Российская биатлонистка Екатерина Глазырина, занявшая шестое место в индивидуальной гонке на первом этапе Кубка мира в Эстерсунде, рассказала о допинг-проверке на следующий день после старта, ощущениях о работе с новым тренером и планах на сезон.
— Я недовольна. Во-первых, мне не удалось показать хороший ход. Меня мое отставание удивило и расстроило. Чем я могу это объяснить? Конечно, к тому моменту, когда стартовала моя группа, трасса была уже вся во льду, в некоторых местах совсем не удавалось зацепиться, — сказала Глазырина. — Там есть один крутой подъем, который не попадает в камеру, — на нем вообще невозможно было работать: сверху снег, снизу лед. Но я не хочу кивать на трассу, стараюсь найти ошибки у себя.
— Каким было ваше утро после успешной гонки?
— Проснулась в семь утра от стука в дверь — пришли допинг-офицеры, повезли меня с собой на стадион сдавать анализ крови. К завтраку вернулась в отель, а через два часа — тренировка.
— Вы стали лучшей из наших в стартовой гонке, но при этом отбор в команду вы прошли одной из последних. Это было сложно?
— Не особо. Да, пришлось пройти через несколько стартов, в том числе через Кубок IBU. Но если я не отобралась бы в Эстерсунд — не слишком бы расстроилась. Для меня сейчас главное — набраться соревновательной практики, услышать свой организм, понять, на что он способен, насколько меня будет хватать и как я выдержу этот график. Если б я и дальше продолжила выступать на Кубке IBU в начале сезона, ничего страшного не произошло бы. Есть небольшие опасения, что такой плотный соревновательный график после большого перерыва мне будет тяжело выдержать. Но пока, после спринта IBU и здешней пятнашки, все отлично, чувствую себя нормально.
— Как в сборной комментируют ситуацию, что ногами все наши девушки проиграли лидерам по две-три минуты? Что на этот счет предполагали перед гонкой — думали, так и будет, или все же рассчитывали, что отставание будет поменьше.
— Мне кажется, это неправильно — думать, каким будет отставание. Надо думать и работать над тем, чтобы этого отставания не было вообще. Конечно, до гонки никто не мог ничего спрогнозировать — мы же не представляли, как готовы лидеры. Про себя я точно знаю: могу бежать быстрее, хоть в индивидуалке этого и не получилось. Если бы я понимала, что вчерашняя скорость — мой предел, тут было бы над чем задуматься.
— Что изменилось в команде после того, как вы год отсутствовали?
— Самая главная перемена — это наш тренер Виталий Норицын. Очень нравится его подход и манера общения с командой. Все лето каждое утро мы слышали один и тот же вопрос: «Как вы себя чувствуете, у кого какие проблемы?» Отношения «спортсмен — тренер» стали более теплыми и человеческими. У нас нет такого — «вышли на зарядку!», «пошли!», «ничего не знаю!». Всегда выслушают, разберутся, поймут, помогут. Если ты заболеваешь, тебе никто не скажет: «Ну сходи на тренировку, потом посмотрим». Когда тренер тебя слышит и существует обратная связь — это здорово. Так должно быть, и мне кажется, нам это поможет. При этом Норицын очень требовательный — на тренировках все пашут.
— То есть атмосфера команде вас только радует?
— Абсолютно. Раньше иногда, бывало, после тренировки не можешь сделать лишнего движения. А сейчас, несмотря на нагрузку, общаемся, шутим. И это тоже придает сил.
— Перед вами стоит конкретная задача на этот сезон?
— Тренер пока нам конкретные задачи по местам не ставит. Но я сама определила для себя планку — попасть в топ-10 в общем зачете Кубка мира. Не знаю, насколько реально это будет, но раз уж я вернулась, то рассчитываю на хорошие результаты. По крайней мере, не ниже тех, что были, когда я уходила, — тогда я стала 13-й в тотале.
Источник: Советский спорт
