Пережить смерть отца и сердечный приступ в 14 лет, оставить Амстердам ради Донецка и поработать с Юрием Семиным в трех командах — полузащитник «Анжи» Лоренцо Эбесилио рассказал «Матч ТВ», как это возможно.
— Вы поработали с Юрием Семиным в трех клубах — «Габале», «Мордовии» и «Анжи». Что у него за характер?
— Семин спокойнее многих, но тоже мог покричать. В эти моменты все в команде осознавали, как давно Семин футболе и сколько наград выиграл — но какие бы крики ни были, после них всегда можно улыбнуться. При этом все могли сказать что угодно друг другу в лицо.
Семин знал, когда нужно быть жестким со мной, а когда меня нужно оставить в покое и дать мне время. Вообще у меня в карьере не все всегда складывалось гладко, но Семин для меня всегда был как отец.
— Семин не одобрял, когда Булыкин у него в «Динамо» надевал перчатки. Как с этим было в «Анжи»?
— Тоже не очень. Надеваешь перчатки, а Семин говорит: «Да не холодно же совсем! Зачем они тебе?» Я в ответ просто улыбался. Даже Семин не всегда серьезен: бывает, что и шутит.
Семин всегда такой, неважно, что за игрок с ним. Когда ты разминаешься и он подзывает тебя, ты уже должен быть готов. Он не хочет видеть, как ты напяливаешь щитки, натягиваешь гетры. Приходится как-то это предчувствовать, а возможно, надевать щитки еще до игры. У меня вот майка всегда надета, и когда меня выпускают на поле, остается только снять куртку.
— Помните игру в России, когда без перчаток было и правда не обойтись?
— Точно в Саранске — против «Локомотива». Нам выдали пледы, мы надели перчатки, пуховики, не знаю что еще, напихивали что-то в обувь, чтобы согреть ступни. Невероятно холодно! Минус 10 или минус 15, уже не помню, да и какая разница.
— Кто вам посоветовал переехать в Саранск? Не ваш друг Мубарак Буссуфа, который расхваливал вам «Анжи»?
— С Буссуфой мы не то чтобы друзья, просто, когда Мубарак выступал за «Локомотив», я часто зависал у него дома. А Саранск советовал Арас Озбилис. Мы много времени провели вместе в «Аяксе», отлично там ладили. Единственная разница между нами — после тренировок я ехал домой в Хорн, а Арас оставался в Амстердаме. Так вот, он объяснял мне: «Россия — это немного другой футбол, здесь много работы. Но пройдет год, и Россия станет тебе как дом. Не парься». Озбилиз знал: я всегда буду бороться.
Не знаю, почему Арас так и не заиграл в «Спартаке». Слышал, у них там что-то случилось с тренером.
Арас Озбилиз: «Федуна все обсуждают, но он заслуживает лучшего»
— В «Мордовии» Семин называл вас своим лучшим игроком. И в первом же матче вы получили жуткую травму.
— Сплошное невезение. Я был в передней линии, этот парень из «Урала» (Чисамба Лунгу — «Матч ТВ») легко уходил на дриблинге, я дернулся назад. Делаю подкат, мой одноклубник отбирает мяч у нападающего из «Урала», и он падает мне на голень. Я услышал хруст и не мог пошевелиться. Никто не мог поверить, что я сломал ногу.
— Вы тоже?
— В такие моменты накатывает адреналин, ты ничего не чувствуешь. Но тот парень так и лежал на моей большой берцовой кости, уже сломанной. Ко мне подходит Митчелл Дональд (голландский полузащитник, выступал с Эбесилио в «Аяксе» и «Мордовии» — «Матч ТВ»). Говорит: «Что такое? Ну давай, вставай». Я отвечаю, что не могу: ноге, похоже, конец. Он только и сказал: «Воу, ну и дерьмо, мужик».
— Восстановление от того перелома вы называли адом. Почему?
— Это самая тяжелая травма в моей жизни. Так-то получишь повреждение, пропустишь неделю-две, и все. А тут после операции я три недели лежал, затем началась реабилитация. Каждый день я ездил в больницу делать снимки. Обычно я активен, мне нужно движение — а тут я просто не могу. Только коснешься ногами земли, и уже чувствуешь давление. Как только я вставал, мышцы были готовы взорваться. Захотелось дома в туалет, в душ, просто стакан воды — и я кричал: «Мам, поможешь мне?»
