Беркетов играл с молодежной сборной на чемпионате мира-1995 и Евро-1998, шумел с «Ротором» в еврокубках, а ЦСКА помог выиграть первый трофей при Гинере — Кубок России-2002. Александр рассказал:
об игре со Слуцким за «Текстильщик» и неделе в «Спартаке» Романцева
о молодежном чемпионате мира в Катаре и матче на «Олд Траффорд»
о бомбической сигнализации Рамиза Мамедова и смерти Сергея Перхуна
об отношении к тренерской перестановке в ЦСКА и бардаке в «Роторе»
Мусаев, Зиньковский и «Кубанская корона»
— Помогая Радимову в «Зените-2», вы тренировали Лесового и Мусаева. Чем они запомнились?
— Леона Влад подтянул из академии. Левоногих игроков мало, так что он выделялся на фоне своего возраста. А Лесовой раскрылся уже после «Зенита-2». Как и Зиньковский, который тоже к нам приходил. Он здорово работает с мячом, но физически не был готов к ФНЛ. Антону помогла аренда в «Чертаново». Там он окреп, стал лучшим бомбардиром, а у нас объективно не проходил в состав — мог загубить себе целый сезон и неизвестно, что бы с ним потом получилось.
— Кто из лидеров вашего «Зенита-2» пока не раскрылся?
— Защитник Максим Карпов сейчас смело играл бы в основе «Зенита». У него сумасшедшие физические данные, но подвели травмы.
— После «Зенита-2» вы тренировали «Кубанскую корону» в Тбилисском районе Краснодарского края. Как там очутились?
— Хозяин этой команды, серьезный фермер — друг моего друга. Попросил помочь. До конца чемпионата оставалось одиннадцать туров. Условия там удивительные. Поселение — наверно, километр на километр. При этом два стадиона: один с искусственным полем, другой — с натуральным. У команды — база, баня, бассейн, столовая. Сейчас даже у «Ротора» в РПЛ нет таких удобств. А «Кубанская корона» играла в первенстве края.
— Поразительно.
— Я хотел выводить команду во вторую лигу. Хозяин клуба мог себе это позволить, но один советчик пел в уши: «Зачем тебе футбол? Занимайся фермерством». На матче в окружении футбольных людей шеф говорил: «Да-да, будем делать профессиональную команду». А потом неделю ездил по полям с тем чуваком, что отговаривал. И в итоге прислушался к нему. Два стадиона сейчас простаивают.
— Жили вы в той же станице?
— Да, на базе — она шикарная даже для второй лиги.
— Не сравнить с той, в которой жили в Камышине в начале девяностых?
— Там был бывший детский сад с картонными стенами. Ударишь кулаком по стенке — и в соседней комнате все валится с полок. Для девяностых привычные условия. Тогда и в Новогорске было не ахти.
— Во Владивостоке вы с Веретенниковым и в 2015-м жили в спартанских условиях.
— Сначала поселились в гостинице, где между рейсами отдыхали летчики «Аэрофлота». Но потом за долги нас оттуда выгнали и перевели на базу, которая и в девяностые считалась бы убогой. Лучше уж на улице жить, чем там.
Слуцкий, «Спартак» и драки
— Как в детстве выбирали футбольную школу?
— Дед отвел в ближайшую к нашему дому. В Тракторозаводском районе Волгограда. Я потом сам добирался туда — пешком или на троллейбусе. А сейчас детей возят в какие-то российские академии «Ювентуса» и «Барселоны». Наверно, родители думают, что через десять лет их сын уедет вместо Месси играть. В больших городах одна только поездка на тренировки занимает полтора-два часа. Я на это время не тратил и после школы пропадал во дворе — пока родители по темноте не загоняли домой.
— Выросли в опасном районе?
— Кто более-менее умел кулаками махать, ходили на так называемые сборы — еженедельные драки улица на улицу. Как в кино «Банды Нью-Йорка». Бывало, сыграли в футбол и пошли драться. Я, правда, был далек от этого — после шестого класса попал в футбольный интернат. Потом нашу команду сделали дублем камышинского «Текстильщика».
