4 сентября в велотреке в Крылатском в ходе гонки по очкам на «Гран-при Москвы» погиб Павел Свешников, 22-летний спортсмен, представлявший московское УОР № 2.
По словам очевидцев, в том числе президента ВФСР Вячеслава Екимова, спортсмен упал после попытки отъехать в отрыв вместе с двумя другими гонщиками. Продержавшись полкруга, он отстал, поднялся по полотну трека вверх, чтобы пропустить группу, и резко замедлился, после чего произошло падение, не по причине контакта с другими гонщиками.
Так уж получилось, что та самая гонка записалась в велокомпьютер Garmin Edge 530, стоявший у Павла, и затем автоматически загрузилась в сервис Strava. Произошло это, судя по всему, когда кто-то нажал «Стоп» на гармине, а потом тот оказался рядом с сетью wi-fi, указанной в настройках устройства, или рядом с телефоном Павла.
Гонка проходила на треке, так что данные о скорости неактуальны — гармин не видел GPS, точнее, видел не всегда. На велосипеде Свешникова не было измерителя мощности или датчика каденса, поэтому единственное, что представляет ценность в этой записи, — показатели пульса.
Поскольку имеется запись трансляции, то события несложно соотнести с показателями гармина. Гонка стартовала в 18:41, ЧСС Павла сразу взлетел до 177 уд/мин, затем, к пятой минуте гонки, составлял уже 200 уд/мин. Максимум зарегистрирован на отметке 6:10 — 202 удара. В принципе, это завышенные значения для спортсмена в таком возрасте, учитывая, что речь идет не о финише «на все деньги», а о самом начале гонки протяженностью 30 километров. Из-за падения Павла гонку остановили через 23 минуты после старта, на тот момент, если верить пульсометру, его ЧСС был 127 уд/мин. Пульс выше 100 уд/мин фиксировался до 26-й минуты, это 19:07. Все остальные данные, в том числе и пульс 99 уд/мин, писавшийся, пока кто-то не остановил гармин, это техническая особенность системы, она «обрезает» значения, неактуальные для тренировок и гонок, то есть, скорее всего, там уже не было сердцебиения. Подтверждает это тот факт, что в 19:22 автору прислали видео, на котором Павла увозят на носилках с трека, а это 43-я минута гонки, и, согласно данным гармина, тогда его сердце еще работало, хотя гонщик был за пределами досягаемости работы устройства и оно просто не могло ничего фиксировать.
Открыть видеоДнем ранее Павел проехал скретч, гонку на 15 километров, где стал последним, 24-м. В день своей гибели он говорил другим спортсменам, что не успел восстановиться после болезни, «ноги не едут, а пульс высокий». Что это была за болезнь и когда? Ответ, опять же, дают записи его тренировок, которые он регулярно выкладывал. В них есть пауза с 18 по 27 августа, почти сразу после чемпионата России на шоссе, прошедшего в Самаре с 12 по 16 августа в довольно неприятных погодных условиях — шли дожди. Свешников там ехал обе гонки — и разделку, и групповую. 13 августа в разделке он стал 80-м из 95, а 16 августа в групповой не финишировал, завершив борьбу после 40 километров дистанции. В тот же день он провел «откатку» после гонки, на следующий день отдохнул, а 18 августа уже в Москве проехал 32 километра в спокойном режиме. И вот затем до 27 августа информации о тренировках нет.
Фраза о болезни вполне увязывается с этой паузой, да и простыть под самарскими дождями в ходе гонок чемпионата страны было несложно.
Но если имела место болезнь, то после нее гонщик должен был пройти осмотр врачей. Не для того чтобы получить допуск, нет. Ситуация с допуском спортсменов на соревнования не имеет ничего общего с проверкой после болезни. Допуск дают по итогам диспансеризации раз в полгода, обычно это весна-осень. В ходе этой диспансеризации спортсмен проходит всех специалистов, те делают свои заключения, и если все хорошо, дают допуск, опять-таки обычно на шесть месяцев. Учитывая, что Свешников ехал ЧР в Самаре, допуск у него был, причем сроки этого допуска оставались актуальными и для «Гран-при Москвы». Однако говоря об осмотре врачей после болезни, я имею в виду очевидную необходимость удостовериться, что со спортсменом все в порядке, — не для того чтобы получить бумажку, а для того чтобы не выпустить на старт больного или не до конца выздоровевшего человека, ведь далеко не всегда атлет, заявляющий, что он «вылечился», на самом деле вылечился.
И вот как раз это прежде всего не до конца увязывается. После паузы в восемь дней без нагрузок спортсмен возобновляет подготовку, проводит семь тренировок и выходит на старт 3 сентября. С одной стороны, можно сказать, что семь тренировок за восемь дней, с 27 августа по 3 сентября, — вполне достаточно. На самом деле этого достаточно, чтобы от легких тренировок попробовать перейти на какие-то более интенсивные, удостоверившись, что ты полностью отошел после болезни. Но этого недостаточно, чтобы выходить на старт гонки. Почему? Да потому что на этих тренировках Павел выходил на свои соревновательные показатели только один раз, это было 28 августа, когда он несколько раз достиг ЧСС 199 уд/мин, а на том же скретче 3 сентября он провел на пульсе 185-203 пятнадцать минут! Это несопоставимая нагрузка: одно дело провести несколько тренировочных рывков — и совсем другое отработать четверть часа в режиме гонки. Скретч — короткая гонка, ее он выдержал, а вот гонку по очкам на следующий день — нет.
Гонщик Виктор Манаков в интервью РИА-Новости подтвердил неоднозначную ситуацию с сердцем Павла.
— Проблемы со здоровьем у него проглядывались, пульс порой был просто нездоровый, — отметил Манаков. — В прошлом году на соревнованиях в Омске он упал в обморок во время мэдисона, мы ему говорили, чтобы он следил за собой, но в итоге… получили то, что получили. Организм ведь сам понимает, что переступает через красный предел нагрузки. У Паши был предел достаточно высокий, но у сердца этот предел был ниже. Он перерабатывал, сердце не справлялось, удивлялся, как он с таким пульсом может выступать и гоняться на уровне.
Информация об обмороке в Омске ставит вопрос медицинского контроля за здоровьем Свешникова очень остро. Упал он тогда не в лесу, никому не рассказав, а на гонке, на глазах всех тренеров. Очевидно, что после этого должны были предпринять какие-то меры, во всяком случае получить ответ на вопрос о причине обморока. Да, порой молодые спортсмены, чье тело растет быстрее сердечно-сосудистой системы, в обмороки падают, особенно при резких перепадах давления, например, вскочив с кровати или быстро остановившись после нагрузки, но это не значит, что нужно закрывать глаза. А в случае Павла получается целый набор: прецедент обморока, нездоровый, по словам Манакова, ЧСС, недавняя болезнь, пропуск тренировок, слабое выступление в скретче за день до гибели. Не заметить все это сразу было сложно, но в итоге — спортсмен вышел на старт.
В день гибели Павла не хотелось искать виноватых, настолько велик был ужас от произошедшего. Но сейчас, собрав всю доступную информацию воедино, хочется все-таки спросить: кто разрешил ему стартовать на «Гран-при Москвы» после болезни?
