Про решение CAS
Узнала, что апелляцию наших спортсменов удовлетворили, во время получения экипировки. Мне сказала об этом пресс-служба ОКР. Честно говоря, была ошеломлена, потому что не надеялась и потеряла веру во все настоящее и стоящее в этом мире спорта. Чаще всего наши апелляции ими не удовлетворялись. Поэтому была в шоке, и меня это все немного растрогало.
Я очень рада за наших спортсменов. У меня в том списке находится хорошая подруга – Ольга Потылицина. Она была просто счастлива, но сказала, что это еще не конец, и МОК будет судиться с CAS в другом суде. Хотя очень интересно: в декларациях, которые мы сейчас подписываем, говорится, что у нас есть только одно право – подать апелляцию в CAS. Посмотрим, что будет дальше. Вообще думаю только о том, что происходит в данный момент, а не о том, что может случиться. Я не могу контролировать действия МОК. Мне это неинтересно.
Про встречу спортсменов с Путиным
Как происходят встречи с высшим руководством? Ты узнаешь все в последнюю минуту. Людей, которые это устраивают, охватывает глобальная паника. Никто не знает, что нужно надеть, и как вообще это будет. Приезжаешь сильно заранее и долго ждешь. Потом мы еще провожали шорт-трекистов и саночников в Корею, съездили в аэропорт Шереметьево. Короче, у нас был долгий день. Вечером я была абсолютно без сил.
Мне позвонили во вторник: «Знаешь, что завтра встречаешься с высшим руководством?» - «Нет. А во сколько?» - «В 8 утра». – «Спасибо, что сказали». Затем встреча перенеслась на 14:30, а состоялась в 15:30. О том, что читаю речь, узнала в 11. У меня нет проблем с публичными выступлениями, но когда перед тобой вся сборная России, в том числе хоккейные звезды, да еще начальник, испытываешь давление раз в сто больше обычного.
Когда встретилась со службой президентского протокола, меня спросили: «Есть опыт выступления перед высшим руководством?» Я ответила: «Знаете, мне кажется, не каждый человек может похвастаться таким опытом. Но вообще – нет». Они говорят: «У нас бывает такое, что люди выходят и начинают просто молчать от шока». «У меня, - говорю, - такого не будет. Могу расплакаться, скривить лицо, но в целом – о'кей».
Речь за меня никто не писал. Просто спросили, о чем буду говорить. Я им тезисно накидала. Они в ответ: «Хорошо». В принципе говорила с ходу и от души. Но, конечно, перенервничала.
Президент пожелал удачи и извинился перед нами за все то нехорошее, что происходило в последнее время. Я, честно говоря, удивилась. И было приятно. Сказал, что это тяжело и нечестно, но он верит, что у нас все получится. Путин все время подбирает очень хорошие слова.
В ответном слове я сказала, что мы еще не оказывались в такой ситуации и в подобной атмосфере. Говорила: мы все равно покажем, что можем бороться, и что так с нами нельзя. Не хотелось чего-то обещать и завышать ожидания. Мы все хотим выступить хорошо. На Олимпиадах тяжело брать медали даже в равных условиях, а при нынешней ситуации – еще сложнее. Посмотрим, как все это будет. Очень хочется отстоять честь страны.
Про настроение в сборной
На встрече с президентом были представители разных сборных: хоккей, бобслей, шорт-трек, сноуборд. Я общалась с шорт-трекистами и бобслеистами. Они говорили, что нам повезло, ведь в сноуборде на Олимпиаду пригласили всех.
А в шорт-треке произошел просто выборочный расстрел. И у тех, кто все-таки едет, было прибитое настроение. Как будто ходишь по горячим углям или стеклу. Такое состояние, когда все очень осторожничают и немного подавлены.
Бобслею тяжело, потому что у них новый состав. Отстранили пилота – Касьянова. Соответственно, за три недели им нужно обкататься вместе. Они сейчас тренируют только старт в Москве. В этом виде спорта доступ к трассе дает очень большое преимущество. Нужно знать эту трассу наизусть. Какие у тебя медальные перспективы, если можешь только старт отработать? Сколько раз они катались по олимпийской трассе? Поэтому у корейцев, которые пропустили половину сезона, чтобы еще больше освоить домашний желоб, шансы выше.
Все спекулируют на тему, насколько тяжело будет русским спортсменам в некоторых вопросах, с той же национальной идентификацией, например. Мне кажется, это перегиб палки. Все слишком много об этом думают. Я надеюсь, что не будет, как в романе Джорджа Оруэлла «1984», и за нами не станут следить шпионы: что ты носишь, соблюдаешь ли правила. Поэтому хочу призвать всех отставить панику и заняться делом.
До этого я присутствовала на одной встрече с президентом. Тогда было классное настроение, потому что мы выиграли Олимпиаду в Сочи. Сейчас настроение - «ребята, держитесь!».
Про вырванные из контекста слова
Я сейчас даю интервью только тем, кто не выворачивает сказанное мной наизнанку. Например, иностранным каналам точно не дам. Пока мы ждали встречи с президентом, было много прессы. Ко мне подошли из CNN и откуда-то еще. Отказала. Я не хочу видеть свое лицо на зарубежных сайтах. Только если статья будет с заголовком: «Очень красивая девушка – Заварзина Алена». Но такого не будет. Поэтому и отказалась.
И то, что случилось с твиттером ОКР, - очень смешно и удивительно. Как могло такое быть: сказала одно, а по интернету пошло гулять другое?
Я дала интервью Олимпийскому каналу. Девушке, которая задавала мне вопросы, очень доверяю. Знаю эту журналистку, у нас хорошие отношения. Вообще не ожидала подвоха. Потом мне звонит президент федерации: «Алена, почему мне обрывают телефон и говорят, что ты не едешь на Олимпиаду? Ты что сошла с ума?» После звонит мой агент и спрашивает, что происходит. Затем - кто-то с ТВ: «А что, вы не поедете на Олимпиаду?» Думаю: «Что случилось-то вообще?»
Позвонили Вику, и он это опроверг. В результате звонит та журналистка: «Алена, извини, мы виноваты. Взяли твои слова и разбили на твиты. Получилось, что в одном твите осталась информация, что ты не едешь, а в другом, что едешь». Я думаю, что злого умысла со стороны ОКР, конечно, не было. Передо мной извинились. История исчерпана.
В общем, эта неделя в Москве была напряженной. Думала, что приеду и пойду в спортзал, на йогу, в бассейн, еще куда-то. А в итоге до спортзала дошла только в четверг. В воскресенье уже уезжаем. Отдохнуть дома не удалось.
О плане подготовки
В воскресенье мы с Виком летим не в Корею, а будем тренироваться в Европе за свой счет в экстренном порядке. Остальная команда проведет сбор в Красноярске.
Нужно понимать, что сноубордистам трудно найти правильное место для тренировок. Склон должен соответствовать всему, что тебе необходимо. Надо узнавать, какой там снег. Плюс бывает тяжело договориться. Не всегда горнолыжные курорты дают тебе поставить трассу (занять какую-то часть склона, расставить флажки). Например, если проводишь сбор в Австрии, а туда приезжает их горнолыжная сборная и ставит гигант и супергигант, то ты уже не потренируешься. А бывает, говорят так: «Ставь трассу в семь утра, и чтобы в девять тебя здесь уже не было».
Ты должен быть в хороших отношениях с руководителями горнолыжного курорта, чтобы тебе дали хорошую часть склона – жесткую, проглаженную, чтобы разрешили поставить то, что ты хочешь. Нужно уметь договариваться. Поэтому иметь немецкоговорящего тренера в Европе – очень полезно.
Тренер приходит на склон первым, потому что задает рисунок трассы. У него очень тяжелая работа. Ему приходится рано вставать, потом тащить мешки с пластиковыми флагами, сверлить весь склон, навязывать эти флаги. У нас с Виком этим занимается один человек. На себе он поднимает наверх 3 огромных мешка и ставит нам трассу.
Тяжело найти склон. Мы сейчас это сделали в последний момент. Пару дней будем там тренироваться одни, а затем вместе со сборной Германии. В следующие выходные вернемся в Москву, а 12 февраля улетим в Корею. Но еще не туда, где пройдут Игры, а на другой курорт. Четыре дня потренируемся в спокойной, неолимпийской атмосфере.
Фото: Личный архив Алены Заварзиной; twitter.com/olympic_russia
«Вик спросил: «Если меня не пустят, ты – поедешь?» - первый выпуск блога Алены и Вика
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
