В 1990-х годах многие российские футболисты переезжали в зарубежные клубы. Не стал исключением и Дмитрий Шуков, который в возрасте 20 лет перешел из московского ЦСКА в голландский «Витесс». В итоге воспитанник самарского футбола провел в Нидерландах практически всю карьеру, а в Россию вернулся уже после ее окончания в 2010 году. С тех пор Шуков работает в системе родных «Крыльев Советов», а в 2021-м стал главным тренером молодежки волжской команды.
Корреспондент «Матч ТВ» связался с ним и поговорил о начале профессионального футбольного пути в ЦСКА, роли Константина Сарсании при переезде в Нидерланды, игре против звездных «Аякса» и «Спартака», неудачном переходе в «Твенте» и тренерстве.
Юность в Куйбышеве, переход в ЦСКА, непростые условия в интернате
— Помните, как начинали заниматься футболом в Куйбышеве (сейчас — Самара)?
— Когда я пошел в первый класс общеобразовательной школы, у нас собралось несколько человек, которые записались в центр олимпийского резерва «Восход». На тот момент она была самая передовая у нас в городе. Из той группы я один впоследствии остался.
— Как оказались в «Крыльях Советов»?
— На тот момент дубля и молодежки не было, поэтому можно было считать, что «Восход» и является резервом главной команды «Крыльев». Помню, как ездили и в другие города, регионы на соревнования. В Татарстан, Чувашию… Тогда там был главным тренером Александр Петрович Ротенко, который сейчас работает в академии. Помогал же ему другая легенда куйбышевского футбола Равиль Аряпов. Они вместе занимались центром олимпийского резерва. Я к ним попал, но и то ненамного. В 16 лет я уже уехал в ЦСКА.
— Что из себя представлял Куйбышев в вашей юности?
— На тот момент, до моего отъезда мне все нравилось. Долгое время город был закрытым для иностранцев, так как сюда во время Великой отечественной войны переезжали многие московские заводы. Было развито авиастроение, оборонная промышленность…
В любом случае я этот город люблю, вырос в нем. Конечно, не все мне здесь нравится. Есть часть города, где все хорошо, а где-то есть улицы и здания, которые не изменились с моего рождения…
— Итак, вы переходите в ЦСКА. Сложно давался переезд в Москву?
— 16 лет — это такой возраст, когда все интересно. И когда зовет такой клуб, надо соглашаться. Ведь второго шанса наверняка бы не было. В кругу семьи все это решали. Я сказал, что хочу поехать, а мама и папа не стали возражать. В принципе, переезд дался мне легко в бытовом и психологическом планах. Естественно, первые месяцы у меня была ностальгия, когда мне хотелось обратно домой к родителям и друзьям. Однако все это проходило терпимо.
Некоторые люди при переезде в другой город, страну ничего не могут с собой поделать и возвращаются в родные города. Так что тут необходима психологическая устойчивость. Она в целом нужна спортсмену. У меня было даже два периода в жизни, когда это нужно было. Второй — при отъезде в Нидерланды. Там тоже была ностальгия по России. Однако я не особо хотел возвращаться, так что второй такой большой переезд даже полегче воспринимался.
— В прошлых интервью вы часто вспоминали условия в интернате ЦСКА. В этом плане тоже непросто было адаптироваться?
— Не сказал бы, что они очень жесткие были в бытовом плане. Да, ощущались свои недостатки. Например, туалет находился не в комнате. Все же интернат был как общежитие. Приходилось ходить в душ не совсем близко. Плюс возникали проблемы с экипировкой, которые точно не знакомы нынешней молодежи. Но все познается в сравнении, меняются времена и запросы молодых игроков. У них сейчас и интересы другие. Так что даже сравнивать не стоит, наверное.
— Вы отмечали не раз, что дружили тогда с Радимовым, Орещуком, Мельниковым, Хохловым, Шишкиным. С теплотой то время вспоминаете?