— Сколько времени прошло до вашей следующей игры?
— Слишком много. Возвращаться к тренировкам было жутко тяжело. Планировалось, что я вернусь через полгода, а в итоге прошло восемь месяцев. Семин поначалу был недоволен: я располнел. Сказал ему: «Коуч, не волнуйся», — и увидел в глазах сомнение. Семин привел мне в пример игроков, получавших тяжелые травмы и так и не вернувшихся на прежний уровень.
Потом Семин дал мне время, я играл с молодежным составом. И тут, помню, он выпускает меня на пять минут в домашнем матче со «Спартаком». Я просто умер. Но из последних шести матчей мы проиграли только одну, когда уже сохранили себе место в премьер-лиге.
— Дональд вам помогал?
— Мы жили в одном номере на базе, обожали вместе играть в плейстейшн. Митчеллу неважно, что вокруг, он всегда весел. Тогда, после травмы, я был ворчлив, его это бесило, но мы как-никак друзья. Митчелл — смешной парень, постоянно шутит. Выдавить зубную пасту партнеру в бутсы для него — ерунда.
С нами в «Мордовии» играл Дамьен Ле Таллек. Он очень много работал на меня на поле: подбирал мячи, доставлял их вперед, а я был свободен. Но мы с Митчеллом обожали стебаться над Ле Таллеком. От злости он начинал что-то орать на французском, а мы такие: «Мы голландцы, говорим только на английском!» Сейчас они, кстати, играют вместе за «Црвену Звезду».
Больше Ле Таллека меня впечатлял только один защитник. У него много опыта, для нас он был лидером. У него до сих пор контракт с ЦСКА — Васин, да! Виктор выигрывает много единоборств, так что, когда он в составе, можно быть спокойным.
***
— В 14 лет в кресле стоматолога вы пережили сердечный приступ. До того у вас был проблемы с сердцем?
— Никаких. Причин так и не обнаружили. Врач всегда повторял: произойти может что угодно. Возможно, причина — стресс: незадолго до этого умер мой отец. Я долго не знал его, почти всю жизнь. Он был дома, у него было что-то вроде простуды: высокая температура, он лежал дома. Вызвали врача, он ничего плохого не увидел. Отец принял холодный душ, вышел из ванной и упал замертво.
— Что вам рассказывали об отце в детстве?
— Мама просто показывала фото, и все. Мне и не хотелось расспрашивать ее об отце. Я всегда жил с бабушкой и дядями.
— Когда вы наконец встретились с отцом, были рады?
— Мой сводный брат как-то пришел ко мне и спросил: «Не хочешь познакомиться со своим отцом?» А я не знал, хочу ли. Его никогда не было в моей жизни, он никто для моей матери, зачем он мне теперь? И что, он сможет теперь указывать, что мне делать?
Но я согласился. Мы встретились, и внутри меня было теплое чувство. Про себя я обвинял отца в том, что он исчез из нашей семьи, — но с годами такие вещи затихают. Все-таки это отец. И потом, я ведь не знал его ситуации, когда он уходил из семьи. Может, у него тоже были сложности. Так я и не узнал.
— Как скоро после этого отец умер?
— Месяц, может, несколько. Когда я только услышал об этом, уже почти начались каникулы, но я все равно забросил школу. Был только с семьей, справлялся со стрессом, а мне приходилось еще и играть в футбол — тогда я выступал за «АЗ».
Но после приступа в клубе попрощались со мной, даже не проверив. Просто сказали: «Что бы там медицинские тесты ни показали, мы же видим, что с тобой. Так что лучше тебе уехать».
— Ожидали такого отношения?
— Я был очень зол. Тогда я был неопытен, бросался словами, которые не стоило говорить. Не описать, как я был раздражен тем, что меня выгнали. Прошел месяц, и врач сказал: «Ты можешь играть в футбол на уровне пониже «АЗ», а дальше посмотрим, что скажет тело». Я вернулся в свой прежний клуб «Холландию» и забил 36 голов, так что неудивительно, что ко мне обратились из «Аякса».
— Их не смутило ваше сердце?
