«Когда только пришла к Плющенко, все время чего-то боялась». Жилина — о Северодвинске, маме и самых сложных прыжках

«Когда только пришла к Плющенко, все время чего-то боялась». Жилина — о Северодвинске, маме и самых сложных прыжках
Вероника Жилина / Фото: © РИА Новости / Владимир Песня
Хотела быть похожей на Трусову и не желает рано уходить из спорта.

Ученица Евгения Плющенко 13-летняя фигуристка Вероника Жилина рассказала «Матч ТВ», как первой начала тренировать каскады из двух четверных прыжков, на что похожи тренировки у Этери Тутберидзе и почему она не хочет кататься «до 15 лет».

«Из девочек мама показывала Сотникову, ее я прямо запомнила»

— Хоть ты уже и давала интервью, но не сказать, чтобы информации было очень много. Я так понимаю, ты начала заниматься в Архангельске в три года?

— Да. Но я сама уже ничего не помню из того времени (смеется). Маленькая была, все из головы вылетело. Первые два года вообще не помню, только с пяти лет. Я тогда прыгнула свой первый одинарный аксель и поучаствовала на первых соревнованиях. Не понимала еще, что это такое — соревноваться. Не волновалась совсем. Просто каталась, как на тренировке, и у меня все получалось.

— Но ты наверняка помнишь то интервью, которое ты давала, еще будучи совсем маленькой. Тебя тогда спросили, кто твоя любимая фигуристка, и ты назвала себя.

— Помню, конечно (смеется). В Архангельске про меня тогда уже знали и приехали на каток взять интервью.

— Сейчас готова повторить?

— Ой, не.

— Почему?

— Наверное, скромнее стала. Тогда еще совсем маленькой была и ничего не понимала. Сейчас все изменилось.

— А ты вообще за кем-нибудь следила в детстве?

— Мельком, но я уже не все помню. Смотрела прокаты Евгения Викторовича (Плющенко), за Нейтаном Ченом следила. Мне мама сама показывала примеры тех, кто хорошо катается. Ну, среди известных фигуристов. Мы вместе с ней смотрели и, можно сказать, анализировали. Из девочек мама показывала Аделину Сотникову, ее я прямо запомнила.

— Сейчас приоритеты изменились?

— Мне все фигуристы нравятся, у каждого есть какие-то сильные стороны. В Саше Трусовой мне прыжки очень нравятся, у Камилы Валиевой — вращения и дорожки. Прямо очень! У Ани Щербаковой — характер. Даже если на тренировках у нее не получается, на соревнованиях она выходит и все равно все делает.

Александра Трусова / Фото: © REUTERS / Eloisa Lopez

— Почему-то так и знал, что ты Сашу первой назовешь. Вас, кстати, довольно много сравнивают — по крайней мере, в плане прыжков. Ты согласна, что вы с ней в чем-то похожи?

— Думаю, да. Вообще хотела быть на нее похожей (смеется). Когда в «Хрустальном» была, иногда удавалось выходить на лед к старшим девочкам. Я за ними в оба глаза смотрела, хотелось кататься так же, как они.

— Возвращаясь немного назад. Правильно понимаю, что первое время в спорте тебя тренировала только мама?

— Да. Где-то с трех до 10 лет. Сперва мы были в Архангельске, потом переехали в Северодвинск. Ну, а после я с папой жила в Москве, мама с сестрой осталась работать там.

— Почему решились на переезд?

— В Северодвинске просто не было сильных спортсменов, а я должна была как-то двигаться наверх. Там все родное, конечно (смеется). Но льда у нас было не очень много — примерно 1:45 в день и еще два часа в зале. Сейчас у меня, к примеру, по три часа в день только льда.

В общем, мне нужно было больше тренироваться, я росла. В какой-то момент мы поняли, что тут прогрессировать невозможно, и в 10 лет мы поехали в Москву. Сперва — только с мамой. Сразу по приезде пошли на просмотр к Этери Георгиевне.

«Пока тренировалась у Тутберидзе, у меня была травма»

— Вы целенаправленно ехали к Этери Георгиевне?

— Да. Я вышла на первую тренировку, мне сказали, что девочка хорошая, но нужно посмотреть, как буду тренироваться.

— Испытательный срок?

— Похоже на то. Но у нас проблема такая была — мы с мамой приехали без вещей вообще (смеется). Если честно, не думали даже, что меня возьмут. Потом откаталась у Этери Георгиевны три дня, и нам надо было вернуться домой, чтобы хоть что-то с собой взять. И когда были в поезде из Москвы, нам позвонили и сказали, что меня берут в группу. Забрали вещи и полноценно перебрались в Москву — теперь уже с папой. А мама осталась работать в Северодвинске, ее со мной во время тренировок в «Хрустальном» не было.

— Какими прыжками ты владела на тот момент?

— У меня был дупель, тройные сальхов, риттбергер и тулуп. А через неделю тренировок в «Хрустальном» получились флип и лутц.

— Скажи, пожалуйста, кто заложил в тебя эту твою потрясную прыжковую технику?

— Это все мама. Я же только с ней занималась до 10 лет, больше вообще ни с кем. Ни подкаток, ничего. Она очень много мне дала — мы и в зале с ней занимались, и на льду. ОФП она классно проводит. Многое из того, что я умею сейчас, заложено мамой еще с детства.

В том числе поэтому я так волновалась на первом занятии у Этери Георгиевны — я же никогда раньше ни у кого больше не тренировалась, кроме мамы. Страшновато было. Этери Георгиевну я, конечно, знала, когда к ней ехала. Вообще не представляла, каково это — с ней рядом находиться.

— Волнительно было. Она смотрела каждый мой прыжок и, конечно, с первого раза получилось не все (смеется). Затем она попросила показать вращения, и вот за них Этери Георгиевна меня уже похвалила. Они у меня и правда были хорошими.

— Каким ты запомнила время в «Хрустальном»?

— Когда у меня что-то не получалось, мне говорили ошибку. И даже если не было сил или настроения, все равно шла и переделывала. Могла собирать себя… Хотя сейчас тоже могу (смеется).

Пока тренировалась у Этери Георгиевны, у меня была травма — болели пятки. На какое-то время мама забрала меня лечиться в Северодвинск, потом привезла обратно. Это было, наверное, лет в 11. И это был единственный перерыв в нашей работе.

— Можешь вспомнить, с кем конкретно ты работала в группе Тутберидзе?

— Я была в младшей группе, у нас там на льду было человек 13 примерно, а иногда и больше. В основном с нами занимался Сергей Александрович (Розанов). Сергей Викторович (Дудаков) и Даниил Маркович (Глейхенгауз) тоже с нами работали, а Этери Георгиевна приходила чуть реже, не всегда была на младшей группе. Правда, под конец, перед уходом, она бывала у нас чаще, исправляла ошибки.

Я тогда начала накатывать первые четверные. Кажется, падала почти на всех стартах, особенно в произвольной программе.

— Как ты запрыгала четверные? От нескольких фигуристок слышал, что они сами предлагали тренерам попробовать их.

— А я тоже сама. Начала с сальхова — сперва попрыгала тройной, и в какой-то момент стало понятно, что он уже достаточно высокий, с запасом. И я решила предложить тренерам войти в четверной. Сначала поделали его на «удочке» немного, а затем уже сама. И где-то через неделю тренировок у меня получился четверной сальхов.

Потом, через несколько дней, я захотела пойти в четверной тулуп — сама, без страховки. По-моему, прямо на первой тренировке он у меня и получился. Мне всегда было легко прыгать тулуп. А тройной аксель вот гораздо сложнее, я его то теряла, то восстанавливала… Сейчас снова восстановила.

Все эти прыжки я осваивала, когда мне было 11. Когда шла на первых соревнованиях с тулупом, не волновалась совершенно. Мне надо было просто показать новый элемент, поэтому на меня ничего не давило. Где-то на второй или на третий старт он у меня получился, и вот с тех пор уже началось волнение (смеется). Надо было закреплять результат.

«Здесь более домашняя атмосфера. Но это я почувствовала не сразу»

— Со стороны казалось, что у тебя в «Хрустальном» все шло вполне себе хорошо. Можешь рассказать, по какой причине в итоге ты сменила тренера?

— Всего говорить не хотелось бы. Скажем так, по личным причинам. Меня Сергей Александрович позвал за собой, и я согласилась. Просто в «Хрустальном» он меня больше всех тренировал, всегда приходил на занятия — поэтому так и получилось. Так я оказалась у Евгения Викторовича, и через некоторое время к нам переехала мама. Для меня это было очень важно. С мамой легче. У меня сразу же силы появляются, когда она рядом.

Евгений Плющенко / Фото: © Epsilon / Contributor / Getty Images Sport / Gettyimages.ru

— А не тяжело вообще тренироваться с мамой? Я к тому, что надо ведь как-то разграничивать дом и работу/тренировки, а вы видитесь, по сути, постоянно.

— Нет. Я просто запоминаю ее замечания и стараюсь выполнять. Обсуждаем ошибки дома, конечно, но не очень много. Она просто напоминает, что нужно исправить.

— Какие изменения заметила при переходе?

— Здесь уже не так сильно волновалась — все-таки уже был опыт тренировок с другим тренером. Поэтому просто старалась делать ту работу, которую уже умею. Здесь другой подход к занятиям. Если у тебя что-то болит, травма какая-то, немного убираем нагрузку и делаем что-то, где не болит. В «Хрустальном» строже — там если болит, все равно надо прыгать. У меня в итоге развивалась травма, и…

Здесь, мне кажется, более домашняя атмосфера. Но это я почувствовала не сразу. Сперва переживала за прыжки, что они не получатся под музыку. Теперь их вкатала и уже не переживаю.

— Почему не сразу почувствовала атмосферу?

— Тогда только перешла от Этери Георгиевны. В «Хрустальном» боялась сделать что-нибудь не так — думала, будут ругать. И сюда пришла такая же, все время чего-то боялась (смеется).

Там (в «Хрустальном») никто не шутил с учениками, все было строго. Если честно, побаивалась разговаривать с тренерами. Сейчас страха уже нет, привыкла.

— Если говорить про этот сезон — как вам в группе удалось так быстро набрать форму? Слышал, для этого даже немного отдых подсократили.

— У меня было даже наоборот. Просто на отдыхе поддерживала форму, занималась на полу, кроссы бегала. И сюда приехала в хорошем состоянии. Примерно на третий день после каникул уже четверные прыгала. Мне вообще не тяжело собираться после отдыха, даже если он долгий.

— Потом у тебя был победный этап Гран-при, а затем — травма голеностопа. Что там случилось?

— У меня болело бедро от нагрузки, много четверных делали. Сперва прошло, но потом опять начало болеть. А затем, когда вышла после небольшого перерыва, в зале сильно подвернула правую ногу. Потом — уже левую, но на льду. Обидно получилось — на одном и том же прыжке два раза травмировалась. Прыгала тройной аксель — и вот.

Много у меня было «болезней» в этом сезоне. Но мы довольно быстро восстановились. Без музыки вообще не тяжело собирать прыжки, в прокате чуть больше устаю. Думаю, я бы даже на финал Гран-при юниорский успела, если бы он был.

«Хочется прыгнуть первой в мире среди девушек каскад 4-4»

— Кстати, еще вот что хотел узнать. Когда мы с Плющенко говорили летом о тебе, он сказал, что «до какого-то момента было непонятно, у кого же тренируется Вероника». Это в каком плане?

— Был период, когда я тренировалась одновременно и в группе Сергея Александровича, и в группе Евгения Викторовича. Это две отдельные команды были, у Розанова всего человек семь было, включая Алену Косторную. Плющенко иногда приходил к нам на тренировки, но не постоянно.

А потом решили, что лучше будет заниматься полноценно у Евгения Викторовича. Тогда же, кстати, меня снова начала тренировать мама. Сразу же вспомнила Северодвинск, когда мы вместе с ней были. А перешла… У меня с Плющенко лучше связь, чем с Сергеем Александровичем.

— Мне казалось, что в контексте этой истории про «непонятно, у кого тренируется» был и инцидент в финале Кубка России, когда ты начала катать программу не в ту сторону.

— На самом деле там мне просто немного поменяли начало, и мама не поняла, куда я встала. Она не знала про это. Переделывали программу перед Евгением Викторовичем. Я тогда еще катала с тройным акселем, и мы меняли заход на него, чтобы он был покороче. Там не очень большие проблемы были — только слегка видоизменили начало.

— В итоге не было ни юниорского финала Гран-при, ни юниорского «мира».

— Вообще сезон как-то очень быстро прошел. Быстрее всех, что были у меня до этого.

— Слышал, что ты сейчас начала напрыгивать на тренировках каскады 4-4. Правда?

— Да. Хочется прыгнуть первой в мире среди девушек каскад 4-4. Надеюсь, у меня получится, буду его усиленно тренировать. Прыгала четверной сальхов — четверной тулуп и четверной сальхов — ойлер — четверной сальхов. 4-4 мы пробовали еще в начале сезона — начинали с тулупа-тулупа, а потом перешли к другим прыжкам.

— Начала прыгать, насмотревшись на Илью Малинина?

— Ну, нет. У меня еще раньше были мысли попробовать! Пока не знаю, когда смогу выйти с этим каскадом на соревнования, но буду стараться побыстрее.

— А кроме 4-4 какие у тебя ориентиры и цели?

— Хочу катать на соревнованиях программы без падений…

— Это все говорят.

— …и тогда мне удастся пройти на следующий этап соревнований — выйти во взрослые. А вообще, хочу запомниться людям и в прыжках, и во вращениях, и в скольжении. А насчет титулов… До них еще надо дойти. Раньше времени о них думать не стоит.

Еще мне хотелось бы кататься подольше — не до 15 лет. Ну, или не до первой Олимпиады. Рано из спорта уходить не хочу точно. 

Читайте также: