Футбол

«Когда Широков уходил из «Спартака», он бегал кроссы наравне с Промесом». Врач, которого уволил Аленичев

11 января 2017 10:00
«Когда Широков уходил из «Спартака», он бегал кроссы наравне с Промесом». Врач, которого уволил Аленичев

Врач Владислав Корницкий работал в футбольном «Спартаке», а после скандального увольнения устроился в «Спартак» хоккейный. В интервью «Матч ТВ» он рассказывает, чего больше всего боится Квинси Промес, как помощник Якина делал из игроков пауэрлифтеров и что ему не смог простить Дмитрий Аленичев.

— Когда в «Спартак» приходил Аленичев, в клубе была эйфория?

— Бешеная. Его действительно ждали.

— Все думали, что сейчас начнутся стеночки и забегания?

— Как выяснилось теперь, ребята это умеют. И даже Зе Луиш играет. Помню, как он впервые увидел снег на тренировке. Надел на себя все, что было — маску, шапку, толстую куртку… А рядом Глушаков в одних шортах. Зе Луиш удивляется: «Как такое возможно?» Ему говорят: «Ничего, скоро и ты привыкнешь». Как видим, привык.

— Тренеры Якина по физподготовке перегружали игроков. А как было у Аленичева?

— А у Аленичева был Олег Саматов. Когда человек просто дает упражнения, которые знает, — это одно. Когда он имеет собственную программу и расписывает ее каждому индивидуально — другое. Сейчас в самой тренировке разница. Приходит Хавьер (Нойя, тренер по физподготовке в штабе Карреры — «Матч ТВ») в «Спартак-2» — травматизм снижается, приходит в основной «Спартак» — то же самое. Человек хорош в своем деле.

— 7 защитников в игре с «Ростовом» Аленичев объяснял тем, что ему некого выпускать со скамейки. Тренеры выясняли, почему в команде такой высокий травматизм?

— Конечно. Спрашивали и у меня, и у физиотерапевтов, и у тренеров по физподготовке. Они даже тренировки поменяли — убрали прыжковые элементы и высокие барьеры. После них как раз появлялись мышечные травмы.

— Игроков удивляло, что Титов во время тренировок больше тренировался сам?

— Бывало и такое. Он часто принимал участие в игровых элементах тренировок.

— До той истории в матче с «Зенитом», когда «Спартак» пропустил, пока вы оказывали помощь Боккетти, у вас были проблемы с Аленичевым?

— Сразу расставлю точки — у нас с ним не было никаких недопониманий. Аленичев никогда не кричал, и даже та ситуация с Боккетти не обсуждалась никак. Ни тренерский штаб, ни руководство клуба не выразило мне претензий. Существует регламент: при травме головы доктор может оценивать состояние пострадавшего две минуты. В игре с «Зенитом» я оказывал помощь Боккетти 75 секунд — все это много раз проверялось с секундомерами. Было рассечение над бровью — фактически до кости. Сальва (Боккеттти — «Матч ТВ») начал махать руками — «Давай быстрее! Мне надо на поле!» — и сдернул повязку. На повторное наложение ушло 10–15 секунд, но в нормативы я все равно уложился. Да, в это время нам забили гол. Но мы играли в пять защитников, четверо из которых находились в это время в штрафной. Четверо защитников — против Дзюбы!

Открыть видео

— Что было дальше?

— Ситуация преподносится так, что я ушел из «Спартака» из-за этого. Но я не могу сказать наверняка.

— Давайте проясним: в раздевалке Аленичев ничего вам не говорит, потом уходит на пресс-конференцию, где предъявляет претензии, после этого возвращается — и опять не говорит?

— Да. О том, что он сказал на пресс-конференции, я узнал, когда ехал домой. Друзья пишут: ты посмотри пресс-конференцию-то. Честно говоря, был шокирован. Понятно, что эмоции, что сошлись обстоятельства, но такие вопросы решаются внутри команды. Братцы журналисты, конечно, тоже подлили масла в огонь.

Было обидно услышать это не в лицо и не услышать потом. На первой тренировке после игры Аленичев как всегда пожал мне руку — и дальше все было в обычном режиме. Помню, ребята говорили: «Доктор, твоя-то какая проблема? На поле мы были». Боккетти вообще извинился.

— А Дзюба, который тогда забил, что-то говорил?

— Мы, кстати, нормально общаемся, периодически он даже присылает поздравления. Артем — один из немногих игроков, кто называет доктора на вы. После той ситуации он сказал: «Я вообще не понимаю, что произошло. Уверен, у вас все будет хорошо». А перед «Крыльями» мне объявили, что контракт будет расторгнут.

— С вами разорвали контракт или просто не продлили?

