Мир Российская Премьер-Лига

Первое интервью уволенного шеф-скаута «Спартака»: «Могли привезти Салаха, Мане и Мареза — клуб недоработал»

Денис Романцов поговорил с Александром Аверьяновым, который нашел «Спартаку» Промеса, Айртона и много кого еще.
  • Почему весь скаутский отдел «Спартака» сократили 2 августа, в разгар трансферной кампании?
  • Про кого Федун сказал скаутам: «Пишите что хотите, но я его куплю»?
  • Кого «Спартак» купил без живого просмотра и почему скауты перестали ездить в командировки?
  • Как скаутам помог неудачный трансфер Де Зеува?
  • Почему не раскрылись Джано Ананидзе и Денис Давыдов?
  • Отвечает Александр Аверьянов — экс-игрок «Торпедо» и «Крыльев Советов», больше десяти работавший скаутом «Спартака»

«Задача номер один: «Не привезти говно»

Фото: © Из личного архива Александра Аверьянова-младшего

— Почему, наигравшись, не стали тренером?

— Убил в себе тренера после сезона с любительским «Красным Октябрем». Если серьезно, после игровой карьеры искал себя в футболе. Был и тренером, и спортивным менеджером. После «Красного Октября» работал в спорткомитете Долгопрудного и гендиректором ФК «Долгие Пруды». Но это как-то не зацепило. Сейчас уверенно говорю: вот скаутская деятельность — это мое! Я получаю от нее удовольствие.

— Как стали скаутом?

— Евгений Смоленцев, по сути, с нуля создавал в «Спартаке» скаутско-аналитическую службу. Аналитиком у него работал Владимир Расинский, который был при мне начальником команды «Красный Октябрь». Владимир и порекомендовал меня Смоленцеву. Почему? Возможно, при комплектовании «Красного Октября» он видел, как я отношусь к футболу, как оцениваю футболистов, мои футбольные принципы и знания.

В «Спартаке» я сначала занимался молодежным футболом, но уже после года работы стал смотреть игроков и для первой команды. Так и трудился больше десяти лет: сегодня просматриваешь Промеса, а завтра — старшие возраста академии.

Куинси Промес / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Как тогда выглядела скаутская работа?

— В России она была в зачаточном состоянии. Учились на ходу, анализировали, делали выводы, разрабатывали регламенты. Вот один из примеров. Смоленцев спрашивал про 16-летнего футболиста: «Как думаешь, заиграет?» Я отвечал уверенно: «Да-да, сто процентов!»

Теперь ни за что не скажу так про 16-летнего. Неизвестно, как его организм переварит переход во взрослый футбол. Неизвестно, сколько и на каком уровне он будет играть в этот переходный период.

Вот сейчас в молодежке «Спартака» есть парень, который мне очень нравится. Мечтаю, чтобы он заиграл в премьер-лиге. Но по характеру, по футбольным моментам, по пониманию игры он еще ребенок, и я не знаю, уйдет ли это ребячество, сможет ли он проявить безусловный талант в профессиональном футболе.

— Каков режим работы скаута?

— По сути, это каждодневный просмотр футбольных матчей. Оптимально — не более трех матчей в день. Ну, или 5-6 часов футбола. Если какой-то скаут тебе скажет, что смотрит футбол 10-12 часов в сутки, гони его метлой подальше.

В недельном цикле работали так. На следующий день после игры основной команды собрались, обсудили прошедший тур, распределили футболистов и чемпионаты — и пошли смотреть. Через два-три дня опять собрались, отчитались об увиденном, а тут уже и игры дубля, второй команды и основы. Матчей тридцать за неделю — обычная скаутская работа.

Насчет командировок. Ехали в условную Бельгию на еврокубковые игры и оставались там на тур. За один выезд захватывали 7-8 команд.

— Как строилась ваша работа?

— Допустим, готовимся к летнему окну. Зимой появлялся трансферный план, определялись приоритетные позиции, обозначался бюджет. Тренер давал техническое задание (возраст, статус игрока, футбольные качества), мы на основе собственной базы и актуальной статистики отбирали кандидатов (30-40 человек, как правило), смотрели их по видео в Instat и Wyscout, сокращали список вдвое и начинали более плотную работу: живые просмотры и первичные переговоры для понимания, готов ли игрок ехать в Россию и на каких условиях. Все это в итоге выливалось в шорт-лист из 3-5 кандидатов на требуемую позицию к каждому трансферному окну. Дальше уже был совет директоров, где расставлялись приоритеты и утверждался бюджет для каждой кандидатуры.

