– Вы уже 10 лет в спортивной журналистике. Как-то для себя сформулировали, что это такое?
– Всё время формулирую. И очень расстраиваюсь из-за того, как многие сейчас относятся к нашей профессии. На мой взгляд, журналистика – это максимально объективное преподнесение фактов окружающей жизни. Все об этом забывают. Одни пытаются сделать своё мнение главным. Другие занимаются вообще не журналистикой, а пропагандой. В этом смысле спортивная журналистика немножко лучше, потому что она позволяет тебе быть свободнее. Хотя в ней, конечно, тоже есть похожие проблемы.
Я никогда не сталкивался с тем, чтобы мне кто-то говорил, что вот это можно, а вот это нельзя. И если бы я с этим столкнулся, я бы категорически отказался, потому что для меня творческая свобода – это самая главная составляющая нашей профессии.
– Вы начали работать на телевидении в девять лет. Как это влияло на вашу жизнь?
– Я попал на телевидение в четвёртом классе. Естественно, в какой-то момент я пережил звёздную болезнь, но очень быстро она прошла, потому что достаточно скоро осознал, что моя работа ничем не отличается от любой другой. Просто меня иногда показывают по телевизору.
Так получилось, что я занимаюсь любимым делом. Я делаю то же самое, что делал бы и бесплатно, но ещё и за деньги. Смотрю спорт, говорю о спорте, пишу о спорте. Мне очень повезло, потому что мало кому удаётся быстро определиться с тем, что ты хочешь делать.
У меня не было ни одной мысли о другой профессии, с детства хотел быть спортивным комментатором. В том же 1998 году я посмотрел чемпионат мира, влюбился в футбол, и эти две вещи – футбол и журналистика – совместились.
– Несколько лет назад блогер Александр Липатов написал рецензию на ваши репортажи, заметив, что в вашей работе есть сверхзадача. В чём она заключается?
– Мне очень понравился этот текст, за одним исключением. Саша мой голос называет подростковым, мальчишеским. Мне всегда казалось, что у меня неплохо с голосом, я им занимался в театральной студии. Понижал тембр, добавлял обертона.
Что касается сверхзадачи, то я действительно стараюсь в любой своей работе, будь то репортаж, эфир, донести своё видение мира. Футбол и спорт – это отражение жизни. То, как ты смотришь на спорт, часто определяет то, как ты смотришь на жизнь. Я стараюсь свою аудиторию делать лучше, стараюсь её образовывать.
Каждый журналист несёт большую ответственность. Всё, что ты говоришь, каким-то образом отзовётся. Я стараюсь, чтобы каждое моё слово улучшало людей, которые меня слышат.
– Существует две точки зрения на комментарий. Первая говорит о том, что комментатор – это дополнение к матчу, вторая – что это самостоятельная единица, и иногда личность выше матча.
– Это равные вещи. Не выше матч – ниже комментатор, не выше комментатор – ниже матч, они наравне. Важно соответствовать матчу, важно, чтобы ты был с ним в гармонии. Нельзя орать, если матч плохой. Нельзя комментировать скучно, если матч выдающийся. Попадать в матч – это, может быть, самое важное для комментатора.
Сейчас профессия комментатора стала какой-то очень серьёзной. Десять лет назад к нам не относились так, как сейчас. Не рассматривали под микроскопом, не считали медийными личностями. Это случилось в последние годы. Поэтому так много внимания и все решают вопрос, важен комментатор или нет.
Конечно, важен. Комментатор – это составляющая процесса. Комментатор должен то, что мы видим на картинке, сделать лучше. Мы как рамка для картины. Не может быть у Моны Лизы обшарпанной деревянной рамки. А у того, кто не умеет рисовать, не может быть золотой рамки с бриллиантами.
– Есть ли у вас образец в профессии?
– Александр Шмурнов, мой друг и старший коллега. Его жизнелюбие, понимание спорта, невероятный интерес ко всему восхищают меня. Уже давно я ориентируюсь именно на него.
– Иногда на факультете приходится работать с камерой. Часто замечал, что в эти моменты больше думаешь о том, как звучишь и как выглядишь, от этого пропадает естественность. Как от этого избавиться?
– Когда я работал в Нижнем Новгороде, одна из моих наставниц сказала мне очень важную вещь: «Когда ты работаешь в эфире, твоя задача – проникнуть за экран». Чтобы у зрителя создалось такое ощущение, будто ты сидишь с ним в одной комнате. Чаще всего, когда нахожусь в студии, забываю о том, что нахожусь в студии. Я живу в ней. Остаюсь собой, не превращаюсь в пафосного и высокопарного. Это важно – оставаться в эфире таким, какой ты в жизни.
– Вы до сих пор играете в театре?
– Сейчас немножко приостановил. У нас был большой проект, и мне это жутко помогло в профессии. За последние три года, что я играл в театре, сделал серьёзный шаг вперёд и в журналистике.
Мы делали спектакль по детским стихам Веры Полозковой, мы ставили пьесу «Урод» Мариуса фон Майенбурга. Я сыграл в двух короткометражках, снялся в пилотной серии сериала. Стараюсь творчески развиваться. Мне многое интересно. Я всегда готов принимать новое, пробовать. Когда меня куда-то зовут, иду. Мне любопытно: а что там будет?
– Как вас занесло в киберспорт?
– Это было случайно. У нас на «Матч ТВ» принято, что, если есть какая-то новая штука и никто не знает, как к ней подступиться, скажите Занозину, он попробует. У меня так возникли фристайл и художественная гимнастика. Мне позвонили и сказали: «Паш, мы собираемся показывать киберспорт. Не хотел бы этим заняться?». Я попросил час подумать. Посоветовался с женой. Решил, что надо попробовать.
До этого я только отголоски какие-то слышал, что это популярная развивающаяся индустрия, но мне было не очень интересно. По-настоящему я проникся, когда побывал на паре турниров и увидел, какие люди там работают. Мне интересны люди. И сам процесс. Как всё работает.
– Киберспорт может потеснить классические виды?
– Это параллельные вещи. Не думаю, что киберфутбол заменит футбол или что Dota заменит Олимпийские игры. Это вещи, которые будут развиваться вместе. Киберспорт рано или поздно попадёт в Олимпийскую программу, но важно понимать, что виртуальная жизнь никогда не заменит жизнь реальную.
На днях был хороший пример. В Кёльне две лучшие команды мира в Counter Strike – Virtus Pro и SK Gaming – играли в футбол. Было огромное внимание. У нас это комментировал Виктор Гусев. Казалось бы, обычный любительский матч, но это вызвало отклик.
Нужно, чтобы было правильное движение навстречу друг другу.
– Стали чаще играть после того, как взялись освещать киберспорт?
– Я стал реже играть, но больше интересоваться. Всё чаще вспоминаю слова Шерлока Холмса о том, что мозг – это чердак, в котором надо хранить только полезные вещи. У меня кончается место на чердаке. Когда я готовлюсь к киберспортивному турниру, то вынужден забывать что-то из других сфер, потому что надо запомнить новых людей, новые слова, названия.
– Вы ездили на Грушинский фестиваль авторской песни. Расскажите о впечатлениях.
– Три дня абсолютного счастья, абсолютной внутренней свободы. Очень давно такого не испытывал. Гигантское количество талантливых людей вокруг. Людей, которых мало кто знает, хотя там тоже есть звёзды своего жанра: Олег Митяев, Галина Хомчик, Тимур Шаов, Алексей Иващенко. И ещё тысячи людей, которые пишут песни, стихи, невероятно поют, но их никто не знает. Там они находят аудиторию.
Все эти три дня я слушал, гораздо больше слушал, чем говорил. Постоянно у меня было ощущение эйфории. Мало спал, но не было никакой усталости. Жуткий всплеск адреналина.
Помню, шёл концерт, на сцене гитара, полчища людей на горе, всё очень красиво, а тут начался закрытый банкет для артистов. Я хожу по рядам, слушаю, смотрю по сторонам выпученными глазами. А мой друг Ромарио, который меня и пригласил, встаёт и говорит: «Со мной приехал комментатор „Матч ТВ“ Павел Занозин. Он тоже хочет сказать несколько слов».
Встаю и думаю: «Боже, что я скажу этим людям». Говорю, что они мои кумиры, что я рад здесь оказаться, а Галина Хомчик отвечает: «А, Павел, я же слышала, как вы читаете стихи. Может, вы и нам почитаете?»
Читаю стихи про Маслаченко, и Митяев говорит, что Маслаченко помог ему выпустить первый альбом. И мы на этой почве начинаем там брататься практически.
Я приобрёл вторую семью на этом фестивале. Теперь, конечно, буду каждый год ездить.
– Давно пишете стихи?
– Папа утверждает, что с четырёх лет. А если по-серьёзному, наверное, лет с тринадцати.
– Вы объяснили себе, зачем? Какая мотивация?
– Мне всегда нравилось работать с русским языком, экспериментировать, копаться в этимологии, в тонкостях, каламбурить. В какие-то моменты это делаю, потому что надо напрягать мозг. Иногда появляется вдохновение. Я не могу назвать себя профессиональным поэтом, который должен писать. Но в последнее время пишу довольно часто.
До 17-18 лет писал только о любви, потом начал писать на социальные темы, стал шутить в стихах, к кому-то обращаться. Пока я, конечно, средненький поэт, надо развиваться.
– Ориентиры есть?
– Когда я познакомился с Верой Полозковой, для меня это был взрыв. Любимый поэт оказывается ещё и прекрасным человеком, с которым можно болтать, дружить, читать её стихи так, чтобы ей нравилось.
Хотя многие говорят, что это женская поэзия, для меня не существует женской поэзии, женской журналистики, женского взгляда на мир. Есть человеческий. Вера Полозкова – один из лучших поэтов современности.
Люблю Серебряный век, особенно Есенина. Митяева считаю поэтом высочайшего уровня. Игоря Иртеньева – на его стихотворениях у меня был основан реферат в школе. Я изучал заимствования в его стихах. У него очень много аллюзий. Из мыслей поэтов прошлого он выводит что-то своё, смешное. У него очень ироничная поэзия.
– Прозу не пишете?
– Нет, хотя часто об этом думаю. Сочинения в школе мне удавались. Я пишу тексты – колонки и размышления, – но это другое. Думаю, когда-нибудь начну, потому что есть мысли и хочется перенести их на бумагу. Пока у меня нет спокойствия, чтобы писать. Наверное, для этого нужно поселиться на несколько месяцев в тихом месте.
– А с музыкой у вас как?
– Я окончил музыкальную школу по классу фортепьяно, люблю играть на гитаре.
– Что слушаете?
– Люблю бардовскую музыку. Люблю русскую попсу из моего детства – «Дискотека Авария», «Руки вверх», «Иванушки International». То, над чем принято смеяться. Для меня это повод поностальгировать. Очень люблю период жизни от 11 до 15 лет, довольно счастливое время.
Люблю Queen. Люблю исполнителей, которые появляются в моей жизни неожиданно. Вот как Ромарио. Парню 31 год, а в 26 он написал песню «Москва-Нева», которую спел Сюткин.
– У большинства журналистов помимо основной работы есть колонки, конференции или видеоблог. Журналист становится индивидуальным предпринимателем?
– Так всегда было. В какой-то момент у меня было шесть работ. У нас не самая олигархическая профессия. Чтобы хорошо жить, надо много работать в разных местах.
– Чем работа над видеоблогом отличается от телевизионной?
– Свободой: нет времени выхода в эфир, нет хронометража, нет рамок. Делаешь то, что хочешь. Я не отношусь к этому серьёзно, это не работа, я не получаю за это деньги. Надеюсь, кому-то мой блог приносит положительные эмоции.
Другое дело – ведение мероприятий. На днях я вел презентацию формы «Локомотива». В 2004 году я очень страдал от того, что «Локомотив» вылетел от «Монако» в Лиге чемпионов. Скажи мне тогда, что я буду вести презентацию формы, не поверил бы.
– Как вас изменило отцовство?
– Не так сильно, как я думал. Я был уверен, что моя жизнь перевернётся, а здесь нет. Как будто чуть больше места стало в душе. Всё, что у меня было, осталось, просто прибавилась ещё одна большая любовь.
Сейчас у меня дочка пошла, смотрю на это, и хочется плакать. У меня до сих пор не укладывается в голове, что этого человека я и моя жена создали. Какое-то волшебство. Я абсолютный атеист, но не понимаю, как так получается.
– Воспитываете как-то по-особенному?
– Пока она маленькая ещё. Когда она была в животе, я пел и читал ей. Сейчас тоже читаю. Довлатова всего уже осилили. Казалось бы, какое это может иметь значение? Но из тех книг, которые я прочитал, знаю, что всё, что происходит до трёх лет, откладывается на подкорке. Эмоциональный интеллект и способности формируются до трёх лет.
– Вы посол чемпионата мира в Нижнем Новгороде. Город готов к следующему году?