— Разорвали — контракт у меня истекал 31 мая, а деятельность в клубе я закончил 5 декабря. Мне об этом объявил Вартапетов (глава медицинского департамента «Спартака» — «Матч ТВ») — где-то дней за 10 до окончания. Сказал: «Принято решение разорвать с тобой контракт».

— От Аленичева ждали, что он будет более принципиальным. А получалось так: он говорит, что Широков ему нужен, а на следующий день Широков уходит из команды. Как это возможно?

— В моем понимании, если человек тебе нужен, он будет в команде. Из команды мы ушли вместе с Широковым — на тот момент Рома был здоров и находился в прекрасной физической форме. И вообще, в свои 34 он бегал кроссы наравне с Промесом и без единой доли одышки.

***

— Вы с самого начала хотели быть спортивным врачом? Или это больше стечение обстоятельств?

— Я пришел в спорт не сразу: работал фельдшером на скорой помощи, затем доктором в стационаре. Но 90-е — это тяжелое время. Я пытался даже уйти из медицины — одно время работал консультантом швейцарской ортопедической компании. Но потом понял, что это не мое и я должен заниматься врачебной практикой.

— Первый день на скорой помощи помните?

— Даже дату помню — 21 марта 1990 года. Приняли на работу — и сразу сказали: «Останьтесь, у вас сегодня первые сутки!». Чего-то экстраординарного тогда не случилось — старики, сердца, давление. Обычная линейная бригада.

Но дальше практически ни дня без огнестерелов или ножевых ранений. Приходишь на сутки — и знаешь, что у тебя как будто боевые действия идут. Тяжелее всего пришлось в 1991 и 1993 годах. Хотя в августе 1991-го мы работали в штатном режиме. Сначала даже не поняли, что происходит — только потом через заведующего узнали, что в городе введен комендантский час. Очень напряженный был момент, но обошлось практически без пострадавших — люди в основном по домам сидели, забыв про болезни.

— В 1993-м все было серьезнее?

— В районе американского посольства нашу машину обстреляли — эти щелчки по корпусу и дырки от них ни с чем не спутаешь. Скорее всего, стреляли с крыши. Хорошо еще, что внутри не было пострадавших. Основные жертвы тогда были в районе телецентра. Все Останкино гудело, мы находились километрах в двух оттуда — ближе к Проспекту мира. Вокруг бегали люди с оружием — понять, кто за кого, было трудно. Поэтому мы просто брали раненных и везли в ближайшую больницу.

— Теракты конца 1990-х вы тоже застали.

— Я тогда работал на бригаде травматологической реанимации ЦИТО-ГАИ. 9 сентября 1999-го мы приехали на улицу Гурьянова одними из первых. Увидели дом с обрушенной серединой. Все горело, кругом битое стекло и куски бетона вперемешку с остатками мебели. Провели там около получаса, взяли двоих шоковых с осколочными ранениями. Потом уже подтянулись основные силы.

— Как в такие моменты держать эмоции под контролем?

— Главное — не ввязываться в полемику с людьми. Только холодная голова и четкие действия, доведенные до автоматизма.

— Сколько в 1990-х платили за вашу работу?

— В те годы у меня уже была семья и маленькая дочь, хватало только на самое необходимое. Покупка музыкального центра казалось счастьем — для меня это было важно, потому что я всю жизнь увлекался музыкой.

— Откуда взялось это увлечение?

— Я вырос в Останкино, а там все ребята — дети работников телецентра. Только у них был доступ к музыкальной информации. Так я увлекся тяжелой музыкой — Iron Maiden, Judas Priest, Kiss, Scorpions. С тех пор у меня большая коллекция винила. Однажды на пластинку Twisted Sister потратил 100 рублей, копил на нее несколько месяцев.

— В 1990-х, когда все это стало доступным, романтика не ушла?

— Наоборот. Я много лет дружу с создателем группы «Агни Ульфа» Володей Вековищевым. «Агни Ульфа» — это сокращенное «магний сульфат», только без первых и последних букв. Там никакого плагиата, только свое. Концерты раз в год, чаще не получается — профессиональных музыкантов в группе нет, все люди разных профессий. Зато есть записанный диск — «Толерантность». Дочка говорит, что Вовин вокал похож на «Ляписа Трубецкого». Ха! Но на «Русском радио», думаю, были бы не худшие.

— Спортсмены выше увлечение разделяют?

— Редко. Недавно в Новокузнецке услышал «Яблоки на снегу» — парни в раздевалке поставили. Говорю: «Ребята, где вы ее нашли?». Считаю, рок-музыка добавила бы драйва и на тренировках, и в играх.

***

— Как вы попали в футбол?

— Еще на скорой работал в одной бригаде с Леонидом Лялиным и Михаилом Вартапетовым. Первым из нас в спорт ушел Лялин. Поднялся с «Химками» из второй лиги, потом позвонил мне: «Есть вакансия — небольшой клуб «Зеленоград». Подмосковье, хорошие ребята». Я согласился и отработал там 2,5 года. А потом уже был «Локомотив-2» и «Спартак». Забавно: в детстве я никогда не играл в футбол, в отличие от хоккея.

— Выезд в Мурманск — главное впечатление от второй лиги?

— На самом деле «Север» принимал в Кировске — а это 160 км от Мурманска по ледяной пустыне. Полярный день — настоящее сумасшествие! Просыпаешься, смотришь на часы — и не понимаешь: 4 утра или 4 вечера. Но главное — это погода. Мы играли в июне — а там «минус 2» и ледяной дождь со снегом, промерзли все до костей. Игрокам даже разрешили поддевать теплую одежду, что вообще-то запрещено правилами.

— Кто вас позвал в «Спартак-2»?

— Вартапетов: Лялина в основу, меня — к резервистам. Сразу объяснили: ты приходишь не просто в команду, а в большую структуру.

Я отработал год, а потом случилась трагедия. На выезде в Краснодар Леонидычу (Лялину — «Матч ТВ») стало плохо. Он вернулся в Москву, попал в больницу — и буквально через неделю скоропостижно умер. Быстро сгорел, хотя и бывший боксер.

Вартапетов стал совмещать должности главы департамента и врача команды. А мне предложил с начала сезона заняться первой командой. Пришел Якин —и я одновременно с ним. С Муратом как с человеком у меня проблем не было. Он эмоциональный, мог вечером повысить тон, но утром подходил: «Доктор, извини за вчерашнее — вспылил».

— Из-за чего он мог вспылить?

— Какие-то рабочие моменты. У него английский не родной, у меня — не идеальный. А через переводчика общались не всегда. Из особенностей: у них, например, не принято, чтобы игрок тренировался в общей группе с ограничениями. Якин считал так: либо ты занимаешься с тренером по физподготовке, либо со всеми.

— Широков спрашивал Якина, когда на тренировках начнется работа с мячом.

— В той ситуации Романа допустили в общую группу, но его забрал Грютер (Вальтер Грютер, тренер «Спартака» по физподготовке — «Матч ТВ»), который сказал: «Сейчас поставим фишки — и будем бегать». Широков ответил: «Я это уже четыре месяца делаю, могу показать. Мне другое надо».

Но в плане подготовки Широков человек суперобязательный — он хорошо знает и чувствует свой организм. Очень трепетно относится к подбору как продуктов питания, так и медицинских препаратов. Всегда задаст вопрос: «Зачем мне это? Какая-то новая технология? А что это даст? Что я должен почувствовать?»

— Бранислав Иванович в «Локомотиве» отказывался употреблять любые таблетки.

— Чтобы Квинси Промес сделать укол, тоже нужно постараться. Ходишь и уговариваешь: «Квинси, понимаешь, это надо». А он: «Ну, может, не надо? Может быть, есть другой вариант?» При этом он воин, обычной боли не боится совершенно. Промес вырос на окраинах Амстердама, где постоянно приходилось за себя постоять. Как-то на сборах сцепился с Инсаурральде, который в два раза больше него. Аргентинец же такой, секатор. Одному на тренировке ноги отбил, второму — и вспыхнула стычка. Когда Промеса задевают, он всегда реагирует. Но при этом он замечательный парень, его любит вся команда.

— А кого не любили?

— За команду не скажу, но лично я не понял Пареху. Помню, как вальяжно он лежал в кабинете физиотерапии, звонил своему врачу и говорил: «Мне тут доктор что-то делает. Это правильно вообще?» Было неприятно.

Об Озбилизе, кстати, у меня остались теплые воспоминания — он работяга, носом рыл землю, чтобы восстановиться. Потом приходил в физиотерапию и плакал от боли, а с утра шел опять. Три раза один и тот же крест порвать — это не шутки! Грютер даже говорил, что Араз больше не сможет выйти на поле. Но когда Озбилиз сыграл в последнем матче сезона, мы поставили себе галочку — кое-что можем.

***

— Другой тренер по физподготовке, Харун Гюлен, многих запугал?

— Харун тренировал спецназ, а к футболу это не имеет никакого отношения. Один раз он чуть не убил Песьякова штангой! Сережка говорил, что такой штанги не видел даже по телевизору. Харун блинов навешал — и Песьяков споткнулся, Ребров его еле поймал.

Занятия в тренажерном зале шли по принципу пауэрлифтеров. Перегружали колени, бедра, мышцы ног. Тогда травмы и посыпались. Игроки чувствовали, что им плохо и что ноги не бегут. Мы вели подробную статистику по травмам, срокам восстановления и ограничениям по нагрузкам. Тренерам это всегда предоставлялось.

— Жозе Коусейру подозревал врачей «Локомотива», что они затягивают восстановление игроков.

— В «Спартаке» есть четко регламентированные и одобренные Советом директоров сроки. Например, задняя поверхность бедра — до 6 недель, кресты — до 8 месяцев. Если восстановление затягивается, нужно это мотивировать и обосновать.

— Методы работы доктора Лю вас когда-нибудь шокировали — детский кал, песок, вот это все?

— У нас с ним прекрасные отношения. Он грамотный сертифицированный специалист, и шаманства в его лечении нет. Я понимаю, о каком интервью вы говорите, но доктор Лю — человек с большим юмором. Это все было полусерьезно, но кто-то принял за чистую монету — «Ага, в «Спартаке» кормят детским калом!»

Лю большой профессионал, он прекрасно владеет теорией меридианов — это когда тело делится на сегменты, которые соединены линиями. Если у тебя проблемы в животе, он может поставить иголку, допустим, в голень. И все пройдет.

— Был момент, когда он совершил магию?

— При мне команда летала в Комсомольск-на-Амуре — 11 часов в самолете, да еще туда-обратно за полтора дня! Когда вернулись, все были вареные. Лю в кратчайшие сроки все исправил.

— Джано действительно боится летать или случай с Комсомольском стал исключением?

— Для него это был принципиальный момент. Дикий поступок, конечно... Якин хотел, чтобы Джано полетел на игру, хотя накануне у него разболелась нога. Но когда команда собралась в автобусе, чтобы отправиться в аэропорт, чемодан Джано стоял, а самого его не было. Обыскали всю базу — не нашли, и получили команду ехать. 

***

— Примерно в то же время, когда у вас случился конфликт с Аленичевым, Моуринью поругался с Евой Карнейро. Вы были на стороне врача?

— Я не знаю, как у них все случилось, но Ева высококлассный специалист, и не могла выбежать на поле без команды судьи. Просто тренер думает, что хочет выиграть только он.

— Как появился вариант с хоккеем?

— Полгода я был в «заслуженном» отпуске. Потом позвонили друзья и предложили работу. Было интересно попробовать — тем более это «Спартак».

— Зубы в хоккее в каждой игре приходится собирать?

— Достаточно часто. Недавно одному игроку шайба нижнюю губу пробила — фактически сквозная дыра была. Такой щелчок — думали, зубов не останется! А самое тяжелое — это когда вратаря снесли, и он затылком об лед ударился. Увезли с площадки с сотрясением.

— В хоккее в два раза больше игр, чем в футболе. После всех этих выездных серий с ума не сходите?

— Бывает иногда. Но мы профессионалы и умеем релаксировать и абстрагироваться. Дорога, конечно, сложнее, чем в футболе. Здесь у нас тройные выезды, а сейчас вообще шестерной. Игры через день, начало — 3 января, возвращаемся 15-ого.

— Что такое хоккей в Китае, поняли?

— В «Куньлуне» три китайца, так что не знаю. У них даже доктор русский — молодой парень, один там все делает. В «Спартаке», для сравнения, трое врачей.

Сам клуб базируется в Пекине, но принимали нас в Шанхае. Летели туда с пересадкой. В Китае было очень сложно регулировать питание — хотя мы останавливались в европейском отеле. Они, к примеру, не понимают, что такое куриный бульон — им обязательно нужно сделать из этого суп!

— Что еще вас удивило в хоккее?

— Периодичность игр и то, что ребята реально хотят играть. Они не понимают, что значит не выйти на лед. В хоккее перелом пальца на руке не является причиной для схода с тренировки. Рассечение зашивается — и человек сразу возвращается в игру. Характер!

Текст: Ярослав Кулемин, Иван Карпов

Фото: globallookpress.com, РИА Новости/Алексей Филиппов, РИА Новости/Владимир Песня, РИА Новости/Александр Вильф, РИА Новости/Стрельников, РИА Новости/Александр Ступников, личный архив Владислава Корницкого

Станет ли «Спартак» чемпионом? Спецэфир «Матч ТВ»

Девушка, для которой побеждает Массимо Каррера

Лучшие команды старта сезона. «Спартак»

Почему без российского футбола скучно

Георгий Джикия: «С чизбургерами покончено — хочу закрепиться в основе «Спартака»

Почему «Спартаку» не нужен Луис Адриано

* Соцсеть, признанная в России экстремистской