Мы работали, соблюдая скаутские регламенты, принятые в клубе. Там были прописаны все требования и критерии для игроков команды. Мы сами их и писали на основе своего опыта и мировой скаутской практики. Если говорить просто, утрировано, то задача стояла: 1) не привезти говно, 2) найти игрока с уникальными качествами для нашей лиги за небольшие деньги.

«Каррера взял комплектование под себя и отодвинул нас»

— Часто ездили в командировки?

— В Аргентину или Бразилию — минимум раз в год. По Европе — постоянно. Мы много лет строго следовали правилу: брать игрока только после живого просмотра. В последние годы что-то пошло не так и ездить перестали. Тот же Айртон — мой игрок, я его нашел, запустил в работу, но брали его без живого просмотра.

— Как и Педро Рошу?

— Да. Взяли его за два дня до закрытия окна, потому что сорвался Луан. Тем не менее Педро Рошу нам предложили на месяц раньше, и мы дали по нему положительное заключение. Почему не заиграл? Нового бразила ни в коем случае нельзя сажать на лавку. Он должен играть — только так он адаптируется и перестроится под европейский футбол. Нужно было ставить его в состав и терпеть. А его мурыжили, мурыжили, потом воткнули в ключевую игру с «Зенитом». Он отыграл хорошо, но в следующем матче опять присел на лавку. Это и мне-то, русскому, непонятно, а он бразилец. Представляете, что у него в голове творилось.

— Когда вы перестали ездить?

— Наверно, после того как Каррера взял комплектование под себя и отодвинул нас. Мы предлагаем игрока, а он не нужен, не рассматривается. Ну, и смысл ехать?

А ездить-то надо. В Бразилии ты же не только смотришь Айртона в матче «Флуминенсе» — «Коринтианс», но и за счет накопленных контактов собираешь много полезной информации. Все же, как ни крути, футбол в Бразилии уникален и всегда будет одним из лучших в мире.

— Когда последний раз были в Южной Америке?

— Лет пять назад была обзорная поездка по Аргентине. До конкретики там дошло с Анхелем Корреа. Сидели с ним, как сейчас с тобой, и обсуждали возможность перехода. Аргентосы были готовы разговаривать, потому что видели пример Маркоса Рохо и понимали, что и от нас можно уехать в топ-клуб.

Корреа — крутой игрок, для «Спартака» вообще супер, для его подписания нужно было только перебить условия «Атлетико». Но ему требовалась корректирующая операция на сердце. Нас это остановило, а «Атлетико» — нет. Они оплатили операцию.

Анхель Корреа / Фото: © РИА Новости / Александр Вильф

— От кого отказались в Бразилии?

— Мы очень плотно занимались Бернардом, смотрели его с Дмитрием Поповым в Бразилии живьем — и отказались. Парень был идеально заточен под бразильский футбол, но мы сомневались, заиграет ли в европейском, более схематичном. Учитывая его стоимость, риск был слишком велик.

Другое дело — Алекс. У него сразу увидели шахматное мышление. В нем вообще не сомневались. Наряду с ним рассматривали его партнера по «Интернасьоналу» Андреса Д’Алессандро, но по тому быстро поняли: это король только для Южной Америки.

— Почему взяли Ибсона и Кариоку?

— Ибсон уже играл в Европе, стоил недорого и подходил нам по стилистике. Кариоку отбирали из нескольких кандидатов — все проголосовали за него.

— Как увидели Ромуло?

— Приехали с Дмитрием Поповым на игру «Васку да Гамы». Жунинью Пернамбукану и еще один возрастной игрок творили чудеса в атаке, но после потери мяча останавливались и смотрели футбол. А Ромуло за них носился, подчищал, вступал в единоборства и при этом хорошо начинал атаки.

Когда понадобился центральный полузащитник, я напомнил Диме о Ромуло — и больше мы на ту позицию никого не рассматривали.

— Трансфер Эменике — чья идея?

— Его дал в работу Попов: «Смотрите». Я посмотрел две последние игры за «Карабюкспор», где Эменике, как потом выяснилось, просто занимался ерундой. Пришел к шефу: «Дим, ты чего даешь-то?» Ответ: «Говорите что угодно. Беру его на себя».

