Легкоатлетка Ирина Вертинская в эксклюзивном интервью «Матч ТВ» рассказывает, почему в детстве от нее отказались четыре семьи, как обвинила в воровстве директора интерната и зачем решать вопрос с дисквалификацией спортсменов прямо сейчас.
– Нашли меня в столице Кыргызстана Бишкеке. Не знаю, откуда я, но до мозга костей считаю себя русской. Документов при мне не было. В доме ребенка, куда меня принесли, думали сначала дать фамилию Иванова или Петрова, но кому-то очень нравился Александр Вертинский. Через три месяца после того, как меня нашли, поняли, что у меня одна нога сильно короче другой. После четырех операций она немного опустилась, но пять сантиметров все равно не догнали.
– Как проходила жизнь в доме ребенка?
– Как вы думаете, когда ты один инвалид среди здоровых детей? Над тобой будут издеваться по полной программе. Было тяжело. Я уходила и старалась общаться не с людьми, а с животными. Поняла, что они мне ничего плохого не сделают. Подобрала собаку, которая была полуживая. Выходила, обучила. Хорошо езжу на лошади, могу подоить корову. Все время проводила на хоздворе, потому что животные - единственные существа, которые меня не обижали. От них переняла доброту, любовь, преданность. Сейчас стараюсь больше отдавать людям, но часто бывает, что меня используют или кто-то считает это притворством.
– Вас четыре раза забирали из детского дома в семью, но в результате возвращали. Почему?
– У меня левостороннее ДЦП, то есть мышечная атрофия и вообще не работает мелкая моторика. В детском возрасте нужен был постоянный уход – операции, массажи, процедуры. Люди этого просто не хотели делать. Они видели красивого ребенка и думали – поиграет и, может, пройдет. Со временем все понимали. Инвалид никому не нужен.
– Если бы этот уход у вас был в детстве, вы могли бы вылечиться?
– Первые операции были удачные. Мне вытягивали ногу, все было нормально. Но так как за мной никто не следил, нога опять поднималась. И все повторялось. Некому было мной заниматься. Нас в классе было 25 человек и все здоровые. Думаете, кто-то будет возиться с инвалидом? Последнюю операцию сделали в 13 лет. Я лежала в палате с киргизами, и пришлось выучить киргизский, чтобы попросить соседей по палате подать судно или принести покушать. Санитарка приходила не всегда. Когда ты очень хочешь в туалет, а встать не можешь – это очень тяжело. Иногда даже не хочется вспоминать эти моменты.
– Как пришли в спорт?
– Случайно. Мы были на спортивной площадке и одна девочка предложила попробовать армрестлинг. Привела меня к тренеру. Он только пожал мне руку и сразу сказал, что мы тебя берем. За два года я стала чемпионкой страны и двукратной чемпионкой Азии. А в 2009 выиграла чемпионат мира. Представляла Кыргызстан, но после чемпионата мира сказала, что ни за какую страну, кроме России, больше не буду выступать.
– Почему?
– Туда киргизы приехали просто отдыхать. Я вышла в финал и ко мне подошел президент федерации. Спросил: «Ну, че проиграла?». Я ответила: «Нет. Сейчас в финале буду выступать». Он: «Ой, да ты че. Ну, понятно». Развернулся и ушел. Я выиграла, мне надо идти на награждение, а они даже флаг не привезли. Я одна стояла на пьедестале с каким-то маленьким флажком. Потом он мне в аэропорту сказал: «Знаешь, Ира, мы вообще-то думали, что кто-то из киргизов выиграет. Раз ты русская, то я сделаю все, чтобы никто не узнал, что ты выиграла чемпионат мира». Он реально всеми силами постарался, чтобы обо мне нигде не говорили. Больше о киргизе, который третьим стал. А что я сделала? Защищала страну, в которой жила, а мне в итоге плюнули в душу за то, что русская.
* * *
– Когда решили уехать из Кыргызстана?
– В 2010 году была революция в Кыргызстане. Я потеряла работу. По профессии я ландшафтный дизайнер. Восемь лет отдала этой сфере. Работала на высокопоставленных чиновников, премьер-министров. Но с революцией мое начальство куда-то исчезло. Государство там никак не помогает сиротам. Пенсия у меня была, если перевести на рубли, 2000. На такие деньги невозможно прожить. Кроме друзей, у меня ничего там не было.
Единственное, что у меня было дорогое – компьютер. Продала его и купила билет в Москву. Когда прилетела, в кармане было 50 долларов и ничего за душой. Любой милиционер мог меня остановить и депортировать. Помогли девчонки, с которыми познакомилась в интернете: прописали, помогли с гражданством, на первое время дали мне работу. Они для меня как родители. В детстве людей, которых я могла бы так назвать, к сожалению, не было.
– Кем работали?
– Санитаром. Помогала после операций людям. Убирала судна и прочий уход. Мне нравится помогать людям. Может, потому что обо мне никто никогда не заботился .
– Как вернулись в спорт и почему вдруг легкая атлетика?
– С армрестлингом я закончила. Поняла, что добилась самого большого успеха – стала чемпионкой мира – и дальше расти некуда. Когда получила гражданство и переоформила инвалидность, то стала искать в интернете другой вид спорта, спрашивала через знакомых. Одна девушка, которая тоже занималась раньше армрестлингом, предложила паравелоспорт. Но велосипеды мне не подходят – слишком плохо с ногой и не могу долго крутить педали. Затем пробовала из лука пострелять, но левая рука слабая и не могу долго держать лук. Решила присмотреться к силовым видам, правая сторона у меня сильная. Я же в детстве никогда не могла догнать своих обидчиков и в слезах брала и кидала все, что мне попадалось под руку. Может, поэтому остановилась на ядре, диске и копье.
– Когда и как прошел дебют?
– Через год после тренировок. Было очень тяжело, потому что у меня нет мышечной памяти. Каждая тренировка, как будто первый раз берешь снаряд. Мышцы вспоминают только к 10 попытке. Первый официальный старт у меня был два года назад на чемпионате Европы. В ядре была первая, в копье и диске вторая. У меня с ногой такая ситуация, что иногда могу хорошо ходить, более-менее не хромать. Но иногда бывает защемление и тогда любое движение создает невыносимую боль, как будто тебе втыкают иголку и еще проворачивают. На соревнованиях получилось, что я вообще идти не могла. Адская боль, которую невыносимо держать в себе. А там же соперницы. Как перед ними буду плакать? У меня последняя попытка в метании копья. Я еле стою, мне уже трость принесли. Один из тренеров подходит и говорит: «Слушай, у тебя последняя попытка. Мы видим, что ты ходить даже не можешь. Просто подойди и заступ сделай. Зачем себя мучать? Ты же все равно уже вторая». Как это? У меня еще одна попытка и я буду биться до конца. Взяла копье и, опираясь на него, подошла к линии. И через боль и слезы метнула копье, показав свой лучший результат. Да, потом спать не могла, так как были ужасные боли, но этот момент никогда не забуду.
– Спорт не вредит вашему здоровью?
– Есть вред. Идет очень сильная нагрузка на ногу. Врачи говорят, что смогу ходить еще года два, не больше. У меня уже нет ни хряща, ничего. Из-за этого постоянно кость об кость трется. То есть каждый шаг приносит боль. Но для меня спорт – это смысл жизни. Выхожу в сектор и пытаюсь всю эту боль зарядить в ядро, диск и копье.
* * *
– У вас много татуировок. Что они означают?
– Каждая татуировка – это смысл меня. Иногда уходит по полгода, чтобы выбрать рисунок. Я всегда делаю татуировки индивидуальные, чтобы ни у кого больше не было, чтобы выражали мою суть. Последняя – большая на плече с российским флагом. Там написано «Невозможное возможно». Когда мне очень больно, я просто смотрю на нее. И она помогает мне перешагнуть через боль.
– Вас можно назвать официальным фотографом паралимпийской сборной России по легкой атлетике, ведь почти у каждого спортсмена есть снимок с вашим водяным знаком. С чего все началось?
– Первый фотоаппарат мне в 16 лет подарила немка в христианском лагере. Сейчас у меня, конечно, лучше фотоаппарат. Накопила себе чуть-чуть и сделала подарок на день рождения. С детства люблю фотографировать. И так помогаю спортсменам запомнить важные моменты из их жизни, показать свои выступления родителям.
– Вы недавно выиграли в фотоконкурсе.
– Да. Для меня это очень приятное событие. Международный конкурс, на который отправляли тысячи фотографий. Я любитель, но, если профессионалы выбрали среди всех кадров именно мой, то это дорогого стоит. Выставка сначала была в Питере. Сейчас до 8 сентября в Москве на Сретенском бульваре. Я туда приехала, посмотрела на реакцию людей. Сидела полтора часа и даже не устала следить за людьми: как они проходят, рассматривают, оценивают.
– Как сделана эта фотография?
– Я ездила на сборы в Сочи и познакомилась с одной женщиной. У ее знакомой частный зоопарк, куда меня и пригласили. Только я не знала, что там двойная решетка. У меня ушло на нее около 20 кадров, чтобы поймать тот единственный.
– У вас есть в коллекции и фотография с главой международного паралимпийского комитета.
– Это было два года назад чемпионате Европы. Реально человек был для меня примером. Я не буду фотографироваться с человеком, если не уважаю его, не горжусь знакомством с ним. Сейчас выложила ее, чтобы показать: какой человек был и как он опустился в моих глазах.
* * *
– Кто виноват в том, что сборную России не пустили на Паралимпиаду?
– Виноваты все. В принципе, мы сами упустили этот момент. Куда смотрело наше начальство? Они до последнего верили, что все будет хорошо. Думали: «Как же моральные принципы мира? Как это инвалидов не допустить? Такого не может быть». А вот может. Когда они начали грызть нашу олимпийскую сборную, надо было кричать, что надо подстраховаться, что-то сделать. Найти убедительные доказательства невиновности. Но никто не хотел ничего делать. В итоге пострадали 267 спортсменов, которые постоянно под контролем ВАДА. Что дальше? Самое ужасное, что мы не знаем, на сколько отстранены. В следующем году уже чемпионат мира, на который многие настраиваются.
– Виталий Мутко после церемонии открытия альтернативных игр сказал, что будут решать этот вопрос после Паралимпиады в Рио.
– Как вы думаете, когда закончатся Паралимпийские игры, о нас кто-нибудь вспомнит? Начнутся другие проблемы. У меня в жизни есть принцип: если появилась проблема, то стараюсь решать ее сразу же. Хорошо, если наше начальство понимает, что это политика. Так решайте вопрос. Мы спортсмены, а не политики. Если я выхожу на старт за свою страну, то делаю все до конца. Я же не говорю: «Ой, извините, сегодня не получилось. Можно я завтра сделаю?». Сейчас не надо искать оправдания и говорить о причинах. После Паралимпиады будет уже поздно. Самое обидное, что это никого не волнует. Сейчас все грызутся между собой, начинают что-то делить, какие-то деньги… Да, для нас паралимпийцев финансы играют большую роль, но еще больше мы хотели показать себя. Это дороже любых денег. Мы пытались говорить, но нас не слышат. А что мы, инвалиды, можем сделать?
– Из других стран вас как-то поддерживали?
– Есть одна соперница из Чехии. По рейтингу идет четвертой, то есть за мной. Она прямо радовалась, что я не еду. А чего не радоваться? Если ты знала, что не выиграешь, а здесь у тебя появляется шанс попасть в тройку. По ходу ей кто-то сказал, что она неправильно делает, и она все свои сообщения в соцсетях удалила.
* * *
– О чем сейчас мечтаете?
– Мечта, которая у меня была до сообщения об отстранении, – это жилье. Любой сирота скажет, что дом – самое дорогое, что есть у людей. Я не понимаю тех людей, которые этого не ценят. Иногда хочется чего-то близкого, родного. Единственное место, где ты можешь прийти в себя, поплакать, успокоится и тебя никто не выгонит – это дом.
– Какие планы после альтернативной Паралимпиады?
– В четверг у меня ядро и копье, а в пятницу диск. Постараюсь как-нибудь отдохнуть. Надо привести мысли в порядок. Так как я эмоциональный человек, то меня многое выбило из себя. Когда мне больно, я стараюсь меньше общаться с людьми. Может, поеду туда, где много животных, чтобы эмоционально зарядиться. Мне так проще.
– На Паралимпиаду в Токио настраиваитесь?
– Поверьте, еще как. У меня сейчас такой взрыв, что не только на Токио хватит. Самое главное, чтобы хватило здоровья. Потому что с настроем проблем нет.
– Верите, что вас услышат?
– Услышат? Вряд ли. Мне кажется, здесь больше проблем появится. В своей жизни я уже платила за свою прямоту. Я была в восьмом классе, а меня выпустили вместе с девятым только потому, что сказала в глаза директрисе, что она ворует. Все знали и молчали, когда она подчистую обворовывала интернат. Оставила нас без сахара, а себе купила квартиру и машину сыну. Я просто не выдержала. Поэтому и избавились от меня раньше срока. Здесь также будет. Это самое опасное. Как я одна пойду против начальства? Я не пойду. Надо, чтобы вся команда встала и ушла, чтобы все высказались. Один в поле не воин. Если один человек скажет, то, что с ним будет? Просто тихо замочат. Так, чтобы никто об этом не узнал.
Текст: Михаил Кузнецов
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
