Лига Bellator в 2023 году начала Гран-при в легкой весовой категории, куда попали два бойца из России: Александр Шаблий (Ростов-на-Дону) и Усман Нурмагомедов (Махачкала). Победитель турнира-восьмерки забирал бы пояс чемпиона и миллион долларов. Шаблий и Нурмагомедов могли бы подраться в финале в 2024-м, но Усман нарушил антидопинговые правила почти в то же время, когда Александр выиграл свой полуфинал. На турнире Bellator 301 в Чикаго россиянин разбил лицо бразильцу Патрики Фрейре и сам не заметил, как пропустил «пять ударов» за пять пятиминутных раундов.
— Вы без вариантов выиграли все пять раундов. Как быстро стало понятно, что вы принципиально лучше в стойке?
— После первых двух минут уже кое-что видно: сначала оппонент свежий, потом скорость падает, и ты видишь, что он на другом уровне. И в это же время становится понятен его план на бой. В целом по первому раунду все чуть-чуть зажатые, но потом уже понятно. Единственное, я весь бой держал в голове мысль, что главное — не пропустить один удар, не потерять концентрацию.
— Ваш бой длился 25 минут чистого времени. За этот период что-то в голове успевает проскочить как полноценная сформированная мысль?
— Да нет, в основном только концентрируешься на поединке. Только Дима Смоляков (экс-тяжеловес UFC — прим. «Матч ТВ») меня отвлекал периодически, когда орал, болел за меня. Мы с ним договаривались — я его сажаю в VIP, но он меня не отвлекает, потому что я был с ним на боях и знаю, как он орет. В итоге я его одного слышал. Как мы потом поняли друг друга, ему казалось, что где-то я беру паузу, снижаю темп, а у меня был свой план на бой.
— Иногда бойцы проигрывают бои с более чистым лицом, чем вы сейчас. Удивлены, что визуально у вас такой урон?
— Я вообще удивился, что у меня есть синяки. Вышел после боя и даже в зеркало не смотрел, разговаривал с людьми, интервью давал. И вот включил камеру, смотрю, а у меня синяки. Одно повреждение — он мне перчаткой прошкрябал и в пятом раунде попал прямо в глаз. На самом деле я около пяти ударов за весь бой пропустил, но ни одного удара не проиграл.
— Болит что-то?
— Нога болит, я лоу-кик ударил несколько раз и отбил ногу. Подержал лед час, утром съездим на обследование, перед вылетом будет время.
— При этом лицо вашего соперника было еще сильнее разбито, обращали ли внимание на это?
— Скорее, я искал место, где нет сечки, чтобы туда засадить.
— Насколько получается намеренно ставить рассечения теми ударами, которые разрешены?
— Скорее, нет, я вроде бы кинул не очень тяжелый удар. Смотрю, у него сечка открылась. Еще один — еще одна. И он еще хорошо защищался локтями. Видимо, был готов в защите работать.
— Это был ваш первый пятираундовый бой. Как ощущения?
— Ожидал, что будет тяжелее. Кажется, что просто очень долго дерешься. Долго держишь концентрацию в голове.
— Некоторые бойцы говорят: «Я могу подраться и второй раз за вечер». Можете сейчас себе представить, что надо драться еще?
— Еще раз пятираундовый бой? Хм… спарринги я делал два раза в неделю по пять раундов и чувствовал себя комфортно. Сейчас у меня не было борьбы, я постоянно работал в стойке. Была бы борьба… Хотя в борьбе ты тоже по-своему отдыхаешь: в стойке расходуется энергия, потому что ты всегда сосредоточен и всегда на взрыве работаешь. Я все пять раундов отработал в темпе, может, если бы мы боролись, было бы чуть проще. В любом случае еще один пятираундовый бой я бы не провел, но чувствовал я себя хорошо
— Если подытожить: борьба больше выматывает физически, стойка — ментально?
— Сто процентов. Когда ты двигаешься, раздергиваешь, голова устает. Боксеры это понимают. Когда ты переводишь в борьбу, ты в этом плане можешь немного отдохнуть.
— На фоне UFC бросается в глаза, что вы деретесь в шортах, которые выбираете сами для себя, вам здесь их не предоставляет спонсор-экипировщик. Как вы выбираете, в чем драться?
— Это по-разному. Прошлые шорты мне привез мой тренер, Шарап Гитинов. Я взял их и приклеил на них логотипы. Бывает, что с какой-то компанией мы сотрудничаем, и они дают несколько вариантов на выбор. Мне вот захотелось подраться в коротких, и я выбрал. Плюс в Bellator строго относятся к спонсорам из России. Они почти все мои компании «сбрили». У нас даже есть один проект, связанный с геймингом и криптоиндустрией, они его запретили. Есть портовая компания из Ростова, где вроде не участвует государство, тоже запретили. Но я сделал маленький логотип и не показал им.
— Реально сумели оставить логотип на шортах?
— Да.
— Еще я обращал внимание, что некоторые виды шорт прилипают к ногам и не дают нормально бить. Правда есть такая проблема?
— Да, есть. Я специально взял короткие и надел вниз короткие лосины, которые длиннее шорт. Мне не нравятся модели, которые как плавки, но, например, когда я дрался с Тофиком Мусаевым, у меня были длинные, мне действительно было неудобно бить, а я планировал как раз ногу отбивать лоу-киками.
— Можете представить, что у вас будет дальше, учитывая, что лига Bellator продана лиге PFL?
— Bellator продолжит проводить турниры под своим брендом в следующем году, но пока нет даже даты следующего турнира. Я бы хотел выиграть пояс, защитить его и дальше двигаться другой дорогой.
