5 мая, на легкоатлетических соревнованиях, которые в Москве проводил Фонд «Гераклион», третье место в беге на 100 метров у женщин заняла некая Татьяна Дементьева. Результат– более чем скромный даже по меркам российского женского спринта – 12,69 сек. И ничто не привлечет в этом событии внимания, если не знать, что предыдущая фамилия Дементьевой – Дектярева, что она участница двух Олимпиад (2008, 2012) и была пятой в барьерном спринте на чемпионате мира в 2011 году. А еще, что сегодня, 8 мая, ей исполняется 37 лет, и это первый старт Татьяны начиная с августа 2014 года, после перерыва, в ходе которого она стала мамой. Мы пообщались со спортсменкой, чтобы понять, зачем она возвращается туда, где ее явно уже не особо-то и ждут.
– Не поздно возвращаться?
– Было бы поздно, чувствуй я себя на свой возраст. Но есть внутреннее ощущение, что мне 27 лет. Если так, то, наверное, не поздно. Кроме того, я пока не ставлю перед собой каких-то конкретных задач. Просто потихоньку двигаюсь, потому что мне нравится. Нравится бегать, преодолевать барьеры, получать удовольствие, когда все выходит хорошо.
– Почему так долго тянули?
– Я только полгода назад закончила кормить грудью. Мы поставили здоровье сына во главу угла. Я решила, что сначала полностью выполняю обязанности матери по вскармливанию, без искусственных заменителей, а уже затем начинаю серьезно шевелиться в плане тренировок. Да и лишний вес нужно было убрать, не могла же я с ним на старт выйти.
– Ходят разговоры, что спортсменки, прошедшие большой спорт, рожают тяжело, если вообще рожают. Как у вас это было?
– У меня это было с улыбкой. Народ даже подходил и спрашивал: «Таня, чего ты улыбаешься?», а я отвечала, что готовлюсь к рождению новой жизни. Была небольшая интоксикация, когда я чувствовала запахи. Поняла, что производители парфюмерии не особо придают значение ароматам, выпускаемым для мужчин, но затем это прошло. В целом беременность, роды и вскармливание прошли отлично. Набрала вес - вот что стало проблемой.
– Как можно чувствовать себя на десять лет моложе, прожив полную жизнь в большом спорте, да еще и вернувшись из декрета?
– Дело в том, что, наверное, как говорит мой муж, я человек позднего взросления. В спорт пришла только в 14 лет, и, по большому счету, не подавала крупных надежд. Так получилось, что где-то до 22-х моей основной дистанцией были 400 метров с барьерами. На них я выполнила норматив мастера спорта, но дальше результаты «встали». Мне от природы не хватало выносливости на последнюю сотню метров, я теряла на ней все. В результате, в 2003 году, завершила спортивную карьеру и пошла работать. После работы приходила тренироваться «для себя». Служила тогда в милиции. Действительно работала, не числилась. Меня даже аттестовали, и я получила лейтенантские погоны. Вернулась в спорт буквально благодаря случаю.
– Приснилось, что бежите 100 метров с барьерами?
– Если бы. Позвонили, попросили «закрыть дыру» в забеге на эту дистанцию, у спортшколы там было некого поставить. Я встала и пробежала на одну десятую секунды медленнее норматива мастера спорта. «С листа», даже не готовясь специально. И, конечно, подумала: «А если немного поработать над коротким спринтом?» В этом мне помогала тренер Светлана Батуева, без которой бы ничего не вышло. Поработали, и на следующем старте, примерно через неделю, я выполнила мастера. Стало понятно, что бегать нужно было все эти годы не 400, а 100 метров. Начиная с сезона 2005 года отказалась от всего, что длиннее двухсот метров, а ведь до этого даже 800 приходилось бегать. Сосредоточившись только на спринте, достаточно быстро попала в сборную. А там, как раз в то время, старшим тренером по барьерному бегу был мой будущий муж - Сергей Цивашов. Как старший тренер он работал со всеми, и с нами тоже. Постепенно начала тренироваться под его руководством, и результаты стали расти. Только в 25 лет, в 2006 году, впервые выехала на соревнования за границу, в Финляндию. Ни по юниоркам, ни по молодежи я ведь никуда не ездила, в сборную не проходила. В 2007-м полностью перешла к Сергею. Затем уже стала стабильно входить в число сильнейших на чемпионатах страны, и мы начали готовиться к олимпийскому сезону. Весна 2008 года была очень непростой, пришлось исправлять много ошибок, работать над техникой, буквально жить на стадионе. Иногда, в прямом смысле слова, не было сил дойти до дома. Но все это дало плоды, и летом я стала второй на ЧР, который был отбором на Олимпиаду в Пекин. Строго говоря, это уже была мечта, просто съездить на Игры. И вот, мечта исполнилась.
– Как прошла первая Олимпиада?
– В Пекине я дальше предварительной стадии не прошла, стала в своем забеге пятой. А когда вернулись в Россию, начались перестановки в ВФЛА, и Сергея сняли с должности тренера сборной. Он оказался без работы, но я тренироваться хотела уже только у него. Начали искать варианты и нашли Южную Корею, которая как раз искала специалистов для подготовки их легкоатлетов к домашнему чемпионату мира 2011 года. Мы провели переговоры, подписали контракт и уехали.
– Вы сейчас почти слово в слово пересказываете историю Андрея Прокунина, который перед Олимпиадой-2018 уехал тренировать корейских биатлонистов и увез туда еще троих российских спортсменов для смены гражданства.
– У нас немного не так все было. Сергей уехал как тренер, а я как спортсменка, которая бы помогла корейским барьеристам своим примером, опытом и знаниями. Но зарплату платили только Сергею. Я продолжала выступать за Россию, просто готовясь в Корее.
– То есть вы были вроде спарринг-партнера для корейцев?
– Нет, не совсем. Скорее это было условием переезда Сергея, то что я поеду с ним и буду тренироваться под его руководством. Я была быстрее и сильнее корейских парней, поэтому они раздражались, когда на тренировках я их обгоняла или что-то делала лучше. А вот сильнейшая на тот момент девушка в корейской сборной, Ли Йеон-Кайунг, оказалась моей сверстницей, тоже 1981 года рождения. И она уже считала, видимо, что не сумеет добавить в результатах. Но увидев на что я способна, скажем так, вдохновилась, начала прибавлять. А с этим пришел и аппетит. И вот, еще недавно даже об этом не мечтавшая, она уже нацелилась на рекорд Кореи. Мы даже немного ее успокаивали, остужали пыл. Но позже она все-таки его побила, под нашим руководством пробежав за 13 секунд ровно.
– Корейцы наняли вас чисто под домашний ЧМ-2011 в Тэгу?
– Изначально было так, да. Но позже выяснилось, что они хотели получить результат уже на Азиаде-2010! А это означало, что на подготовку команды у нас было чуть более года. И это при колоссальной разнице подходов, методов и культур. Пришлось много работать и параллельно узнавать новое о корейском спорте. Но вот тот рекорд Ли Йеон-Кайунг, о котором я говорила только что, был установлен в июне 2010 года, то есть с задачей подготовки к Азиаде мы справились.
– А что узнали нового о корейском спорте пока там работали?
– У них, если говорить о лидерах сборной, очень хорошие зарплаты. Однажды кореянка, которую мы тренировали, пожаловалась, что она лучшая барьеристка страны, а получает всего 15 000 долларов в месяц. Это было мало, по ее мнению. Я ответила, что получаю 500 долларов. Она решила, что в день. Я уточнила, что в месяц. Она решила, что я ее разыгрываю. Так, наверное, и не поверила, что я сказала правду. Кроме того, корейцы не бросают своих спортсменов. Например, те девушка и парень, которые тренировались у нас, оба установили национальные рекорды Кореи и очень успешно выступили на Азиаде в 2010 году. Девушка стала первой, а парень в свои 33 года – третьим. И они оба навсегда будут желанными гостями на всех мероприятиях, им помогут устроиться после окончания карьеры, найдут работу, помогут.
– Тренировки в Корее помогли изменить взгляд на свой вид спорта?
– Скорее, просто поездки на миру, наблюдение за лидерами. Помню, в 2009 году мы приехали в Берлин на чемпионат мира. Но поскольку готовились отдельно от сборной, то и приехали сами, заранее. Сборная России обычно приезжала строго под день старта и сразу же уезжала. А мы посмотрели как тренируются, уже приехав на соревнования, мировые лидеры в женских барьерах. В России перед стартом принято лишь чуть поддерживать форму, сильно не нагружаться. Они же работали очень серьезно, не щадя себя. У американок, канадок, у той же австралийки Салли Пирсон, олимпийской чемпионки Лондона, невероятная тренированность. Наблюдение за ними здорово открыло мне глаза на то, каким может быть женский барьерный спринт именно изнутри, в процессе тренировки, а не просто уже на дорожке, когда все лишь показывают на что готовы.
– Я неоднократно слышал, что иностранцы в технически сложных видах спорта не работают над техникой «по школе», а просто находят комфортный для себя стиль движений. Для барьеров это актуально?
– Они превращают свои недостатки в свои достоинства. Однажды, Лоло Джонс, неоднократная чемпионка мира, на тот момент лидер сборной США, приехала на семинар в Японию. И, демонстрируя свою растяжку, не смогла нагнуться, чтобы достать руками пол. Она не шутила и не издевалась над аудиторией. Она действительно абсолютно «деревянная»! Но при этом ее динамическая гибкость просто великолепна. У нее очень сильная стопа, отличный старт, и ряд других сильных сторон. Она не стала воевать с пассивной растяжкой, а развила эти свои сильные стороны и использовала их. А «деревянность» превратилась в жесткость, монолитность бега, отсутствие расхлябанности. Недостаток стал достоинством.
– После домашнего для них чемпионата мира корейцы контракт разорвали?
– Да, но не по их инициативе. Они предлагали его продлить, но мы к тому времени так «наелись» корейской жизни, что дико хотели домой. Это мы не захотели продлевать контракт и осенью 2011 года вернулись в Россию. Как раз накатывал олимпийский сезон 2012 года. А я в Тэгу на ЧМ-2011 стала пятой! Таких выступлений у России не было с 2005 года, когда Мария Коротеева тоже замкнула пятерку. В общем, стало понятно, что готовиться к ОИ в Лондоне нужно серьезно, потому что реален пьедестал, которого у России на Играх в этой дисциплине - 100 метров с барьерами у женщин - не было вообще никогда. Последняя, кто поднимался, это Вера Комисова в 1980 году на московских Играх. Она взяла золото, но тогда еще, конечно, за СССР.
– Вы вернулись в Россию перед достаточно жесткой связкой: ОИ-2012, а на следующий год московский чемпионат мира. Где проходила подготовка?
– Готовились со сборной, какие еще могли быть варианты. В качестве базы между сборами использовали Жуковский, это было удобно. В принципе, подготовка прошла достаточно успешно. В июле 2012 года я выиграла чемпионат России в Чебоксарах с результатом 12,81, и вошла в состав олимпийской сборной. Ощущение было, что все идет по плану.
– Что пошло не по плану в Лондоне?
– Жеребьевка полуфиналов. В забеге я была надежно второй с результатом 12,87. Но когда увидела списки на полуфиналы – сразу поняла, что как-то странно они составлены. Не мне судить, компьютер так поставил, или люди сами подкорректировали, но один полуфинал был очень слабым, а тот где бежала я – очень сильным. В результате я пробежала с восьмым результатом среди всех участниц полуфиналов, но не попала в восьмерку сильнейших которые бежали в финале. Таковы были правила отбора.
– После Лондона одну из участниц финала, турчанку Невин Яныт, дисквалифицировали за допинг и аннулировали ее результаты на Олимпиаде. Обидно, что она преградила вам дорогу в финал Олимпиады, а обратно ничего не вернуть?
– Нет, это не тот случай. Она уважаемая спортсменка в своей стране и я всегда очень внимательно следила за её фокусировкой на старте. Наверное, могу сказать, что это образец умения собраться и не думать ни о чем кроме дистанции. В барьерах это важно и никакой допинг тут не поможет. Ты либо можешь собраться, либо трясешься как осиновый лист. Это врожденное.
– Что сказали дома, когда вернулись с Олимпиады?
