Бумажка сильнее человека. Суд над Кокориным и Мамаевым превращается в цирк – и это страшно

Этот судебный процесс доказывает один простой факт о нашей стране.

Я был на четырех заседаниях суда за последние две недели. Улыбался шуткам Мамаева, слышал жуткий диалог футболистов с водителем, видел эффектную девушку-прокурора с курортным загаром и запоминающимися губами, наблюдал креативную работу адвокатов и удивлялся проявлениям неожиданной теплоты разлученных близких. Пришло время оформить эмоции.

Важно сразу оговориться: никто не собирается оправдывать футболистов и их друзей. Думаю, те, кто называет случившееся обычной дракой, вряд ли повторили бы свои слова, избей их ногами четыре пьяных тела. За такое должно быть наказание. Вопрос — какое.

Но сейчас о другом — об общественном. Этот суд над футболистами часто называют показательным процессом. Не знаю, что и кому он показывает, но пока очевидно одно — вся история превращается в цирк с элементами триллера.

Эмоции Кокорина после продления срока в СИЗО:    «На пальцах посчитал, сколько заняла речь прокурора. Это 37 секунд! 37! Понятно, что подставить можно каждого, отправить на это дело… Вон охранник стоит у двери, он тоже может выступить. Хочу каждому сказать. Можно работу потерять, но главное — себя не потерять. Главное, придя вечером домой, относиться к себе так, что этот день провел достойно. Надеюсь, что прокурор, придя домой, будет доволен. Наверное, он к этому шел по карьерной лестнице»

Самым характерным моментом стала последняя апелляция по мере пресечения. Адвокаты, как обычно, выстраивали линию защиты, находили очевидные аргументы (ну правда, куда подсудимые сбегут?) — в общем, работали. Но прокурору хватило 37 секунд зачитывания с листочка, чтобы убедить суд: нет ничего лучше СИЗО. И это немного пугает. Как и многое другое в этом деле.

1. Версия следователей о предварительном сговоре, которую упорно продвигает обвинение. Просто посмотрите, какие обороты использовала прокурор Светлана Тарасова. Это шедевр и сильная работа со словом:

  • «Кирилл Кокорин вступил в преступный сговор с братом и другими обвиняемыми. Заранее распределили роли»
  • «Около клуба «Эгоист» они решили противопоставить себя окружающим. И вступили в предварительный сговор»
  • «В кафе они продолжили действия преступного умысла, следуя распределенным ролям»

И теперь на каждом заседании адвокаты вынуждены спрашивать у свидетелей одно и то же: «Вы видели, чтобы подсудимые о чем-то договаривались?». Никто, естественно, не видел. Только пострадавшие Пак и Гайсин пытались силой формулировок уйти от ответа.

Фото: Василий Пономарев / Эдгар Брещанов / Sportbox.ru

Думается, всем очевидно, что сговора не было. И случившееся — слаженная работа алкоголя и избалованности. Понятно и то, что в суде такая аргументация вряд ли допустима — там все очень пунктуально.

Тем не менее, вопрос остается. Может ли быть ответственность у следователей за откровенно надуманную версию обвинения (про сговор) и, что хуже, за попытки подстроить факты под эту версию? Кто-то ведь это придумал и исполнил.

2. Показания свидетелей. Почти каждый второй не узнавал свои слова из первичного допроса. Реплики были максимально канцелярские и вывернуты явно в пользу обвинения. В показаниях одной девушки-свидетеля (Лалы Джафаровой) даже периодически проскакивали слова мужского рода: «Я узнал», «Я увидел». Другой свидетель заметил, что одна его подпись явно отличалась от других.

Александр Кокорин и Александр Протасовицкий / Фото: © РИА Новости/Илья Питалев

В итоге, если полагаться на показания именно в суде, а не на допросе, то большинство не видело в поведении Кокорина и компании в кафе (до конфликта) ничего экстраординарного. Чего-то, что оскорбляло бы всех рядом находившихся — не только Пака. Получается снова подгон под ответ. Обвинению требовалась статья «Хулиганство», чтобы удерживать виновников в СИЗО больше полугода, они ее получили.

3. 20 томов и 45 свидетелей. Неудивительно, что нахождение футболистов в СИЗО так затянулось. 20 томов — это даже звучит дико, а теперь представьте: это же кто-то писал, составлял и структурировал. Во всех офисах России этим людям должны установить памятник.

Проблема только в том, что после 13-15 свидетелей полезность и эксклюзивность информации начали стремиться к нулю. События того утра уже были пересказаны несколькими людьми почти слово в слово. Конечно, в суде скрупулезность очень важна, и одна деталь может изменить все. Но такая педантичность в деле Кокорина и Мамаева выглядит искусственной. 

Это ведь не преступление века, не многоуровневая коррупционная схема или перфоманс, оставивший глубокий след в культуре. Дело-то максимально приземленное и понятное, но расследуют его так, будто есть второе дно.

Александр Кокорин / Фото: © РИА Новости/Владимир Астапкович

Добавляют цирковой составляющей и сами подсудимые, конечно. Их извинения можно экранизировать, так много там смыслов. Особенно феерит Кирилл Кокорин (к слову, один из самых активных в обоих конфликтах):

  • Вот что он сказал водителю на суде: «Прошу прощения за то, что не сдержался».
  • А вот — Паку: «Тоже хотел бы извиниться. Я должен был по-другому отреагировать на оскорбления».

Да, ребята вряд ли полезли на Соловчука и Пака просто так. Вероятно, какие-то оскорбления действительно были, но подобные извинения все равно смотрятся комично и несоизмеримо проступку. Мол, простите, что били вас стулом и ногами вчетвером за одно обидное слово.

Но все мы иногда говорим чушь и ведем себя очень странно в ситуациях, где надо просто извиниться. Хуже, когда откровенным бредом занимается группа людей, наделенная властью и способная влиять на твою судьбу.

Кокорина и Мамаева пока не жалко (не знаю, что будет после вынесения приговора). Они в любом случае шли к этому долго и упорно. Один факт чего стоит: избитый водитель ведь знал их не из-за собственно игры в футбол, а благодаря шампанскому и Монако. Если не делать выводы, последствия неотвратимы.

Футболисты Александр Кокорин и Павел Мамаев на заседании Тверского районного суда Москвы / Фото: © Василий Пономарев / Эдгар Брещанов / Sportbox.ru 

Но опять же — это все частные истории. Глупость и избалованность были и будут всегда. А если что и делает этот судебный процесс показательным и общественно важным, это работа следствия и сам суд.

Они четко показывают нам:

1) Если надо будет, любой факт и любое событие можно перевернуть как угодно. Понадобится — и окажется, что именно ты обвалил рубль или повлиял на выборы в другом государстве.

2) А главное: ты ничего не сможешь сделать. Тебе не помогут ни деньги, ни известность, ни даже справедливость и закон. Ничего, если кому-то очень влиятельному захочется тебя проучить. Ведь нет ничего сильнее буквы в протоколе следователя.

И вот это уже действительно страшно.

Открыть видео

Читайте также: