Перенести ампутацию, учиться жить заново и быть счастливым. Невероятная история фигуриста Ивана Самоделкина

Перенести ампутацию, учиться жить заново и быть счастливым. Невероятная история фигуриста Ивана Самоделкина
Иван Самоделкин / Фото: © Instagram*
Текст, заряженный на любовь.

Представьте самое жаркое 10 сентября, которое только может позволить себе Санкт-Петербург, и маленькое кафе в старинном доме с огромными потолками. Старый паркет греется в полуденных лучах, за окном тихо плещет волнами от туристических корабликов Фонтанка, полки во всю стену ломятся от книг. В кружках горячо дымится кофе.

Сюда из холодной Москвы меня привело интервью с фигуристом Иваном Самоделкиным и его женой Ксенией. Тот редкий случай,  когда про пару без преувеличения можно сказать «одно целое». Одно целое солнце.

Мы говорили  о том, как Иван всего полтора года назад находился между жизнью и смертью и как вышел из этой битвы победителем — живым, но без ноги. О том, как пережить непоправимое. О том, как принести горячий чай в комнату на одной ноге и не обжечься. И о том, при чем здесь любовь.

Иван Самоделкин и Ксения Позен / Фото: © Анастасия Панина / Матч ТВ

Знакомьтесь: Иван Самоделкин и Ксения Позен. Петербуржцы, в недавнем прошлом — артисты балета на льду. На льду же познакомились, полюбили друг друга и поженились 30 апреля 2018 года. С момента свадьбы не прошло двух недель, когда из-за рокового стечения обстоятельств Иван перенес ампутацию.

Теперь, как сами ребята говорят о себе, у них на двоих «два сердца, две головы и три ноги».

«Я подумал, что заниматься пара-греблей было бы здорово. Тот же лед, только растаявший»

— Иван, как сейчас проходят ваши будни?

— Каждый день с утра тренировки. Я занимаюсь пара-греблей. Вторая половина дня уходит на то, чтобы куда-то съездить, что-то отвезти, по дому что-то сделать, с собакой погулять. Сейчас еще начнется практика школьная в институте. После защиты диплома я буду специалистом по адаптивной физической культуре.

— Почему выбрали именно пара-греблю?

Иван: — Год после ампутации я занимался бодибилдингом. В принципе, хотел вернуться в спорт. Думал, что если буду крутым спортсменом, у меня появится возможность отобраться в сборную и поехать на Паралимпийские игры. Я пошел в спорткомитет Петербурга и попросил предоставить список доступных мне видов спорта, уже из них выбирал. Там были настольный теннис, следж-хоккей, танцы на колясках… Много чего еще. Но я почему-то подумал, что заниматься греблей на водичке было бы здорово. Тот же лед, только растаявший.

Вариант спорта с использованием протеза мне не подошел, потому что там нужен спортивный дорогой протез, и надо быть готовым с легкостью его менять, если с ним вдруг что-то произойдет.

— Еще более дорогой, чем ваш нынешний?

— У меня сейчас самый лучший механический протез для ходьбы. Но в нем нельзя заниматься спортом. Вообще ничего делать нельзя, даже мочить его. А там нужны спортивные протезы, которые стоят от 3 миллионов рублей и больше. Если такой протез и выдает государство, то один на пять лет. И если ты сломаешь его, никто не даст тебе запасной вне графика. Поэтому если мы говорим о спорте с протезом, нужно дополнительное финансирование.

— Насколько легко сломать спортивный протез?

— Можно упасть неудачно, например. Так-то он прочный, но нагрузки все же большие и постоянные.

Ксения: — Протез, как машина, ремонтируется. Есть графа расходов «на ремонт». Какие-то запчасти нужно менять с определенной периодичностью. Получается такое техобслуживание ноги.

— Вы должны были недавно пройти комиссию по подтверждению инвалидности…

Иван: — Да, надо было сделать переосвидетельствование группы, потому что в прошлом году нам дали справку на один год. Мы посмеялись. Как будто нога может отрасти за это время. В прошлом году дали вторую группу инвалидности, а сейчас — третью.

— Третья — более «легкая» группа по сравнению со второй?

— Да. Я буду ходить на протезе, а не на костылях, и комиссия посчитала это основанием для облегчения группы.

— Для вас это плюс или минус?

— Как у инвалида, с третьей группой у меня намного меньше льгот. Пенсия меньше, во всех льготных услугах фигурирует только первая и вторая группы. Но то, что мне дали третью группу бессрочно, радует. Не придется больше повторно ее освидетельствовать.

Ксения: — Сначала мы расстроились. Но потом подумали, что если Ваня решит устраиваться на работу по найму, третья группа инвалидности будет в плюс. Это равносильно тому, что никаких проблем у него нет. Чуть больше отпуск, чуть меньше рабочий день, а в остальном — нет ограничений.

Прикол в том, что сейчас мы как раз не хотим работать по найму и пока для нас это все же минус. Но когда-нибудь, может, и пригодится.

Два литра крови, две перебитых артерии, операция, инфекция, ампутация

— Вы можете сейчас вспомнить в деталях день, когда это все случилось?

Иван: — Сам день 9 мая я хорошо помню. А вот что было после…

Ксения: — Я помню. (Смеется.) Мы по-разному переживали эту ситуацию.

Иван: — Было прекрасное утро, светило солнышко. Очень жарко для мая — плюс двадцать. Для Питера это вообще что-то невероятное. Я поехал за город на дачу помочь бабушке и отцу, ну и просто шашлыки поесть, отдохнуть. Обычные такие майские праздники.

Третий год мы в это время сажали картошку, и этим культиватором я вспахивал землю уже не раз. Я копал, копал, копал. Осталась последняя полоска земли. Культиватор тяжелый, по рыхлой земле с ним не пройти, а мне надо было отойти назад. Я включил заднюю передачу, начал отходить. В этот момент культиватору надо было бы остановиться, но он не выключается сам, пока не отожмешь сцепление. На сцеплении был металлический крючок, и его заклинило. Все это время машина шла на меня, я отходил назад. Потом споткнулся, начал падать, так и не отжав сцепление, и мотоблок пошел по мне. Там ничего криминального не было… ну как, культиватор накрутил мою ногу на лопасть. Дядя подбежал, вытащили мы с горем пополам ногу, вызвали скорую. Крови было много. Нам по телефону объяснили, как нужно перемотать, мы это сделали и ждали медиков. Что было дальше, я уже не очень помню. Как нам позже сказали, я потерял два литра крови.

Ксения: — Как раз прошлым летом погиб от ножевого ранения мальчик-фигурист, может быть вы знаете, Денис Тен. Это было спустя пару месяцев. Он как раз умер от кровопотери в три литра. Мы, конечно, в шоке были, когда узнали.

Повезли Ваню в больницу в Гатчине, которая была ближе к даче, не повезли в город. Два литра крови потеряно, две артерии перебито. Еще все так сошлось… 9 мая, все врачи отдыхают, кто-то по замене там работал.

Ваня просил — не звоните, не звоните Ксюше, все нормально. Мне долго не звонили, я приехала как раз тогда, когда шла операция. Она закончилась, его выкатили в палату, и мы ночь провели там — в Гатчине. На следующее утро папа позвонил в Санкт-Петербург нашему знакомому хирургу. Тот сказал — везите в город. Мы поехали в город…

Иван: — …не на скорой помощи, а на такси. (Смеется.)

Ксения: — Да, и без врача… ну, ладно, мы же доехали? Все нормально.

— Этот врач, его имя Алексей Гончаров, и спас Ване жизнь. В больнице начали проводить все нужные обследования. В Гатчине после операции ногу зашили полностью, рану закрыли. Там не увидели и не предположили наличие инфекции. Инфекция не распространилась бы так стремительно, если бы оставили рану незакрытой. Итак, 10 мая примерно в семь утра мы выехали, в десять утра были в Питере в больнице. После анализов выяснилось, что есть инфекция. Потом…

Иван: — Потом — все.

Ксения: — Ампутация была 11-го числа. Врачи еще пытались сохранить ногу, как-то промыть рану, воздействовать препаратами.

Иван: — Был какой-то мизерный шанс.

Ксения: — Врачи говорили, что могут побороться за ногу, но она сохранится просто как опора, не будет работать. Говорили, что были случаи, когда такие попытки заканчивались летальным исходом, но это были люди постарше, а тут молодой организм. Мы принимали решение вдвоем — я и Ванин папа. Я, естественно, сказала — вы что, смеетесь? Не надо никакой ноги, дайте мне живого мужа, пожалуйста. После ампутации еще была вероятность, что инфекция пойдет во внутренние органы. Но все прошло хорошо.

Перевязки все были под общим наркозом. Каждый день вводили наркоз, каждый день Ваня был под этими лекарствами, потом отходил от них. Ему делали по 4-5 обезболивающих уколов в день.

15 мая появилась другая инфекция — хорошая. Она появляется, когда главная опасность миновала. Мы так радовались этому! Только тогда врачи по чуть-чуть стали зашивать ногу. Все это время было нельзя выходить на улицу — открытая рана все же. И буквально на следующий день после наложения последнего шва Ваня начал ходить на костылях, понесся на улицу.

Нам психологически помогло, наверное, наличие связей в этой больнице. Мне позже писала девушка, просила совета в похожей ситуации с мужем, к которому ее не пускали 2 недели. А у нас к Ване ходили делегации — мои родители, его родители, сестра, друзья… Нас даже на секундочку пустили в реанимацию сразу после операции. Наверное, это как-то помогало держаться.

Я была менеджером — составляла график посещений, чтобы было оптимальное количество гостей в палате. К нам каждый день приходили люди. Фигурнокатательная семья — это просто словами не описать, что такое. Не знаю, бывает ли еще где-то такая поддержка. Некоторые мальчики приезжали каждый день. Менялись по очереди. У нас есть фотографии из больницы, где в кадре по 10-15 человек. Такое не забывается.

Иван Самоделкин c друзьями после операции / Фото: © личный архив Ивана Самоделкина

— Ксения, как вы пережили этот период неопределенности?

— Я ехала в больницу, думая, что с ним ничего серьезного, просто сильно порезал ногу. Про кровопотерю не знала, и даже когда узнала — старалась держаться и не плакать.

Был самый страшный момент, когда приняли решение об ампутации. Очень боялась — как я Ване об этом скажу? Я думала, что он проснется, а ноги нет. Но врач сказал мне, что Ваня знает и он сам принял решение.

Алексей Гончаров — врач с юмором, очень хороший. После операции в шутку предлагал принести в палату пиво. Когда нужно, мог рассмешить, и с Ваней общался, все нам объяснял. Для меня это был ужасный период, конечно. Но благодаря огромной поддержке первое время прошло легче. У нас же еще 30 апреля была свадьба. Все дни до 9 мая были прекрасными… мы как будто летали на седьмом небе. Только начали жить одни в своей квартире, собирались в свадебное путешествие. Эта послесвадебная эйфория спасла, потому что ничего не надо было, только чтобы мы были друг у друга. Чтобы все хорошо закончилось.

«Фантомная боль — когда болит нога, которой нет»

— Иван, у вас, наверное, и времени впасть в уныние не было? Близкие заполняли каждую минуту, которая могла увести в печальные мысли.

Иван: — Как таковых переживаний у меня не было. Я знал, что с этим — без ноги в смысле — можно жить. У меня дедушка тоже ногу потерял, при этом он сарай и веранду к дому сам построил.

Единственное, о чем я думал — боль. Сначала просто каждый день болела нога. А потом подключились фантомные боли.

— Что это такое?

— Это когда болит нога, которой нет. Сейчас оно на уровне ощущений осталось. А тогда было, как будто ногу режут, колют… а ноги-то как бы нет. От фантомных болей существуют таблетки, но у них жуткие побочные эффекты, и я от них быстро отказался. Иногда из-за боли не мог уснуть всю ночь.

Самое тяжелое в моральном плане началось потом, после больницы и даже реабилитации. Вообще было непонятно, как жить дальше. Ты вроде пытаешься что-то делать, но не можешь сам понять, хочешь этого или нет. Ты знаешь, что нужно за что-то браться, действовать, попробовать, но ни на что нет сил. Знаете, как депрессию описывают? Вот у меня было что-то подобное. Депрессия то отступала, то возвращалась. Я опускал руки и брал себя в руки снова.

Пик кризиса был этим летом. Полное уныние и непонимание, что делать, что я хочу, на что способен. Но вроде мы разобрались.

Ксения: — Мы построили план примерно месяц назад и, надеюсь, вышли из этой депрессии.

Понимаете, у нас же были свои планы и мечты раньше. Мы выступали в балете на льду, хотели гастролировать, потом — учиться. Все это пришлось забыть. Я в прошлом году съездила на последние гастроли, потому что просто нельзя было отказаться, подвести людей. Но выступать одна дальше я чисто психологически не могла. Плюс там большой женский коллектив… Я боялась, что начнутся всякие разговоры, обсуждения, и приняла решение уйти из балета. Поэтому нам обоим с Ваней нужно было придумать новый жизненный план — куда идти, чем заниматься.

Иван Самоделкин c друзьями после операции / Фото: © личный архив Ивана Самоделкина

Иван: — Это как с кроссовок на туфли перейти. В нашей прошлой жизни если даже что-то могло пойти не так, все равно оставался ориентир.

Ксения: — У нас был, конечно, план Б, что если что-то будет не в порядке со здоровьем, всегда можно пойти тренировать. Но о настолько непоправимом мы даже и подумать не могли. Когда ты с детства занимаешься спортом, все равно хочешь связать жизнь с фигурным катанием. Я вот недавно один раз позанималась с девочкой после полугодичного перерыва в тренерской работе. И поняла, как скучала и что не могу даже представить, как себя теперь чувствует Ваня.

Мы — фанаты фигурного катания. Вот, например, Мишу Коляду (именно от Михаила Коляды год назад я узнала об истории Ивана. — «Матч ТВ») обожаем. Смотрим все соревнования вместе.

— Иван, когда вы последний раз выходили на лед?

Иван: — 27 апреля прошлого года.

— Существует ли расклад, при котором вы сможете вернуться?

— Я хочу это реализовать, но это все равно будет просто перешагивание, а не скольжение.

— Скучаете?

(Вздыхая.) — Очень тяжело. Настраиваю себя на то, что не скучаю. Но я, конечно, скучаю. Потому что это любимое дело, и когда ты ему отдаешься, ничего вокруг не замечаешь. Я же институт бросил, потому что хотел кататься. Учеба с гастролями балета плохо сочетается. Мы думали о пределе выступлений в шоу в 30-35 лет, и это время терять не хотелось, потому что с каждым годом энергия и здоровье идут на убыль.

— Операция, последующая реабилитация — это все дорого?

Ксения: — У нас все было по полису ОМС. Правда, мы не вникали, может, родители что-то еще платили, но мы об этом не знаем.

«Иду по улице, а пьяные или люди без определенного места жительства говорят: «Держись!» Мне им хочется сказать в ответ: «А ты еще сильней держись»

— Что в вас изменилось с пережитым опытом?

— Мы иначе воспринимаем какие-то сложные ситуации, и нам кажется, что у нас-то все уже хорошо. Нам тяжело бывает в кино смотреть на персонажа без руки или ноги.  Мы его воспринимаем так, как будто у нас самих все в порядке. Мы привыкли и не ощущаем себя… (Ксения вдумчиво подбирает слово) инвалидами? Хочется людям помочь, сострадать им. Чужие проблемы сейчас кажутся страшнее своих.

Возможно, мы просто закрываемся от плохих воспоминаний и не хотим мысленно возвращаться в те дни. Иногда вдруг что-то вспомнишь, и тебя начинает трясти. Еще я иногда чувствую, что у Вани начинает бешено колотиться, глаза безумные. Без слов понимаю, о чем он думает. А вообще мы стараемся не вспоминать об этом. Только чтобы… поржать? (Оба заразительно смеются.)

— Чувство юмора помогает?

Иван: — Безусловно. Когда смешно — уже не так страшно.

Ксения: — У нас в больнице было много забавных ситуаций. Однажды мама Ванина говорит: «Ваня, где твой второй носок?» Еще как-то мы ходили выбирать обувь, а нам мужчина-продавец приносит правый ботинок. И мы такие — а можно на левую ногу, пожалуйста? Сейчас с протезом нам, правда, снова актуальны два ботинка.

Или я подаю Ване тапок, не глядя, а тапок — правый. Такие вещи же по привычке делаются.

— Как Иван справляется с бытовыми проблемами?

— Я даже боюсь представить, как это — жить на одной ноге. Ваня может встать и стоять на ней 10 минут. Я не знаю других людей, способных на такое. Не знаю, природный баланс или фигурное катание способствует, но это очень облегчает жизнь. Помогает и то, что верх у него такой прокачанный. Хотя после больницы было истощение, потому что он есть не мог какое-то время.

Мы стали смотреть теперь в интернете ролики про людей с такими же проблемами. У кого-то реабилитация заняла год, у кого-то полгода. А мы в прошлом году поехали отдыхать вместо отмененного свадебного путешествия через пару месяцев после случившегося. И муж мой там прыгал сальто в воду! Мы были в шоке от его силы. Даже в больнице Ваня с мальчиками играл в футбол на костылях — тогда с травмы и операции не прошло еще и двух недель. Это огромный плюс, что он так быстро вернулся в форму. Он даже есть стал чаще, потому что метаболизм разогнался. Все это в комплексе нам очень помогло.

Нам в больнице проводили инструктаж, как разогреть дома суп. Вспоминаю сейчас — даже не верится. Наверняка кому-то полезно, но Ване не пригодилось.

Иван: — Приходила женщина, говорила — вот ты сейчас выйдешь из больницы. Как тебе дома остаться, если жены не будет? Как будешь суп из микроволновки доставать?

Ксения: — Я купила специальное ведерко с ручками, чтобы он мог доставать и переносить еду. А Ваня может даже чай принести из кухни в комнату, скользя по полу на тапочке.

Иван: — Я думаю, это благодаря тому, что всю жизнь провел в спорте. Фигурное катание учит, например, выезжать прыжки из неудобных положений. Уметь приспосабливаться. Если тебя повело на льду на приземлении, нужно перевести корпус, поймать равновесие.

— Как на вас реагируют люди — знакомые и незнакомые?

— Знакомые — двойственно. У кого-то видно было сожаление, даже жалость. Другие улыбались, поддерживали, говорили: «Красавчик!» Второе мне более приятно. А незнакомые… Часто иду по улице, а пьяные или люди без определенного места жительства говорят: «Держись!» Мне им хочется сказать в ответ: «А ты еще сильней держись».

Ксения: — Мы сейчас хотим сделать рубрику в инстаграме*, как дети реагируют на Ваню. Маленькие же не понимают. Раньше спрашивали просто — где нога? А сейчас, когда появился протез, один мальчик спросил: «Мама, это Толя-робот?» Есть такой сериал на ТНТ. Другой мальчик сравнил с Иккингом из мультфильма «Как приручить дракона». Мы каждый раз ждем, что же на этот раз скажут дети, смеемся.

Иван: — На протез люди, как правило, реагируют положительно. Когда его не было, обычно или просто пристально смотрели, или, наоборот, стремились отвести взгляд. Первые месяцы в обществе мы это замечали. А сейчас так привыкли, что при пристальном взгляде думаем: «Что со мной, я грязный? Испачкался? Со мной что-то не так?»

Жаль, что детям не объясняют, как лучше всего вести себя в такой ситуации. Они могут кричать на всю улицу, а родители просто говорят им — отвернись, помолчи, не смотри. Но ведь есть же масса вариантов объяснить ребенку непонятное. Например, как кто-то сказал: «У дяди заболела нога, и доктор сделал ему железную».

Ксения: — Племяннику Вани, когда это все случилось, было 2 года. Он раньше просто говорил, что нет ноги. А недавно сказал: «У Вани нога починилась, не болит теперь, здорово!» В целом дети реагируют добрее и проще.

— Как в городе обстоят дела с доступной средой?

(Улыбаются.) Иван: — На инвалидные места мы редко ставим машину. Сейчас вот далеко припарковались и долго шли сюда, потому что на парковке для инвалидов стоит «Лексус». Скорее всего, у людей такое отношение, потому что никто им не говорит о том, как правильно. Что инвалиды по закону могут проходить без очереди и парковаться на особых местах. В России нет культуры информирования. Многие думают, что инвалидов просто не существует.

Однажды мне даже нахамили. Еще когда я был не на протезе. Я поставил машину на парковке между рядами, места для выезда с обоих рядов было достаточно. Я тренировал Ксюшину сестру, и мне ее надо было просто забрать с катка. Вышел мужик из «Мерседеса» и сказал: «Убери свое ведро, мне не выехать отсюда». А моя машина стояла на месте для инвалидов.

Ксения: — Еще была ситуация зимой. Первая наша зима, еще без протеза — теперь, может, полегче будет. Ваня фактически выходил из машины, ставил костыли и ехал, потому что безумно скользко. Одна девочка в инстаграме* написала, мол, меня жизнь не учит, эвакуировали машину с парковки для инвалидов. Я отвечаю: тебе ведь легче пройти подальше от парковки, чем инвалиду, может, стоило поставить машину в другом месте? Она со мной не согласилась, начала спорить, что инвалидных мест так много, а обычные все заняты и от одного раза ничего не случится.

После такого мне уже ничего не хотелось ей говорить. Для меня шок, что кто-то может на вежливую просьбу ответить: «Нет, иди в зад». Причем если даже он не прав.

Иван: — На самом деле я еще справляюсь. А ведь есть колясочники, слабовидящие, глухие, пожилые люди и дети с инвалидностью. Они от отсутствия культуры и уважения страдают гораздо больше.

— В общественном транспорте ездите?

— Несколько раз на автобусе, трамвае приходилось.

Ксения: — Тебе же уступали место?

Иван: — Нет. (Смеется.) Я стоял тогда на костылях, еще даже протеза не было. Всю дорогу. Примерно час стоял, держась за поручни.

— А я-то думала, что у нас отсутствие эскалаторов в метро и пандусов в общественных местах — главная проблема.

Иван: — В общественных местах и магазинах то же самое. По идее, меня должны пропускать, но кто об этом знает? Кассир должен сказать, наверное. Но он же не видит, что там в очереди делается.

Ксения: — Не оповещают ни кассиров, ни покупателей. С другой стороны, почему-то же никто по своей инициативе не скажет — не стойте на костылях, проходите.

Мы почти год до протеза жили на костылях. Один раз только Ване предложили помощь в общественном месте — в аэропорту Туниса. Увидели, что мы на одной ноге, провели особым путем, и за пять минут все досмотры были пройдены. У нас в Питере такого не было.

«Счастье — оно никуда не делось»

— О чем вы мечтаете?

Иван: — Сложный вопрос. Моя самая главная мечта — найти себя. Потому что без этого невозможно существовать. Жить и каждый день думать, что ты занимаешься не тем, чем нужно… и думать, что надо что-то менять. А если менять — то на что? И начинается вот это все в голове. (Иван артистично изображает руками хаос.) Хочется найти то самое фигурное катание — в плане любимого дела своей жизни.

А в мелочах… да просто жить. Съездить в другую страну, что-то посмотреть. На Олимпиаду попасть.

Ксения (пауза): - У меня за последнее время так все в голове поменялось, что я больше не мечтаю. Просто ставлю себе цели, к которым хочу потихоньку идти. Сейчас наша основная цель — выйти на хороший стабильный доход. Идеальный вариант будет, если Ваня сможет тренироваться и работать дома онлайн — делать сайты. И я тоже буду работать.

Хотим развить наш блог. Сперва я вела личный аккаунт, где постоянно говорила, какой муж у меня молодец. А теперь мы хотим не транслировать эту мысль напрямую, а просто показывать моменты своей жизни таким образом, чтобы человек со стороны мог сделать выводы самостоятельно. Мы можем помочь мотивацией не только людям, которые потеряли ноги-руки по разным причинам. Мы можем помочь тому, кто немного устал, потерялся и думает, что жизнь кончена. Нужно поднять человека с дивана, придать ему сил.

Еще хочется съездить отдохнуть, наверное. Летом не получилось. У нас был переломный момент, мы не понимали друг друга. Это лето было даже сложнее, чем прошлое. Тогда было безмерно много поддержки, а сейчас все больше в своих делах. За нами следят в соцсетях, видят — Ваня на протезе ходит, значит, все прекрасно. А что внутри — никто не знает и не спрашивает. Люди обычно хотят узнать о физическом самочувствии. Это тоже важно, но… и морально бывает непросто. Сейчас мы вроде определились со стратегией, как будем жить дальше.

Иван Самоделкин и Ксения Позен / Фото: © Анастасия Панина / Матч ТВ

— Что такое любовь?

(После непродолжительных раздумий.) Иван: — Невероятное чувство. Это что-то похожее на счастье, но оно глубже, выше, сильнее. Более ощутимое. Вот ты счастлив и думаешь — о, как же круто!.. А любовь — это самая мощная точка счастья, которую ты, почувствовав однажды, уже никогда не забудешь. Прямо до слез в глазах. Ты настолько вдохновлен и настолько счастлив, что сразу понимаешь — вот это любовь.

Ксения: — После свадьбы у нас было состояние абсолютного счастья. Я даже не помню тех дней в деталях, потому что они слились в один незабываемый день. После травмы и операции чувство, которое можно описать как полное единение и взаимопонимание, притихло как будто. Но недавно случилось нечто очень важное. Недели две назад мы ехали в машине, ели наггетсы — я макала их в соус и кормила Ваню, мы смеялись. Вдруг он заплакал. (У Ксении дрожит голос.) Он сказал, что впервые спустя долгое время на мгновение почувствовал то самое безмятежное чувство.

Я уверена, что Ваня думал — было только девять дней счастья, и все, больше нам в жизни его не отмерено. Но счастье — оно же никуда не делось.

А что такое любовь… Для меня это то, что спасло нас, нашу жизнь. Любовь может вытащить из самой безвыходной трясины. Любовь — смысл всего. Не имеет значения, любовь это к мужчине, к детям, к родителям, к делу или к жизни.

Читайте также:

* Соцсеть, признанная в России экстремистской