Главный скаут реалити-шоу «Кто хочет стать Легионером?» Равиль Сабитов дал интервью корреспондентам «Матч ТВ» Александру Муйжнеку и Глебу Чернявскому.
- Почему Дзюба называл его Моуринью
- Кто научил Генича делать подкаты
- Как «Локомотив» пугали мертвым аквалангистом
- Кто спас карьеру Билялетдинова
- Как Семин в Находке брал самолет штурмом
Контракт Дзюбы и подкаты Генича
– В «Химках» во второй лиге вы тренировали Константина Генича. Как это было?
– Когда Костя пришел в команду, очень сильно работал с мячом. Спартаковская школа бросалась в глаза: хороший пас, видение поля, техника. Но совсем не было отбора: всегда играл на чистых мячах. Пришлось Костю перестраивать, и возникали разногласия. Он спорил, говорил, что играет не только на чистых мячах, но и отбирает – я отвечал, что такой отбор не подходит. Костя мог пойти в подкат за метр до соперника и потом сказать: «Тренер, ты что, не видишь, я же качусь!» А соперник пробрасывал – и все.
Я посадил Костю на лавку на две игры. Надо отдать ему должное: он все переосмыслил, перестроился и стал летать в подкаты. Когда сезон закончился, Костя рассказал мне историю. Пришел играть куда-то в манеж с друзьями, начал исполнять подкаты. На него все смотрят: «Костя, что с тобой произошло? Ты и подкаты? Это же несовместимые понятия». – «Потренируйтесь у Сабитова, сами начнете катиться». После того сезона Генича из второй лиги сразу пригласили в высшую лигу – в «Торпедо» на сборы. Правда, тренер Петренко не мог пообещать стартовый состав, а Костя за дубль не хотел играть. Зато потом оказался в «Амкаре».
– Бывший вратарь «Сатурна» Валерий Чижов рассказывал о выезде во второй лиге: раздевалка в церкви, а тренер – поп. Встречали что-то подобное?
– Поразил город Елец. Там церкви, тюрьма, прокуратура – все намешано. У меня был игрок Денис Сазонов, на руке у него набита татуировка. Я Дениса заменил, он пошел на трибуну. Прибегает после игры зашуганый – к нему, оказывается, мужик подошел и сказал: «За наколку ответишь?»
– В юношеской сборной вы работали с Артемом Дзюбой. Чем он запомнился?
– Артем меня просил: «Тренер, я в «Спартаке» с самого начального возраста. Хочу играть за основную команду, помогите, пожалуйста». Игроки почему-то думали, что я что-то могу сделать с их контрактами. Предложил Дзюбе: «Давай договоримся: проявишь себя сейчас на турнире Гранаткина, приложу усилия, чтобы тебя оставили в «Спартаке».
Учитывая, что я собирал команду за неделю до турнира, сыграли нормально: проиграли немцам в матче за выход в финал, а за них тогда играли Боатенг, Озил. Мне даже как лучшему тренеру турнира подарили доску с фишками. Я потом шутил: тренер слабый, вот и подарили – чтобы дома поработал еще.
Дзюбу признали лучшим игроком турнира, так что обещание мне пришлось исполнять. «Спартак» тогда тренировал Старков, с ним был Смоленцев. Говорю : «Возьмите Дзюбу, хороший парень». Смоленцев отвечает: «Ты его используешь на острие, а мы в «Спартаке» так не играем, Артем нам не подходит». В общем, не хотели они с ним перезаключать контракт.
А у меня знакомый был из «Динамо» Киев по фамилии Косовский. Он приезжал как скаут, мы с ним постоянно сидели и говорили о футболе. Нас с Косовским видели все. Я решил этим воспользоваться и пошел на хитрость. Наплел Смоленцеву: «Слушай, Косовский из киевского «Динамо» все уши прожужжал мне про Дзюбу, забрать хотят. Действуйте, а то будет скандал». Смоленцев все равно отказывался, а через какое-то время опять нас с Косовским видит вместе. Иду к Смоленцеву: «Женя, там уже все, неприличная ситуация. Они идут к Дзюбе с официальным предложением».
– Чем кончилось?
– Говорю Дзюбе: «Если вдруг подойдут к тебе с вопросом, интересуется ли тобой киевское «Динамо», скажи, что интересуются многие команды. «Динамо» – в том числе». В итоге Дзюбе дали контракт в «Спартаке». Думаю, не из-за моей хитрости – он классный игрок. Но не исключаю, что моя хитрость тоже оказала влияние.
– А почему Дзюба называл вас «нашим Моуринью»?
– Мы играли с голландцами, а они играли по 4-3-3 и всех возили. Ко мне пришла идея, как им противостоять: убрал крайних полузащитников, а всех хавов поставил в центр. Сказал команде играть только узко, полузащитникам вообще запретил бегать на фланги. В итоге мы даже имели преимущество – голландцы разобраться не могли, что происходит. Они так и не перестроились, матч закончился вничью – 0:0. Мы прошли дальше, а футболисты между собой общались и говорили, что Сабитов с ума сошел. Вышел без флангов, а это сработало. Наверное, Дзюба после этого меня Моуринью и назвал.
«Если Дзюба целует меня в лысину, то забивает». Тренер «Зенита», который пережил войну
– Кто еще был крут в той сборной?
– Салугин – во всех отношениях. И в поведении, и на поле. Мне вообще повезло с их годом. Смольников с тех пор не изменился: работоспособность и в игре, и на тренировках все та же, профессиональное отношение к делу. Мамаев тоже у меня играл. Такой же ершистый, колючий [как и сейчас]. Пашу отношу к категории сложных, но не подлых. Он не будет про тренера за глаза говорить, подойдет и в лицо скажет.
Еще была интересная ситуация с Билялетдиновым. Я приглашал Динияра в сборную 85 года рождения – мне дали ее после Гранаткина, когда они заняли восьмое место из восьми. Там действительно был не очень урожайный год – только Билялетдинов и Игорь Шевченко заиграли. Еще Павленко был, но на тот момент он уже раскрылся. А вот Билялетдинова получилось раскрыть у меня. Динияра я ставил в основу – просто влюбился в его юношескую игру. Неординарный, техничный, да и парень сам по себе очень скромный. При этом в «Локомотиве» Билялетдинов играл только за дубль, и там его выпускали на 60-й минуте, а на 67-й меняли.
На игру сборной пришли как-то спортивный директор «Локомотива» Борис Петрович Игнатьев и тренер Юрий Смолянинов. Игнатьев меня спрашивает: «Почему у тебя Билялетдинов постоянно играет в составе?» Отвечаю: «Потому что он лучший». Игнатьев смотрит на меня: «Это чье мнение? Твое? Ты так и говори, что это твое мнение. У нас в «Локомотиве» другое мнение». Я тогда подумал: ничего себе, нажил неприятеля в лице Игнатьева и всего «Локомотива». Может, в футболе чего не понимаю?
– Мнение не изменили?
– Нет: видел, что Динияр классный. После игры с англичанами подошел ко мне Логофет: «Слушай, у тебя в команде босс, парень просто супер». Я смотрю удивленно: «Босс у нас один». Логофет продолжает: «Я уже Юрию Палычу позвонил, сказал, что в «Локомотиве» есть обалденный парень». – «Геннадий Олегович, вы про кого?» – «Про Билялетдинова, конечно!»
– И что Семин?
– У «Локомотива» тогда проблема была с центральными полузащитниками. А Динияр уже разочаровался в «Локомотиве» и не верил ни во что. В общем, поехал он в Баковку и дебютировал в 19 лет за основной состав. А потом Палыч его и за национальную сборную выпустил.
Помню еще, играли в Испании, я на Динияра орал: у него ничего не получалось. Доктор объясняет: «Равиль, у него голеностоп опух, он еле в бутсу влез» – «А что же ты мне не сказал, я бы его не поставил!» – «Он умолял тренеру не говорить!»
Гол в тимберлендах и штурм самолета
– Вы начинали в московском «Динамо» у Адамаса Голодца. От его кроссов Валерий Газзаев прятался в кустах. Куда прятались вы?
– Мне 17 тогда было, Газзаева я не застал. От Адамаса Соломоновича не спрячешься – найдет везде. На сборах в Алахадзы он везде расставлял людей, чтобы в лесу мы не затерялись или даже круг не сократили.
Тренировки у Голодца до сих пор вспоминаются с содроганием. Например, квадрат четыре на четыре без нейтрального на полполя – 30 минут, 40. Мяч всегда в движении, останавливаться нельзя. Адамас Соломонович чувствовал, когда мы еле ноги волочим, у него такая присказка была: «И-и-и минута осталась». Ну, думаем, выложиться надо. А минута длится пять, десять… Это еще ничего: старшие ребята рассказывали, что они бегали квадраты два на два и на все поле. Это для тех, кто в заявку на игру не проходил.
Или 400 метров надо было пробежать за минуту 20-25 секунд. Мы так и бежим, а Голодец: «Надо прибавить, отстаете!» Те, кто поопытнее, понимали, что прибавлять некуда, а молодежь еще включалась.
Нас Адамас Соломонович любил: и Сарсанию, и Валеру Зубова, да всех ребят нашего 1968-го года.
– В Сарсании уже тогда ощущалась деловая жилка?
– Это профессионал и фанат футбола, он должен был заиграть – и ведь поиграл потом, в «Красной Пресне» и во Франции. Костя всегда поражал меня индивидуальными занятиями, а больше всего любил прыгать вверх по ступенькам – после каждого тренировки задерживался. Вел дневник нагрузок.
– Кто из вашего возраста впечатлял сильнее всех?
– Кобелев – он первым возмужал и с годами не растерял преимущества над всеми нами. А из опытных динамовцев – Бородюк и Уваров. Для Бородюка не имело значения, молод ты или нет – со всеми на равных. Хотя субординация-то страшная была: молодые всегда заходили в автобус последними и робко спрашивали у ветеранов: «Можно сесть?» А Вася Каратаев тебе отвечает: «Не видишь, здесь моя сумка лежит?»
Бородюк крепко дружил с Булановым. Сан Саныч Севидов, им, молодым, как-то сказал: «Готовьтесь, послезавтра выйдете в основе». Буланов-то с золотой медалью закончил школу, умный, профи – начинает готовиться: зарядка, тренировка. А Бородюк отдыхает, телевизор смотрит, вообще не запаривается. День игры – Буланова нет даже в заявке, а Бородюк выходит и забивает.
А кроссы Бородюк знаете, как бегал? В «Динамо», где физика была всегда на первом месте? Мы подсчитывали, сколько мы в сумме набегали – до Америки и обратно, скажем. А Бородюк всегда бежал последним, беседовал с кем-то, а когда оставалось два круга до конца – он включал форсаж и обходил всех.
– В 1990-м вы оказались в «Динамо» Сухуми вместе с Сергеем Овчинниковым. Он рассказывал: болельщики там бросали деньги игрокам, если команда побеждала. Сколько набиралось?
– Не поверите – все доставалось Овчинникову! Кончается матч – а трибуны в Сухуми всегда полные – выстраивается живой коридор. Пока мы идем под трибуны, в раздевалку, летят деньги. Овчинникова в Сухуми особенно любили, кричали: «Сережа, Сережа!» А мы скромные такие шли, ничего особенно не получали – но и не расстраивались, Овчинников заслуживал.
Дома мы почти всех обыгрывали, любого лидера могли разорвать. Кроме нас с Сергеем к Долматову в «Динамо» попал еще Саша Смирнов – команда интересная подобралась. Долматов всегда давал себе пищу для ума, думал – ни минуты покоя. Курил – и то книжку читал, то кроссворды разгадывал. Смотришь новый детектив – а Долматов сразу же говорит, кто убийца.
Наши соперники в Сухуми наслаждались морем, купались прямо накануне матча. А этого ведь делать нельзя: море забирает силы. Да что соперники: мы на олимпийской базе жили, «Эшера», фигуристы приезжали готовиться, ватерполисты – и все восхищались, что море рядом. А мы через три недели купаний на это море смотреть не могли. Хотя на выезде у многих из команды, особенно южных футболистов, тоже разные интересы возникали – когда большой город видели.
– Семин на Долматова не похож?
