«Не расходитесь! Сейчас они забьют. Чего у вас настроение упало? - говорит в перерыве детям Галина Абаева, директор осетинского Центра творчества. Это она организовала просмотр матчей ЧМ-2018 в алагирском Дворце культуры, в километре от дома, где вырос Черчесов. - Предыдущие матчи тоже тут показывали - приходило меньше народу, чем сегодня. Но мы старались - вкидывали в сеть информацию о таких совместных просмотрах. Здесь же интереснее смотреть, чем дома. Тут и пообщаться можно, встретить старых друзей».
Трансляция матча Россия - Уругвай началась в кинозале Дворца культуры сразу после «Мира Юрского периода 2» и заняла в расписании место фильма «Прощаться не будем».
На игру нашей сборной вход свободный, просмотр остальных матчей стоит пятьдесят рублей. Зал, вмещающий почти пятьсот человек (население Алагира - двадцать тысяч), заполнился примерно наполовину.
Во втором тайме Галина снимает матч на телефон («чтобы пересмотреть») и успевает раздавать подзатыльники неусидчивым подросткам. «Мы со Славиком Черчесовым росли вместе - на соседних улицах, - говорит Галина Абаева. - Он на Толстого, а я на Маркуса. В советское время мы соперничали «улица на улицу» - бывали и драчки. Однажды парень с нашей улицы, Руслан Датиев, оборвал с друзьями сливу около дома Черчесовых. Вечером смотрим: надвигается целая ватага детей во главе со Славиком - он как лидер всегда был впереди. Но с девчонкой-то он не будет драться, поэтому я встала на их пути: «Слав, ты чего столько детей привел?» - «Мы пришли разбираться. Почему вы нам не сказали. Мы бы вам сами дали сливы».
Раньше Абаева была режиссером и актрисой осетинского театра «Бонварнон» и исполняла сольные партии в ансамбле народного танца «Фат», побывав с гастролями даже на Кубе. «Лет семь назад мы со Славой встречались в Москве. Когда бываем там на гастролях, стараемся увидеться с земляками. Сейчас Слава редко бывает в Алагире, а раньше каждый его приезд становился праздником. Никогда не приезжал один - всегда привозил друзей. У нас такая традиция: если гость приехал издалека, все несли ему пироги - его должна была увидеть вся улица. Как наши мудрецы говорили: гость приносит в дом счастье.
Там, где заканчиваются наши со Славиком улицы, начинается речка Ардон. Рядом - большие песчаные поля, где он и играл в детстве в футбол. Отец воспитывал его в суровом ключе. Благодаря своему воспитанию Славик сейчас так выделяется среди других тренеров. Те дерганые, импульсивные, а он подтянутый, мудрый - прям скала. Кстати, сегодня на задних рядах в кинозале сидят ребята с улицы Толстого, где вырос Черчесов, - вы слышали, как они зажигали».
В перерыве местный десятилетний футболист Марат отваживается выступить перед телекамерами и заявить, что, несмотря на счет 0:2, продолжает верить в команду Черчесова. Перед интервью он в шутку отказывается говорить по-русски: «Пускай осетинский учат», а после - требует гонорар: «С вас триста рублей». Другой футболист, Гела, еще более юный, признается в мечте: чтобы Черчесов приехал в Алагир и потренировал его с друзьями.
На въезде в Алагир его центральная улица Коста Хетагурова архитектурно напоминает Манчестер или окраину Лондона. Слева от нее - еще красивее.
Там Свято-Вознесенский собор.
Правее - усиливается местный колорит.
«Пастух отказывается работать за маленькую сумму, а большую ему платить не хотят. Вот коровы у нас и гуляют по дорогам», - объясняет мне первая учительница Черчесова Роза Дзасохова.
Параллельно главной улице Алагира находится улица Сталина, вытянувшаяся от лечебно-консультационного центра до бюро ритуальных услуг. «А что ж ее не переименовали-то»? - спрашиваю Розу Дзасохову. - «Ее и не должны были переименовывать. Это обычно начальники-перевертыши стараются... А у меня в голове не укладывается, как можно забыть заслуги Сталина. Вы еще молодой, а я-то все помню».
Роза Дзасохова проработала в алагирской школе № 1 сорок семь лет. «Начинала простой учительницей, потом - повышение, повышение... Стала директором, но все равно продолжала преподавать. Старалась преображать, перестраивать школу. Она была совсем разоренная, и я заново собирала ее по крупицам. Бывшие ученики не отказывали мне в помощи. Например, кресла привезла из психбольницы - один мой бывший ученик работал там главврачом.
Школу я покинула - мне восемьдесят лет все-таки. Хватит. Я родилась в Ставропольском крае, училась в Бухаре. Стала преподавать английский, хотя в школе учила немецкий. Учить-то учила, но ненавидела его - из-за войны. Я же все тяготы на себе испытала - и холод, и голод. Потом еще эти фильмы страшные - про то, как немцы издевались над людьми...
В институт поступила через восемь лет после окончания десятого класса. К тому времени уже замуж вышла, родила, но услышала, что в бухарский институт в порядке эксперимента принимают на факультет английского языка. Знакомых у меня там не было, но я очень-очень хотела поступить, поднажала и сдала экзамен на четверку. После института мне предлагали работать переводчицей с иностранными делегациями, но муж из ревности не пустил. Сказал: «Нет, едем домой». Так я и оказалась в этой алагирской школе. Английский мне пригодился и в жизни - я же была в Индии, на живописном острове Цейлон. Правда, там у всех английский простонародный, а я говорила на литературном - но меня понимали».
Все, кого мы встречаем по пути на улицу Льва Толстого (там и школа, и дом Черчесова), приветствуют и обнимают Розу Дзасохову. Одна из бывших учениц, Тома, рассказывает, что школу № 1 хотят закрыть: «А мы говорим: нас нельзя закрыть, потому что мы первые! Там же двести человек учится» - «Надо не болтать, а действовать! Восставать! Протестовать! - парирует Дзасохова. - Была бы я еще там, я бы воевала».
Пытаюсь выяснить педагогические методы любимой учительницы Черчесова. «Я стремилась влюбить детей в английский. Как? Пела вместе с ними! Например, «Солнечный круг» на английском, - и запевает. - Bright blue the sky, sun up on high, that was the little boy’s picture! Просила рассказать мне на английском: на какой улице живешь, кем работают родители, какие у них носы, какого окраса кошка и собака.
На встрече выпускников Славик признался: «Когда меня спрашивают, где я научился так хорошо говорить по-английски, отвечаю: на Северном Кавказе есть маленькая республика Северная Осетия. В этой республике есть маленький город Алагир. В этом Алагире есть маленькая средняя школа, где работает маленькая женщина, которая научила меня английскому». Конечно, всерьез я это не восприняла. Естественно, не я его всему научила. Ему помогло и живое общение с носителями языка во время футбольной карьеры, и его тяга к учебе.
Говорю открыто и без лишней похвалы, - продолжает Роза Дзасохова. - Славик был одинаково одаренный по всем предметам. Одни пятерки. Поэтому-то он не был хулиганом: некогда было шалить - постоянно чем-то занимался. С первого класса стал играть в футбол, но и это не сказалось на оценках. Хотя он признавался, что футбол любил так сильно, что играл в него даже во сне.
Представляете, сам построил деревянные ворота и выносил их на улицу! Ребятни собиралось столько, что пройти было невозможно. Правда, играли-то в его классе все мальчишки, но так высоко в футболе забрался только он. Один его одноклассник стал артистом, другой - врачом. Это ближайшие детские друзья Славика: актер Зангиев и заведущий всеми санитарно-эпидемиологическими пунктами республики Амбалов. В пятом классе Черчесов, Зангиев и Амбалов показали отрывок из «Сына полка» Катаева - на английском языке! Черчесов был вроде как бродягой, поэтому для роли подвернул штанины и был найден разведчиками в окопе».
Спрашиваю: «Черчесов уже в пятом классе был артистичен?» - «Конечно. Я бы не выбрала на главную роль какого-нибудь тупарика.
