Вячеслав Фетисов: «Не верю, что Россия не поедет на Олимпиаду в Рио»

Двукратный олимпийский чемпион Вячеслав Фетисов отвечает на вопросы Дмитрия Губерниева в специальном эфире программы «Все на Матч».

— Возглавляя Госкомитет, вы были одним из творцов ВАДА как такового. Была ваша нашумевшая статья о том, что мы перестали контактировать со Всемирным антидопинговым агентством. Что, по-вашему, дает контакт с ВАДА, который был потерян?

— Мне как спортсмену и тренеру очень неприятно обсуждать эту тему. ВАДА — это не организация, которая возникла сама по себе. Ее появление инициировал МОК в конце прошлого века. Потом это приобрело форму Конвенции ЮНЕСКО. Конвенция по борьбе с допингом — самый быстро ратифицируемый проект в истории международных отношений вообще. Потом был кодекс ВАДА, который разрабатывался порядка десяти лет. Я представлял в ВАДА Совет Европы. Мы самоустранились в начале всей этой работы — и получили по полной программе.

— Что значит самоустранились?

— Не платили взносы, не работали в агентстве, не были частью инициированной МОК программы. ВАДА — это организация, которая на 50 процентов состоит из членов МОК, еще 50 — представители правительств со всего мира. Деньги также вводятся пропорционально: 50 процентов — МОК, 50 — страны-участники Олимпийского движения. Россия — один из самых больших налогоплательщиков. И я, придя в свое время на работу, понял, что мы отделены. В 2002-м году у нас был один допинговый скандал за другим. Надо было затащить Россию в правовое поле, что мне удалось. Более того, на протяжении трех сроков я представлял Комитет спортсменов ВАДА, куда входят все «чистые» спортсмены. Была работа, был контакт, были отношения. Мы встраивались в эту систему. Если бы мы этого не сделали, нам не дали бы право на проведение Олимпийских игр в Сочи. Это очевидно, потому что проблем до этого было достаточно. Мы сказали: мы такие же, как и все. И целенаправленной, поступательной работой завоевали авторитет, который позволил нам провести лучшие в истории Олимпийские игры.

— Цепочка где-то разорвалась?

— Я ушел в 2008 году, и после этого не понимаю, что происходит, не следил за этим. Хотя всех людей, кроме парня, который представлял доклад (Ричард Макларен — «Матч ТВ»), я знаю, со всеми работал.

— Вы сделали карьеру в СССР ив США. Как договариваться, когда мы вроде бы такие антиподы? Что надо делать? Потому что мы прекрасно понимаем, что должны играть по правилам.

— Ситуация ведь не сегодня появилась. До этого произошла дисквалификация Федерации легкой атлетики. Эта был первый шаг в атаке на позиции России, страны. Мы отреагировали каким образом? Мы не пошли в арбитраж доказывать обратное, что мы не те, за кого вы нас принимаете. У нас есть для этого серьезные доводы, доказательства. Мы бездействовали, а за это время мы могли бы в арбитражном суде на открытой площадке доказывать, что мы хорошие и у нас нет таких проблем. Мы почему-то отказались. Надеялись на что, я не понимаю?

Что происходит сейчас? Сидят спортсмены и ждут завтрашнего дня. Мне больше всего обидно за спортсменов и тренеров. Может случиться все, что угодно. Хотя мы за это время могли бы свою позицию озвучить: виноват — казните, но остальные ребята при чем здесь? Я был президентом Конвенции ЮНЕСКО по борьбе с допингом. Мы же умели как-то взаимодействовать и работать.

— Еще в ГДР была система поддержки нечестных спортсменов на государственном уровне — ио, что сейчас пытаются инкриминировать нам.

— Кто за эти пару месяцев слетал в ВАДА? Чтобы хотя бы на уровне разговоров…

— Послушайте, ну не с чемоданом же денег летать.

— Нет, причем здесь деньги? Забудьте вообще. Человек, который отвечает за спорт в стране: приехал, спросил, что за проблемы, чтобы понять степень их глубины. Что нам нужно сделать? Какая у них есть информация? Мы же до конца не знаем. Надо было лететь и с людьми разговаривать. Все равно нам нужно возвращать имидж страны. Это серьезные вещи.

— Что нам делать, чтобы достучаться до МОК, который будет принимать решение: едем мы в Рио или нет?

— Уверен, они не примут решение огульно. Не могут они. Олимпийские игры — самый смотрибельный в истории человечества ивент.

— То есть вы не верите, что мы не поедем на Олимпиаду?

— Не верю. Если осудить спортсмена или страну по чьей-то указке, то все рухнет завтра.