— Кто взял на себя Барриоса?

— Недавно я нашел наше заключение по нему. Перефразируя, можно сказать так: «Потерял мотивацию. Похоже, закончил с футболом». Но его хотел главный тренер, и статистика была еще достаточно горяча.

Лукас Барриос / Фото: © РИА Новости / Алексей Куденко

— Как заметили Зе Луиша?

— Его нашел мой коллега Григорий Евтушенко. Это результат одной из наших обзорных поездок в Европу. Сначала «Брагу» смотрел я, но тогда Зе вышел в конце игры на пять минут и даже, по-моему, не коснулся мяча. Через неделю приехал Григорий, и Зе выдал фееричный матч — забил и отдал.

Мы тогда как раз работали по нападающему и склонялись к Луису Муриэлю, который тогда был в «Сампдории» (с ним тоже связана интересная история). Но Гриша настаивал на кандидатуре Зе. Мы взяли его в работу, и он к нам в итоге приехал. Что интересно, в заключении мы указали, что игрок обладает теми самыми «уникальными качествами» для нашей лиги, но, блин, не очень забивной. 

— Что за история с Муриэлем?

— Приехали с Поповым на матч «Сампдории», но Луис остался в запасе, и мы просто смотрели футбол. Вся игра шла через Фернандо, и Попов сказал: «Пиши на подкорку. Когда понадобится — достанем». По «Шахтеру»-то мы его знали, но там он не производил впечатления игрока для топ-клуба, а в матче за «Сампдорию» реально восхитил диспетчерскими качествами. Когда потребовался центральный полузащитник, мы предложили Леониду Арнольдовичу Фернандо и услышали: «Окей, занимайтесь».

Так, кстати, часто бывало: смотришь одного игрока, а цепляет другой.

«Спартак» упустил Салаха, Мане и Мареза. Их имена — на «стене плача» кабинета скаутов»

Мохамед Салах / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Как менялась ваша роль в селекционном отделе «Спартака»?

— После ухода Попова я возглавил отдел, хотя моя должность не изменилась — я остался заместителем спортивного директора. Не то чтобы я не обращал на это внимания, но не ставил название должности во главу угла. По сути, был шеф-скаутом.

— Что вы изменили в скаутской работе «Спартака»?

— Всегда говорил: «Должна быть движуха». Не в плане «купи-продай», а чтобы прокручивали побольше молодых футболистов. С моей подачи в «Спартаке» появились селекционные сборы. В них участвовали, во-первых, наши воспитанники, которых не брали в дубль, — для них это был последний шанс подписать контракт (так, например, сохранили Леню Миронова). Во-вторых, ребята из других школ и второй лиги. Изучали статистику, смотрели матчи, замечали интересных игроков и звали на просмотр — так к нам попал, к примеру, Илья Гапонов.

Кстати, один болельщик наехал на меня: «Аверьянов заработал на Гапонове». — «Где?» — «На агентской комиссии». — «За молодых игроков, которых берут не в основу, «Спартак» не платит комиссию. Агент Гапонова пошел на эти условия. Он сможет рассчитывать на комиссию, только если Илья заиграет в премьер-лиге и подпишет контракт игрока основы».

— Кутепова тоже взяли после селекционного сбора?

— Нет, напрямую, потому что вели его с пятнадцати лет.

— Один из первых игроков, кого вы рекомендовали в основу, — Егор Филипенко. Почему он не заиграл «Спартаке»?

— Думаю, возникли проблемы с мотивацией после скачка из БАТЭ в Москву. Сказался наш менталитет, из-за которого мы неинтересны Западу. Не готовы прыгать выше головы. Приезжаем — и успокаиваемся.

Я и сам это пережил, когда в двадцать девять лет перешел в «Торпедо». Там, где надо было поднапрячься — расслабился. А чего? Перешел в столичный клуб с хорошей зарплатой, жизнь удалась (смеется). 

— Что помешало Маркосу Рохо?

— Приехал молодым, долго адаптировался, а в «Спартаке» всегда хотят быстрого результата. Но все равно Рохо уникален. Почти не играл за «Спартак», но стал одним из немногих, на ком клуб реально заработал хорошие деньги.

Александр Кокорин и Маркос Рохо / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— На днях «Спартак» расстался с Джано Ананидзе. Ваша находка?

— Его впервые увидел администратор тогдашнего дубля Вячеслав Крылов в матче юношеских сборных Грузии и России. Позвонил нам: «Очень интересный мальчишка — езжайте, смотрите». Мы стартанули на вторую игру, Джано понравился, потом посмотрели его на турнирах в Юрмале и Австрии, и в конце концов он приехал на просмотр.

— Один из тренеров спартаковской академии говорил мне, что сначала Джано играл под чужой фамилией.

— Для просмотра его воткнули в нашу любительскую команду на первенство Москвы. Под другой фамилией. Он всех разорвал и забил два гола. Мы долго смеялись: «Тот парень никогда не забивал — и вдруг прорвало».

Из всей молодежи, которую я просматривал, Джано был самым перспективным. Восхищал игровым мышлением и исполнением. Тогда в академии «Спартака» таких пацанов просто не было.

Джано — это моя боль.

— Почему?

— Он не играл через не могу. Был наголову выше наших воспитанников по потенциалу, но не реализовал его. Не превозмогал себя.

— У Дениса Давыдова — та же проблема?

— Да. Когда развалилась «Москва», мы забрали в академию костяк команды 1995 года рождения вместе с тренером — так к нам попал Денис. На него в «Спартаке» надеялись, тащили, но — талант не раскрылся в профессиональном футболе. Может, злую шутку сыграл ярлык «русского Месси». Футболисты с такими физическими данными должны прыгать выше головы. Либо ты реально Месси с уникальными качествами, либо обязан быть трудоголиком.

Денис Давыдов / Фото: © РИА Новости / Владимир Песня

— Игрок, который вам очень нравился, но был отвергнут клубом?

— Леон Бейли из «Генка». Это зима чемпионского сезона. Мы летали в Бельгию с Сергеем Родионовым, вступили в предварительные переговоры по Леону. Получили, так сказать, дорожную карту, как его забрать. По всем раскладам он стоил бы нам столько же, сколько и «Байеру». Единственное — нужно было больше дать отчиму, который контролировал Леона. И он перешел бы к нам.

Леониду Арнольдовичу Бейли тоже понравился. Дошло до Карреры, а он сказал: «Ну, это инвестиция на будущее». В итоге Леон перешел в «Байер» и сразу заиграл.

— Раньше были похожие случаи?

— Юссуфа Поульсена могли взять из Дании. Даже Салаха из «Базеля». У нас в кабинете был уголок, так называемая «стена плача», там вывешивали фотки тех, кого могли реально привезти, но не срослось, — причем именно наш клуб недоработал. Там кроме вышеназванных еще Мане, Марез, Кампль, Ингс, Морган Сансон, тот же Корреа. Кстати, думаю, они там до сих пор висят. После увольнения всего нашего отдела кабинет закрыли, а новых хозяев так и не нашли.

«Федун поставил перед фактом: пишите о Джикии что хотите, но я его куплю» 

Самюэль Жиго и Георгий Джикия / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Как оцениваете селекцию «Спартака» за время вашей работы?

— На твердейшую четверку. Многие звезды разминулись со «Спартаком», но это не значит, что мы плохо трудились. Когда трансферами занимался только скаутский отдел и не было, скажем так, сторонних предложений, мы за три года спокойной работы собрали чемпионский состав — при трансферном бюджете не более 10-12 миллионов в каждом окне. Чемпионский состав на 80% наш. Мы — это спортивный директор Дмитрий Попов, скаут Григорий Евтушенко, аналитики Владимир Расинский и Макс Кандинов, ну и ваш покорный слуга и его команда.

— О Зобнине спорили?

— Нет. Но мы не прогнозировали, что он с ходу станет ключевым игроком команды. Как и Кутепова, вели Зобу с пятнадцати лет. Еще тогда могли спокойно его забрать, начали переговоры, но за Рому надо было заплатить академии Коноплева. Это сделало «Динамо», а не мы, потому что в тот момент почему-то считалось, что не надо платить за молодежь.

В отличие от первой команды, на приобретение юниоров вообще не было бюджета. Все утверждалось в индивидуальном порядке у главного акционера — так было с Кутеповым, Гапоновым, Масловым.

— А с Умяровым?