– Юрий Палыч – это эмоции, зажигание, мотивация. Встречу с Семиным запомню навсегда. Родители не заботились о тебе так, как Семин в «Локомотиве»: «Сделаю все, что нужно. Какие проблемы? Все решу». Есть же выражение: «Не можешь предотвратить пьянку – возглавь ее» – это про Палыча. Если футболисты хотели снять стресс, Палыч разрешал расслабляться в Баковке, а утром уже разъезжаться по домам. И прятаться не надо было.
– За что еще ценили Семина?
– Палыч искренен, открыт, не стесняется косяков, если уж такие есть – при этом для всех авторитет. 1992-й, два последних тура, выезд на Дальний Восток. Во Владивостоке побеждаем 1:0, но надо обыгрывать еще и Находку – мы обыгрываем. Как раз Гарина тогда заметили, а уже на следующий год он был в «Локомотиве». После матча – банкет. Задача выполнена, попали в четверку своей группы в первой лиге. В итоге мы засиделись в гостинице, не рассчитали с выездом – а из Находки надо было сначала во Владивосток на автобусе. Приезжаем с опозданием, хотим зарегистрироваться, а на стойке говорят: «Ваши билеты уже проданы». 30 штук! Следующий рейс – уже на следующей неделе, и то семь билетов осталось.
Все в шоке, Палыч начинает ругаться. Видим наш самолет, трап уже стоит, а никого не пускают. Скандал же, никто не понимает, как так билеты наши отдали. И тут кто-то – возможно, Палыч – дает клич: «Вперед!» Будто революция: полезли через ограду, пошли занимать места в самолете. Стюардесса возмущается: «Вы лишние, освободите места, иначе не взлетим». Мы дурака включили: «Кто лишний-то? Билеты наши, мы же не виноваты». Тут милиция приехала, и все-таки нас вытащили оттуда. В итоге каждый добирался по-своему. Я вместе еще с кем-то подошел к грузчикам: «Нужны билеты» – «Давайте деньги» – «Нету, спортивные костюмы вот только». А это же дефицит тогда был. За костюмы и улетели.
Или однажды возвращаемся с турнира в Сингапуре. Накупили аппаратуры всякой, я взял телевизор и музыкальный центр. Все перегруженные, не пускают нас в самолет. Смотрим на Палыча: «Без этого не полетим». Семин встал на нашу на защиту и наехал на представителя «Аэрофлота»: «Если хочешь не во Владивостоке работать, а в Сингапуре, давай пропускай. У меня есть, кому позвонить». Нас и пропустили.
Юрий Семин, которого все полюбили
– Какое еще путешествие удалось?
– В Америку, тоже с Семиным. «Локомотив» перешел в высшую лигу и получил эту поощрительную поездку – Палыч ее и выбил. Мы как раз с Овчинниковым и Смирновым переходили в «Локомотив», а Палыч говорит: «В Америку летим, думайте быстрее». Матчи там были коммерческие, но для нас троих, новичков, эта поездка сама была как аванс.
Все нереально круто, как в тумане. Сначала – Бермуды. Там – дорогие яхты, сам остров дорогой, никто и не тратился. Палыч организовал спуск в море на батискафе к затопленному кораблю. Этот корабль еще в фильме «Бездна» снимали. Видим аквалангиста мертвого, и все как дети к иллюминатору – а он оживает и начинает рыбок кормить. Еще сыграли матч со сборной Бермудских островов. Местная федерация футбола подарила значки – для коллекционеров это огромный раритет.
После Бермуд – Нью-Йорк, Майами. Там уже не большой футбол, а мини, с бортами. В перерыве матча на поле выезжал джип, открывался багажник, там щит с дыркой – кто попадет мячом, забирает джип. И как-то выходит мужик в тимберлендах, толстый, с бородой. Бьет с пыра – и в цель! Потом говорили, что до нашего приезда десять лет попасть никто не мог.
Пиво с томатным соком и золотой контракт
– Как после «Локомотива» попали в Бельгию?
– Сарсания помог. Он тогда играл во второй французской лиге, но уже провел сделку по переходу одного игрока ЦСКА в Европу. Я благодарен Косте, что он помог мне поехать на просмотр в «Остенде». И, кстати, стал всего вторым футболистом из России, кто отправился в Бельгию – после Саши Рычкова, он в «Стандарде» играл.
Вместе со мной в «Остенде» пригласил черненького парня, и тренер в конце концов выбрал его – он дешевле. Сарсания нашел мне «Варегем». Сидим в ресторане с тренером, президентом и агентом (не Сарсанией). Заказываю курицу, макароны, бульончик – показываю, что профессионал. Тренер спрашивает: «Что пить будешь? Пиво, вино?» – «Да нет, мне сок». – «Не стесняйся!» Уже потом, после одного выездного матча, садимся в клубный автобус, и кто-то из футболистов всем бросает из холодильника по банке пива – и тренеру тоже. Едем, я в темноте думаю: «Может, и мне стоило попросить?» Везде ждал провокации: выпьешь – и поймают, оштрафуют! Но все-таки Бельгия – пивная страна, и потом я пиво с томатным соком распробовал.
Несмотря на все это, темп футбола в Бельгии сумасшедший. Тренировки были интенсивными, тренеры требовали агрессии в отборе, и все рубились в подкатах. А я не понимал, зачем так с товарищами – легко травму нанести. Психанул, стал тоже всех рубить, думал, тренер выгонит. Но он кивает: «То что надо, молодец». Тренировка в Бельгии как игра – не побережешь себя, как в России. Кроссы проводили в парке, бегут все так, будто Адамас Соломонович где-то рядом. Я говорю: «Изи, ребят. Тренер-то нас уже не видит, можно и на шаг перейти». – «Мы бежим не для тренера, это нам самим нужно». Эти слова перевернули мое сознание: я понял, что такое профессионализм.
Врача своего не было в команде, только массажисты, они же физиотерапевты. Но раз в месяц приходил доктор – или мы к нему ездили в клинику, если травма. Консультировал массажистов, а сам замерял подкожный жир – не лишний вес. И это 1993 год, обалдеть! В России до сих не все это делают.
– Почему в «Варегеме» у вас не пошло?
– Тренерская чехарда. В итоге мы вообще вылетели из высшей лиги. Отправился в Германию на просмотр. Cначала – Росток, это был шок по сравнению с Бельгией. Даже не Москва, а еще Советский союз. Восточные немцы одевали блекло, распивали пиво прямо на улицах, телефонные будки и подъезды расписаны граффити… Первое, что удивило в «Ганзе» – на стадионе в раздевалке желтая от ржавчины плитка в душевой. В Бельгии после игры мы бросали форму в центре раздевалки, ее стирали и клали в кладовку под твоим номером – а в Ростоке об этом словно и не слышали. И таких нюансов множество.
Решил про себя, что здесь не останусь, поэтому на просмотре не старался. На двусторонке играю защитника, но нарушают дисциплину – подключаюсь к атакам, обвожу, бью по воротам, командую партнерами. Так, думаю, быстрее со мной расстанутся. Заканчиваем игру, тренер приглашает меня с агентом к президенту. Я уже приготовил лицо, с которым скажу агенту: «Сделал, что мог, но, к сожалению, не взяли». А мне контракт дают! Оказывается, кабинет президента выходит окнами на поле, и моя игра его впечатлила. Мне предлагают больше, чем в Бельгии, я отказываюсь, потом еще условия улучшают: «Мерседес», а не «Опель», домик на побережье. Я опять игнорирую – они так и не поняли, почему.
Агент сделал мне еще два просмотра. «Нюрнберг» и «Санкт-Паули», где раньше Савичев играл. Я провел по одному матчу, оба – здорово. Там уже хотел остаться, но мне говорили: «Спасибо, не надо». Я потом узнал, что президент [«Ганзы»] звонил всем и убеждал меня не брать.
– Из Германии вы вернулись в «Динамо» – к Константину Бескову. Как он превратил вас из разрушителя в созидателя?
– Мировоззрение поменял. В школе «Смена» в Текстильщиках, где я начинал, а потом и в «Динамо» моим коньком был дриблинг. Обожал подключаться в атаку, забивал по четыре-пять голов за сезон в первенстве Москвы. И даже получал приз лучшего защитника школы «Динамо» – лично из рук Яшина.
Потом, в дубле, от такого стиля меня отучили – а Бесков мне его вернул. Одно из требований Бескова – всегда дорожить мячом. На длинных тактических занятиях Бесков этому и обучал. Мы стали взаимодействовать с Некрасовым, с Ковтуном, чаще играть с ними в пас.
– С Юрием? В пас?
– Юра здорово играл в созидательный футбол. За это его в «Спартак» и позвали! Говорю же, Константин Иванович – настоящий академик футбола. Он просто изменил философию «Динамо», и я под нее подошел.
– Омари Тетрадзе Бесков запрещал есть яичницу. Что запрещал вам?
– Моя оценка будет необъективна: я влюбился в тренерское мастерство Бескова и все запреты считал правильными. Помню, на обед или на ужин надо было надевать кроссовки – а если уж тапочки, то обязательно на носок. Почему с этим было не согласиться?
Бесков – большой интеллигент. Как-то летели в Италию экономом, стюардессы встречают Бескова у входа: «Константин Иванович, как вы? Хотим, чтобы вы в бизнесе летели». – «Нет-нет, я со всеми». А в 1995-м едем в Ростов, вокруг автобуса – толпа, вот как на кастинге «Кто хочет стать легионером?» в Москве, тысяча человек. Выходим, автографы готовимся давать – а болельщики одного за другим пропускают: «Иди, мальчик, иди». Зато Бескова окружили. Так же, как в другой раз Ширвиндт с Державиным. Мы вылетали в Самару из «Внуково», проходим через ВИП, они вдвоем – к Бескову: «Костя, ты? Что ты здесь делаешь? Давай мы тебя угостим». Все с таким почтением!
– Расскажите про травму, которая сломала вам карьеру.
– Приехали с «Локомотивом» на Кипр, товарищеская игра. Выпрыгнул, неудачно приземлился и повредил мениск. После операции восстановился быстро, успел сыграть на Кубок УЕФА с «Ювентусом», играл персонально против Мюллера. Потом в Бельгии все тоже было нормально, но когда приехал в «Динамо», колено стало побаливать. Наш доктор, Мирза, хороший мужик, был приближен к Бескову. Увидел у меня травму и сказал: «Терпи. Бесков в восторге от твоих бойцовских качеств. Положу тебя на операцию – потеряешь время и место в основе, неизвестно, когда вернешься в строй». Ну я и протерпел, месяца три. Игры шли через четыре дня на пятый, после них колено опухало, жидкость выкачивать приходил в ЦИТО как к себе домой. Выходил на поле только на предматчевых тренировках, легких, там тейпировал колено и играл.
– Почему не сказали Бескову о травме?
– Он же старой формации человек. Сам рассказывал: «Равиль, у меня была травма, мне предложили лечь под нож – а я полгода самостоятельно лечился, и все зажило. И у тебя заживет».
И вот в игре на Кубок кубков против «Арарата» колено у меня заклинило – не разгибается. Сделал операцию в Бельгии, знакомый футболист все организовал – Толстых дал добро, клуб оплатил. Операция длилась два часа вместо обещанных 20 минут – мениск разрушил все хрящи, и врачи обнаружили нарыв крестообразной связки. Пришлось удалить и мениск, и хрящи, а зашивать связки врачи не стали: надеялись, что еще выдержит, если колено закачать.
Предупредили: играть сможешь еще два года. Это 1995-й год – центр по реабилитации в России был не на должном уровне. Вроде вернулся в игровую форму, но чуть больше нагрузки даешь на колено – опять опухает. Так и закончил, а привычка хромать при ходьбе осталась до сих пор.
Текст: Александр Муйжнек, Глеб Чернявский
Фото: РИА Новости/Илья Питалев, РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Владимир Федоренко, РИА Новости/Игорь Уткин, РИА Новости/Владимир Песня
«Спартак» – «Зенит» – на сайте «Матч ТВ»
«Игра со «Спартаком» – скорее про честь и достоинство». Мнение Федора Погорелова
«Впереди «Спартак» — не знаю, как «Зенит» с этим справится». Орлов — о ничьей с «Анжи»
5 сюжетов «Матч ТВ», которые разогреют вас перед матчем года
«Кто хочет стать легионером?» на сайте «Матч ТВ»
«Златана и любят, и ненавидят: он творит неведомую хрень». Кого выгонял Юран с тренировки
«Карпин в Армавире был нам как друг». Самый опытный участник «Кто хочет стать легионером?»