— «Аякс» позволил мне пройти медобследование, потом отправил меня в клинику на дополнительный тест — мне это понравилось. Там сердце еще раз изучили — и ничего не выявили. Я носил только кардиостимулятор, и не разрешить мне играть было бы нечестно.
***
— Что еще помните о своем детстве?
— Мы жили в городе Хорн. Еда, может, у нас была в достатке, но в одном доме ютились сразу пять людей. В том числе бабушка, она меня и воспитывала. Немного повзрослев, я снова стал жить с мамой, но тогда бабушке было тяжело нас обеспечивать. Хотя она ни о чем таком не думала: ведь она нас так любила.
А я мог просто играть в футбол на улице со своими дядями. Если шел в магазин, брал мяч с собой, а когда пинал его в реку или канал, мы как могли доставали. Мы не оттачивали дриблинг, как это можно было делать на улицах Амстердама, зато я воспитал в себе нужный характер.
— C одним из ваших дядей вы даже вместе поиграли за юношескую сборную Голландии.
— С Роландом (дядя Лоренцо Роланд Алберг старше его на год — «Матч ТВ»), это было забавно. Он сейчас в «Филадельфии Юнион» — захотел попробовать что-то новое, и вот нашел это в Америке. В детстве мы с Роландом все делали вместе, он мне как брат и отец.
— Что больше всего поражало в академии «Аякса»?
— Сколько там команд. Куча разных уровней, категорий: F1, F2, F3… И везде с тебя требуют по максимуму. В «Аякс» часто вместо крепких и вроде как спортивных парней берут маленьких — с хорошей техникой.
— Помните, как Франк де Бур впервые пригласил вас во взрослую команду «Аякса»?
— Мне было 19. За день до игры с «Витессом» Франк сказал: «Ты выйдешь. Это нормально, если в первой игре ноги будут как камень. Все окей».
Франк всегда знает, чего хочет. Во всех мелочах он требовал идеала, даже если ты просто даешь пас на тренировке. Разумеется, Де Бур тоже участвует в упражнениях.
С ним каждая твоя игра обязана быть лучшей в жизни. Не все всегда складывается оптимально, но попробуй не сосредоточься, когда на тебя смотрит Де Бур. Наорет сразу— и тут уж ты будешь слушать.
— Кого из легенд «Аякса» встречали в академии?
— Шака Сварта, Ван Бастена, Кройфа. Йохана я видел только издали, не общались. Уже в команде общался с Бергкампом. Деннис очень тихий, говорил совсем немного. Зато когда говорит, то без глупостей. А так, Бергкамп наблюдает за игрой и подзывает тебя, только если это необходимо: «Поправь то, поработай над этим».
Помню, играли дома с «Родой», Сулеймани заменили из-за травмы, я выхожу на замену. Делаю первое касание, хочу отдать передачу Вурнону Аните. Вышло по-дурацки: я ошибся, «Рода» убежала в контратаку и забила. Весь стадион свистел мне. В раздевалке Бергкамп приобнял меня: «Не волнуйся, сейчас выйдешь на второй тайм и всем покажешь». Во втором тайме я сделал хет-трик.
— С Дмитрием Булыкиным вы тоже знакомы.
— Я видел Булыкина по телевизору еще до его перехода в «Аякс»: он много забивал за «Ден Хааг». Но только вживую понимаешь, какой это здоровый парень! Когда играешь с Дмитрием рядом, ощущаешь его мощь. При этом в жизни он очень спокойный.
Я запомнил один голевой пас от Булыкина — у меня как раз тогда шли дела не очень. Он ушел направо, я выбегал вперед, Булыкин заметил меня и сделал отличную скидку. Дальше для меня все было просто.
— Вы играли в одной команде с Родни Снейдером. Он показывал своим видом, что у него за брат?
— Все вечно сравнивали Родни с Уэсли. Сами подумайте, каково вам будет, если вам в пример вечно будут ставить брата, который выступал за «Реал» и «Интер». А у Родни ведь тоже есть своя жизнь. Конечно, в 20 лет он оказался в «Утрехте», а там не то отношение, что в «Аяксе», но окружающим не стоило доставать его с Уэсли.
То же самое, кстати, касается и Дэйли Блинда — наверное, лучшего игрока из моего поколения в «Аяксе». На Дэйли все смотрели как на сына Данни Блинда, и от него все с самого начала ждали прорыва. Когда он ощущал почву под ногами, то почти каждую игру проводил идеально. Дэйли не самый быстрый игрок, но мыслил он вдвое быстрее всех и всегда оказывался там, где в нем нуждались. Уже тогда Дэйли мог исполнить пас через все поле или отобрать мяч так, будто ему это ничего не стоило.
***
— Не страшно было уезжать в донецкий «Металлург» после Амстердама?
— Поначалу — безумно страшно, честно говоря. В 18-19 лет у меня все шло хорошо, но тут начался какой-то застой. После моего отъезда мама осталась одна дома с моими сестренками, я скучал по ним, по моему городу. И потом, что такое «Аякс»? Ты просыпаешься дома, едешь на машине, тренируешься, потом обратно. На Украине все не так. Язык, которого я совершенно не понимал. Футболисты как-то понимают друг друга, но в городе часто даже переводчика недостаточно.
Но самое жесткое в «Металлурге» — сборы. Тренировки три раза в день, первая — в семь утра. Что-то ешь, следующее занятие — в 11, а потом еще одно днем-вечером. В «Металлурге» любили бегать, много внимания уделяли физике. В «Аяксе» мы тоже таким занимались, но не так долго. Ты уже должен быть в форме, когда начинаются сборы. Привести в порядок кондиции — не такая большая проблема, лучше отточить передачи, движение, взаимодействие, уделить время теории.
— Из «Металлурга» вы перебрались в «Габалу». После Донецка условия в Азербайджане шокировали?
— Это просто другое соревнование какое-то. Может, все потому, что мы хорошо играли (вышли в финал Кубка), но люди в клубе делали для нас абсолютно все. Если у тебя проблема — ее решают.
У этого нашлась и обратная сторона. Не всем игрокам в «Габале» я нравился, это было заметно. Футбол — это конкуренция, а тут прихожу я.
— В «Габале» Семин кроме вас тренировал и Марата Измайлова. Он правда придумывал себе травмы?
— Я заметил, что он был не на сто процентов здоров, когда пришел к нам. Марат, конечно, мог быть особенным футболистом, сыграть в одно-два касания. Но иногда на следующий день после игры Измайлов был уже намного медленнее из-за боли в мышцах. Помню еще, у него все время болело колено.
Однажды я пришел к Измайлову в номер и спросил: «Как ты?» Я хотел, чтобы он был готов к матчу на выходных — и ничего не предвещало проблем. Измайлов отвечает: «Не знаю, боль немного есть. Посмотрим». Семину он тоже пожаловался на боль и усталость в ногах. Семин, не знаю, в шутку или нет, сказал: «Ладно, раз ты устал, надо привести себя в форму. Как насчет кругов вокруг поля?»
— Самая большая зарплата Артема Милевского в киевском «Динамо» — два миллиона евро. В «Габале» вы получали меньше?
— Конечно. Намного.
***
— Год назад вы перешли в «Анжи» и влипли в историю. Якобы по дороге из Перми в Москву был устроен дебош. Так и было?
— Когда все уже произошло, я пришел на тренировку и мне пересказали, что об этом говорят. Я сразу ответил: «Нет, все было не так».
— Кто-то из команды был пьян?
— Не был.
— Игроки «Анжи» не провоцировали и не трогали других пассажиров?
— Нет.
— Как все было на самом деле?
— Людям не стоило делать из этого такую драму. Если что-то действительно не устраивало, можно было обратиться к клубу или сразу к игрокам. У нас тогда капитаном был Максимов, он бы на все ответил. Зачем выносить это, что-то писать? Того, о чем шла речь в этих сообщениях, в реальности не было.
Текст: Александр Муйжнек
Фото: РИА Новости/Алексей Филиппов, РИА Новости/Саид Царнаев, РИА Новости/Павел Лисицын, РИА Новости/Виталий Белоусов, globallookpress.com, Getty Images, Пресс-служба ФК «Металлург» (Донецк)
Еще больше интервью на «Матч ТВ»
Александр Салугин: «На взвешивание Карвальо пришел с гамбургером»
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