— Да, у нас собралась неплохая компания и в плане личностных качеств, и в плане профессиональных. Все сильные футболисты были. Ярких историй на базе было предостаточно. Конечно, впечатления от жизни в 16 лет — не то же самое, как смотреть на это сейчас. Прошло 30 лет все же. Я часто вспоминаю о тех временах.
С Владом Радимовым недавно совсем виделись, когда играли в Петербурге с молодежкой «Зенита». Он меня приглашал к себе домой, пообщались. Несколько лет назад контактировал с Ромой Орещуком. То он мне позвонит, то я ему. С Димой Хохловым давно не пересекались, а контакт Славы Мельникова пропал у меня. Хотя раньше переписывались. Жизнь идет, у всех свои интересы.
— А Семак с вами жил?
— В пансионате — нет. Он уже с нами жил на базе, когда мы переехали в Архангельское.
— Что о его работе в «Зените» скажете?
— Естественно, она вызывает уважение. Непросто управлять такой машиной, футболистами такого высокого уровня. Вообще, всем непросто работать в такой структуре, как «Зенит». Думаю, Семак хорошо справляется со своими обязанностями.
— По вашему мнению, кто был лучшим футболистом ЦСКА, когда вы там выступали?
— Радимов. У него нестандартное мышление. Это можно подметить даже из разговоров с ним. И игроком он был таким же нестандартным, который при этом обладал хорошей техникой, дриблингом и ударом. Мог легко обыграть кого угодно один в один. Сейчас таких футболистов мало. Вообще, то поколение в ЦСКА могло всех обыгрывать практически.
— Как вам игра армейцев сейчас?
— В этом сезоне у команды новый тренер. Понятно, что некоторые футболисты разъехались… Начали армейцы вроде неплохо, но потом немного скатились. Наверное, все болельщики и руководство ожидают попадания в тройку. Но сложно говорить, не зная всей внутренней кухни. Возможно, для текущего состава пятое место — достойный результат…
Продажа в «Витесс», первые впечатления о Нидерландах, тоска по дому, стереотипы о Голландии
— Вы рассказывали, что в вас больше всего как в игрока заложил Александр Тарханов. Как думаете, почему тогда именно при нем вы были выставлены на продажу?
— На тот момент у клуба была такая политика. Тогда за пару лет продали около 50 человек. Наверное, хотели выстроить структуру, сравнимую с современным «Аяксом». Выращивать молодых, а потом зарабатывать на трансферах. Ведь ЦСКА не только меня отпустил. Демченко продали в «Аякс», меня — в «Витесс», несколько человек уехали в Израиль. Причем футболисты моего возраста в большинстве своем. Клуб получал достаточно денег за это, не вижу ничего плохого в этом.
— Тем не менее было обидно от того, что на вас не рассчитывали, или спокойно восприняли?
— Обиды точно не было никакой. Просто такая жизнь. Мне на тот момент 20 лет было, должен быть уже состоявшимся футболистом, по сути. В итоге были варианты либо поехать в Ростов-на-Дону, либо на просмотр в «Витесс». Я просто выбрал второй вариант.
— Правильно понимаю, что поехать в Голландию вам предложил Константин Сарсания?
— Да. Хронология была незамысловатая. Он сказал, что есть клуб для меня в западной Европе, даже не сказал, какой. Якобы команда искала игрока с моими характеристиками, и не хотел ли бы я поехать. Посоветовался тогда с женой, и отправились.
— Спустя годы у вас не возникает вопрос, как вообще Сарсания умудрился вас в Нидерланды продать, хотя вы и не так часто играли в основе ЦСКА?
— Понятно, что я не относил себя к каким-то суперзвездам. Обычный игрок, который иногда в чем-то выделялся, в молодежке играл. Поэтому это тоже часть работы Сарсании была. Он все же был великолепным менеджером, психологом. Но не было такого, что он приехал и просто сказал взять меня. Я все же поехал на сборы, просмотр, где должен был себя проявить. Произвел впечатление на первом сборе, после чего меня уже пригласили на второй, который проходил на Майорке. Так что заслуга Константина тут есть, но если приедешь разобранным, не того качества, то клуб никогда не заключит контракт с тобой.