— Там вы сыграли со Слуцким. Как это получилось?
— Нашего вратаря Женю Чиненова забрал «Ротор». В Иваново мы поехали вообще без вратаря. Шестнадцатилетние пацаны против мужиков. Ну, и грузанули нам четырнадцать голов. Тренер Пармузин попросил в Камышине: нужен автобус и хоть кто-то в ворота. И нам прислали автобус с Леонидом Викторовичем. С ним мы добились прогресса — проиграли всего 1:3.
— Тогда с ним познакомились?
— Раньше. Он учился в физкультурном институте, проходил практику в нашем интернате и тренировал команду нашего возраста. Тренировки раньше в семь утра начинались. Вставали под гимн, ехали в манеж и пару раз работали под руководством 20-летнего Слуцкого.
— Как Сергей Павлов за шесть лет поднял «Текстильщик» из КФК на четвертое место в высшей лиге?
— Вовремя сориентировался насчет финансирования текстильным комбинатом. На фоне общей разрухи в Камышине платили стабильно, поэтому и ехали футболисты из Москвы и Санкт-Петербурга. К тому же Павлов — местный, болельщики в Камышине до сих пор его любят. Жаль, что еврокубки «Текстильщику» пришлось играть в Москве. Все из-за отсутствия аэропорта. А в Волгограде не могли сыграть, потому что у нас в то же время были матчи.
— В 1993-м вы неделю тренировались в «Спартаке». Что ощутили?
— В Тарасовке мощная чемпионская аура. Меня туда подтянули из юношеской сборной. Романцев после тренировок говорил: «Езжай домой за документами и переходи к нам. Пятницкого продадим через три года и будешь наигрываться на его место». Президент «Ротора» Горюнов узнал об этом, и я остался дома.
— Как вас оставляли в Волгограде?
— Охранники Горюнова забрали меня из дома, когда я уже с документами собирался выезжать в «Спартак». Привезли к Дмитричу, показали контракт — и я с ума сошел. В семнадцать лет получил однокомнатную квартиру. Через год — двухкомнатную.
— Уезжать сразу расхотелось?
— В середине девяностых никому не хотелось уезжать из «Ротора». Горюнов дал квартиру даже родителям жены Веретенникова, а его тестя устроил на стадион — ухаживать за полем. С полузащитником Андрюхой Кривовым та же история — Горюнов дал квартиру и ему, и родителям, нашел им работу.
Катар, «МЮ» и Горюнов
— Чем интересен молодежный чемпионат мира-1995 в Катаре?
— Помню, что вышли против Бразилии без нападающих — нас возили, но мы отстояли ничью 0:0. Лучшим игроком матча признали Радимова, который брал мяч и всех подряд обводил. По пять-шесть человек нанизывал и давал нам передохнуть.
— Орещук мне говорил, что спонсировал ту сборную отец астраханского форварда Патеева. Он соответствовал уровню команды?
— Не совсем, но остановить мяч и ударить мог. Здоровый — хотя и поменьше Орещука. Его отец помогал нам и с формой, и с цивильной одеждой.
Европейские команды летели в Катар одним самолетом из Амстердама или Франкфурта. Испанцы с голландцами офигели, увидев нас в малиновым пиджаках и с галстуками. Чисто новые русские подъехали.
— Отец Патеева как себя проявлял?
— Мы его называли дядя Рафик. Он реально любил футбол. Я много раз гостил у него в Астрахани — даже после того, как закончил играть. Вспоминаю его только с благодарностью. Он помогал нам выживать.
— Еще Орещук вспоминал, что в Катаре вы изводили бразильцев, живших на том же этаже, беспрерывным прослушиванием «Любэ» на двухкассетнике Toshiba?
— Не только этим. Еще у нас была видеокассета с фильмом «Где находится нофелет» — от нечего делать мы смотрели его по три раза в день. На улицу-то не выйти — жара. За две недели выучили фильм наизусть.
— Правда, что после поражения в финале Кубка-1995 Горюнов запер «Ротор» на базе?
— Позже, когда в чемпионате посыпались. Он сказал тренеру Прокопенко: «Отдай мне их на сутки». Перекрыл выезд с базы автобусом и отправил всех в столовую. Мы неплохо посидели и долго потом не проигрывали.
— Для меня один из самых ярких моментов матча «МЮ» — «Ротор» — когда вы вынесли мяч с линии ворот. А для вас?
— А там же не только я — еще Саня Царенко выносил из пустых ворот. Мы там насмерть стояли. В отбор шли даже те, кто в чемпионате России освобождались от черновой работы, — Нидергаус, Веретенников, Есипов. За минуту делали по пять-шесть подкатов. Нас тогда завела атмосфера «Олд Траффорда». Одна трибуна реконструировалась, но мы все равно ошалели от обстановки.
— Кто-то из «МЮ» удивил грубостью?
— Наоборот, скорее они от нас офигели. Защитники Жуненко, Шмарко и Ещенко даже не подкатывались, а налетали на соперников. В России-то их все боялись, а «МЮ» такого жесткого футбола не ожидал. А что нам оставалось? В мастерстве-то по-любому уступали. Прошли дальше только за счет самоотдачи.
— Энди Коула вы прикрывали персонально?
— Конечно. Носился за ним по всему полю. Пошел бы он в туалет — я бы за ним отправился.
— Ожидая вылета в Волгоград, вы встретили «Аланию», проигравшую «Ливерпулю». Как пообщались?
— Присел со своими друзьями — Яновским и Агаевым. Говорят: «У нас вообще без шансов». Я им: «Да у нас, в принципе, тоже изначально шансов не было. Но пока они просыпались, мы два гола забили».
Зидан, губернаторы и тюрьмы
— Пройти потом «Бордо» помешали судьи?
— Мы сами виноваты. На последней минуте капитан Вова Геращенко не ожидал, что его обокрадут, сфолил за пределами штрафной, но судья назначил пенальти. Нам там даже повезло — в первом тайме Вова Нидергаус подавал штрафной, мяч летел мимо, но вратарь «Бордо» закинул его в свои ворота. Это еще Зидан не играл. В Волгограде он вышел, и нам стало совсем трудно. У «Бордо» веселая банда была — Дюгарри, Лизаразу, Витсге.
— Почему смена губернатора привела к финансовому краху «Ротора»?
— Шабунин помогал «Ротору», был на каждой игре, подтягивал спонсоров — нам очень много денег давал «Автодор». Через Ивана Петровича шло все финансирование. Почему он проиграл? Видимо, молодежь тогда особо не голосовала, и на выборах-1997 победил коммунист Максюта. Для него «Ротор» не был важным социальным проектом. К тому же ему не нравилось, что Горюнов соперничал с ним в политике, а потом просил помощи.
— Денег сразу не стало?
— Да. Раньше мы возвращались с поля в раздевалку и у каждого на кресле лежали премиальные. Зарплату если и задерживали, то в итоге отдавали. А после выборов-1997 стало так: футболист играл весь год бесплатно, и накапливался долг — тысяч тридцать долларов. Тогда Горюнов предлагал: отпускаю в другую команду бесплатно — а долг прощаете. Вот и получилось — в 1997-м мы еще боролись со «Спартаком» за золото, а в 1999-м чуть не вылетели.
— В том же 1997-м «Ротор» вывозили в тюрьму. Как это было?
— Нас привезли в ШИЗО перед октябрьской игрой с «Жемчужиной». Камера — размером с два купе. Внутри — человек двадцать. Горюнов им: «Ребят, за «Ротор» болеете?» — «Конечно!» — «Если Сочи обыграем — все отсюда выйдете». Не на свободу, конечно, а из ШИЗО — в обычные камеры. Начальник тюрьмы стоял рядом: «Да, подтверждаю». В итоге мы победили 2:0, и Горюнов специально ездил в тюрьму выяснять, выполнил ли начальник уговор.
— И что?
— Выполнил. Потом мы с Горюновым и Есиповым поехали в другую тюрьму — в Волжском. Обошли столовую, камеры. Жуткая обстановка. Возвращаться туда не хотел бы — и никому бы этого не пожелал.
— Чья идея — ездить по тюрьмам?
— Горюнова. Давал понять футболистам, что есть другая сторона жизни. В то же время показывал людям, совершившим в жизни ошибку, что они не забыты и не заброшены. Заключенные тогда в тюрьмах смотрели наши матчи. Такой силы был футбольный бум в Волгограде. Правда, он и сейчас силен, хотя «Ротор» на предпоследнем месте. Думаю, кроме болельщиков в эту команду уже никто не верит.
— Вы что-то привозили заключенным?
— Дарили мячи, форму. Однажды администраторша дала нам с собой красные жилетки, а в тюрьму этот цвет завозить не надо — я это знал от сидевших друзей. Красный цвет ассоциируется с милиционерами. Короче, жилетки мы дарить не стали.
— Почему во второй раз Горюнов взял именно вас с Есиповым?
— Я — местный, у меня друг сидел в соседней тюрьме, а Есипов — лидер команды. Увидеть его живьем — праздник для заключенных. Веретенников тоже, понятно, лидер, но он в таких акциях не очень любил участвовать.
Прокопенко, первый гол в еврокубках и разбитый «мерседес»
— Кто для вас Виктор Прокопенко?
— Человек, исполнивший мою первую в жизни мечту. Как только я начал что-то соображать, лет с шести-семи, папа водил меня на «Ротор», а благодаря доверию Евгеньича я заиграл в любимой команде. Однажды он привел на тренировку свою охотничью собаку — она бегала по полю, а мы по ней мячами дубасили. По заданию тренера, конечно.
— В 1997-м вы забили за «Ротор» польской «Одре» в Кубке УЕФА. Чем памятен матч?
— Дома выиграли 2:0 и приехали туда, как говорил Прокопенко, на легком аллюре. Газзаев называл это иначе: джентльмены с тросточками. Короче, я открыл счет, у «Одры» и моментов-то не было, а потом нам за десять минут прилетело три гола.
— Ничего себе.
— В перерыве Горюнов залетел в раздевалку и как умеет, не выбирая выражения, рассказал, куда бежать. Во втором тайме Абрамов сделал 3:2 и через несколько минут удалился. Почти тайм мы играли вдесятером, но победили 4:3.
— В последнем туре-1996 тоже была встряска в перерыве?
— С «Уралмашем»-то? Надо было побеждать, чтобы занять третье место, а после первого тайма на табло 0:0. В раздевалку залетели охранники Горюнова — и жестко с нами поговорили. Когда выходили на второй тайм, я сказал Гене Орбу: «Если не выиграем — чеши вон туда, где пожарная и скорая. В раздевалку не иди».
— Орбу в итоге и забил победный мяч.
— Да, все благодаря накачке в перерыве, ха-ха. Сейчас такое немыслимо. Представляешь, сидят Ловрен с Малкомом — залетает какой-то жулик и жути нагоняет. А те ребята еще и с пистолетами были — правда, в кобуре.
— До 2001-го могли уйти из «Ротора»?
— Да я и в 2001-м не рвался из Волгограда. Просто приключилась нехорошая ситуация, и меня попросили уйти. (Горюнов обвинил Беркетова в содействии — так и не состоявшимся — трансферам Павлюченко и Романова в ЦСКА. — «Матч ТВ».) А до этого все знали, что Горюнов относится ко мне как к сыну, и я никуда не хочу уходить. Так-то звали и в «Ростсельмаш», и Газзаев — в чемпионскую «Аланию».
— А вы что?
— Да все было на уровне смешков: «Сань, давай к нам, денег насыпем». Я показывал на Горюнова: «Вон папа мой стоит. Обращайтесь к нему». Потом Горюнов изменил ко мне отношение — может, кто-то ему что-то наговорил про меня.
— Правда, что Горюнов просил вас заплатить игрокам «Ротора» зарплату?
— Ага, за пару месяцев. Он знал, что у меня есть деньги. Я получал хорошую зарплату, а жил и питался на базе. Тратил самый минимум.
— На что?
— Да на девочек легкого поведения. Еще дублеров кормил — Матьолу, Храмцова, Бородина. Если еще и вещи себе какие-то покупал, то мог потратить тысячу долларов в месяц. Это максимум.
— В ЦСКА, знаю, позволили себе «мерседес» S-класса.
— И разбил его после какой-то игры. Разъезжались после ночного клуба, а Шемберас вообще не выпивал и был на литовских номерах. Мы увидели, что патруль стоит, и пропустили Шембу вперед. Его остановили, а мы с Гусем проскочили. У «Динамо» разъехались, и напротив аэровокзала я свой «мерседес» бабахнул. На ремонт отдал двухмесячную зарплату.
Мамедов, Гинер и Перхун
— Что чувствовали после 1:6 от «Спартака» в 2000-м?
— Чувствовал, что на базе с ума сойду, а в город выйти нереально — по башке бы получил или словесно бы задушили. Так что на три дня уехал к Бахареву в Донецк.
— Несмотря на противостояние середины девяностых, вы ведь дружили и со спартаковцами?
— С Рамизом Мамедовым дружим и сейчас. В 2017-м я приезжал в Москву подтверждать тренерскую лицензию. Дел там на два дня. Но я задержался у Рамиза на месяц, хе-хе. Дружил еще с Цылей, Васей Кульковым (царствие им небесное) и Андрюхой Пятницким. С веселыми ребятами всегда был близок.
— Как веселил Мамедов?
— Однажды я остался в Москве после сборной. Посидели с Рамизом в ночном клубе и поехали к нему домой. Девчонки с нами — все как надо. Мамед говорит: «У меня сигнализация просто бомбическая». — «Какая?» Он открутил руль, снял аккумулятор и пошел домой.
— Как у него сейчас дела?
— С работой не ладится, как и у меня. Он тоже получил тренерскую лицензию, затеял бизнес — продал квартиру, открыл парикмахерскую. Друзья с таможни звали его к себе — заниматься цветами. Но из футболистов редко получаются успешные бизнесмены.
— С успешным бизнесменом Гинером познакомились в молодежной сборной?
— Да, он помогал ей, ездил с нами на все игры. Благодаря дружбе тренера Гершковича с управделами президента Бородиным молодежке предоставляли правительственный самолет, на котором с нами летала и первая сборная. Леннорыч финансировал команду, давал премиальные, заходил к нам в раздевалку, но не афишировал себя — скромно стоял рядом с Колосковым. Примерно так же вел себя Абрамович, когда впервые зашел в раздевалку ЦСКА.
— Когда это было?
— После игры в Самаре в 2003-м, когда Акинфеев дебютировал и вытащил пенальти от Каряки. Абрамович еще не был особенно известен в футболе и скромно зашел к нам вместе с Гинером. По его виду никак нельзя было сказать, что у него тринадцать миллиардов долларов. Помню, кто-то голый из душа выходит, кто-то под капельницу ложится (в ЦСКА восстанавливались сразу после матчей) — и тут Абрамович. Семак его узнал и спросил Гинера: «Что, Леннорыч, теперь на «Сибнефти» заправляемся бесплатно?»
Спустя пару месяцев Абрамович купил «Челси».
— Вы дебютировали в ЦСКА в последней игре Сергея Перхуна. Каким человеком он был?
— Если двумя словами — нетипичный вратарь. Обычно они специфические ребята, а Серега — компанейский, участвовал во всех движухах.
— Когда он столкнулся с Будуновым, вы были рядом?
— Должен был я этот мяч играть, но Серый крикнул: «Я!» И я побежал страховать ворота (на случай, если Будун его переиграет), и само столкновение осталось у меня за спиной. Потом увидел: столкнулись головами, бровь разбита. По пути в аэропорт из больницы все с ним было нормально — он даже разговаривал, а потом бах — впал в кому. Доставили его в Москву, но спасти уже не смогли.
Удивление от тренерской перестановки в ЦСКА и бардак в «Роторе»
— Последний матч за ЦСКА вы провели в ноябре 2002-го. Почему оставались в клубе еще год?
— Гинер не отпустил меня в «Динамо» к Прокопенко: «Ты мне здесь нужен». А от «Алании» я сам отказался. Сказал Газзаеву: «С «Ротором» не попал в Лигу чемпионов. Хочу с ЦСКА прочувствовать, что это такое». — «Да-да, я тебя понимаю». И в дубль перевел. Может, обиделся, что я во Владикавказ не поехал.
— Первое впечатление от братьев Березуцких?
— Поначалу — как и у всех: «Зачем их взяли?» В прессе их песочили, шутили над ними, но Газзаев в них верил, и они, набравшись опыта, много лет были лучшими защитниками России.
— Каким был шестнадцатилетний Акинфеев?
— Я выходил с ним за дубль последним защитником. Он уверенно играл ногами, и мы могли долго пасоваться у своей штрафной, гоняя туда-сюда нападающего. Тренер Аджем кричал: «Вы чего там — ТТД набираете?»
Думаю, за ЦСКА Акинфеев легко отыграет еще лет пять — Рыжиков же играл до сорока. Не знаю, что может помешать Игорю, кроме травм. То, что внезапно надоест? Это не в его характере. Вот если ему завтра предложат стать президентом ЦСКА, тогда он, возможно, задумается об окончании карьеры.
— Как отнеслись к тренерской рокировке в ЦСКА?
— Очень удивился. Непонятно — чье это решение. Думаю, не Бабаева с Гинером. Они более продуманно относятся к кадровым вопросам. Странно ставить главным человека, который только считанные недели в году работал помощником в сборной.
— Вы в роли помощника удачно сотрудничали в «Ростове» с Долматовым и Протасовым. Работа вторым тренером в «Роторе» — менее приятные воспоминания?
— Даже на питание денег не было. Мы тренерским штабом собирали деньги, чтобы покормить ребят. Не могли провести двухразовые тренировки, потому что футболистам негде было отдыхать. Сейчас-то выделяется больше денег, но куда они идут?
— Есть опасение, что «Ротор» снова надолго провалится в низшие лиги?
— Думаю, шансов остаться в РПЛ уже нет. В команде собрались гастролеры, которые уже в середине мая забудут, что в их карьере был «Ротор». Чемпионат еще не закончился, а Гогуа уже говорит: «Я хочу в ЦСКА». Нормально? Значит, в оставшихся турах будет беречь себя, чтоб здоровым поехать на сбор армейцев.
У всех игроков контракты до конца сезона — опять будет новая команда. Каждые полгода уходит в среднем восемь человек. Каждому отдают по три зарплаты. Средняя в ФНЛ — двести тысяч рублей. Двадцать четыре таких зарплаты — это почти пять миллионов, которые каждые полгода просто выкидываются на ветер.
Сколько всего можно было сделать на эти деньги. И ведь эти люди при команде с 2014 года — как можно, например, базу не построить за семь лет? Главное — все происходит на глазах губернатора, и он никак это не пресекает. Закрадываются печальные мысли.
— Какие ощущения от 0:6 с «Зенитом»?
— Стыдоба. Устроили в клубе бардак. Все футболисты «Ротора» девяностых до сих пор переживают за клуб. Даже Вова Нидергаус смотрит в Германии все матчи и постоянно пытается выяснить, как дела в команде. Недавно я советовал Веретенникову: «Держись за Слуцкого. Он всегда будет при работе». А Олег мне в ответ про беспокойство за «Ротор».
У человека все хорошо в «Рубине», сказочные условия, а он все равно следит за «Ротором», волнуется. Думаю, если позовут — снова вернется. Потому что переживает всей душой за команду, город и болельщиков.