— Его тоже могли взять гораздо раньше, но встал вопрос о трудоустройстве мамы, переезжавшей из Сызрани. Но так как на юношей мы не тратились, мама выбрала «Чертаново». Мы продолжили за ним следить, и каждый год парень подтверждал, что нам подходит.

— Как приобрели Джикию?

— Просто. Федун поставил всех перед фактом: пишите о нем что хотите, но я его куплю. Это, безусловно, его заслуга, хотя у селекции были сомнения.

— Федун его сам просматривал?

— Да, он смотрит много футбола. Присылаешь ему игрока — через день реакция: нравится или нет.

Леонид Федун и Томас Цорн / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Как взяли Промеса?

— Могу себе это в личные заслуги записать. Увидел его, привез в работу в отдел, и в итоге — получилось.

— Перед трансфером Промеса учли провал Де Зеува?

— Конечно, стали более требовательно подходить к игрокам из голландского чемпионата. Хотя Деми — отдельная история. С ним подтвердился совет из книги «Футболономика»: не бери футболиста после удачного крупного турнира. В любом случае мы смотрели Де Зеува не только на ЧМ-2010, и его плюсы перевесили все сомнения. Подходил нам по стилю, мог отдать, завершить, был более-менее адаптирован к нашему климату.

Да, его трансфер можно признать ошибкой, но мы докопались до ее причины. Незадолго до того как мы вступили в переговоры, Де Зеув в одной из игр получил серьезный удар по голове. Потом, когда он уже был нашим игроком, из интервью Деми мы сделали вывод, что тот удар по голове переключил его: он задумался о жизни после футбола, занялся модным бизнесом, а тут раз — и стартовый капитал в виде контракта в России. Он перешел в «Спартак», а думал уже только о бизнесе.

Зато этот опыт мы применили на Карселе-Гонсалесе.

— Как?

— Уже договорились с ним на 90% — и тут началось: «А дайте еще этому родственнику. И этому». В какой-то момент Попов позвонил Федуну: «Стоп. Выходим из переговоров. Нельзя его брать». Как раз в тот момент увидели свежую игру, где Карсела прорывался по флангу, мяч был вверху, и защитник соперника, не видя Карселу, вынес мяч через себя и крепко попал ему по голове. Мы отказались от парня, и он перешел в «Анжи».

— Из Бельгии взяли и Самюэля Жиго. По нему были сомнения?

— Никаких. Он шел в нашем шорт-листе под первым-вторым номером. Тогда уже существовало два списка — наш и Карреры, который тоже посоветовал Жиго владельцу команды. То есть мы совпали. Вопрос стоял только в том, кто займется трансфером. Это отдали той стороне — ну, и слава богу.

— Вы понимали, что для сербов или чехов Россия — шаг вперед. А например, для немцев — только возможность заработать?

— Конечно, это учитывалось.

— Почему тогда брали Эберта и Таски?

— Эберт — личное пожелание тренера. По Таски мы дали скорее негативное заключение (учитывая, например, травматизм). На мой взгляд, вреда он принес больше, чем пользы: травмировался в ключевые отрезки сезона, уходил с поля в важных матчах. Сердар — тоже не наша кандидатура.

У всех были ошибки. Зато в последние годы у скаутского отдела «Спартака» — почти стопроцентные попадания.

Патрик Эберт / Фото: © РИА Новости / Алексей Филиппов

— Софьян Ханни?

— По нему скауты дали отрицательное заключение. Вообще, думаю, что одна из причин нашего увольнения — многовато было отрицательных резюме: Петкович, Максимович, Ханни, те же Тиль и Ларссон. Но если Тиль нам не подходит, я же не могу написать иначе.

— Новичков лета-2019 не было в ваших шорт-листах?

— Из тех, кого купили, мы предложили только Понсе. Еще предлагали Яниса Хаджи, которого смотрели в Румынии и на Евро U-21, но по его трансферу не договорились. Жаль, он реально интересный парень — в «Спартаке» бы стартанул лучше, чем в Бельгии.

Крала тоже смотрели, но у нас он был пятым-шестым номером, даже не вошел в майский шорт-лист. Под первым номером на этой позиции шел другой игрок «Славии» Соучек. Вероятность его попадания в «Спартак» была процентов семьдесят, но руководство сделало другой выбор.

— Кого предлагали на место атакующего полузащитника?