— На сборах «Витесса» сразу почувствовали, что можете тянуть уровень этой команды?
— Просто приехал и сделал свою работу. Естественно, волнение у меня было, но опять же, на тот момент мне 20 лет — все интересно. Новые страна, люди, культура. Вообще все в диковинку. Мне там сразу понравилось, и я хотел остаться. Прилагал все усилия, чтобы меня взяли.
— Какие были первые впечатления о Нидерландах на контрасте с Россией?
— Удивило, что там все чисто было. Там если едешь вдоль автобана, пасутся коровы, и они все чистые при этом. Все зеленое. Первый раз я приехал вроде бы в ноябре. Листвы, по-моему, уже не было, но снег же там редкость, поэтому все равно везде была зеленая трава. Все ухоженное. Другая архитектура. Люди одеваются совсем иначе по сравнению с нами на тот момент.
— При этом вы вспоминали, что период адаптации был непростой и даже до слез доходило…
— Первые два месяца мне точно тяжеловато было. Были и слезы по ночам, но это точно не каждую. Возможно, один раз и было. У каждого человека бывают периоды ностальгии, эмоциональная составляющая у всех разная. Что было, то было. В такие моменты надо просто справиться, взять себя в руки и идти к намеченной цели.
— Сильно помогло, что практически сразу начали язык изучать?
— Да, очень. Поэтому советую всем, кто поедет, собирается играть за границей, заранее выучить не просто английский, а даже изучать язык той страны, в которую едешь. Это 100%. Чтобы по приезду без раскачки контактировать с людьми. Это все пригодится и в бытовом плане. Все же зачастую сталкиваешься с ситуацией, когда приезжаешь, а своих никого нет. Поэтому лучше выучишь язык и решаешь свои вопросы в магазинах, банках, других местах… И местные жители будут сразу немного по-другому относиться к тебе. Все же ты им сразу показываешь, что заинтересован в их культуре таким образом.
— Существует стереотип об употреблении наркотических веществ в Нидерландах. Насколько он справедлив?
— В основном по различным «кофешопам» ходят иностранцы. Туристы приезжают из других стран, для них все в новинку. И тут у них появляется возможность легально покурить, ни от кого не прячась. Это для них тоже что-то новое. Естественно, есть и голландцы, которые втихаря у себя выращивают и употребляют. Можно сравнить с тем, как у нас кто-то варит самогон. При этом все не в таких больших количествах, как кажется. Они же тоже думают, что у нас все алкоголики. Тут такой же обычный стереотип, что все поголовно курят, а у всех в огороде растет трава.
— А из знакомых футболистов кто-то употреблял во время вашего выступления в Нидерландах?
— Нет, такого никогда не было. После игр же мы часто собирались с партнерами по команде, выходили в свет. И ни один из игроков не предлагал зайти в «кофешоп». И никого не ловили на этом, соответственно. Спортсмены к этому вопросу подходили более профессионально. Только могли выпить несколько кружек пива и на этом разойтись. Пойти покурить же никто не мог себе позволить.
— Кстати, у нас в последние годы принято критиковать футболистов даже за выпитую кружку пива, хотя в Европе, как я понимаю, выпить после матча — в порядке вещей…
— Естественно, всему свое время и место. Поэтому мы в «Витессе» тоже не расходились после игры. Там вообще так не принято. Команда обязательно собирается вместе в специальной большой комнате: приходит кто-то с женами, кто-то с родственниками. И никто никогда сразу после матчей не уходил. Всегда на час-два собирались в таком месте, где спокойно проводили время. Могли и выпить пива, даже если тренер там рядом где-то проходит. Запретов никаких не было. Понятно, это все с учетом того, что ты не напьешься и не будешь валяться. Все должны осознавать свою меру, чтобы без последствий.
