Разговор состоялся в день, когда Хабиб Нурмагомедов стал чемпионом UFC. Пока весь Дагестан отсыпался после ночного марафона боев, мы с Арсеном Акаевым сели за интервью.
- Смотрели бой?
- К сожалению, не смог проснуться. Но, конечно же, посмотрю в записи – и несколько раз. Как и все его предыдущие бои. Хабиб – легенда. Это наш, как я понял, первый россиянин, который стал чемпионом UFC. Был еще Тактаров, но тогда этот вид спорта только зарождался, потому многое было несколько иначе. Хабиб – мой земляк, горжусь им.
- Давно следите за UFC?
- По возможности стараюсь быть в курсе всех главных событий и трендов. Знать более-менее всех статусных бойцов, отслеживать их бои.
- С Хабибом удалось пообщаться?
- Нет, но есть одно совместное фото. Как-то он приходил на нашу игру. Приятно, что такой великий чемпион болеет за клуб. И по первому зову готов прийти, пообщаться с ребятами. Большой респект ему.
- Была у вас возможность пойти в единоборства?
- У каждого мальчишки в Дагестане было такое желание. Тем более я из Хасавюрта, а это вообще кузница чемпионов – и Олимпийских игр, и мировых первенств. Но сам я даже внешне не походил на борца, хотя два месяца с друзьями все же занимался. Пока тренер меня и еще нескольких ребят не вывел из строя: «Вам тяжело будет стать борцами». Ну, зато правду сказал. Еще до борьбы некоторое время занимался фехтованием. В те года ведь как было? Выйдет какой-нибудь фильм про индейцев, мушкетеров или кого-то еще. И мы шли во дворы, делали себе лук, стрелы, шпаги, мечи. Пытались подражать киношным героям.
- Вы два года служили в армии. Причем по-настоящему – без поблажек. Не было возможности пройти службу в спортивной роте, чтобы не прерывать карьеру?
- Мне с этим не повезло. Может, можно было по каким-то связям спортроту найти, не знаю. Но получилось так, что сказали ехать – сел в поезд и поехал. На два года. Даже в отпуск ни разу не попал во время службы. Моя часть располагалась в Архангельской области, в поселке Североонежске. Это 40 км от космодрома Плесецк. После Байконура он считался самым большим в стране. Если запускались ракеты, то грохот стоял сильнейший, бывало, ночами просыпались.
- Что первое вспоминается о службе?
- Наверное, холода. Сам я не особо люблю лето, больше – осень или зиму. Но морозы тогда стояли очень суровые. Еще вспоминается, что уходил в армию в 1989-м – еще при Союзе, а возвращался в 1991-м – когда страна распалась.
- Шок?
- Мы тогда не так глубоко интересовались политической жизнью. Отслеживали, конечно, основные моменты, но, находясь в армии, делать это сложно.
- Нет сожаления, что эти два года отняли часть карьеры?
- Не сказал бы, что это потерянное время. Эти два года были важны в плане становления. Все-таки в 19-20 лет оказаться далеко от дома, одному – без семьи и друзей, это непростой момент. Да, два года без футбола – очень много. Плюс я попал в часть, где футбол не так популярен. Край – суровый, больше приветствовались лыжи, зимние виды спорта. Только один раз в неделю, в воскресенье, было два часа свободного времени, когда мы меняли сапоги на кеды и играли в футбол - на плацу.
- Сложно было вернуться в футбол?
- На «физику» никогда не жаловался. Молодой парень, сил – вагон. Поэтому набрал форму, провел полноценные сборы с махачкалинским «Динамо», которое тогда играло во второй лиге. И попал в команду.
- Пять лет отыграв за «Динамо» во второй лиге, в одном интервью вы сказали, что подумывали о завершении карьеры. Почему?
- Наверное, к этому все и шло. Мне пошел 29-й год, перспектив особо больших не видел перед собой, хотя до конца и не переставал верить, что могу заиграть в такой команде, как «Анжи». Но нужен был шанс. В 1999-м я его получил – Гаджи Гаджиев принял команду, я прошел просмотр и поехал на первый сбор.
- Удивились приглашению Гаджиева?
- Для нас всех он, конечно, величина, олимпийский чемпион! Для меня попадание на сбор стало манной небесной. Хотел показать все, что могу, из кожи вон вылезти, но попасть в команду. Понимал, что второго шанс не будет – в 29 лет немногие думают дебютировать не то, что в высшей лиге, а в первом дивизионе. Оставалось только пахать. Помню, после первого сбора затеплилась надежда – Гаджиев подозвал к себе в самолете, дал упражнения на время паузы в подготовке. После второго сбора – то же самое. Начал думать: «Неужели?» Но лишь после четвертого сбора поверил, что мечта осуществилась. Когда уже поставил подпись под контрактом. Первая зарплата – 500 долларов. Подписал сразу, о деньгах тогда вообще не думал. Честно сказать, готов был и бесплатно играть. В первые дни летал просто, не верил в то, что случилось. Полное счастье. Каждый день просыпался и благодарил Всевышнего, что я в команде «Анжи», в высшей лиге.
- Главная черта тренера Гаджиева?
- Их много: и психолог, и аналитик, и умение подмечать важные детали. Но основное, наверное, то, что он дает шансы. Один, два, три. Если оступишься, то сразу крест не ставит, предоставляет возможность исправить ошибку – и выйти на новый уровень. А когда работал помощником тренера в штабе Гаджиева, проявилась другая черта: он помогает помощникам расти. Толкает их на самостоятельную работу – в тренировке, в игре подталкивает к бровке, говорит: «Выходи, подсказывай». Это очень большое подспорье для молодых тренеров.
***
- Летом 1999 года, когда «Анжи» играл в первой лиге, в автокатастрофе погиб лучший бомбардир в истории клуба - Ибрагим Гасанбеков. Как вы об этом узнали?
- Это случилось на следующий день после игры с «Торпедо-ЗИЛ». Мы тогда еще не афишировали задачу выхода в высшую лигу, а торпедовцы под руководством Бориса Игнатьева сделали это перед сезоном. Сложный был матч. Единственный мяч забил как раз Ибрагим Гасанбеков. Мяч, который его полностью характеризует. Протащил на себе двух защитников, нанес удар – забил. Он много подобных мячей забивал. В том матче я вышел на замену вместо него. Как оказалось, больше Ибрагима на зеленых полях мы не видели.
После игры Гаджиев команду не отпустил, мы заехали в гостиницу. Нужно было переночевать, а на утро разрешалось разъехаться – до вечера. Тогда матчи были сдвоенные, и через два дня уже значилась игра против смоленского «Кристалла». С Ибрашкой мы делили один номер, почему-то допоздна не могли уснуть. Фильм смотрели, разговаривали. Утром он на море пошел, оно в 50 метрах было, а потом похлопал еще спящего меня по плечу: «Давай, до вечера». И уехал.
После обеда забегает тренер, рассказывает, что случилось. Я бегу по лестнице, слезы градом – не могу остановиться. Садимся в автобус, едем в больницу. Зашел, смотрю: Ибрашка передо мной лежит… Тяжелый момент.
- Куда он поехал в то утро?
- Домой – к семье. Он очень любил супругу и двух своих дочерей. При малейшей возможности ехал домой. И в Хасавюрт – к родителям.
- Что случилось в тот день на дороге? Откуда возник тот «КАМАЗ»?
- Есть несколько версий. Говорят, что водитель «КАМАЗа» нарушил, не справился с управлением. Но, скорее всего, это был несчастный случай. Мы потом ездили смотреть машину Ибрашки. Жутко. Я сам не вожу, но то, что увидел, это было страшно – просто в лепешку. Шансов спастись, наверное, не было.
Я все эти годы задаюсь вопросом, что было бы, останься он с нами. Чувство недосказанности какое-то присутствует. Думаю, он мог бы оставить очень яркий след в нашем футболе.
- Его звали в московские клубы?
- В «Динамо» ездил на просмотр – в 1998-м. Не знаю, что случилось, но не срослось. Сейчас, конечно, все намного проще. 20 лет назад не было ни агентов, ни помощников. Что сказать? Значит – не судьба было поиграть за другую команду, кроме «Анжи», где он стал легендой.
- Главное воспоминание о нем?
- Он был старше меня на год-полтора. И ушел в армию раньше. Я часто пересматриваю юношеские фотографии – и он никогда не выделялся какими-то серьезными габаритами. А вернувшись из армии и выступая за «Спартак» из Хасавюрта, много слышал про то, как изменился Ибрашка. Когда увидел, действительно поразился: такие ручищи стали, мощь появилась. Про таких форвардов говорят - статный. Очень крепкий, уходил на широком шаге, мог на замахе убрать мяч – под себя, от себя. Жалко было защитников, которые против него играли.
- Как сезон доигрывали после трагедии?
- Вот говорят, что наш успех, если это можно так назвать, был за счет коллектива. Гаджиеву удалось создать боеспособную и дружную команду. До того как нас собрали, по отдельности никто ничего особенного не достиг. Но вместе мы и первую лигу выиграли в первый же сезон, и в высшей лиге произвели фурор, сражались за медали до последнего тура. Этот коллектив характеризует вот такой момент. На следующий день после гибели Ибрашки по нашим обычаям мы должны первую неделю каждое утро – полшестого или в шесть утра – ездить на кладбище. Ни один человек даже не задал вопроса, надо ли ему ехать или нет. Мол, зачем это вообще? Нет, каждое утро в пять утра все садились в автобус и ехали на кладбище. Слушали молитвы муллы. Уже тогда можно было понимать, что нам с таким коллективом по плечу большие задачи.
- Через два дня после смерти Гасанбекова «Анжи» играл против «Кристалла». Как это было?
- Полный стадион. На здании был вывешен большой портрет Ибрагима с черной лентой. Девушки и женщины, которые продавали цветы на рынке по соседству со стадионом, как сейчас помню, зашли на арену, положили цветы к фотографии. Понимали, какое горе случилось.
Игра вышла тяжелой. Мы дома почти не пропускали, а тут «Кристаллу» удалось сравнять счет – 1:1. Шла где-то 80-я минута. Я в резерве разминался и поглядывал в сторону скамейки. Думал: «Муслимыч, если не в такой день, то когда?!» Понимал, что если дадут шанс, пусть пять-семь минут, но они будут мои. На 85-й минуте Гаджиев подзывает к себе. Спрашивает: «Готов?» Он всегда перед выходом на поле задавал этот вопрос. И смотрел тебе прямо в глаза, получалась дуэль взглядов. Если была какая-то неуверенность, то Гаджиев это чувствовал. Я тогда ответил: «Конечно, готов». Уже на 90-й минуте прорываюсь по правому флангу после паса Руслана Агаларова, подаю в штрафную. Там Будун Будунов набегал, а за ним сразу Нарвик Сирхаев. Вот он и забил.
Вижу, мяч летит в ворота. Перемахнул через рекламные щиты, побежал, ни о чем не думая. Увидел портрет Ибрашки, опустился на колени – тут Нарвик, Будун, Валера Лихобабенко, Рахимич и другие ребята тоже подбежали. Говорят, в этот момент плакал почти весь стадион. Эта фотография у меня до сих пор есть.
Смотреть на YouTubeПосле игры Гаджиев взял микрофон, обратился к нашим болельщикам. Сказал, что эта потеря еще больше сплотила нас. Потом мы еще раз сфотографировались возле портрета. Слезы тогда шли и шли.
Вот так мы прощались с Ибрашкой Гасанбековым.
***
- В дебютном сезоне в высшей лиге «Анжи» стал четвертым, а за тур до конца шел третьим, но проиграл конкуренту – «Торпедо» в Лужниках. Причем до 94-й минуты, когда судья поставил пенальти, посчитав, что вы сыграли рукой, счет был равным. И он выводил «Анжи» в призеры. Горечь от упущенной бронзы уже прошла?
- Боль до сих пор есть, но, может быть, не в полной мере, как в первые годы. Все-таки минуло 18 лет. Однако все равно иногда хочется все изменить. Стараешься гнать мысли прочь, но возвращаешься к тому моменту. Мне особенно запомнилось тогда лица бокового арбитра и главного судьи Ключникова. Сразу после эпизода боковой, как сейчас помню, замер – никаких действий не совершал. Указывал на угловой – и все. Потом к нему побежали торпедовцы, Ключников. И запомнилось, как главный судья, стоя спиной к футболистам, что-то на ухо говорил помощнику. Не знаю, что. Только они знают. Но, думаю, что-то вроде такого: «Ты подумай хорошенько. Такого шанса может и не быть. Понимаешь, что для «Торпедо» это будут первые медали в российской истории? Подумай еще раз». А что было после вы знаете – нам поставили пенальти. Хотели с поля уйти, даже направились к раздевалке, но понимали, что этим ничего не добьемся. И вернулись.
- Куда все-таки попал мяч?
- Съемки тех лет плохого качества, поэтому может показаться, что в руку. Но, видя какие сейчас пенальти не ставятся, думаю, тогда тоже надо было не ставить. А попало вот сюда (Акаев показывает на предплечье. – «Матч ТВ»). Это место потом неделю как будто жгло. Ну, что случилось, то случилось. Единственное, что из этой ситуации вынес: если это и случилось со мной, то лучше так, чем с кем-то другим. Пусть на мне все это и остановится. Хотя было очень обидно, мысли нехорошие посещали в первые дни. Очень нехорошие.
Смотреть на YouTube- Что помогло?
- Общение с близкими, друзьями. Мать сильно переживала, но потихоньку удалось выбраться. Начались сборы, предстоял финал Кубка России, Кубок УЕФА.
- С Ключниковым больше не виделись?
- Виделся. На следующий год на сборах на Кипре пересеклись. Был он и еще двое судей – и пустой аэропорт. Казалось, заведи его куда-нибудь – и делай, что хочешь.
- Сдержались?
- Муслимыч всегда учил: «Эмоции надо контролировать». Естественно, ребята тоже подсказали: «Что ты сейчас этим докажешь?» Поэтому я даже подходить не стал. Да и что бы он мне сказал? Не буду говорить, что простил его, хотя надо, конечно, прощать, но я отпустил ситуацию. Потом он и сюда – в Дагестан – несколько раз приезжал, будучи инспектором и делегатом. Ребята подкалывали: «Смотри, твой друг идет».
- Гаджиев после той игры что-то сказал?
- Нет, ни слова. В этом плане благодарен всем своим одноклубникам, руководителям, тренерскому штабу. Что ни один человек в мою сторону косо не посмотрел. Хотя я бы принял любую критику в свой адрес. Сказали бы - собрал бы вещи и уехал. Был готов к этому.
- 1999 – 2001 годы – пик любви болельщиков к «Анжи»?
- Думаю, да. Потому что и политическая ситуация в республике была не совсем приятная. В 1999-м начались военные конфликты совсем рядом, а футбол стал таким отвлекающим фактором. Люди могли прийти вместе – 17-20 тысяч человек, забыть о проблемах. Мест всем не хватало, на деревьях вокруг стадиона сидели. Тогда на фоне всех событий произошло единение республики. Сильное было время. Я тренировки ждал, как события космического масштаба. Хотя мне было 29 лет уже, но каждое утро благодарил Всевышнего за то, что я в команде. Даже на тренировки собиралось тысячи две народу, автографы, атмосфера. Нам тогда любые задачи были по плечу.
- Игравший в то время за «Анжи» Валерий Лихобабенко рассказывал, что в один момент боевые действия велись в 40 км от Дагестана, и команда сидела на чемоданах. Все было так серьезно?
- Тогда это так не ощущалось. Да, мы часто выезжали на сборы в Новогорск, готовясь к играм, даже шутили с ребятами, мол, мы теперь - «Анжи» Москва. Конечно, было неспокойно, велись боевые действия, но коллектив подобрался очень сильный. Тот же Валерий Лихобабенко – очень умный футболист.
А кто не готов был, тот уезжал. Если человек боится, как его уговоришь? Безопасность – превыше всего. Остались те, как, наверное, сейчас бы сказали, у кого есть яйца. Хотя не люблю это выражение. Почему яйца? Они у всех есть, а духа и характера не всем хватает. Муслимыч нам всегда говорил: «Есть характер – есть и футболист».
- Когда ночью раздавались взрывы, было страшно?
- Наверное, приезжих ребят такие мысли посещали, но нам-то, местным, куда ехать? Как могли, успокаивали ребят.
- Вы тепло отзывались о Рахимиче. Чем он запомнился?
- Скромно себя вел. После первого сбора его даже убирать хотели, вероятно, не впечатлил. Но потом что-то в нем увидели. Он, кстати, хоть и высокий был, но головой играл не очень. Его легенда махачкалинского футбола – Александр Маркаров – подтягивал в этом компоненте, упражнения давал. Во втором круге Рахимич прилично прибавил.
- Самый запоминающийся матч того сезона? Со знаком плюс.
- Много было хороший матчей. Мы всех лидеров обыграли, кроме «Спартака». Он никак нам не давался, только в 2002-м смогли сыграть вничью – 3:3. А так, «Зенит» обыгрывали, «Динамо» ЦСКА – тоже, «Локомотива» - два года подряд.
- После одного из матчей с ЦСКА Садырин назвал «Анжи» дворовой командой.
- В первом круге мы их победили – 4:1, а во втором они нас уже прижали, четыре мяча закинули. Садырин после игры скажет: «И как такая команда может идти на втором месте? Двор». Запомнили, конечно. Потом будет матч на Кубок в Москве – в день рождения Гаджиева. Поздравили его в Новогорске и поехали на Песчаную – там почти вторым составом победили 3:1. Из основы были только – Рахимич, Нарвик Сирхаев и Яскович. Мага Адиев тогда дубль сделал, после одного из голов побежал что-то высказывать к скамейке ЦСКА, я - за ним. И тут слышу голос Гаджиева: «Акаев!» Мол, не надо этого делать. А я что, один побежал, что ли? Но после игры Садырин извинился, человек был тактичный. А на эмоция что только не скажешь. Обиды на него не держали. Большой тренер был.
- Четвертое место дало путевку в Кубок УЕФА. Но из-за напряженной обстановки шотландский «Рейнджерс» отказался ехать в Махачкалу. Как это восприняли?
- После первого отказа их вынудили лететь к нам, мы им оставляли нашу базу, а сами переезжали в другую. Это было 11 сентября 2001 года. Выехали с базы, заселились в другом городе – включаем телевизор, а там показывают, как эти башни близнецы горят. И все – тогда окончательно перенесли в Варшаву. Наш футбол тогда пинали все кому не лень. Делали вот такие матчи на нейтральном поле.
Сейчас наш футбол уверенно шагает вперед. Не хочу сказать, что он встал с колен, но есть твердое поступательное движение. И впереди чемпионат мира, мы до сих пор не понимаем, какое это событие. Поймем, наверное, когда увидим болельщиков со всего мира. Я абсолютно уверен, что этот чемпионат по своим масштабам будет одним из самых грандиозных.
Хочется, чтобы после ЧМ снова стали по всюду играть футбол – на любых площадках. Я застал такие времена – конец 70-х – 80-е. Тогда в Дагестане играли во все – в хоккей, кстати, тоже. Взрослые ребята заливали катки, а нас, помладше, на ворота ставили. Играли, конечно, не шайбой, а теннисным мячиком. Находили где-то перчатки, щитки, делали ворота из сетки для лука. Потом эти ворота прятали, чтобы ребята из других дворов не уволокли. С клюшками был дефицит, за час новую партию сметали. Приходилось делать из спинок кресел и так далее. А летом – беготня, футбол. Всегда были чем-то заняты.
https://twitter.com/all_oldschool/status/761507967770431488- В 2003-м вам пришлось уйти из «Анжи» - новый тренер Евгений Кузнецов не видел в составе. Как это было?
- Я его не понял, если честно. Продержал все сборы, дал сыграть 90 процентов матчей. Если видишь, что не подхожу, то почему после первого-второго сбора не отпустил? А тут неделя до чемпионата, чувствую что-то не так. Ждал-ждал приглашения на разговор, но нет его. Пошел сам, захожу в кабинет, и он такую фразу сказал, до сих пор помню: «Я хотел увидеть, но не увидел». Я отвечаю: «Кого вы хотели увидеть? Роберто Карлоса?» Возможно, он моего авторитета в коллективе боялся, не знаю. Так вызови, объясни – нет проблем. Потом эту историю Карлосу рассказывал, когда он приехал. Пророческими словам оказались. Говорил: «Я тебя вспоминал еще 6 лет назад, а теперь ты приехал».
- В «Видном» вы пересеклись в Романом Широковым. Он тогда уже взялся за ум?
- Там вообще команда неплохая подобралась – Пчельников в воротах, Широков, Ильшат Файзулин, который «Барселону» с ЦСКА побеждал. Бандочка такая. И Роман, да, было видно, что не по игровым качествам попал во второй дивизион. Понятно было – мастер. После этого он и пошел вверх, через три-четыре года уже оказался в сборной.
В «Видном» играли тогда великолепно, лидировали в 12 очков, а потом начались проблемы с финансированием. У меня второй сын родился, позвали в махачкалинское «Динамо», вот и вернулся.
- Успели к тому моменту что-то скопить от карьеры?
- Таких сумм, как сейчас, тогда не было. Да я и не задумывался об этом как-то. Не ходил и не пытался что-то выпросить. Понимал, что в моем возрасте люди иногда заканчивают, а я только в высшую лигу попал. И еще буду какие-то условия выдвигать. Первая зарплата была 500 долларов. После первого круга мне и Будунову подняли до 1000, плюс еще 1000 – премиальными. На следующий сезон в высшей лиге - уже 2 тысячи зарплата. Но, повторюсь, о деньгах не думал. Хотелось себе что-то доказать, молодым нос утереть. Это мотивировало.
- Что самое дорогое купили за карьеру игрока?
- Квартиру матери. Не в Москве, конечно, в Хасавюрте. И еще тете, старшей сестре матери, очень ее любил. К сожалению, ее уже нет с нами.
- К концу карьеры понимали, что будете тренером?
- Наверное, да. Гаджиев как-то высказывался, что задатки есть. Но задался целью уже после карьеры.
***
- Вы были в тренерском штабе Гуса Хиддинка в «Анжи». Поняли, в чем его сила?
- Не буду оригинален: это большой мотиватор. Умеет находить общий язык с игрокам любого уровня, будь то звезда или обычный футболист. Вспоминается, как он помирил Жиркова и Это'О. Назначил им встречу в своем кабинете, а сам выждал паузу, прежде чем зайти. Пока они его ожидали, сами между собой переговорили и помирились.
Но не скажу, что был какой-то сумасшедший тренировочный процесс. Нет, абсолютно нет. Когда приезжает человек, который работал в «Реале» и с различными сборными, выигрывал Лигу чемпионов, то все равно будешь ждать чего-то такого. Чтобы понять, как он это делает. Но сейчас прихожу к мысли, что глобальных различий нет.
- Рассказывали, что тренерский штаб разрабатывал план на игру, схему, а Хиддинк подходил к концу обсуждения, смотрел пару минут, менял двух центральных защитников местами и говорил: «Вот так и играем».
- Да, так и было. Придет утром в офис (мы все помощники уже на месте) закурит сигару, выпьет кофе, попишет что-то и все – пошли. Такой позитивный, конечно, дедуля.
- Чем запомнился Это'О?
- Сэм, конечно, величина. Как и Карлос. Но Робик более открытый, с ним можно пошутить. Не панибратство, но дистанция меньше. У Сэма она все-таки чувствовалась. Зато он решал любые вопросы. К нему подходили с любой проблемой, он помогал всем – вплоть до звонка Сулейману Керимову. Кто обратился, всем помог. Самый яркий случай – выделил 40 тысяч евро на квартиру нашему администратору Марату. У него была жилищная проблема, сам подойти не решался. Тогда Махач Гаджиев попросил за него.
- Почему не получилось заиграть у Смолова?
- Видимо, на каком-то этапе человек переосмыслил многое, понял, что футболе ему нужнее. Тогда ему не так доверяли, да и какие игроки в атаки были – мастодонты! Но он справился. Федю очень уважаю как футболиста. Он всем недоброжелателям все доказал. Умный, начитанный парень.
- Когда между легионерами и российскими футболистами появилось напряжение?
- Мне самом хотелось бы понять причину, почему все так произошло. Есть только домыслы и догадки. Если брать футбольный аспект, то многие говорят, что была некачественная предсезонка. Типа команда ничем не занималась, только отдыхала. Не совсем с этим согласен. Первая игра – с «Локомотивом», забей Сэм пенальти, была бы победа 3:2. Потом – «Динамо», удаление, и проиграли. И вот в этот момент – после второго тура – уходит Гус. Даже ничего не сказав. Мы его и не видели, взял и из Москвы уехал. Пришел Рене Меленстен, скоро и он ушел. Конфликт, даже скорее недопонимание – это второстепенный момент. Меня больше интересует, почему так быстро поменялся вектор развития. Не думаю, что одна ничья и одно поражение так могли повлиять на это. Мы только-только взяли бронзу, предстояло играть в еврокубках. Думаю, ответ на это знают только сами руководители.
- Что главное вспоминается из того времени?
