- Александр Волков закрыл самое быстрое поражение в UFC (3:45 от Тома Аспиналла 19 марта) самой быстрой победой над Жаирзиньо Розенстрейком (2:12, технический нокаут).
- Для Волкова это 35-я победа, 45-й бой и четвертый поединок за год.
- В углу у Александра был Олег Тактаров, давно собиравшийся посекундировать российского бойца. Еще двое тренеров — американцы Кенни Джонсон и Тики Гон.
- Из-за проблем с визами тренеры Волкова из России остались в Москве.
- Интервью тренера Волкова Тараса Кияшко.
— Обратил внимание, что вы стояли на объявлении победителя, как будто глядя в пустоту. Что-то плохое в голову пришло?
— Так получилось. Там был экран, и, скорее всего, показывали или бой, или повторы. Точно не помню.
— Говорили, что после боя есть даже легкая апатия от ощущения выполненной работы.
— Эта штука есть, но она была выражена не в этот момент. Сейчас ощущение отходняка появляется, но оно не приходит в тот момент, когда находишься в октагоне.
— Вы, с одной стороны, изменили подготовку, с другой — объективно понимаем, что она была недолгой, а многих тренеров, кто сейчас был, вы и раньше знали. Считаете, что выиграли, потому что подготовку изменили, или из-за того, что просто бой сложился вот так?
— Думаю, победил, потому что хорошо поработали всей командой. Была проделана большая работа, потому что были сложности даже с организацией сборов, с поиском спарринг-партнеров. С тем, чтобы в Америке все организовать, найти машину, жилье, при условии что наши карточки сейчас тут не работают. Пришлось находить пути, чтобы все устроить. Что касается изменений — никто не мог и раньше сказать, что мы как-то плохо тренируемся. Ты же приходил и сам видел. Наверное, нужно было сменить обстановку, набраться энергии и перезагрузиться. Поменять зал, спарринг-партнеров, добавить новых тренеров. Чтобы появились новые эмоции и интерес.
Поездка в Кисловодск в плане эмоций и новых ощущений была очень полезной. Мне нравятся горы, я где-то и погулял один, переосмыслил какие-то вещи, набрался энергии, вернулся в Москву и поехал в Калифорнию. Можно сказать, немного подзарядился.
— После боя сказали, что попробовали бы как-нибудь пройти всю подготовку в США. А в чем тогда смысл?
— Находясь в Штатах, проще получить хорошие бои. Понимаю, что сейчас могут быть сложности с документами, моя виза заканчивается в течение года. И проще находиться здесь, чтобы оставаться на плаву. Если бы я прямо сейчас остался в Штатах, я бы не знал, в каком точно зале тренировался бы. Сейчас были два зала: Black House и Ultimate Hungtington, но я не видел там спарринг-партнеров своего размера и уровня, чтобы можно было с ними регулярно спарринговать и готовиться. Вижу, что много ребят, в том числе тяжей из России, переехали в Лас-Вегас. Но в любом случае про подготовку в США сказал вслух какие-то мысли, которые были в голове.
— Если хотите драться в ближайшее время, а у команды есть проблемы с визами, очевидным же кажется турнир в Абу-Даби осенью.
— Надеюсь, что следующий поединок будет в Абу-Даби, если все будет складываться, как теперь. В любом случае какое-то время отдохну, потому что было две подготовки подряд. Начну тренироваться, как раз к осени буду готов. Не то чтобы особо устал, но если отдохнуть от боя, появится ощущение, что нужно сделать небольшую паузу. Хотя форма хорошая, не хочется терять время.
— Во вторник вы сказали мне, что еще не видели Олега Тактарова и не думали, будет ли он у вас в углу, если приедет на этот турнир секундировать Рината Фахретдинова. Как получилось, что Олег оказался у вас в углу?
— Мы увиделись на взвешивании в пятницу, он был с командой Рината, прилетел накануне. И был момент, у меня стали спрашивать организаторы или комиссия, сколько у меня будет угловых. Их было двое, а так как мы находились в одной компании, он сказал, что может в этом поучаствовать, и мы записали его секундантом. Тактаров помогал ребятам, мои тренеры секундировали других ребят. Была такая хорошая дружеская атмосфера в раздевалке.
— Олег когда-то не очень хорошо говорил про ваших тренеров в Москве. Правильно понимаю, что ваши тренеры в России к этому более-менее спокойно относятся как к критике от заслуженного ветерана?
— Очень надеюсь, что после нашей встречи у него поменяется мнение и обо мне, и о моих навыках, а через это и о моей команде. И та форма, в которой я вышел, это заслуга всей команды, тех людей, с кем работаю. И Тарас [Кияшко, главный тренер Волкова] всегда очень гибко относится к тому, кого мы можем позвать, с кем потренироваться, в этом плане с ним очень комфортно работать. Благодаря этому я тоже нахожусь в своей сегодняшней форме. Может быть, они с Олегом теперь где-то на тренировке встретятся и придут к каким-то общим вещам. Главное — он же [Тактаров], в принципе, всегда меня поддерживал, если бы он хотел мне зла, я бы его себе в угловые не взял. Просто он выражает свои мысли немного не так, как мы привыкли. Может быть, иногда он не имел всей вводной информации обо мне и говорил, анализируя то, что видит. Думаю, если бы и Олег Николаевич и даже другие люди посмотрели бы, как мы тренируемся, у них бы многие вопросы отпали.
— Бой длился 132 секунды, за это время вы 13 раз атаковали или лоукиком, или ударом ноги по корпусу. Почему раньше не били так часто ногами?
— От этого оппонента я не ждал борьбы. С ним хорошо было поработать именно ногами, потому что он действует вторым номером, идти к нему сразу и рубиться было бы тяжеловато. Розенстрейк хорошо встречает руками, а ногами бить на дистанции можно было безопасно. План был именно такой: раздергать его ударами ногами, потом переходить на руки.
— Перед финальным эпизодом Розенстрейк пошел с серией ударов. Стало чуть тревожно, но вы каким-то образом перехватили эту атаку. Хотелось уточнить, что именно сделали, чтобы его остановить?
— Может, он просто устал? На самом деле я к этим атакам был готов, их от него как раз и ждал, потому что он примерно в таком стиле работает. Ждет человека, чтобы вытащить его вторым номером. Но если соперник где-то ошибается и отдает инициативу, он идет в атаку сам. Я инициативу не отдавал, но понимал, что у него терпение заканчивается и он захочет сделать атаку. Ему нельзя было отдавать центр ринга и инициативу. Не помню, каким ударом его встретил, мы били оба. По-моему, кинул левый боковой или правой попал ему навстречу. Он понял, что я тоже атакую, остановился, отдал инициативу, и на этом я и сработал. Он пошел назад, я его немного поджал, он оказался спиной около сетки, а в таком положении он плохо защищается от ударов, мы такую же штуку видели в бою с (Франсисом) Нганну. Сработал на таком же движении, как в начале поединка. Там был момент: ударил джеб в корпус, чтобы он в будущем на это движение среагировал. А потом уже просто дернул — он опустил руки вниз, я ударил правой и попал. Дальше было дело техники.
— Не жалеете, что так рано остановили?
— Я чувствовал, что добиваю его. Рефери подошел близко и все видел. Хотел попробовать ударить ногой по голове, но судья стоял уже так близко, что мне было некомфортно размахнуться. Мне кажется, что я добивал, варианта, чтобы он ушел, не было. Даже если бы ушел, я бы снова его поджал и сделал то же самое.
Если бы бой не закончился в первые две минуты, он завершился бы в первые четыре. Мне все стало понятно с первых минут, понимал, что все получится. В любом случае это не моя работа и не моя проблема, что поединок остановили так. Все, что зависело от меня, я сделал. У него же еще капа вылетела. И я его добивал в этот момент и несколько ударов нанес без ответа. В итоге получилось, что рефери стал останавливать бой, и в этот момент он вышел и показал всем, что он в порядке.
Думаю, что мог бы еще несколькими ударами попасть. Потом разговаривал с разными людьми после боя, все сказали, что остановили вовремя. Правда, говорил с теми, кто за меня болел.
— А вы о чем-то поговорили после боя с самим Розенстрейком?
— Я так и не понял, знает он английский или нет, потому что когда пытался ему что-то сказать, он просто молчал и серьезно смотрел на меня. Пожал ему руку, сказал, что бой останавливал не я, что-то в таком роде.
— Выше вас в рейтинге семь человек, вы не дрались там только с Нганну, Туйвасой и Миочичем. Представляете, кого могут дать в следующем бою?
— Представления пока об этом не имею. Может быть реванш с кем-то, с кем уже дрался, если в этом будет смысл. Либо дадут кого-то ниже в рейтинге. Для меня оба варианта приемлемы.
— Не верите, что дадут Миочича?
— Мне кажется, что он сейчас может сам себе выбирать бои, поэтому вряд ли он выберет поединок со мной. Он будет пытаться делать бои более денежные. Например, с Джоном Джонсом. Чтобы у него были имена и, возможно, более удобные для него соперники, потому что я вряд ли буду для него удобен. И по его стилю работы, и я побольше, и, скорее всего, физически посильнее. Не говорю, что он меня боится. Нет. Скорее всего, ему просто будет интересен какой-то более статусный бой.
— Вы сказали, что сразу не сможете записать это интервью, потому что куда-то поедете.
— Да, я вечером уехал из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес на машине. Сейчас возле дома своих друзей, но там все спят, а я не хочу их будить, поэтому пока сижу в машине. Они вроде оставили открытой дверь, я переночую на диване, утром они меня отвезут в аэропорт, и я улечу на родину, в Россию.
— То есть вы после боя сели в машину и проехали около 400 км?
— Мы поужинали с командой, и я поехал.
— А если бы бой сложился тяжелее?
— Не планировал, что будет тяжелее, планировал, что будет нормально.