— Кроме Хаджи Руслана Малиновского. Это реальный вариант. Если бы захотели — договорились бы. Была большая вероятность взять аргентинца Алексиса Макаллистера. Предложили мы и Раде Крунича из «Эмполи», но он оказался в «Милане».

Переход в «Зенит»

Фото: © Из личного архива Александра Аверьянова-младшего

— Вы четыре года отыграли в «Океане» из Находки. Самый запоминающийся перелет?

— Больше запомнилось хорошее — например, вид океана в порте Восточный (там живет Федор Конюхов). А с самолетами связан такой случай: в 1994-м я договорился о переходе в «Зенит», и они должны были меня забрать с собой после дальневосточного выезда. Я с семьей, японской техникой и коробками с вещами приехал к «Зениту» во Владивосток, чтобы после игры благополучно лететь в Питер.

Тогда рейс на Питер был только из Хабаровска, поэтому надо было еще из Владика перелететь в Хабару. Но в это время Дальний Восток накрыл тайфун, так что начальник «Зенита» Сергей Иромашвили перестраховался и взял билеты на поезд Владивосток — Хабаровск. Все бы ничего, но поезд прибывал после того, как вылетал наш самолет в Питер. Но Иромашвили успокоил: «Ерунда. Позвоним кому следует, и вылет задержат». Мы приезжаем в Хабаровск — а вылет не задержали.

— Как выкрутились?

— Нашли полувоенный борт, который привозил на Дальний Восток ОМОН. Обратно он шел порожняком. Договорились на три тысячи долларов, но проблема в том, что отдавать надо было наличкой, а такой суммы ни у кого с собой нет. Начальник ко мне: «Есть?» — «Есть». Летим. И вот мы полетели на этой «Тушке». Первая остановка — Новосибирск. А нас там никто не ждет. Дозаправки нет, трап не подгоняют, все туалеты доверху.

Летчики сбросили веревочную лестницу, и мы спустились на летное поле — просто пройтись около самолета. Проторчали в Толмачево часов двенадцать, отправляли двух-трех человек в здание аэровокзала купить что-нибудь поесть-попить. Наконец, заправились, полетели дальше, но посадили нас в итоге не в Питере, а на военном аэродроме, где-то под Клином.

— Что потом?

— Из военного городка какими-то «пазиками» добрались до станции, но питерские поезда там не останавливались. Пришлось ехать на электричке в Клин. Представь картину: черные от суточного перелета футболисты, у каждого кроме спортивной сумки коробка с моим скарбом, кто-то подшофе, я с женой и ребенком двух лет — и вся эта компания трясется в полной электричке. В общем, когда наконец добрались до Питера, пацаны скинули мои коробки в кучу и разбежались. Я к Иромашвили: «Что делать?» — «Служебная квартира в двух кварталах от вокзала». Нашли носильщика с длинной тележкой, погрузились, и он повез мою гору вещей по Невскому проспекту, вдоль проезжей части. Доставил прямо к подъезду.

— Большую часть карьеры вы играли в командах отца. Это мешало или помогало?

— Конечно, была гарантия, что если я в порядке, он поставит в состав меня. Но чтобы быть в порядке, я реально выкладывался — профессионально относился к тренировкам, старался быть первым во всех тестах, следил за режимом, отдавал всего себя в играх, не уходил от единоборств. Курил, правда.

— Игроки между собой часто обсуждают тренера. Как это происходило при вас?

— При мне его, конечно, не обсуждали. Но отец умеет выстраивать отношения с игроками. Не вспомню, чтобы кто-то из ребят критиковал отца направо и налево. Скорее многие благодарны ему, некоторые реально помогли и помогают в борьбе с его болезнью. У меня крутой папа! Несмотря ни на что, в семьдесят лет продолжает служить футболу, работая с детишками в «Кунцево».  

— Как проводите время после ухода из «Спартака»?

— Я уже несколько лет деревенский житель, так что занялся домашним хозяйством, огородом, доделал крышу на заднем крыльце, на что прежде не хватало времени. Открыл для себя театр, потому что сын учится на четвертом курсе школы-студии МХАТ на курсе Виктора Рыжакова и потихоньку выходит на профессиональную сцену. Играет и в музыкальных постановках, и в обычных спектаклях (например, по повестям Астафьева). Посетив его спектакли, я понял, что мне это очень интересно.

Другие интервью о селекции: