Про деньги читать интересно всем. Вот про нюансы конькового одновременного одношажного хода — паре тысяч человек, а обсуждать зарплаты, премии и прочие доходы — в этом каждый эксперт и каждый имеет свое мнение.
У меня получилось довольно быстро пройти путь от региональной команды до основной сборной. Я отлично, как вчера, помню, как мы делили стоимость эконом-такси до ближайшего продуктового магазина на троих с девочками на сборах. Ехать вдвоем было расточительно, а одной — просто недопустимо дорого. Но по мере улучшения результатов росло не только количество медалей на стене в доме моих родителей, но и мой счет в банке.
Разница между мной 21-летней и более опытными коллегами по команде очевидна: практически у всех есть семьи, у большинства дети. Я же могу вкладывать деньги в свою карьеру. И вкладываю. Призовые за этап Кубка мира в Лиллехаммере я потратила на апгрейд в бизнес-класс по дороге в олимпийский Пекин. Меня несколько удивил медиашум по этому поводу — для меня такая «инвестиция в результат» очевидный выбор. Если есть возможность, разумеется. Призовые за победу на Олимпиаде, в свою очередь, я вложила в тренировки в Рамзау в июне между основными сборами.
Вы обратили внимание на слово «призовые», разумеется. В последнее время много различных мнений относительно именно призовых лыжников. Позволю себе некоторые соображения и я как человек, который эти призовые, собственно, и получает (или нет, как сложится).
Во-первых, я уверена, что выплата призовых из средств федерального или региональных бюджетов не будет правильным решением ни с одной точки зрения. Госсредства должны идти на детский спорт, на стимулирование тренеров, на поддержание лыжных трасс на местах в приличном состоянии (например, на покупку ретраков; да, сделанные в Белоруссии отлично подойдут). Безусловно, это здорово, что государство финансирует лучших атлетов через Центр спортивной подготовки, таким образом делая нас своего рода бюджетниками, — это дает уверенность. Такие выплаты — как правило, они называются «стипендиями» — есть у сборников из Норвегии, Швеции и так далее. Там просто иные схемы. К примеру, доходы от государственной лотереи идут в национальный олимпийский комитет, который и платит спортсменам.
А вот призовые, я уверена, должны быть из других источников.
Не надо скрывать: они на российских соревнованиях станут отличной мотивацией — для нас это и квартальная премия, и «надбавка за сложные условия труда» (я не ошиблась в формулировке?).
Но давайте сначала разберемся в определениях и вспомним, как это устроено на международном уровне.
Призовые на Кубке мира платят не национальные федерации и не FIS. Точнее, формально платят они, но деньги-то все равно от продажи медиаправ. То есть мои, условно, призовые за эстафету в Лиллехаммере — это немного от норвежского телевидения, немного от шведского, финского и, конечно, от «Матч ТВ», официального вещателя Кубка мира FIS в России.
Не понимаю, почему нужно изобретать велосипед: топовые гонки Кубков мира последних лет в России смотрело свыше трех миллионов зрителей, большинство из них — из любимой всеми рекламодателями категории 18-54. Такая аудитория уже успешно монетизируется. Ведь побегут на Кубке России те же Большунов и Непряева, которые и «давали цифру» последние пару лет. А то, что в соперниках у них будут не лучшие шведы и норвежцы, а вполне себе наши, — это ведь хорошо, не так ли?
Я вам раскрою великий секрет (нет): каждый в сборной тренируется не для того, чтобы приехать десятым-двенадцатым, а для того, чтобы Большунова и Непряеву обыграть хотя бы в одной гонке! А то, что широкая публика пока знает Клебо и Сундлинг лучше, чем российских лыжников, так это вопрос работы с медиа и раскрутки. Чем я и занимаюсь, не вижу причин это скрывать. Будете вы болеть за меня или включите телевизор для того, чтобы позлословить над моим провалом, — это вторично. Главное, что включили.
Далее. Призовые — это не только и не столько прямые выплаты на финише из денег спонсоров. В Норвегии, которая является законодательницей моды в лыжных гонках, собственно призы на внутренних соревнованиях крайне невелики — несколько сотен, иногда тысяч евро в эквиваленте. А вот какой бонус за победу заплатит личный спонсор (или меценат) гонщика, знают лишь они вдвоем плюс налоговая служба, разумеется. Но есть способ определить на глазок: лидеры сборной Норвегии пользуются предоставленными спонсорами машинами стоимостью в районе миллиона крон, это где-то 6-7 миллионов рублей. А те, кто бежит хуже, получают от личных спонсоров автомобили куда скромнее. Призовые ли это? С моей точки зрения — абсолютно: есть прямая связь между победами и благами.
Так же примерно обстоят дела и с другими личными спонсорами: все они требуют двух вещей — побед и определенного продвижения фирмы в рамках, прописанных в контракте. Но победы все-таки первичны.
И вот здесь я должна снова вернуться к своей любимой теме: все личные спонсоры так или иначе закладывают в расчеты появления лыжника на национальном телевидении, желательно в прямой трансляции. Без телевидения логотип спонсора видят максимум 10 000 зрителей на стадионе и вдоль трассы. По телевидению — миллионы. Это только брюзги-комментаторы в соцсетях недовольны тем, что Большунов стал, допустим, амбассадором одного банка и одной букмекерской конторы. А банк и буки увидят приток клиентов после очередных побед Саши на Кубке России — и найдут способ «заплатить призовые», я думаю. Главное, чтобы возникла стойкая ассоциация между их брендами и его личным.
Как вы уже поняли, я уверена, что работать над тем, чтобы были призовые, лыжники должны в первую очередь сами, продвигая наш спорт и личные бренды. Это ново, пока не всем понятно — но наша страна развивается очень быстро, во многих практических вещах мы значительно опередили Европу. Пора и отношения спорта, бизнеса и медиа перестраивать на современный лад.