— Как думаете, почему российские игроки не так часто переезжают играть в другие чемпионаты в последние годы по сравнению с вашим временем?
— Во-первых, они не того качества, которое необходимо. Слабее выступающих там футболистов. Во-вторых, уровень зарплат влияет. В России они чаще получают больше. Понятно, что у каждого своя история. Однако, если хочется сделать шаг вперед, надо сделать два назад перед этим. Даже если здесь ты зарабатываешь условную единицу, то можно сделать небольшой шажок назад, получать 0,7 от прошлой суммы, чтобы потом посредством труда у тебя возникли уже две единицы.
— Когда вы поехали в Нидерланды, это было сильное повышение в денежном плане по сравнению с Россией?
— Не сказал бы. Чуть больше, чем в ЦСКА. Тем не менее это не те деньги, что сейчас, естественно. Не какие-то баснословные деньги. Не знаю точно, какие зарплаты в Первой лиге сейчас у нас. Однако предположу, что на данный момент это сравнимо с окладом в лучших командах ФНЛ.
— Что вы могли себе позволить тогда на эту сумму в Голландии?
— Оплатить аренду дома, покупать желаемые продукты, хорошо одеваться в дорогих магазинах, покупать вещи детям. Я бы сказал, можно было жить, ни в чем себе не отказывая в целом, но не особо накапливая.
— Кстати о покупках. Вы вспоминали, что первым дорогим приобретением в Нидерландах стала видеокамера, которую потом украли. Как тогда реагировали на ситуацию?
— Не то что я каким-то наивным приехал в другую страну. Естественно, понимал, что там есть криминал, пусть и не в таких количествах, как был у нас. Однако и нельзя сказать, что я был не удивлен, потому что дом находился не в каких-то «промышах», а в весьма открытом месте. Поэтому для меня и загадкой является, как они вообще влезли. Хотя на тот момент камер не было. Сейчас бы было намного легче проследить.
— Нашли ли преступников потом?
— Наверное, мне бы сообщили, если бы поймали. А так мне никто ничего не сказал. Так что не думаю.
Уровень чемпионата, игра против «Аякса» с братьями Де Бур, Давидсом и Клюйвертом, работа с Артуром Жорже
— Когда вы отправлялись в чемпионат Нидерландов, это была очень развивающаяся лига. Что можете сказать о ней в целом?
— Когда я приехал, то сразу заметил, что в Голландии немного другой футбол был. Более комбинационный, больше игры вперед, чуть больше скорости. И это в большей степени мне подходило. Чаще возникала возможность забить. Мало внимания уделялось обороне. Поэтому, выступая на позиции левого нападающего-вингера, я мог позволить себе не всегда опускаться назад. Мне такой футбол нравился больше, чем в России. Сейчас, конечно, он там тоже изменился. Однако на тот момент, как мне думается, я попал в правильный чемпионат и команду. Это тоже заслуга Сарсании.
— Один из первых выходов в основе «Витесса» у вас был против звездного «Аякса». Кто-то прямо невооруженным взглядом выделялся?
— Да там на абсолютно каждого можно было обратить внимание. Весь состав — звезды международного уровня. Как раз в 1995 году они выиграли Лигу чемпионов. Поэтому какую позицию ни взять, на ней в «Аяксе» играла звезда, члены сборных. Это Клюйверт, Давидс, Блинд, Богард, Рейзигер, оба Де Бура, Овермарс, Кану… Личности мирового масштаба.
Так что у меня был некий мандраж перед той игрой. Как сейчас помню, думал: «Как же я буду играть против Рональда Де Бура». Тем более что раньше в Голландии играли при обороне больше персонально, и мне как раз надо было следить за Де Буром. Волнение присутствовало. Хотя мы справились, выиграли 2:1. Все прошло хорошо.
Вообще, тот «Аякс» — лучший коллектив, против которого мне довелось играть в плане подбора футболистов. Других вариантов нет. Я эту команду буду вспоминать всю жизнь. Большая честь, что мне удалось выйти на поле с ними, сыграть против таких звезд…
— Вашим партнером в «Витессе» был Рой Макай, который потом тоже стал легендой мирового футбола. Уже тогда было понятно, что он таким первоклассным нападающим станет?
— На тот момент он выделялся. Расскажу о моменте на сборах: у меня была очень хорошая стартовая скорость, бежал очень прилично. И возник эпизод, когда мы с ним оба побежали к свободному мячу, причем Рой отставал изначально на два метра от меня, однако обогнал в итоге очень сильно! Я тогда подумал: «Ничего себе! Если я так бегу, то что у него за скорость вообще?». Визуально же о нем так и не скажешь даже.
— Вы пересекались в «Витессе» с Лео Бенхаккером, который тренировал в свое время «Реал» и сборную Нидерландов. Чем запомнился?
— Так и не увидел ничего сверхъестественного в тренировочном процессе при нем. Не было каких-то заумных тренировок, как у Ван Гала, например. Когда же мы разговаривали с Бенхаккером, было видно, что человек знает себе цену. Иногда мог говорить с тобой свысока. При этом у него была дисциплина, умел расставить игроков по правильным местам на поле. Не сказал бы, что он тренер-тиран, но требовательный.
— Можно найти вашу цитату о нем от 1996 года. Вы сказали: «Наш тренер — костолом». Почему?
— На самом деле все из-за фамилии. Бенхаккер (Beenhakker) в переводе с голландского костолом. Been — нога, hakker — рубить. В этом смысле.
— Вы говорили, что вам нравилось выступать под руководством Артура Жорже, который потом тренировал ЦСКА. Чем он так хорош?
— Спроси любого футболиста про тренера, при котором удавалось играть, он назовет его любимым специалистом. У меня то же самое. Португалец поверил в меня, начал выпускать на поле. При этом мне нравились и его тренировки. Человеком он тоже был хорошим. Один из немногих тренеров, который мог с тобой отойти в сторонку и просто поговорить. С Бенхаккером не было такого, например. Хотя на тот момент я не так хорошо владел языком, конечно.
— Как думаете, почему у Жорже впоследствии не очень получилось в Москве?
— Опять же, новая страна, культура. У кого-то все хорошо в таких условиях выходит, у некоторых — нет. Можно даже посмотреть, сколько у «Спартака» было хороших иностранных тренеров, у которых не срослось… Унаи Эмери, Мурат Якин и так далее. Россия в целом специфическая страна для зарубежных специалистов. Они привыкли работать в одном русле, а здесь все немного иначе. Иногда и культурный шок просто происходит. Сложно перестраиваться. Когда же они попадают в более привычную среду, то сразу начинают снова прогрессировать в работе своей.
Перезагрузка в «НАК Бреда», выступление в Лиге чемпионов с «Виллемом II», встреча со «Спартаком»
— Из «Витесса» вас вызвали в молодежную сборную на Евро-1998. Как думаете, чего тогда не хватило российской команде?
— Естественно, задачу мы тогда не выполнили. Возможно, не хватило немного сыгранности, стоило немного дольше находиться друг с другом… Тем более тогда у нас Радимова забрали, Хохлова тоже, Семака не было… Три основные позиции сразу ослабли. Мне кажется, с ними мы бы точно вышли из группы и поборолись бы за высокие места. Вот убери сейчас из «Спартака» Соболева, Промеса и Джикию, это будет та же команда, но гораздо слабее. У нас было то же самое.
— Вы тогда сыграли с Испанией, где были Сальгадо, Гути, Валерон. Они тогда на себя обращали внимание?
— На тот момент нет, хотя, возможно, мы и знали, кто это такие уже. Даже не вспомню, под каким номером Гути играл, на какой позиции… При этом в целом испанцы понравились тогда. Командное взаимодействие было отлажено. Даже если сейчас посмотреть на испанские клубы, они выделяются именно командной игрой. Мелкий пас, комбинации. Все это было и тогда, плюс великолепное техническое мастерство.
— В 1998 году вы из «Витесса» перешли в «НАК Бреда», и вам не заплатили подъемные при трансфере. Что это вообще за история?
— Ничего особо по этой теме не хочется говорить… Сам переход при этом не был особо сложным. Единственная трудность состояла в том, что я оставался жить в Арнеме. Приходилось каждый день ездить около 100 км в одну сторону, а затем возвращаться. Только в этом сложность. В остальном в «Бреде» мне удалось перезагрузиться.
Как уже говорили сегодня, иногда надо сделать один шажок назад, чтобы два вперед впоследствии. Так и здесь. Я снова обрел уверенность, стал играть нападающим, достаточно забил, играя вместе с Арчилом Арвеладзе. Неплохо находили друг друга. Правда, нас это не спасло. Прописку в «Эредивизи» не удалось сохранить.
— Но вы остались в высшей лиге сам, перейдя в «Виллем II» прямо под Лигу чемпионов. Какие были эмоции?
— Мне кажется, каждый игрок хочет выступать в ЛЧ. Плюс на тот момент «Виллем» являлся крепкой командой с хорошим тренером. Поэтому даже не особо раздумывал над переходом. С теплотой вспоминаю пять лет, которые я прожил и играл в Тилбурге. Один из самых лучших периодов в моей карьере и жизни. Я думаю, можно сказать, что это главный клуб в моей карьере.
— Главные успехи той команды связывают с Ко Адриансе, которые был весьма жестким специалистом. Чем он был хорош?
— В первую очередь физически мы при нем очень хорошо себя чувствовали. Он очень многое закладывал в наше физическое состояние. За счет него мы могли бороться за высокие места. Причем не сказать, что у нас были какие-то заумные упражнения. Однако тренер был очень требовательным, ставил дисциплину превыше всего. В моей карьере чаще всего именно такие руководители и добивались успеха. Адриансе вынул из меня, наверное, процентов 20 возможностей. Я стал ощутимо лучше играть. Сперва было очень тяжело, но со временем прибавлял.
Было дело, я на тренировке как-то плохо мяч остановил, и он сказал: «Если хочешь снова скатиться, то продолжай в том же духе». И отвернулся. То есть он хотел, чтобы каждый эпизод игры отрабатывался со 100-процентной внимательностью.
— В составе «Виллема» вы сыграли в Лиге чемпионов со «Спартаком». В последнее время возникла дискуссия, настолько на самом деле был силен московский клуб в 90-х. Какие у вас впечатления остались от тех матчей с «красно-белыми»?
— Они умели играть в футбол — это факт. На тот момент у команды были на поле личности. Те же Титов, Тихонов… Понятно, что до этого там играли Онопко, Ледяхов, Карпин. И тот «Спартак» был намного сильнее того, против которого мы выходили. Однако состав был все равно сильным, команда оставалась флагманом российского футбола.
Помню, как дома мы проиграли 1:3, а я даже пенальти заработал в наши ворота. В принципе, было видно, что москвичи были сыгранными, и по мастерству некоторые ребята превосходили нас. Это и не удивительно. Если коллектив каждый год играет в еврокубках, то с опытом все приходит. Для нас же это был первый опыт в таком большом турнире.
— Вы уже сегодня вспоминали про стереотипы о россиянах, и ведь вам пришлось с таким столкнуться, когда в «Виллеме» тренером стал Марк Вотте…
— Да, видимо, он решил, раз я русский, то обязательно должен что-то выпивать алкогольное. Нюхал постоянно минеральную воду у меня, а когда я пил чай, издалека, видимо, подумал, что это темное пиво. Не поставил меня на игру из-за этого.
— Почему тогда чай не понюхал?
— Не знаю, видимо, ситуация так сложилась, что он не мог ко мне подойти и понюхать, что у меня в стакане. Бывают такие недопонимания иногда. Обидно было действительно. Но ничего, позже все разрешилось.
— Как?
— Да само собой. Периодически некоторые тренеры специально хотят создать небольшой конфликт, когда видно, что в команде все хорошо или у конкретного человека. Видимо, чтобы встряхнуть коллектив или одного игрока. Может быть, это и была такая уловка.
Трансфер в «Твенте», травма, завершение карьеры, возвращение в Россию
— Почему ушли из «Виллема» в «Твенте»?
— Считаю, что совершил ошибку этим трансфером. Все же у меня были варианты в «Виллеме» остаться, мне предлагали. Плюс была возможность перейти в «Гронинген». Но жена мне говорила, что Гронинген вообще на севере страны находится: «Что мы будем там делать?». До него нужно было часа два ехать. Хотя город очень красивый, неплохой. В итоге решили поехать поближе к востоку, там и Германия рядом. Да и финансовые условия предлагались нормальные.
— В «Твенте» вы играли и с Блезом Нкуфо, который стал впоследствии лучшим бомбардиром в истории клуба. Как его можете описать?
— У него был очень хороший удар, отлично открывался, обладал классным приемом мяча. Мог зацепиться за мяч, сыграть корпусом, обыграть на замахе, пробить, а удар при этом был очень точным и выверенным. На тот момент это был один из самых сильных футболистов в Голландии.
Когда я только пришел, у нас были какие-то разногласия сначала. Однако они были, скорее, чисто игровыми. Потом все устаканилось, часто общались в автобусе по дороге на матчи, в карты играли. Так что позже в наших отношениях все было нормально.
— В целом периодом в «Твенте», скорее, недовольны?
— Это уже был мой завершающий этап. Возможно, если бы не травма, я бы играл больше или не закончил бы так рано. Трудно сказать. Может быть, предоставь мне второй шанс, выбрал бы другую команду. Хотя не уверен на 100%. В бытовом плане все точно в порядке было.
— Тяжело было завершать карьеру из-за травмы, по сути?
— Нет, совсем. Я решил, что заканчиваю. Сразу это сделал. Все-таки невозможно было. Все рвалось. Последние полгода карьеры уже не тренировался как следует, а только рвал связки на голеностопе. Это очень мешало, хотя я что только не делал: проходил различные процедуры, иглоукалывание, заказывал специальные стельки. Мало что помогало. Это было уже в большей степени мучением, чем игрой в футбол. Поэтому и не очень сожалел о завершении. Да, позже некоторые мысли приходили в голову: «Вдруг надо было подольше попробовать поиграть». Однако я сразу их отгонял, говорил себе, что все правильно сделал.
— После завершения карьеры вы не собирались уезжать из Нидерландов, тренировали юниоров. Почему в итоге вернулись на родину?
— И не собирался сначала. Просто узнал, что тогда Виктор Борисович Развеев стал президентом «Крыльев Советов», а я на тот момент закончил учиться на лицензию B в Голландии. Предоставился шанс вернуться сюда поработать, глупо им было не воспользоваться. Все же в Нидерландах было неясно, чего ждать, конкретики не было. Поэтому я приехал, переговорил с Развеевым, он дал добро. После этого все и закрутилось.
Тарханов сразу поверил в меня, провел с ним год. Мне были ясны его принципы, все же мы еще в ЦСКА работали, когда я был футболистом. Здесь же уже приходилось воплощать его идеи на тренерском поприще. Потом поработал в школе. В целом, если оценивать свою работу за эти годы, то все было волнами. Где-то хорошо, а местами не очень. Разные периоды были у меня.
— Так и не было с тех пор возможностей вернуться поработать в Нидерландах?