– Для меня такая ответственность почётна, я очень люблю свой город. Когда мне предложили стать послом, я отнёсся к этому очень серьёзно. Все, кто приезжает в Нижний Новгород, говорят: «Ребята, у вас такой хороший город, но такой запущенный».
Пытаюсь по мере сил что-то делать. Я могу об этом говорить в эфире, говорить как медийная личность. У меня была детская мечта, чтобы по моей улице проехал автобус со сборной Англии. Может быть, это случится на чемпионате мира.
Всё идёт к тому, что стадион будет лучшим зданием города. Он будет центром города, вокруг которого можно построить правильный Нижний Новгород. Там очень красиво. Любой, кто стоял на Чкаловской лестнице и смотрел вдаль, понимал, что вот она, вся Россия, у тебя на ладони.
– Какие шансы у нашей сборной?
– Мне показалось, что первый тайм матча с Мексикой – это лучшее, что было со времён Евро-2008. Поэтому я осторожно оптимистичен, какие-то правильные шаги делаются. После вылета сборной у нас был эфир, в котором была критика Станислава Черчесова, а на следующий день Черчесов позвонил. Мы с ним минут двадцать говорили о том, как он работает, о том, как мы к нему относимся. Меня этот разговор порадовал, добавил оптимизма.
Надеюсь, что мы выйдем из группы.
– В одном интервью вы сказали, что, если бы не стали комментатором, были бы водителем. Откуда такая любовь к автомобилям?
– У нас в семье всегда была машина, я хотел как можно быстрее получить права. Как только исполнилось 18, сразу получил. Очень люблю адреналин, вождение мне его дарит. Когда мне плохо, сажусь за руль, еду, и мне становится легче. Получаю удовольствие от скорости, от того, что машина тебя слушается.
Наверное, когда будет больше свободного времени, займусь автоспортом. Слышал, что это крутые эмоции, хотя Лёша Андронов говорил, что штурманом быть лучше, потому что водитель управляет машиной, а штурман – человеком.
– Вы считаете себя гедонистом. В чём это заключается?
– Гедонист – это человек, который свою жизнь посвящает удовольствиям. Я стараюсь жить так, чтобы не было отрицательных эмоций. Удовольствие от работы, удовольствие от жизни, от семьи, от друзей, от путешествий.
В чём смысл жизни? Наверное, в том, чтобы всё было хорошо. Гедонизм – это ветвь эпикуреизма. Четыре постулата: не надо бояться богов, не надо бояться смерти, добро легко достижимо, зло легко победимо. Если бы все жили по этим правилам, мир был бы гораздо лучше.
– Случай в жизни, который вас сформировал?
– Формирует каждый день в профессии. Когда-то мне казалось, что победа в конкурсе комментаторов – самое главное событие в моей жизни. Потом проходит два-три года, появляется рутина, и кажется, что делал это всегда. Потом неожиданно переходишь на федеральный канал.
Сложно назвать случай, это процесс. Я могу назвать человека. Это Владимир Маслаченко. Последний год его жизни мы работали с ним вместе, вели программу, и для меня тот год и два матча, которые мы с ним прокомментировали, сделали больше, чем вся предыдущая карьера. Я учился у него пониманию футбола, оптимизму, уму.
– Забавная история, случившаяся во время репортажа. Дмитрий Шнякин рассказывал, как во время боксёрского поединка побежал в туалет.
– Два главных вопроса: что вы делаете, когда хотите в туалет, и что вы делаете, когда хотите ругнуться матом. В туалет не хотел, а вот матом чуть не ругнулся.
Любой, кто работает на телевидении, знает, что рядом с микрофоном не надо говорить ничего, что может плохо звучать в эфире. Даже если он выключен.
На матче «Волга» – «Спартак» были проблемы с техникой. До матча оставалось какое-то время. Я слышал всё, что говорили в аппаратной, крики, мат. Всё было в наушниках. Потом говорят: «Реклама». Я выключаю микрофон, нажимаю кнопку связи с аппаратной и говорю: «Ребята, я слышу всё, что вы говорите. Это пипец».
Мне отвечают: «А это сейчас в эфире было». Там как-то неправильно переткнули кабели, и то, что я сказал не в эфир, пошло в эфир. Внутренняя интеллигентность спасла, потому что я сказал именно «пипец».
Текст: Глеб Буланников, студент-практикант МГУ
* Соцсеть, признанная в России экстремистской
