеры вообще знают, что имеют дело с олимпийским чемпионом?
— У всех по-разному. Я такой человек, который не привык кричать, что я заслуженный спортсмен, выступал за сборную. Чаще бывает, что люди могут узнать. Причем узнают уже потом, через время, хотя мы уже долго вели общение.
— Как только началась дисквалификация, для вас биатлон не перестал быть интересным?
— Из-за того, что я вплотную начал заниматься открытием магазина, у меня не было времени следить за биатлоном. Ну и после отстранения от Кубка мира интерес немного упал. В этом сезоне я еще немного смотрю гонки, даже планирую приехать на Спартакиаду в Златоуст, чтобы встретиться с друзьями.
«После индивидуальной гонки я всю подготовку начал строить сам»
— Осознаете, что уже 10 лет прошло после Олимпиады?
— Наверное, да (смеется). Но все как-то очень быстро.
— Что вспоминается об Играх?
— Мы всю подготовку к ним провели на одном стадионе — на «Лауре». Каждый день двигались по одному маршруту: номер — трасса. Все! Мы даже не видели другие олимпийские объекты, поэтому каких-то суперэмоций не испытали. Люди, которые смотрели за нами на трибуне или по телевизору, испытали гораздо больше эмоций, чем мы сами. У нас не было времени переживать, в голове было одно: надо показать результат.
— То есть совсем удовольствия не получили?
— Получил, но то, с каким восторгом люди смотрели… Я и близко не получил тех эмоций (смеется). Мне посоветовали пересмотреть эту гонку в повторе. Ну я пришел, посмотрел. Что я получил от этого? Только сделал выводы и проанализировал (смеется). Опять не испытал каких-то эмоций. Я получаю удовольствие от того, что они радуются.
— Маршрут стадион — отель сильно надоел?
— После окончания Игр стало морально легче.
— Когда потом возвращались на «Лауру», что чувствовали?
— Я больше отмечал тренировочные моменты, которые я могу дать новому поколению. Я приезжал туда тренером, поэтому мыслил так.
— Было ли тяжело с психологической точки зрения в ночь перед эстафетой?
— Мне просто хотелось выступить хорошо. У меня на Олимпиаде было всего две гонки: индивидуальная и эстафета. Либо ты берешь свое, либо остаешься ни с чем — вот с таким настроем выходил.
— Правда, что перед эстафетой Шипулин, Малышко, Устюгов решали, кто выступит в эстафете: вы или Гараничев?
— Да, ребятам был предложен выбор, с кем они хотели бы бежать. Они доверились мне, за что им большое спасибо. И низкий поклон.
— Гараничев не обиделся?
— Не спрашивал, но по тому, как мы общались потом, я не заметил у него какой-либо обиды, что мы для него враги. Это был коллективный выбор. Ну и если тренеры дали выбор команде, то на что тут обижаться? Если бы это решил один человек, то тогда — да. А тут демократия (смеется). Когда ребята сделали выбор, спросили меня: «Лех, ну ты как, готов?» Я ответил утвердительно, отчего еще больше стал мотивирован.
— Довольны, как прошли свой этап?
— Оценил бы на троечку, ну или три с плюсом. Я отработал на рубеже не так, как планировал. А на трассе меня два круга сдерживали тренеры, говорили: «Не гони». И когда пошел на третий, мне снова кричали: «Не гони». Я в свою очередь подумал: «Да как не гнать-то?! Если уже все, эстафету скоро передавать». Затем я все-таки включился и прилично отыграл отставание. Передал третьим. Мое личное мнение: допустимое отставание на первом этапе — это 15 секунд. Если больше, то в актив этот этап можешь не заносить. У меня было 16,1 секунды. Мне говорили, что нормально справился, но я понимал, что могу намного лучше.
— Почему тренеры так говорили?
— Трасса была тяжелая, и никто не знал, как она на меня влияет. После индивидуальной гонки я всю подготовку начал строить сам.
— Без тренеров?
— Да. Я понял, что индивидуальная гонка у меня получилась провальной. Единственный вариант вытянуть Игры — это выступление в эстафете, поэтому к ней подводил себя так, как считал нужным.
— А тренеры нормально отнеслись?
— Лопухов не был сильно против.
«Я не считаю, что Женю Устюгова обвиняют заслуженно»
— После эстафеты никакого празднования не было?
— Ну, а какие там празднования? Посидели в своем кругу, обсудили — и все. Выплеснули все эмоции на трассе. Хотелось просто лечь и расслабиться, было какое-то опустошение.
— А потом отмечали? Все-таки долгожданная победа в эстафете.
— Только если потом, когда были встречи с руководством в Москве.
— Тогда вручали машины. Какова судьба вашего Mercedes-Benz?
— Я ее сразу же продал.
— Почему?
— Мне хотелось другую (смеется). Я взял Porsche Panamera. Перед Олимпиадой сам себе сказал: «Если возьму медаль, то куплю себе машину, какую захочу». Вот это была моя награда, тогда я себя наградил.
— Porsche до сих пор с вами?
— Нет, тоже продал.
— Вы считаете, что ваша четверка заслуженно может носить звание победителей Олимпийских игр?
— Да. Мы такой четверкой и Кубки мира побеждали.
— Я про то, что уже несколько лет история вокруг медали в Сочи окружена не самыми приятными новостями, связанными с допингом Устюгова?
— Все затягивается, и мы тоже ждем результатов. Лично я не считаю, что Женю обвиняют заслуженно.
— А он перед четверкой объяснял ситуацию?
— Да, когда был в Красноярске, мы встретились. Он все рассказал, в чем обвиняют и что были проверки. Детали лучше уточнить у Жени.
— В карьере каждого спортсмена и тренера есть как приятные, так и неприятные моменты. Приведите по одному примеру каждого из них.
— Олимпиада 2018 года — больная тема. Когда не допустили, было очень большое негодование. Семья и близкие помогли в тот момент. Когда Игры начались, то я смотрел их по телевизору и болел за тех, кого допустили. Сильно переживал за ребят.
— Это самый обидный момент в карьере?
— За всю карьеру — да. Сложно сказать, как бы я выступил на Олимпиаде, но на этапах Кубка мира перед Играми я чувствовал себя хорошо. А самое приятное воспоминание — это наша команда. Когда есть дружный коллектив, который нацелен показывать результат, все получается. Когда каждый нацелен на себя, то ничего хорошего из этого не выйдет. У меня есть с чем сравнивать, потому что я попал в сборную сразу после юниоров, когда еще бегали Чудов, Черезов, Круглов, Маковеев. Потом я застал момент, когда они завершили, и уже я стал старожилом. Можно сказать, что я зацепил два или три поколения. И все это время команда реально была дружной. Нас всех объединяла общая цель. У меня не было ни к кому зависти, может быть, поэтому я и уживался со всеми (смеется).
— Почему сейчас нет?
— У нас была единая мужская и единая женская команды. Сейчас же есть группы. И как по мне, произошла дележка. Опять же, если это здравый интерес, то хорошо. Я не хотел бы в это лезть, потому что меня всегда интересовал результат и то, почему он происходит — все.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