Сейчас Славика называют жестким, но это у него не от родителей, - уточняет Роза Дзасохова. - Те были добрыми, хотя и следили за его успеваемостью ой-ой-ой как строго (потому он и стал отличником). Я отлично их знала: мама была медсестрой (причем разбиралась в медицине лучше многих лечащих врачей), а папа - водителем автобуса. Но отца видела реже, потому что ему приходилось кормить такую огромную семью - четырех девочек и сына Славика. Одна из сестер Славика уехала в Дигорский район Северной Осетии, а остальные - здесь, в Алагире. Три из них получили экономическое образование, а одна - педагогическое. Я хорошо их помню, потому что по-английскому у Черчесовых были пятерки. Только одна сестра, самая старшая, изучала немецкий - по сей день жалеет».
Роза Дзасохова учила Черчесова английскому до восьмого класса. «А потом на него положили глаз в столице Северной Осетии и увезли из Алагира».
«Переехав во Владикавказ, Черчесов учился в спецклассе 29-й школы и тренировался у Заура Шанаева. Сам я закончил с футболом в семнадцать лет. В пятнадцать у меня начались приступы пароксизмальной тахикардии, но я скрывал это и два года играл - пока чуть на поле не умер, - рассказывает Андрей Айрапетов, на излете восьмидесятых создавший во Владикавказе первую в стране клубную пресс-службу. - Когда Черчесов дебютировал в составе местного «Спартака», я уже работал журналистом. Он юный был, но уже с усами. И с пышной шевелюрой».
«Впервые он постригся налысо на военных сборах после университета, - дополняет бывший администратор «Алании» и сослуживец Черчесова Борис Дзасохов. - Причем он тогда уже выступал за московский «Спартак», но, поскольку доучивался во Владикавказе, его обязали отслужить здесь полтора месяца. Мы были артиллеристами - стреляли из пушек».
До переезда в Москву Черчесов конкурировал в осетинском «Спартаке» с Арсеном Залеевым, который старше его на четыре года. «Тот был местным кумиром. На трибунах кричали: от Анжи до Пиренеев король воздуха - Залеев», - говорит Дзасохов. «Тогдашний тренер Игорь Зазроев недавно вспоминал, что сказал Черчесову: «Ты будешь играть дома, а Залеев - на выезде». Черчесов спросил: «Ну, а премию я буду получать?» - вспоминает Айрапетов, угощая меня осетинским пирогом фыджин, любимым блюдом Пауло Эмилио, первого бразильца в истории «Алании».
«Черчесов - мужик с характером. В московском «Спартаке» четыре года сидел под Дасаевым, пока не дождался своего часа, - продолжает Айрапетов. - Помню, встретились мы в 1988-м: он пытался улететь отсюда на сборы московского «Локомотива», куда на год отлучался из «Спартака», но в агентстве «Аэрофлота» не было билетов - и добыть он их никак не мог, потому что его тогда еще никто не знал. Но я достал ему билет, и он без лишних переживаний успел на сбор».
Он-то не переживал, а вот его учительница - очень даже. «Я волновалась, болела за него, когда он играл и начал тренировать, - признается Роза Дзасохова. - У него случались и падения, но ничего, он выдерживал. Уважаю таких волевых людей. Не потому что он мой ученик, а потому что любит свое дело так же, как я свое. Как долго он собирал команду - выбирал, перебирал, но ведь выбрал же лучших! Да, он бывает грубоват, но без этого не обойтись в работе с живыми людьми - тем более с ребятами, каждый из которых представляет себя шишкой».
Роза Дзасохова переживает дома у телевизора, а вот Галина Абаева решительно настроена организовать еще не один коллективный просмотр матча сборной России на домашнем чемпионате мира: «Мне кажется, судейство сегодня было несправедливым. Как можно разрешать такие подножки, после которых падал наш огромный (Дзюба)?! Но в дальнейших успехах нашей сборной я не сомневаюсь: раз уж они женщин, стариков и детей сделали болельщиками, то им море по колено».
Фото: РИА Новости/Александр Кряжев, Денис Романцов, РИА Новости/Игорь Уткин