— Можете представить, с кем подеретесь в финале Гран-при, учитывая, что финалист, Усман Нурмагомедов, отстранен из-за нарушения антидопинговых правил?
— Я могу представить, что это или Эй Джей Макки, или Брент Примус. Например, в апреле.
— Мы с вами записывали интервью после вашего полуфинального боя, тогда Усман подошел и поздравил вас прямо во время нашего разговора. Вы не виделись с того раза?
— Нет, больше я его не видел.
— Когда появилась новость о его отстранении, вы не списывались?
— Нет. Мы и не подписаны друг на друга, у нас тогда просто было общение на турнире. А так, что я могу написать? Поддержать?
— Есть ощущение, что это будет немного наигранно, при условии, что вам драться.
— Я на самом деле не понимаю, да, таких моментов. Между нами нет ненависти, мы можем общаться, но я себе такого в голове не представляю. Например, вчера ко мне Питбуль (прозвище соперника — прим. «Матч ТВ») подошел перед дуэлью взглядов и стал со мной разговаривать. Стал спрашивать, где я живу, в каком я городе. И понимаю, что человек хочет найти со мной контакт. И он становится слабее в моих глазах.
— У вас с Усманом один менеджер — Ризван Магомедов. Что вы спросили у него, когда узнали, что Усман выбывает?
— Я прилетел на бой. В какой-то момент полетели сообщения: «допинг-допинг-допинг». Мне местные бойцы и тренеры стали скидывать. Подробностей не было. Я набрал Ризвану. Мой первый вопрос: «Ты об этом знал?». Он говорит: «Ну да… У тебя сейчас есть бой. Зачем тебе об этом думать?».
— Вас как спортсмена и потенциального соперника устраивает версия, что Усман в целом чистый атлет, его проба — это именно нарушение правил, связанных с терапевтическими исключениями или использованием лекарств, которые задержат запрещенные антидопинговой комиссией вещества?
— Что касается моего мнения — ошибки может совершить каждый. На парня много людей напало. Несмотря на то что он потенциально мой соперник, я понимаю, что он не в лучшем положении, его старшие братья не очень довольны этой ситуацией. И он как младший в семье, наверное, себя не очень ощущает. Надо дождаться, когда будет либо вскрыта проба «Б», либо нам скажут, как все было. В любом случае каждый имеет право на ошибку.
— А вы расстроились или обрадовались, поняв, что не подеретесь в финале с Усманом?
— Сначала я вообще подумал, что плохо, если пояса не будет в Гран-при. Для меня это сразу было проблемой. А гнаться за фамилией Нурмагомедова или хайпануть на этом у меня не было желания. Надо признать, у некоторых турниров Bellator раскрутка слабая, все-таки Bellator — это больше про заработать хорошие деньги.
— Примус и Макки — это худшая оппозиция на фоне Усмана?
— Примус, конечно, уступает, он и Усману проиграл, и я у него выигрывал нокаутом. А Макки здесь очень известен, это крепкий парень. Его можно сравнить с Майклом Чендлером времен Bellator, если он перейдет в UFC, он там тоже загорится как большая звезда.
— Два бойца из вашего зала в последние десять дней проиграли в очень важных боях: Ярослав Амосов и Сергей Павлович. Что вы об этом думаете?
— Не ожидал такого. Думал, что Ярослав выиграет у Джейсона Джексона, потому что у Ярослава и борьба вроде бы потехничнее, и в стойке он может раздергивать, обманывать. Для меня Джексон не выглядит чемпионом. Что касается Сергея — досадное поражение, обидное поражение. Но он молодой парень, вернется. Если бы Сергей попал сам чуть жестче… Думаю, что он засиделся в зале, долго ждал боя, долго был как боец на замене. Прилетит сейчас в Россию, чуть-чуть поработает над своим боксом и будет чемпионом.
— Вы смотрите спарринги тяжеловесов?
— Прошлые спарринги Сереги смотрел, но вообще редко такое бывает. У нас в гостинице при зале, где живут бойцы, есть большое окно, и прямо в него можно смотреть, как ребята спаррингуют. Ты в 11 можешь за завтраком чьи-то спарринги посмотреть. Я больше всего любил спарринги Рината Фахретдинова и Дениса Тюлюлина смотреть. Это два одноклубника, но тренеры были в шоке от того, как они спарринговали.
— Вы провели в Bellator пять боев, из них два — в Гран-при. Правильно ли будет сказать, что базовые финансовые условия в UFC вас бы сейчас не устроили?
— Точно нет. Топ бойцов Bellator, условно тройка в каждом весе, они очень хорошо получают. И при этом я знаю случаи чемпионов Bellator, кто в UFC могли уйти только на меньшие деньги. Речь не про Майкла Чендлера, если что. Но в целом другие ребята, кто мог перейти в статусе чемпиона, им предлагали меньше, чем в Bellator.
— Победитель Гран-при получает миллион долларов. Что получает финалист?
— В полуфинале ты просто дерешься по своему контракту. Но в финале же в любом случае чемпионский бой, а чемпионский бой — он по деньгам стоит выше, чем бой регулярный.
— За все время участия в Гран-при вы хоть раз позволили себе подумать, как бы потратили миллион долларов?
— Пока не думал. А когда начинаешь думать, кажется, что это не так много.
Прямые трансляции турниров по смешанным единоборствам можно увидеть на телеканалах «Матч ТВ» и «Матч! Боец», а также на сайтах matchtv.ru и sportbox.ru.
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