— Не сказать, что была прямо возможность. Но некоторые люди несколько лет назад просили меня, чтобы я помогал Слуцкому, когда тот принимал «Витесс». Тем не менее он тогда выбрал братьев Березуцких. Не скажу, что прямо выбор стоял между ними и мной. Однако точно знаю, что мою фамилию Слуцкому озвучивали.
А так, уже давно сам не был в Голландии. С женой развелись, а дети остались там. Сейчас они уже взрослые.
— Вообще вы же хотели сразу после окончания карьеры открыть заведение в Нидерландах. Почему так и не вышло?
— Хорошо, что я этого не сделал. Все-таки надо заниматься тем, что хорошо знаешь. Очень часто бывшие спортсмены что-то открывают, банкротятся. Поэтому здесь лучше не лезть туда, где вы не компетентны.
Работа в «Крыльях», общение с Осинькиным, проблемы региональных команд
— Сейчас вы тренируете молодежный состав «Крыльев». Как часто с Осинькиным общаетесь по поводу того, кого стоит к основе привлечь?
— Не могу сказать, что прямо часто удается общаться. Я все же знаю, что у него очень тяжелая работа, главный тренер очень занят. В основном контактируем через его помощника Сергея Булатова. Ежедневно созваниваемся и советуемся насчет игроков. Постоянно на связи. Молодых ребят привлекают к тренировочному процессу. Сейчас и на сборы отправляются человек пять примерно.
— Радует, что у «Крыльев» сейчас ставка на юных исполнителей?
— Конечно. Сейчас у клуба тот же курс, который был у ЦСКА во время моей игровой карьеры. Нужно выращивать футболистов, развивать до определенного уровня, а затем продавать в более сильные команды.
Мне вообще очень нравится, как играют сейчас «Крылья». Естественно, в этом году был какой-то спад определенный, так как забрали футболистов. Но потом ребята преодолели все. Видно, что в последних матчах до перерыва команда начинает снова гнуть свою линию, поднимается.
— При этом можно обратить внимание, что воспитанников непосредственно самарского футбола в последнее время особо нет в составе…
— Действительно есть такая проблема. Самара — это не Москва, мягко скажем. Здесь не такая большая кладезь талантов. Однако они тут есть. Но как только они появляются, уже в возрасте 12 лет их забирают клубы из Москвы, Питера, Ростова, Краснодара… Например, только игроков 2006 года рождения у нас забрали 10-12 человек. То есть этот возраст должен как раз поступать ко мне на следующий год, а этой команды, по сути, уже нет. Всех разобрали. Так происходит из года в год.
— Что можно делать с этим?
— Возможно, как-то лимитировать надо это. Наверное, это задача РФС. Вдруг можно придумать какое-то ограничение: не более двух игроков забирать в год из региональных команд. Все же отток идет приличный. При этом руководство в лице Сергея Марушко и главного тренера академии Сергея Белоусова делает все, чтобы юные футболисты доходили до основы. Спасибо им за это.
— Есть ли у вас амбиции в будущем возглавить главную команду «Крыльев»?
— Мне, конечно, хочется стать главным тренером взрослой команды, но не «Крыльев Советов» (смеется). Как бы ни парадоксально звучало, я сам из Самары, и это двойная ответственность. Когда ты тренируешь не в том городе, где родился, это в какой-то мере проще. Да, «Крылья Советов» — большой бренд. У меня тут много друзей, родственников. Но и ответственности в 100 раз больше. Мне же нравится то, чем я занимаюсь сейчас.
- «Когда дали дубинки для разгона митингов в Карабахе, подумал: «Я закончил с футболом навсегда». Интервью Канчельскиса
- «Кубань» предлагала 500 тысяч долларов за сдачу матча». Интервью Канчельскиса
- «Не успел выложить фото, как началось». Интервью Титова о снимке с Дзюбой и спартаковском турнире
Больше новостей спорта – в нашем телеграм-канале.