– Сказали, что с квартирой, которую в моем родном Екатеринбурге обещали всем, кто будет участвовать в Олимпиаде по-настоящему, а не отсидится запасным, придется подождать. На Олимпиаде тогда за Свердловскую область бежало трое легкоатлетов: Павел Тринихин, Екатерина Завьялова и я. Жилье дали только Завьяловой, как призеру. Нас с Тринихиным «кормили завтраками». В результате он уехал в Тюмень, не получив от Екатеринбурга ничего. Я тоже ни с чем осталась.
– Домашний ЧМ 2013 года. Сейчас про него много разного говорят. Что вы вспомните?
– Мы готовились отдельно. Особо ни с кем не общались, как-то больше сами, без посторонней помощи. Но тот летний сезон у меня изначально не пошел, было очень тяжело собраться после Олимпиады. Я очень долго не могла разменять 13 секунд. Получилось это сделать только на командном чемпионате Европы в Великобритании, при сильном попутном ветре. Затем, стала второй на чемпионате России, но едва выбежала из 13-ти. С таким уровнем готовности было сложно претендовать на что-то. В результате, дальше пятого места в полуфинале не прошла. А после ЧМ нам с Сергеем предложили поработать на Тайване.
– Откуда они про вас узнали?
– Видимо, приметили нас, когда мы работали в Корее. Наблюдали, как мы трудимся. В общем, на следующие девять месяцев, до лета 2014 года, мы уехали на Тайвань поднимать местный спринт.
– Вернулись летом 2014, а в декабре немецкие фильмы вышли, про нашу легкую атлетику. Как себя чувствовали?
– Как иностранка. Мы же до этого, с 2009 по 2011 года, жили в Корее и там сдавали допинг-контроль. А затем, хоть и были со сборной, но всегда как-то отдельно. В 2013-м снова уехали. И все что говорили – это как про другую команду. Я тогда поняла, что нужно было оставаться в Корее, тем более что они предлагали в 2011 году продление контракта для моего мужа.
– Затем была неприятная история. Будем про нее говорить?
– Нет, не будем. Вы же видели документы из РУСАДА, так что сами все знаете.
Автор действительно видел все документы по делу Татьяны Дектяревой, когда в декабре 2014 года ее обвинили в употреблении остарина. Все указывает на то что речь шла об отравлении спортивным питанием. Однако РУСАДА не захотело «дожать» дело до конца. В результате, Татьяна получила два года дисквалификации. Фамилия Дектяревой ни разу не упоминается в докладе Макларена как спортсменки которую прикрывали, защищали, которая была «в системе».
– Итак. Четыре года не бегали. Волновались сейчас, когда вышли на старт?
– Да! Волнение было, конечно. Но для меня вообще характерно больше волноваться на мелких стартах, а вот на крупных я совершенно спокойна. Так что волновалась. Сбегала, конечно, близко к личному на 100 метров с барьерами, только вот бежала без барьеров. Еще работать нужно.
– Готовы работать?
– Готова, но я же мама и у нас не та ситуация, чтобы нанять няню, оставить на нее ребенка, а самим скакать по сборам. Вот, мы сейчас разговариваем, а муж с ребенком гуляет рядом. Нам не на кого его оставить. А на тренировках, на сборах конечно маленькому мальчику тяжело. Но ему похоже нравится на стадионе, есть где «выпустить пар». Проблема на самой тренировке с тем что приходится разрываться на части между сыном и тренировочным процессом
– А есть вообще шанс? Что у нас сейчас в женских барьерах?
– Не очень хорошо у нас сейчас в женских барьерах. За последние два года никто из барьеристок России не смог выйти и закрепиться на «гроссмейстерском рубеже» – 13.00 (!). Так что шанс как раз есть. Порой кажется, что молодые девочки думают только, как сделать красивое фото со стадиона в инстаграме*. А в это время где-то в США другие девочки рвут себя на части. Еще раз повторюсь – я видела как работают иностранки, они не жалеют себя, не имеют иллюзий. Они пашут. И на этой пахоте бегут. И на этой пахоте выигрывают.
Фото: РИА Новости/Виталий Белоусов, РИА Новости/Алексей Филиппов
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