- Праздник, который подарил дагестанскому народу Сулейман Керимов. Это действительно так. Когда бы еще в Махачкалу приехали чемпион мира, обладатель трех Лиг чемпионов – Робик и Сэм. Тот же Диарра, Виллиан, половина сборной России на тот момент была в «Анжи» - Шатов, Кокорин, Жирков, Габулов, Смолов. Может, кому-то это не нравилось, что такая реальная сила собирается в Махачкале? В любом случае это можно сравнить только с началом 2000-х, когда народ также ждал каждый матч и тренировку. Плюс об «Анжи» узнали в Европе. Кто-то говорит, что могли бы с такими футболистами и денежными вливаниями добиться большего. Но, во-первых, тогда и уровень команд был выше. Какой был «Зенит», ЦСКА, «Динамо» с Кураньи и Ворониным, «Локомотив», да – все! И мы за два года вышли в финал Кубка и взяли бронзу чемпионата. Конечно, хотелось большего. При лучшем стечении обстоятельство могли и в Лигу чемпионов попасть. Но зато в Лиге Европы два года подряд выходили в плей-офф. Если бы еще разрешили сюда ездить соперникам, то наши болельщики увидели бы, например, «Ливерпуль». За это все Керимову спасибо. Считаю, это немало.
- Вы были на стажировке в Испании. Что особенно запомнилось?
- Это был 2009 или 2010 год. Ездил в «Расинг» Сантандер. Запомнилось, как нас арестовали в одном из магазинов. Брали так, будто банду поймали. Местный шериф махал перед нами свой звездочкой, хотел напугать, наверное. С таким еще диким лицом кричал: «Русиш мафия». Там тогда были я, Нарвик Сирхаев, Саша Горшков, Дима Гунько. В Европе ведь как принято? По магазином ходят тихо, молча. А мы зашли – тут примерим одежду, там примерим. Общались, смеялись. И, видимо, продавец нажал кнопку у себя за кассой. Вывели нас на улицу, лицом к стене. Дождь накрапывает, люди ходят рядом. В итоге разобрались, позвонили в отель, там подтвердили, что мы на стажировке.
- А футбольное впечатление?
- Тренировки вратарей для игры ногами. Ставили на центральной линии – с краю – квадраты пять на пять. Вот в них вратарь от ворот должен был попадать. Смотрю, раз за разом попадают. С рук, с места, как хочешь. Бам-бам. И это было 10 лет назад! В этом компоненте мы прилично отстаем от той же Испании. Это важный момент, потому что многое в современном футболе строится на игре вратаря ногами.
- Вы больше 20 лет болеете за «Барселону». Удалось побывать на «Ноу Камп»?
- С 94-го года - со времен Стоичкова, Кумана, Ромарио, Бакеро, Бегиристайна. Пока не удалось побывать на стадионе. Надеюсь, получится. Какая «Барселона» запомнилась больше всего? Та, 94-го года, и команда Пепа.
- Футболку «Барселоны» в юности можно было найти в Дагестане?
- Откуда? Помню, как мне достались мои первые бутсы – «Пауль Брайтнер», на язычке бутс была его фотография. Шел 86-й год, финал кубка Дагестана. «Спартак» из Хасавюрта против местной команды «Сепаратор». И вот я на трибуне, а за «Спартак» играл Ахмед Омаров, бывший борец международного класса. Я его, наверное, тогда замучил просьбами – вот он и согласился послы игры отдать свои бутсы. Он в запасе остался. И как финальный свисток раздался, я с трибун прыгнул на поле, подбежал к нему – бутсы взял подмышку и на вокзал. В Хасавюрт. Лет 15 мне тогда было.
- Какую перед собой ставите цель сейчас?
- Оставить наследие какое-то. Если не получится в российском футболе, то - в дагестанском. Чтобы подрастающее поколение знало, уважало, помнили по каким-то результатам. И вспоминали добрым словом.
Еще интервью:
«Мой дом обстреляли - пытались запугать». Интервью первого иностранного судьи в английском футболе
«Смотрим – пятерых нет. А они – в тюрьме». Попасть из России в «Ювентус», но упустить свой шанс
«Еще раз заговоришь с Галицким, выгоним». Талант, который мог стать круче Аленичева
Фото: ФК «Анжи», РИА Новости/Алексей Филиппов, РИА Новости/Владимир Федоренко, РИА Новости/Сергей Расулов - мл., РИА Новости/Григорий Сысоев
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
